Цукер А.И. Микаэл Таривердиев

Подождите немного. Документ загружается.

праздник, его праздник

—

День Красной Армии. Как

внутрикадрован звучит из репродуктора народная песня

«Ах ты, степь широкая». Это весть с Родины. Лицо героя

становится открытым, распрямляются складки на лбу, он

выходит на крыльцо не в мундире, застегнутом на все пу-

говицы, как обычно, а в белоснежной рубашке, свободно

развивающейся на ветру — Исаев счастлив. А народная

песня все ширится, растет и постепенно переходит в мело-

дию «Песни о далекой Родине» — встреча, внутренняя

встреча героя с Родиной состоялась.

Другой пример: Штирлиц и Шлаг едут к швейцарской

границе (8-я серия). В машине по радио звучит голос Эдит

Пиаф

—

она поет знаменитого «Милорда». И та экспрес-

сия, то потрясающее ощущение трагизма, что идет от пес-

ни, внешне контрастирует со спокойным, поэтичным гор-

ным ландшафтом за окном автомобиля, а по сути, точно

передает эмоциональную атмосферу эпизода, психологиче-

ское состояние героев, напряженность этого ответственней-

шего момента. Но и этим функция данной «цитаты» не ис-

черпывается. Она становится своеобразным музыкальным

импульсом, и, подчиняясь этому импульсу, события на эк-

ране переносятся на несколько лет назад во Францию, где

Штирлиц был накануне ее оккупации фашистами.

Подобные временные переключения достаточно часты

в фильме, и в их создании, в более точной и наглядной их

обозначенности большую роль также играет музыка. По-

мимо многочисленных цитат, о которых мы уже говорили,

важное участие в этом принимает лаконичный тематиче-

ский комплекс — это и есть второй музыкальный пласт, —

представляющий собой равномерные удары литавр и бара-

бана, к которым добавляются сухое пиццикато контраба-

сов и короткие реплики клавесина. Этот комплекс постоян-

но сопровождает документальный материал фильма, тай-

ные ведомственные характеристики фашистов, иначе гово-

ря, то, что для Штирлица составляет «информацию к раз-

мышлению». Функция данного тематического образования

не однозначна. Прежде всего необходимо отметить важную

конструктивную роль, которую оно играет, отделяя доку-

ментальный материал от игрового, прошедшие события от

настоящих. Но в этом комплексе заложено и определенное

психологическое начало. Острые интонационные ходы,

пульсирующие удары являются не только музыкальным

символом «информации к размышлению», но и передают

само размышление главного героя, когда от напряженней-

шей мыслительной работы словно кровь начинает стучать

в висках,

159

В таком звучании эта тема сближается с еще одной,

составляющей третий музыкальный пласт фильма, опреде-

лить которую можно как тему тревоги, мрачных предчув-

ствий, опасности провала. Близки они и интонационно и по

характеру инструментовки (контрабасы, ударные). Отли-

чает же тему тревоги большая интенсивность развития, и,

чем драматичнее складывается ситуация, чем большего

нервного и умственного напряжения требует она от героя,

тем активнее и динамичнее развивается данная тема. Яр-

кие примеры ее интонационных преобразований: сцена

ожидания Штирлицем встречи с Борманом (5-я серия) и

эпизод засады гестаповцев

коттедже Штирлица (8-я се-

рия). Но наиболее яркая кульминация — сцена Штирлица

в гестаповской тюрьме (10-я серия). Он один в камере, на

грани полного провала. Сейчас все зависит от того, сумеет

ли он придумать убедительную версию, как его отпечатки

пальцев оказались на чемодане с рацией русской радист-

ки. И вся эта нечеловеческая по своей напряженности ин-

теллектуальная работа передается развитием темы трево-

ги. Мелодическая линия заостряется, ломается, проходит

на фоне диссонантных созвучий у электрооргана, дробится

на отдельные звенья, из них складываются все новые и

новые варианты:

Мы почти физически ощущаем процесс кристаллизации

мысли. Но вот она сформировалась. Музыка замолкает, и

герой произносит только одно слово: «стоп!», — но мы уже

знаем, каких невиданных усилий стоило ему это «стоп»,

знаем и о том, что решение найдено. Обо всем этом рас-

сказала музыка.

Микаэл Таривердиев, 1962 г.

С учителем Арамом Ильичом Хачатуряном,

1953 г.

На репетиции оперы «Кто ты?».

Учебный театр ГИТИСа, 1966 г.

В классе А. Хачатуряна.

Слева направо: А. Хачатурян, М. Таривердиев, И. Космачев

Работа над музыкой к спектаклю

в Театре им. Моссовета, 1968 г.

Исполнительница романсов М. Таривердиева

Е. Камбурова, 1967 г.

В Доме композиторов Ленинграда, 1970 г.

На выставке картин М. Сарьяна. Слева направо:

М. Сарьян, Ю. Силантьев, М. Таривердиев, Р. Тихомиров, 1970 г.

В жюри телевизионного конкурса «Алло, мы ищем таланты...»

Донецк, 1974 г.

Ma авторском вечере

А. Вознесенского,

1974 г.