Журавский А., Костюк К. (ред.) Глобализация и столкновение идентичностей

Подождите немного. Документ загружается.

государств, включая своих союзников по НАТО.

Агрессия против Югославии показала, насколько уязвима безопасность любого государства в

случае, когда его действия не одобряются единственной сверхдержавой. При этом совершенно

необязательно, чтобы реальные причины соответствовали стремлению наказать «преступную

страну» — предлог для агрессии всегда мож-

226

но изобрести. В этой связи стоит вспомнить «точную информацию» Батлера по поводу Ирака или

«реальный факт» уничтожения 200 тыс. албанцев в Косово,

Однополярное мироустройство не только лишено справедливости, оно ведет к разрушению

современной международно-правовой системы и к произвольному толкованию ее законов един-

ственной сверхдержавой. На это указывает игнорирование устава ООН и попытки действовать в

обход Совета Безопасности.

Гегемония единственного центра силы способствует ослаблению существующей системы

международной безопасности и стабильности и провоцирует возможность разворачивания новой

гонки вооружений, к которой, например, может привести односторонний выход США из договора

по ПРО. Постепенное ослабление роли ОБСЕ, при всем огромном потенциале обеспечения

мирного процесса, ведет к утрате ее независимого статуса и к состоянию паралича. Это также

подтверждает тезис о том, что единственный центр силы наносит ущерб международной

безопасности и стабильности. Разворачиванию в мире новой гонки вооружений, особенно в сфере

ракетных и ядерных компонентов, способствует отсутствие международных гарантий

безопасности суверенных государств. Не случайно во время агрессии НАТО против Югославии в

1999 г. во многих неядерных странах высказывалось мнение о том, что «Если бы Югославия

обладала ядерным оружием, НАТО не посмела бы нанести по ней удар». За завесой разговоров о

нераспространении скрывается желание все большего количества стран обрести ядерное оружие,

что представляет собой результат претензий США на вмешательство в дела суверенных стран под

любым предлогом. Соответственно, единственный центр силы становится катализатором

распространения ядерных и ракетных вооружений, что, в свою очередь, способствует ослаблению

глобальной безопасности. В свою очередь, это вынуждает США и ряд их союзников, стремя-

щихся к сохранению политического и военного превосходства, возобновлять гонку вооружений со

своей стороны. В итоге «глобальный порядок» превращается в глобальный беспорядок, усиливая

угрозу миру и международной безопасности.

« Новый мировой порядок » оставляет большинство небольших и развивающихся стран на

милость единственного центра силы, не предоставляя им никакой альтернативы и вынуждая их

отказываться, хотя бы частично, от тяжело доставшейся независимости и суверенности. Они

принуждены следовать указаниям организаций, контролируемых единственным центром силы,

или рисковать быть «наказанными».

227

В такой ситуации мораль и политика все дальше расходятся друг от друга на международной

арене, и двойные стандарты становятся нормой международного поведения. Проамериканские

государства получают возможность делать что угодно, начиная с нарушения конституции,

подтасовывать результаты выборов, уничтожать парламенты в нарушение основных человеческих

прав, тогда как суверенные государства, способные проводить независимую внешнюю и

внутреннюю политику, подвергаются давлению под любым предлогом, даже при реализации

решений, одобренных референдумами.

США стремятся разделаться с любым потенциальным соперником, могущим бросить вызов их

решениям и смеющим нарушать правила игры, установленные Вашингтоном. Следует вспомнить

заявление Кондолизы Раис о том, что «мы избавились от Советского Союза не затем, чтобы

столкнуться с новыми соперниками». Соответственно, прилагаются все усилия к тому, чтобы ни

Россия, ни Китай, ни Индия, ни какая-либо другая страна не могла стать новым соперником США.

В процессе формирования однополярного мира усиливается тенденция ослабления не только

безопасности и суверенности отдельных стран, но и всей системы международной безопасности.

При од-нополярной системе безопасности размещение ядерных и ракетных арсеналов Sa

пределами границ США и НАТО, очевидно, не может обеспечить безопасность отдельных стран.

Международная система безопасности должна быть основана на сотрудничестве и охранять

безопасность все ее отдельных членов — в противном случае она не может быть жизнеспособной

и надежной. Стремление и усилия США обеспечивать безопасность в одиночку практически

нереализуемы, сам план построить новый мировой порядок односторонним образом опасен и

может привести к глобальной катастро'фе.

Американский аналитик У. Пфафф считает, что гегемония несет в себе встроенные элементы

дестабилизации, поскольку международная систем стремится к балансу и естественным образом

противостоит гегемонизму. По мнению С. Хантингтона «...од но полярный мир предполагает

наличие одной сверхдержавы, отсутствие больших ведущих держав и наличие многих небольших

стран». Только в такой ситуации одна сверхдержава могла бы эффективно решать основные

международные вопросы и никакое объединение или блок других стран не могли бы

противостоять единственному центру силы. В этой связи следует обратить внимание на слова У.

Пфаффа, сказавшего, что американцы не слишком часто задумы-

228

ваются о том, хватает ли у них моральных и интеллектуальных ресурсов для присвоения

гегемонистской власти. Американские аналитики ставят и другую проблему: главнейший вопрос

американской внешней политики состоит в противоречии между желанием остаться

единственным глобальным центром силы и все нарастающим отсутствием желания платить за

такое положение.

Патриарх американской политологии Джордж Кеннан в одном из своих критических анализов

говорил о том, что США стоят перед лицом нестабильного и неудовлетворенного мира, полного

противоречий, конфликтов и насилия. Все это представляет собой вызов, к которому США не

готовы. Весьма вероятно, что и в будущем государства и народы будут сталкиваться с угрозами

внутреннего характера, как, например, этнические конфликты, терроризм, наркотики и т. д.,

являющиеся проблемами, которые должны решать скорее силы безопасности, а не армия. Решение

чьих-либо еще проблем отнюдь не будет легкой задачей для одного государства, что наводит на

мысль о необходимости многополярного мироустройства.

С экономической точки зрения США, при всей их возможной мощи, не обладают ресурсами для

установления собственной гегемонии. Этого мнения придерживаются некоторые американские

специалисты, как, например, Хью де Сантис, бывший высокопоставленный чиновник

Государственного департамента США, ныне преподающий в Национальном университете

обороны. Он считает, что США, несмотря на обладание 20% мирового производства, не имеют

достаточных ресурсов для решения мировых проблем, в силу наличия огромного торгового

дефицита, уровня золотого запаса в 50% от европейских резервов, и значительного государствен-

ного долга.

Если следовать традиционной модели полюсов, нам придется согласиться с цикличностью

изменений в структуре международных отношений. Исторически мировая система развивалась от

многополярной к двухполюсной системе, которая трансформировалась в однополярную

гегемонистскую систему. Трансформация одной системы в другую происходила скачкообразно —

т. е. через войны или конфликты. Такой ход перемен имел место в древнем мире, средневековом и

современном — при переходе от двухполюсной к однополярной системе. По логике цикличности

однополяр-ный мир должен быть превращен в многополярный, к чему стремятся потерпевшие

поражение в прошлом цикле, а также те, кто мог наращивать свою экономическую мощь, находясь

вне преде-

229

лов двухполюсной борьбы. В число этих стран, являющихся сторонниками многополярного мира,

в первом случае входит Россия, во втором — Китай и Индия.

Китай, Россия, Индия, Япония, Германия являются возможными центрами силы в возникающем

многополярном мире. Они могут быть недостаточно сильны на стадии формирования «нового

мирового порядка» для того, чтобы бросить вызов гегемонии США. Вероятнее всего несколько

стран, для которых американская гегемония неприемлема, могут объединиться в той или иной

форме. История свидетельствует о том, что создание таких блоков не вызывает больших

трудностей. В процессе становления гегемонии единственной сверхдержавы отдельные блоки

могут формироваться в Европе и Азии. Возникающая ось Москва-Берлин-Париж говорит о том,

что некоторые европейские страны (возможно, именно Франция и Германия) могли бы

объединить свои усилия с Россией, что избавило бы последнюю от угрозы НАТО или каких либо

обязательств по отношению к Америке.

Вторая группа может сложиться на цивилизационной основе — вызов США может бросить

объединение усилий России, Китая и Индии. Некоторые аналитики говорят о «четырехугольнике»

из России, Китая, Индии и Ирана. В другом уравнении могут сблизиться Китай и Япония, дабы

бросить вызов европейскому или доминированию. Нельзя исключать и еще одно уравнение —

сближение Европы, России и Китая, также оси Европы, России и Индии.

Противоречия между Европой и США, по всей видимости, будут в ближайшие годы нарастать в

силу ряда причин экономического, геополитического и иного характера. Пока США занимаются

предотвращением в своих интересах потенциальных глобальных угроз и укреплением своей

гегемонии в мире, Европейский Союз будет, по-видимому, концентрировать УСИЛИЯ на защите

своих интересов по периметру старой Европы. Превращение США в единственный центр силы

вынуждает Европу думать о своей роли в будущем — остаться ли младшим партнером США или

стремиться к независимой роли в качестве равного партнера. При отсутствии «советской угрозы»

Европа, скорее всего, будет добиваться независимой и по возможности равной роли в мировых

делах. В пользу этого говорит несколько факторов. Европа выступает наравне с США по ряду

важных показателей. Экономическая мощь Европы почти эквивалентна мощи США. ВВП в

Европе на 1999 г. составил 19,5% от общемирового производства, что практически сравняло ее с

США, чей ВВП составляет 20,3% от общемирового.

230

Главные европейские столицы стараются вернуть себе геополитическую значимость и стремятся

увеличить свой вес за счет активизации собственной стратегии, а также за счет объединенных уси-

лий. По мнению С. Хантингтона, форма реакции на гегемонию была встроена в коалицию еще до

окончания холодной войны при формировании Европейского Союза с общей валютой. Как сказал

министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин, Европа должна создать противовес

доминированию США в многополярном мире. Объединенные в Европейский Союз западные

страны могут в любой момент избрать собственную геополитическую стратегию и роль. Огромная

территория, достаточно большое население, колоссальные ресурсы, высокие технологии,

внутреннее социально-политическое единство, растущая военная мощь, способность рас-

пространять свою мощь на отдаленные районы мира, административные механизмы быстрого

принятия решений и их реализации — все эти факторы могут привести Европу к преобразованию

од-нополярного мира в многополярный в течение нескольких лет. Появление реально

объединенной Европы вызовет фундаментальные изменения в международном балансе сил.

В будущем экономическое взаимодействие Европы и США все больше будет происходить на

равной основе. Есть все причины считать, что Западная Европа будет усиливать координацию в

области экономики и обороны. Общеевропейская валюта «евро» может способствовать созданию

биполярного экономического мирового порядка, который сменит гегемонию США. Объединений

валютный союз в Европе способен превратить нынешнюю международную финансовую систему,

основанную на долларе США, в биполярную систему доллар-евро, что отодвинет Японию на

третье место. Нынешняя европейская зона —это самая большая область богатых покупателей, и

создание евро-зоны в значительной мере способствует уменьшению европейской зависимости от

США. Учитывая вес евро-зоны многие компании России, Восточной Европы, Азии, Северной Аф-

рики, латинской Америки сокращают объем операций в долларах США, постепенно переходя на

евро. Выпуск евро увеличивает возможность создания биполярного международного

экономического порядка, который постепенно заменит американскую гегемонию в этой сфере,

возникшую в итоге Второй мировой войны.

Коллективное оборонное производство также, по-видимому, ослабит зависимость Европы от

США в данной области. Даже американцы понимают, что создание общеевропейского военно-

промышленного комплекса в ближайшем будущем в конечном итоге даст Европе поли-

231

тическое равенство с США. Более того, развитие европейского оборонного консорциума в

долгосрочной перспективе приведет к жесткой конкуренции в этой сфере между Европой и США,

что может нанести серьезный удар по политическому единству в рамках НАТО.

Показателем этой тенденции представляется поддержка Францией германской инициативы по

превращению Западно-Европейского союза в военное крыло Европейского Союза. Однако для до-

стижения паритета с США в этой области Европе придется в несколько раз увеличить свои

военные расходы.

Европейский дрейф в сторону автономности от американского влияния вполне может пойти

быстрыми темпами и превратить в Европу в независимый центр силы в ближайшем будущем.

Следует отметить, что нынешняя ситуация начала века напоминает ситуацию, предшествовавшую

Первой мировой войне — нестабильная Германия в стремлении к лидирующей роли,

неопределенное социально-политическое положение в России, сложные противоречия на

Балканах, неспособность Франции и Великобритании найти общий язык, и т.д. В нынешней

ситуации региональный лидер в лице Германии, при условии второстепенного военного

положения, предпочтет скорее усилить свою зависимость от европейских держав, нежели от

США. Ни одна из ведущих европейских стран в настоящий момент не решается возглавить

региональный блок и вести его дальше. Однако положение с большой долей вероятности

изменится и лидер вынужден будет появиться.

Соперничая на ограниченных рынках, Европа и США борются друг с другом в области торговли,

финансов, инвестиций, проблем глобального потепления, энергетики, антимонопольного законо-

дательства, по вопросам введения экономических санкций, экономического развития и т.д. Борьба

в сфере сельского хозяйства настолько очевидна, что не требует комментариев.

Вероятно, США будут делать все возможное, дабы предотвратить развитие Европы в

параллельный и независимый центр силы, используя при этом «силы разделения» и пятую

колонну в Восточной Европе.

Азиатское измерение

Наиболее глубокие изменения в международном балансе сил в 21 веке, несомненно, будут

происходить на азиатском направлении. Азиатско-Тихоокеанский регион превращается в главный

центр экономической активности. В этом регионе развивается наиболее потенциальный

стратегический оппонент СА — Китай. Если в 1950 г. 232

доля Китая в мировом производстве составляли лишь 3%, то к 1992 г. она увеличилась до 10% и,

вероятнее всего, возрастет к 2005 году до 20%. По прогнозам это сделает Китай второй

крупнейшей экономикой в мире. По оценкам МБРР общий объем импорта Большого Китая

составил в 2002 г. 630 млрд. долл. США, что превышает объем импорта Японии, составляющего

около 520 млрд. долл. Большая и влиятельная китайская диаспора вносит значительный вклад в

увеличение мощи Китая. Китай видит себя как самую мощную державу Восточной Азии в

ближайшем будущем. Благодаря растущей экономической и военной мощи Китай также станет

равным партнером США и Европы в разных международных организациях.

По мере динамичного роста Китая в экономической и оборонной сфере противоречия между США

и Китаем будут, по-видимому, интенсифицироваться. В закрытых документах Коммунистической

партии Китая США рассматривается как реальный враг Китая. Президент Китая Джао Дзиян

говорил в 1995 г., что «вражеские силы Запада не оставили своего плана вестернизировать и

развалить нашу страну». В обращении к ежегодной встрече лидеров АСЕАН в 1995 г. министр

иностранных дел Китая также сказал, что «США следует прекратить считать себя спасителем Вос-

тока. Мы не признаем роли США как гаранта мира и стабильности в Азии». Еще в 1993 г. группа

армейский генералов Китая в письме к Дэн Сяопину требовала пересмотреть политику толеран-

тности, терпения и компромисса в отношениях с США.

Уже сегодня Китай является серьезным претендентом на превращение в сверхдержаву в близком

будущем. Нынешнее возвышение Китая, с его огромным, энергичным и талантливым населением,

напоминает Германию, бросившую вызов международной системе в XX веке. Американский

аналитик Р. Монро также считает, что повышение мощи Китая может стать наиболее серьезным

вызовом американскому господству в 21 столетии. Рост влияния Китая в Азии и в мире в целом

оставляет у всех впечатление, что на горизонте появляется новая сверхдержава, которая бросит

вызов единственной нынешней сверхдержаве.

По мнению ряда аналитиков, Китая видит в США державу, клонящуюся к упадку, стремящуюся

сдержать растущие мощь и влияние Китая, Китай бросит вызов интересам США не только в

Восточной Азии, но в отдельных районах АТР. Китай уже доказал это своей позицией по

вопросам Тайваня, демократии в Гонконге, будущего Тибета, объединения Кореи и контроля над

островами в Южно-Китайском море.

233

Россия

В новом соотношении мировых сил Российский сегмент оказался значительно ослаблен в силу ее

собственной непродуманной политики. Промышленное производство России было сокращено во

имя рыночных реформ почти на 60%, ВВП сократился на 55%. Капиталовложения в российскую

экономику упали на 75%, оборонный бюджет — на 85%. В 1990 г. доля российского ВВП в об-

щемировом производстве составила 5%, тогда как ВВП СССР составлял 9,5%. В настоящее время

доля России едва ли составляет 20% от ВВП СССР в 1990 г. и 5% от ВВП США. Две страны, ранее

являвшиеся соперничающими сверхдержавами, ныне оказываются в совершенно разных

категориях.

Тем не менее, Россия все еще сохраняет многие компоненты своего прежнего статуса

сверхдержавы, включая постоянное членство в Совете Безопасности ООН, ракетно-ядерный

арсенал, массивную территорию, огромные природные ресурсы, значительный научно-

интеллектуальный потенциал и большое население. Никакая прозападная политика не изменит ее

национальный генетический код — не быть ничьим сателлитом, идти на любые жертвы для

сохранения независимого места в истории, следовать независимым курсом. Национальная

самоидентификация российской государственности всегда будет сопряжена со стремлением к

независимой и важной роли в мировых делах.

Оказавшись в ослабленном положении, она не смирится с нынешним мировым порядком,

сконцентрируется на модернизации экономики и будет искать союзников в разных регионах с

целью преобразования однополярной мировой структуры. В ходе этого процесса она будет искать

друзей и союзников, как на Востоке, так и на Западе, укреплять свои связи с такими азиатскими

гигантами, как Китай и Индия — двумя из ее главных стратегических партнеров в нынешнем

мире.

Индия

Сегодня Индия, при всех ее экономических трудностях, представляет четвертую крупнейшую

экономику в мире и входит в первую десятку индустриальных стран по показателю общего объема

производства. Ежегодный экономический рост Индии составляет 6-7%, она обладает

колоссальным научным потенциалом и является мировым лидером в сфере ИТ. В силу своих

амбиций, а также антиимпериалистических и антиколониальных традиций

234

периода борьбы за независимость, Индия не смирится с однопо-лярным мироустройством. Она

также будет стремиться к союзам и взаимопониманию в целях трансформирования однополярного

миропорядка. Внешняя политика Индия направлена на проведение независимого курса и

нынешний однополярный миропорядок противоречит ее национальным интересам.

Соответственно, она проводит политику укрепления связей с ведущими мировыми игроками —

ЕС, США, Россией, Японией, Китаем, и. т.д. Индия может не торопиться входить в разные

смешанные альянсы, но она будет последовательно работать на создание многополярного мира.

Треугольник Россия—Индия—Китай

Бывший премьер-министр России Е. Примаков во время визита в Дели в декабре 1998 г. озвучил

идею треугольника Москва-Дели-Пекин. Три страны представляют три разных цивилизации, все

три являются полиэтническими и многоконфессиональными. Одна из них была в недавнем

прошлом сверхдержавой, две другие стремятся играть новую роль на мировой арене.

Однополярный мир не обеспечивает их национальные интересы. У них есть общий противник в

лице исламского фундаментализма и экстремизма. Они выступают за демократические реформы и

сохранение статуса ООН и Совета Безопасности. Они также выступают против расширения НАТО

на восток. Все три страны являются сторонниками многополярного мира и нельзя исключать, что

они будут осуществлять совместную политику в противостоянии однопол яркости. У

трех стран много общего в позициях по наиболее важным международным вопросам. Первая

встреча министров иностранных дел трех стран в период проведения Генеральной Ассамблеи

ООН в сентябре 2002 г. подтверждает, что они будут развивать свое сотрудничество. Эксперты и

аналитики трех стран совместно работают в дипломатических рамках в целях укрепления

трехстороннего сотрудничества. Наиболее слабым звеном предполагаемого треугольника

являются отношения между Дели и Пекином, однако они быстро развивают свои связи. Если юго-

славский кризис заставил три страны позитивно взглянуть на идею треугольника, то иракский

кризис может еще более их сблизить в противостоянии однополярному миропорядку.

235

Видеман В.В. (Германия, Берлин)

ПРОЕКТЫ И МОДЕЛИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Проблематика глобализации

О проблеме глобализации широко заговорили после того, как в самом конце XX столетия на

международную арену совершенно неожиданно вышло движение т. н. антиглобалистов. С тех пор

споры о природе глобализации и антиглобализма продолжаются со все возрастающей

активностью, и даже привлекли к себе внимание академического сообщества. Очевидно, что от

научного осмысления феномена глобализации во многом зависят те средства, к которым

человечество сможет прибегнуть, имея дело с рисками и шансами, которые несет в себе

становление глобального сообщества.

Как показывает история мировой экономики и международных отношений, эффкеты

своеобразного глобализма имели место еще в античные времена, к примеру в период расцвета

эллинизма. Позже глобализм проявился в эпоху Великих географических открытий, и, наконец,

непосредственно — перед Первой Мировой войной, когда уровень консолидированности мировой

экономики даже в чем-то превышал сегодняшний.

Специфика современной глобализации (или, точнее, современного этапа исторического процесса

глобализации) состоит в том, что впервые на карту поставлена судьба всего мира как единого

целого, — что стало возможным при актуальном уровне научно-технического развития и роста

международных связей.

Еще в 60-х годах прошлого столетия Римский клуб выпустил энциклику «Пределы роста», где ряд

крупныхученых предупреждал о катастрофических последствиях неограниченной эксплуатации

природных и человеческих ресурсов. Тем не менее, вплоть до окончания Холодной войны главная

опасность для планеты от «распоясавшейся техники» усматривалась, прежде всего, в перспективе

глобального термоядерного конфликта. « Каким мир стал маленьким», — говорили люди,

добавляя: «Лишь бы не было войны!» Однако после распада коммунистического блока, когда не-

посредственная угроза такого конфликта миновала, проблематика «распоясавшейся техники» и

«Пределов роста», по-новому озвученная антиглобалистами, вновь обрела актуальность.

236

Зарождение антиглобалистского движения в США

Родиной современного движения антиглобалистов является Америка. В известном смысле, это

совершенно закономерно, ибо именно США представляют сегодня наиболее развитую индустри-

альную и торговую державу мира, и американское общество, волей судьбы, находится на

переднем крае не только самой глобализации, но и связанных с ней рисков. Сразу следует

отметить, что сами антиглобалисты — по крайней мере, подавляющая их масса — не являются

противниками развития международных связей и современных технологий, но выступают

конкретно против — как они сами говорят — «неолиберальной капиталистической глобализации».

С точки зрения своего «классового состава» американские антиглобалисты представляют

довольно значительную прослойку либерального среднего класса — т. е. людей с хорошим

образованием, социально и производственно активных. В качестве первых ячеек антиглобализма в

США выступили, к примеру, такие неправительственные организации, как союз защиты прав

потребителей «Public Citizen», межконфессиональное движение за списание долгов беднейшим

странам « Jubilee-2000», различные экологические объединения. Чуть позже сюда примкнули

фермеры и отдельные профсоюзы.

Главными мишенями антиглобалистов стали организации, воплощавшие в их глазах действенные

центры неолиберальной экономической политики: Всемирный Банк (ВБ), Международный

Валютный Фонд (МВФ) и Всемирная Торговая Организация (ВТО). Логика, приведшая к

объединению в едином антиглобалистском пуле достаточно разношерстной публики, в целом

элементарно проста: международные финансовые организации обрели слишком большую власть

над судьбами простых людей, в том числе — над их собственностью; эта власть недемократична

по своей природе (т. е. олигархична); демократия в опасности! Интересно, что в американском

антиглобализме практически отсутствует марксистская или вообще социалистическая риторика.

Идеал для большинства американских антиглобалистов — Американская революция.

Антиглобализм в Европе

Иное дело — Европа. Здесь новые новые ветры, подувшие с Атлантики, вывели из летаргической

спячки практически полностью утратившие свое влияние после распада мировой системы со-

циализма левацкие силы. Борьба за демократический контроль над глобальными финансовыми

институтами, к которой призвали американские «товарищи», стала интерпретироваться

европейскими

237

левыми преимущественно как новая фаза всемирной классовой борьбы, как борьба против

капитализма в целом. Эмиссары крайне левых партий и организаций бросились активно вербовать

в аморфной антиглобалистской среде своих сторонников.

То же самое начали делать радикальные правые движения, заменившие словом «глобализм» свое

коронное понятие о *мондиализ-ме» как проекте всемирного американского господства и под

«властью капитала » часто имеющие в виду«власть еврейского капитала ». Была даже выдвинута

идея конвергенции ультралевой и ультраправой фронды в качестве стратегического союза за «

новый социализма. Сегодня, после стремительного подъема радикального политического ислама с

его «антикапиталистической» риторикой , некоторые идеологи как из ультралевого, так и

ультраправого лагеря призывают к объединению с исламистами — каждый под своим соусом.

Нельзя, конечно, говорить, что в Европе вообще не существует умеренного антиглобализма,

близкого по своей природе к американскому. Достаточно напомнить об АТТАК — одной из

крупнейших организаций антиглобалистов не только в Европе, но и в мире, призывающей не к

мировой революции, а к реформам в международном банковском секторе. Тем не менее, разница

между европейским и американским антиглобализмом продолжает оставаться существенной.

Антиглобализм в Латинской Америке

Чем-то средним между американским и европейским является современный антиглобализм в

Латинской Америке. С одной стороны, здесь сильны марксистские представления, укорененные в

среде местной интеллигенции, с другой — дело не доходит до жестких сектантских разборок по

поводу «идейной чистоты», свойственной европейским радикалам. Именно в Латинской Америке,

в бразильском городе Порту-Алегри, уже несколько лет подряд проходят Всемирные социальные

форумы, задуманные как своеобразная демократическая альтернатива форумам давосским, со-

бирающим мировую политическую и финансовую элиту.

Впочем, именно всемирные форумы в Порту-Алегри обнаружили фундаментальные противоречия

в позициях многих антиглобалистских групп и невозможность выработки единой действенной

стратегии противостояния неолиберальной глобализации.

Новый мировой порядок

Вместе с тем, «паровоз» глобализации продолжает идти вперед на всех парах, и следующая его

остановка вряд ли будет в «комму-238

не». Ясно одно: после окончания Холодной войны и сдвига всех осей глобального

геополитического противостояния насущно стоит вопрос нового передела « послевоенного » мира,

который должен отразить новые силовые и экономические реалии. В свете постсентябрьских

событий, формирования глобальной коалиции по борьбе с международным терроризмом и

балансирования мира на грани новой крупномасштабной войны проблематика «чистого» ан-

тиглобализма отошла на второй план. На авансцену выступили политические апологеты и

противники Нового мирового порядка. В сложившейся драматической ситуации вопрос об

экономической целесообразности международных правил игры вновь, как и в эпоху Холодной

войны, уступает место вопросу целесообразности политической, что предполагает наличие

известных экономических издержек ради достижения задач, поставленных политическими эли-

тами. При этом складывается парадоксальная ситуация, когда элита англо-саксонского мира

выступает в качестве активного спонсора неолиберальной глобализации, тогда как местная

общественность является наиболее технически и идейно подкованной фракцией международного

антиглобалистского движения, трансформирующегося сегодня, под давлением обстоятельств, в

оперативный пацифизм.

В силу всего вышесказанного представляется, что англо-саксонский мир являет собой, в

настоящее время, форпост глобализации и антиглобализма одновременно. Иными словами,

ключевые вопросы Нового мирового порядка, глобальной экономики и организованной

общественной реакции на эти феномены решаются сегодня, в существенной степени, в рамках

англо-саксонской « цивилизационной формации», представляющей собой как бы «эллинизм»

нового времени. Разумеется, это не исключает «взноса» других регионов и культур в процесс

решения насущных мировых проблем, однако, ни одна из иных «цивилизаций» не обладает

равносильным уровнем развития научно-технической базы и соответствующего социального

know-how. Насколько нам представляется, на современном уровне научно-технического развития

любая альтернативная цивилизацион-ная модель будет нести в себе родовые пятна регионализма,

а значит — являться объективно тормозящей процесс культурной и экономической глобализации

во всех смыслах последней. В этом отношении прогрессивный подход к глобализационной

проблеме может строиться, насколько мы это себе представляем, на базе повышенного внимания

не только к политическим и финансовым институтам англо-саксонского мира (и в первую очередь

— США), но и соответствующим общественным инициативам, за которыми стоит опыт

исторически передового рубежа социальной реальности.

239

Садов О.В. (Россия, Москва)

СОВРЕМЕННЫЕ ФИНАНСЫ И ИСЛАМ

Мировое интеллектуальное сообщество в последнее время активно обсуждает понятие

«глобализация». В первую очередь такое обсуждение связано с нахождением ответа на вопрос о

содержании когнитивных моделей глобализации и типе институтов, которые эта глобализация

порождает.

Несомненно, одним из таких институтов являются глобальные финансы. Поэтому можно

попытаться взглянуть на содержание глобализации с позиции финансов или капитала.

Глобальность современных финансов

Современная ситуация в мире свидетельствует о том, что финансы отделились от национальных

государств, корпораций, банков и стали глобальными. Эта глобальность проявляется, прежде

всего, в том, что появилась возможность быстрой концентрации « сверхкапиталов » и направления

их в конкретную точку, проект, территорию. Мощь этих быстрых «сверхкапиталов », иногда назы-

ваемых «горячими деньгами», вполне сравнима с финансовой мощью отдельных государств и

даже целых регионов планеты.

Именно приливами и отливами «горячихденег» во многом объясняются причины финансовых

кризисов, возникающих в различных регионах. Сегодня атака спекулятивного «сверхкапитала»,

заключающаяся в мобилизации глобальных финансовых средств с целью игры на понижение

валюты какого либо государства, вполне может быть сопоставима по экономическим

последствиям с прямой военной агрессией. Иначе говоря, глобальные финансы при определенном

их использовании могут не только выполнять свои прямые функции средства инвестиций,

расчетов, накоплений, но и играть роль оружия, т.е. иметь второе — «военное» назначение.

Для того чтобы использовать финансы по второму назначению против какого-либо государства

необходимо, с одной стороны, обеспечить существенную зависимость экономики этого

государства от международных рынков капитала, а, с другой стороны, необходима возможность

быстрого перетока капитала через национальные границы, т.е. отсутствие ограничений на

движение капитала. Далее различными методами гуманитарных технологий (например, NLP, PR и

др.) запускается процесс, результатом которого является всеобщее 240

психологическое убеждение в том, что курс валюты государства за-выАпен, а в его экономике

наблюдаются опасные тенденции. После этого все готово для проведения классической

спекуляции.

Важность гуманитарных методов воздействия на психику человека понимают сегодня многие, в

том числе и современные представители ислама. Они, например, полагают, что управление миром

сегодня осуществляется через прессу, которая с помощью новостей, иллюстраций, слухов,

комментариев манипулирует, как куклами, людьми, семьями, народами и управляет их волей.

Гуманитарные технологии находят все большее применение в современном мире. С помощью

этих технологий происходит управление совершенно разными, казалось бы, процессами. Так,

традиционная экономическая теория утверждает, что игра на финансовом и фондовом рынках

может вестись лишь вслед за рынком. Нельзя играть против рынка — это аксиома любого

инвестора или спекулянта. Точно также полагается, что при развитой демократии политические

выборы всегда отражают предпочтения большинства избирателей. Однако это не совсем так. И

выборы и игра на бирже — рефлексивные процессы, которые зависят от психологии их

участников. Рефлексивность, по Дж. Соросу, «...представляет из себя двустороннюю обратную

связь между настоящими решениями людей и будущими событиями, которые зависят от этих

решений. Это двустороннее рефлексивное общение между тем, что участники ожидают, и тем,

что происхо дит на самом деле, является основным моментом для пониманиявсех экономических,

политических и общественных явлений.»

Глобализация сегодня сняла ограничения в информационной сфере, что привело к возможности

управлять такими рефлексивными процессами с помощью гуманитарных технологий, и задавать

самоусиливающиеся рефлексивные процессы в сфере финансов, направленные против конкретных

ценных бумаг конкретных государств и корпораций.

С другой стороны, в настоящий момент можно говорить о возросшей опасности для экономики,

связанной с беспрецедентным ростом глобального финансового и фондового рынков. Сегодня

финансовые средства, доступные глобальному капиталу для целей организации спекулятивных

атак, достигли размеров, которые превышают в несколько раз реальный ВВП любого государства.

БашХ. «Макалат. Ислам: секрет становления», пресс, 2000.

- Ярославль, ДИА-

1999.

Сорос Дж. «Кризис мирового капитализма». — М., ИНФРА-М,

241

Так, в 1990-1995 гг. стоимость трансграничных операций секциями и облигациями выросла по

отношению к ВНП в Великобритании с 367,5 до 690,1%; в Японии — с 60,5 до 118,6%; в США —

с 36,4 до 92,5%; в Канаде — с 27,7 до 63,8%; в ФРГ — с 33,9 до 57,5%; во Франции — с 21,4 до

53,5%; в Италии — с 4 до 2&,7%.

Объем глобального рынка производных финансовых инструментов (деривативов) возрос с 6,9

млрд. долл. в 1991 г. до 41 млрд. долл. в 1995г.

В 1998 г. совокупная капитализация рынка акций в странах зоны евро составляла 2500 млрд. долл.,

объем рынка государственных облигаций — 2000 млрд. долл., корпоративных долговых обя-

зательств — 160 млрд. долл.

В 1996 г. ежедневно на валютных рынках продавалось и приобреталось 1 трлн. долл., что

практически равно годовому ВВП такой страны, как Китай в 2000 г. — около 1,1 трлн. долл. По

данным ГАТТ, в 1979-1994 г.г. стоимость международной торговли выросла почти в три раза,

тогда как объем оборота валюты — более, чем в восемь раз (с 30 трлн. до 250 трлн. долл.). При

этом всего лишь малая доля валютных сделок, по разным данным, от 1% до 5%, идет

1 - U 30

на финансирование внешней торговли и прямых инвестиции.

Кроме того, произошло серьезное изменение в составе основных игроков на глобальном

финансовом рынке. Относительно недавно появились такие институты, как хедж-фонды (hedge

funds), ориентированные исключительно на высокорисковые спекулятивные операции. Эти хедж-

фонды вполне могут рассматриваться, как первые субъекты, работающие на финансовом рынке с

помощью «военных» методов. Недаром все чаще об их действиях говорят, как об атаках,

например, на слабую валюту.

Хедж-фонды — это частные инвестиционные пулы. Они, как правило, организованы в виде

закрытых товариществ и по соображениям, связанным с налогообложением и регулированием дея-

тельности, располагаются в оффшорных зонах. Число владельцев акций хедж-фонда обычно

составляет не более 100 человек. При этом вклады акционеров в фонд довольно значительны.

Иными

Seyf A. «Globalization and the crisis in the international economy». — Global society, Abingdon, 1997. —

Vol. 11, № 3. — p. 299-324.

Huffschmid J. «Globalisierung — das Ende von Wirtschaftspolitik?: ZurStrukturkapitalistischer International

isierungund den Ansatzpunkten ihrer politischen Steuerung». — Wege zu einem anderen Europa: Perspektiven

der Europ. Integration, Beirat fur ges., wirtschafts- u. umweltpolit. Alternativen — BEIGEWUM (Hg.), Koln,

1997, s, 230-253. 242

словами, хедж-фонды — это инструмент для частных лиц, обладающих крупными состояниями и

стремящихся в условиях повышенного риска к повышенным же прибылям.

В1997 г. в мире насчитывалось 1115 хедж-фондов с активами в 109-млрд. долл. Больше всего

фондов зарегистрировано в США — 569, далее идут Виргинские острова — 185, Каймановы

острова — 148, Бермудские острова — 148, Багамские острова — 53. Такая география регистрации

хедж-фондов показывает, что в основном они расположены в Америке, т.е. там же, где

расположены основные финансовые площадки.

Юридический статус хедж-фондов практически освобождает их операции от каких либо

ограничений. Хедж-фонды обычно одними из первых предпринимают крупные атаки,

направленные против валют или ценных бумаг с неустойчивыми или завышенными курсами. При

этом ввиду небольшого числа участников и регистрации фондов в оффшорах выявить конкретного

субъекта такой атаки обычно не представляется возможным.

Все это свидетельствует о том, что благодаря техническому прогрессу, деньги становятся все

более невидимыми, и их потоки все

труднее отслеживать.

Типы капитала и современность

История экономического развития показывает, что нужды каждой исторической эпохи

удовлетворяет свой тип капитала, который в определенной степени зависит от какой-то одной

культурно-религиозной традиции. Так, необходимость капитальных операций для развития

торговли и иудейская этика, позволяющая взимать проценты с иноверцев за пользование

деньгами, привели к возникновению иудейского процентного капитала.

Индустриальная эпоха потребовала нового типа капитала. Протестантская этика дала этому типу

определенные религиозные основания. В результате возник промышленный протестантский

капитал. При этом новый тип капитала не отверг окончательно предыдущий, а сумел своеобразно

его преобразовать и с помощью института банков вовлечь в индустриальную экономику.

Eichengreen В., Mathiesn D., Chadha В. Et al. «Hedge funds and financial market dynamics». —Wash.:

International Monetary Fund, 1998. — VII, 75 p.

Albert M. «Lenouveausysteme-monde». — Debat.,P., 1997, №97, p.

4-19.

243

Современная эпоха характерна тем, что мир вступает в постиндустриальную стадию развития.

В этом случае капитал постиндустриализма также будет отличаться от индустриального, как

сам индустриальный капитал отличается сегодня от доиндустриально-го. А, следовательно,

необходимо определить, какие религиозно-культурные традиции могут лежать в основании

постиндустриального капитала, и каким образом этот новый капитал будет преобразовывать

старый в интересах постиндустриального общества.

Индустриальный капитал в свое время взял себе на службу основу доиндустриального —

процент. В этом смысле современная разновидность капитализма отличается от предыдущих

его разновидностей двумя существенными характеристиками. Она, во-первых, носит

глобальный характер, а, во-вторых, в значительной степени строится вокруг финансовых

потоков. Поэтому основным местом преобразования индустриального капитала в пости-

дустриальный станут, по-видимому, глобальные финансы.

В современном мире успех деятельности разного рода экономических субъектов определяется

финансовой прибылью. Эта прибыль, так или иначе, попадает в метасеть финансовых потоков,

представляющую из себя подобие вселенского казино, в котором идет постоянная смена

выигравших и проигравших участников. «... Эти перемены отражаются на мире

компаний,рабочих мест, зарплат, налогов, общественных служб, на том самом мире, который

подчас считают «реальной экономикой» и который я бы предпочитал называть «нереальной

экономикой», поскольку в век капитализма сетевых структур настоящая реальность, где делают

или теряют, размещают или сберегают деньги, находится в финансовой сфере. Все другие виды

деятельности (за исключением деятельности во все долее сокращающемся государственном

секторе ) выступают либо в качестве основы для получения необходимых свободных средств,

которые можно было бы вложить в глобальные финансовые потоки, либо же в качестве

результата уже помещенных сюда капиталовложений».

Исламские принципы использования капитала

Приверженцы ислама утверждают, что этические принципы именно этой религии должны

лечь в основу постиндустриального капитала. Являясь, в целом, религией, ориентированной

на мире-

Кастельс М. «Становление общества сетевых структур». — в сб. «Новая постиндустриальная волна на

Западе», М., Academia, 1999. Там же.

244

кой успех, ислам позволяет точно так же, как в свое время протестантизм, сорганизовать

значительные массы мусульман, в том числе и на финасово-экономическую борьбу против

традиционных владельцев капиталов — иудеев, христиан-протестантов и др.

Несомненно, одним из детерминантов хозяйственной этики является религиозная

обусловленность хозяйственного поведения человека. Поэтому существует возможность

разделения хозяйственных этик ислама, как первоначальной религии воинов, иудаизма, как

религии «народа пария» и христианства. При этом в отличие от христианства, ислам и

иудаизм обещают своим истинным последователям различные блага в материальном, а не

загробном мире.

С другой стороны, хозяйственная этика протестантизма также существенно отличается от

этики первых христиан. Протестантизм — практически единственная религия, которая

стремится в соответствии с волей Бога преобразовать жизнь в миру. И, следовательно, с

экономической точки зрения это наиболее рационалистическая религия.

В идеологии ислама торговец и предприниматель так же, как и в протестантизме, являются

исключительно благочестивыми общественными позициями. Как говорил, Пророк:

«Почтенный чест-^ -ч

ныи торговец будет вознесен вместе со святыми мучениками».

Относительно капитала мусульманские ученые утверждают, что только исламское его

использование является справедливым и правильным, с точки зрения общественных

интересов всех жителей Земли. Поэтому нельзя продолжать традиции иудеев и христиан в