Этельред наблюдал, как снежинки, лениво кружа, опускаются на землю;
каждая пушистая крупинка добавляла свою особую искорку к белому
одеялу, уже покрывшему внутренний двор. Снег выпал внезапно
несколько часов назад и теперь белым саваном лежал на нежных
зеленых ростках и побегах, которые проклюнулись совсем недавно.
Мальчик прижал личико к отверстию в окне и схватился руками за холодный каменный подоконники; мороз румянил щеки и превращал дыхание в туман. Ребенок знал, что скоро ему станет холодно и придется вновь обратить внимание на комнату, куда мама, королева Эльфтрит, привела его нынешним утром. Она дала сыну наказ оставаться здесь и размышлять обо всех прегрешениях, которые ее десятилетний отпрыск умудрился совершить за один-единственный день.
Этельред находился в верхней части наблюдательной часовни замка. Первый этаж предназначался для семейных служб - именно там краснощекий деревенский священник, отец Одо, проводил ежеутренние молитвы. Второй этаж - для слуг, а посему обстановка здесь была непритязательной: грубо сколоченные скамьи и совсем мало украшений. С аскетизмом обстановки резко контрастировало огромное, во всех деталях выполненное изображение окровавленного Христа, висящего на распятии - такого же размера, как и то, что располагалось в семейной часовне. Большие восковые свечи, в два фута высотой и толщиной с руку взрослого мужчины, обеспечивали освещение и обогрев комнаты.
Мальчик прижал личико к отверстию в окне и схватился руками за холодный каменный подоконники; мороз румянил щеки и превращал дыхание в туман. Ребенок знал, что скоро ему станет холодно и придется вновь обратить внимание на комнату, куда мама, королева Эльфтрит, привела его нынешним утром. Она дала сыну наказ оставаться здесь и размышлять обо всех прегрешениях, которые ее десятилетний отпрыск умудрился совершить за один-единственный день.
Этельред находился в верхней части наблюдательной часовни замка. Первый этаж предназначался для семейных служб - именно там краснощекий деревенский священник, отец Одо, проводил ежеутренние молитвы. Второй этаж - для слуг, а посему обстановка здесь была непритязательной: грубо сколоченные скамьи и совсем мало украшений. С аскетизмом обстановки резко контрастировало огромное, во всех деталях выполненное изображение окровавленного Христа, висящего на распятии - такого же размера, как и то, что располагалось в семейной часовне. Большие восковые свечи, в два фута высотой и толщиной с руку взрослого мужчины, обеспечивали освещение и обогрев комнаты.