вещей, о "внутренней" жизни которых мы можем только догадываться. Относительно же поведения людей,
мы можем спросить: почему они совершили то, что совершили, какие цели они при этом преследовали,
какими мотивами руководствовались в своих волевых действиях, решениях, сомнениях? Мы можем спросить
потому, что мы сами люди.
Вико по сути положил начало знаменитой, ставшей предметом бесконечной дискуссии о методе,
основанном на знании, и методе, основанном на понимании. Историческим актом Вико было то, что он
представил историческое познание как научный, по своей сути, метод, а знания, полученные с его помощью,
как наиболее достоверные, но лишь в науках, изучающих реальную действительность. В глазах Вико, история
впервые предстала в качестве процесса непрерывного творчества народов, использования сменяющих друг
друга концепций, категорий, интерпретаций. "В ночи густой тьмы, окружавшей наиболее древнюю
античность, столь отдаленную от нас, насколько простирается память, сияет вечный, негасимый свет истины:
что мир гражданского общества определенно создан людьми и что его принципы должны поэтому быть
найдены среди модификаций нашего собственного ума. Каждый, кто над этим задумывается, не может не
удивляться тому, что философы до сих пор тратили свою энергию на изучение мира природы и пренебрегали
миром народов". Итак, заключает Вико, Декарт указал философии ложный путь, ввел человечество в
заблуждение. Ибо, человек может сказать, что значит "выглядеть деревом", но он не в состоянии узнать, что
значит "быть разумом", ибо, он сам им обладает. Иными словами, человек познает истину, которую он сам
создает, из чего следует, что "человеческие знания" неизмеримо более достоверны, чем естественно-научные.
Человек не пассивный наблюдатель истории, он во всех случаях творит, когда он действует, думает и желает.
Познавая мир человека, мы умственно "переживаем", "повторяем" творчество других. Это относится не
только к современности, но и к историческому прошлому, не только к индивидуальному, но и к
коллективному сознанию, не только к историческим временам, но и к доисторическим – к мифам и сказаниям,
видениям и образам первобытности. Одним словом, вся совокупность исторических феноменов познаваема,
поскольку их источник, их "творческое начало" можно обнаружить среди модификаций нашего разума. Вико,
по-видимому, не делал различий между настоящим и далеким прошлым "внутреннего человека" и поэтому не
видел трудностей в понимании исторического творчества людей различных эпох. Однако создатели мира
истории являются в одно и то же время и частными индивидами, каждый со своими надеждами, страхами,
амбициями, с одной стороны, и общественными индивидами, наделенными социальными ролями в системе
социальных связей – с другой. Отсюда двойственность положения: с одной стороны, они "свободны" в
действиях, продиктованных частными целями, с другой, они несвободны, так как, преследуя эти цели, они
неосознанно, различными способами, меняют общественную структуру. При этом способ их действий зависит
не от их частных целей, а от убеждений и отношений, свойственных носителям соответствующих ролевых
функций, их исторически обусловленных состояний. Это значит, что человеческие действия всегда протекают
в границах исторически определенного ментального горизонта и нормативных желаний, продиктованных
исторически и социально. Только в рамках границ исторически и социально данных условий жизни индивид
свободен. Следовательно, частные цели индивида, условия, детерминирующие способ человеческих
действий, объясняют исторические изменения. Кроме того, общественные институты обусловливают
принятие людьми решений, которых они сами, как индивиды, никогда не принимали бы. Итак, согласно Вико,
характер человеческой истории обусловлен исторической и социальной природой творящих ее людей. Но
наиболее поразительной чертой этой теории является гениальное указание Вико на глубокий разрыв между
целевой мотивацией человеческих действий в обществе и их индивидуальными последствиями. История в
определении Вико – королева наук, изучающих действительность. Превосходство исторического знания над
всеми другими в том, что оно по типу является знанием причинным. Историческое знание наиболее
достоверно. Оно богоподобно, поскольку способно постигнуть не только "что и как", но и "почему"; ему
доступна тайна творения истории.
Для адекватной интерпретации взглядов Вико, следует предварительно ответить на два вопроса: что
понимал Вико, говоря об "истинном", научном знании и почему подобное знание вещей доступно лишь их