Статья. — 18 стр.
(Выходные данные не указаны). От автора:
"Книга Джона Рескина «Семь светочей архитектуры», написанная в середине позапрошлого столетия, в отличие от многих других теоретических трактатов и прежде всего – самого известного и основополагающего из них - трактата Витрувия не была ни потеряна, ни забыта. Книгу и ее автора постоянно вспоминали, временами воздавали должное его литературным талантам, незаурядной работоспособности и благородству его ценностей, но … все это были своего рода оправдания того, что и в целом и в деталях она оставалась совершенно невостребованной архитектурой прошлого века. И книга, и сам автор считались образцами наивного и старомодного утопизма, бесповоротно отмененного успехами современной науки и техники, авангардистского искусства и социальных революций. Впрочем, личность Рескина вот уже более ста лет вызывает противоречивые чувства. Немало людей не скрывает раздражения его самоуверенностью, нежеланием прислушиваться к чужим мнениям, а порой и неряшливостью в обращении с фактами и идеями. В особенности же ставят ему в вину неспособность разглядеть в Хрустальном Дворце будущее архитектуры. Хотя с Рескиным кое-кто был бы и солидарен, например Вальтер Беньямин, увидевший чуть ли не на сто лет позднее опасность массового тиражирования для современной культуры.
Эта книга шла настолько против течения, начавшегося с современным движением в архитектуре, что – вопреки своей остро критической направленности – стала невольно отождествляться с отвергавшимся архитектурным авангардом духом викторианской эпохи".
(Выходные данные не указаны). От автора:
"Книга Джона Рескина «Семь светочей архитектуры», написанная в середине позапрошлого столетия, в отличие от многих других теоретических трактатов и прежде всего – самого известного и основополагающего из них - трактата Витрувия не была ни потеряна, ни забыта. Книгу и ее автора постоянно вспоминали, временами воздавали должное его литературным талантам, незаурядной работоспособности и благородству его ценностей, но … все это были своего рода оправдания того, что и в целом и в деталях она оставалась совершенно невостребованной архитектурой прошлого века. И книга, и сам автор считались образцами наивного и старомодного утопизма, бесповоротно отмененного успехами современной науки и техники, авангардистского искусства и социальных революций. Впрочем, личность Рескина вот уже более ста лет вызывает противоречивые чувства. Немало людей не скрывает раздражения его самоуверенностью, нежеланием прислушиваться к чужим мнениям, а порой и неряшливостью в обращении с фактами и идеями. В особенности же ставят ему в вину неспособность разглядеть в Хрустальном Дворце будущее архитектуры. Хотя с Рескиным кое-кто был бы и солидарен, например Вальтер Беньямин, увидевший чуть ли не на сто лет позднее опасность массового тиражирования для современной культуры.
Эта книга шла настолько против течения, начавшегося с современным движением в архитектуре, что – вопреки своей остро критической направленности – стала невольно отождествляться с отвергавшимся архитектурным авангардом духом викторианской эпохи".