С самых первых дней войны, когда Германия еще не успела выказать себя та-
кой, как она есть, симпатии американцев как бы инстинктивно отвернулись от нее,
и постепенно, по мере обнаружения ее вероломства, лживости и организованного
зверства общественное мнение кристаллизовалось и уже обдуманно стало на
сторону ее врагов, сначала обращая главное внимание на близко знакомых фран-
цузов и англичан, но вскоре, после наших первых блестящих успехов, после исто-
рического
отступления,
после
того,
как
русский
богатырь,
которого
считали
утом-
ленным, чудесным образом воспрянул с удвоенными силами, мы сделались цен-
тром
внимания,
восхищения
и
надежд
американцев,
и все
известия
со
всех
наших
фронтов приветствуются с радостью и с наивным удивлением, что такая гигант-
ская
сила
и
такой
могучий
дух
могут
существовать
в
далекой
стране,
о
которой
весьма редкие имели какое-либо точное понятие. Преклоняясь перед твердостью
государя императора, в один день очистившего Россию от злого порока и теперь
с своим возлюбленным сыном ободряющего войска своим присутствием и пода-
ющего им пример стойкости, веры в Отечество и самоотвержения, все страстно
следят за всеми подробностями нашего торжественного шествия и поздравляют
не только меня, но и друг друга, с каждой победой, как будто она касается их са-
мих и как будто наши генералы, труднопроизносимые имена которых они знают
чуть ли не лучше английских или французских, им близки, и их слава отражается
и на них. Все уверены, что именно мы, а не наши союзники, раздавим врагов и так
обессилим их, что всеобщий мир и безопасность будут обеспечены на столетия.
Эти чувства разделяются не только высшими классами, но, по подсчету самих
американцев, по меньшей мере девятью десятыми граждан Соединенных Шта-
тов, оставляя одну десятую на немцев, полунемцев и их редких сочувственников.
Ни одна газета, за исключением немецких, ходящих только в своем кругу, не под-
держивает
Германию,
напротив
того,
все
большие
органы
открыто
и
даже
горячо
стоят за союзников, и сам Херст, несомненно, в душе чувствующий симпатии к
немцам, не осмеливается в своих желтых листках сказать одно слово в их пользу
из опасения потерять подписчиков и читателей. Поэтому я с самого начала счи-
тал совершенно излишним и даже противным нашим интересам попытаться вли-
ять на печать и противодействовать немецкой пропаганде: излишним потому, что
вся влиятельная печать без того работает для нас и никакие попытки германско-
го посла купить или подкупить ее не имели успеха, и вредным потому, что амери-
канцы вообще крайне подозрительны и сейчас сочли бы наше желание от себя
осведомлять общественное мнение покушением на их свободу мысли и на их ра-
зум, а также и желанием руководить их политикой и вмешиваться вдела, которые
они считают исключительно своими и не касающимися иностранцев, и широкая
пропаганда германского посольства, вместо того чтобы повредить нам, еще уси-
лила нелюбовь и недоверие к немцам, оскорбляющим крайне щепетильное само-
любие американцев попыткой взять их в руки и заставить их думать по-своему. Я
уже не говорю о постоянных покушениях на заводы, суда и пр., в которых во всех
случаях преступники оказались немцами, руководимыми их посольством: вчера
в самом Нью-Йорке были взорваны доки и пакгаузы, в которых находился громад-
ный склад амуниции и взрывчатых веществ; уже найдено несколько убитых и много
632 Россия и США: дипломатические отношения. 1900-1917