30
можем забыть о нем ни на минуту. Четыреста лет назад драматурги умели соотносить
события окружающего мира
с
событиями сложной духовной жизни людей, каждый из
которых был личностью, умели доводить противоборство их страхов и надежд до открытого
конфликта. Драма была обнажением души, сопоставлением столкновением, она будила
мысль, увлекала, убеждал а--и." в конце концов рождала понимание. Шекспир не был
вершиной, лишенной основания, которая чудом парила в облаках; он завершал пирамиду,
состоящую' из большой группы драматургов все меньшего и меньшего масштаба и
убывающей степени таланта, но одержимых, как и он, честолюбивым стремлением бороться
с тем, что Гамлет называл уродствами и пороками века. Тем не менее новоелизаветский
театр драмы в стихах, с пышными декорациями выглядел бы в наше время чудовищной
нелепостью. Вот почему мы должны более пристально вглядеться в шекспировский театр н
постараться попять, в чем состоят его специфические особенности. Одна простая мысль
сразу же приходит в. голову, Шекспир использовал те же единицы измерения, что и
МЬЕ
, — в
его распоряжении были те же несколько часов зрительского времени. И он насыщал этот
отрезок времени — секунду за секундой — живой, необычайно содержательной жизнью. Его
персонажи существуют одновременно на бессчетном множестве уровней — погр ужаются на
дно, витают в облаках; искусная техника, чередование стихов и прозы, разнообразие
контрастных эпизодов, волнующих, забавных, тревожных, — вот средства, которыми
пользовался Шекспир, чтобы сказать то, что считал нужным, но он, кроме этого, четко знал,
чего он хотел от людей и от общества, и это знание помогало ему осмысленно выбирать
темы и средства, осмысленно строить театр. А современный драматург все еще не в силах
вырваться из застенков анекдота, логики, стиля и чувствует себя связанным по рукам и
ногам пережитками викторианских представлений, согласно которым честолюбие и дерзость
— нехорошие слова. Как сильно ему недостает того и другого! Если бы только у
современного драматурга было честолюбие, если бы он дерзнул посягнуть на небеса! Но
пока он не перестанет вести себя как страус, как одинокий страус , об этом нечего и думать.
Потому что, высунув голову из-под крыла, он столкнется с тем же кризисом. Ему тоже
придется решать, каким, по его мнению, должен быть театр.
Конечно, произведения каждого драматурга отражают меру его таланта — нельзя прыгнут ь
выше головы. Он не может уговорить себя быть лучше или стать др угим. Единственное, что
он может, — писать о том, что видит, думает и чувствует. Но он, кроме того, может
попытаться усовершенствовать свои рабочие инструменты, Чем отчетливее драматург
осознает, каких звеньев недостает в комплексе его связей с окружающим миром, то есть чем
острее ощущает, что не в силах показать жизнь достаточно глубоко и достаточно
разносторонне или использовать достаточно глубоко и разносторонне все возможности
сцены, а потребность в уединении превращает его в узника, тем больше шансов, что он
начнет искать способы объединения результатов своих наблюдений и своего личного опыта,
которые до тех пор никак не соприкасались.
Я хотел бы определить точнее, в чем состоит основная тр удность, с которой сталкивается
всякий пишущий для театра. Потребности театра сейчас изменились, и дело тут не только в
моде. То есть не только в том , что 50 лет назад публика предпочитала один вид театра , а
сейчас драматург , который хочет "Идти в ногу со временем" , должен найти новые средства.
Основное различие состоит в том , что на протяжении многих лет авторы легко добивались
успеха, использую для этого те способности, которые не имели прямого отношения к
драматургии. Если человек "умел писать", иными словами, умел ловко и изящно нанизывать
слова и фразы, считалось , что он может вполне успешно работать в театре. Если человек мог
придумать острый сюжет , с неожиданными поворотами действия и проявить то, что
называется "пониманием человеческой природы" , этого уже довольно, чтобы пророчить ему
блестящую карьеру. Теперь такие пресные достоинства , как профессиональный навык ,
удачная интрига , эффектные занавесы и броский диалог, полностью обесценены . Более
того, телевидимние приучила зрителей всех классов всего мира мгновенно оценивать
увиденное - как только ситуация возникает на экране ,- поэтому сейчас средний взрослый