XII в., найденной в церкви св. Екатерины в Салониках (илл. 220). На основе сопоставления
костюма, элементов пейзажа, позы героя с текстом поэмы С. Пелеканидис пришел к выводу,
что это первое по времени изображение Дигениса Акрита
197
. Поза воина близка позе
персонажа на чаше, который встречает врага лицом к лицу. Дигениса в схватке со львом мы
видим и в декоре константинопольской поливной посуды XI — XII вв. (илл. 221). Зверь
поражен мечом, как в первом поединке Дигениса
198
. Геракла, Самсона или Давида так не
изображали. На других поливных блюдах юный герой разрывает челюсти льва (илл. 222)
199
.
Одежда одного из львиноборцев на чаше 3 напоминает легкое облачение отрока перед
поединком с медведем и львом:
"Без промедленья спешился, и распустил он пояс,
И тунику откинул прочь — палило солнце жарко, —
Одежды полы накрепко за пояс свой заправил,
И низенькую шапочку на голову набросил,
И с быстротою молнии нагрудник снял тяжелый"
200
.
Львы в поэме появляются из рощи или тростниковых зарослей (растительно-
цветочный орнамент на фоне фигур?).
Оба варианта борьбы со львом на чаше 3 находят параллели в декоре ларцов. Если
обратить внимание на фигуры по сторонам одного из львиноборцев, протягивается нить к
циклу Давида в иллюстрациях Псалтырей XI — XII вв. (илл. 219). Возможно, плясунья в
арочке слева (илл. 88) в иллюстрации, послужившей прототипом, — женщина Израиля,
танцующая в честь Давида-победителя Голиафа (илл. 273, 275), а флейтист в правой арочке
(илл. 90) — один из музыкантов "придворного оркестра" псалмопевца (илл. 253, 263).
Чеканщик мог по-своему скомпоновать заимствованные из миниатюр мотивы, выбор
которых диктовался мирским переосмыслением библейских сюжетов. Не исключено, что он
копировал иллюстрации утраченной рукописи "Дигениса Акрита", которые отражали
влияние псалтырных миниатюр.
Полет Александра Македонского
Смог македонец Александр, столь сильный разуменьем,
С божественною помощью владыкой стать над миром
201
.
Окруженный романтическим ореолом образ Александра Македонского не случайно
приковывал внимание поэтов и художников средневековья. Его дерзновенные попытки
раскрыть тайны мироздания, выйти за пределы достижимого для человека волновали
воображение. Если в Западной Европе клерикальные авторы на примере безвременной
кончины Александра говорили о тщете всех земных деяний, призывали к смирению человека
перед лицом всевышнего
202
, то в Византии фигура этого мудрого правителя и полководца
была лишена церковной окраски. Победы в Персии и Индии содействовали распространению
легенд о "первооткрывателе Востока" и среди грезящих о неведомых, сказочно богатых
землях паладинов крестовых походов
203
и в военных кругах Византии, для которой
"таинственный" Восток был конкретной исторической реальностью. Рыцари, восхищавшиеся
храбростью, великодушием и щедростью великого македонского завоевателя, видели в нем
образец для подражания.
В средневековом искусстве был особенно популярен фантастический эпизод полета
Александра па небо. На чаше 3 он представлен в двух версиях: 1) Александр возносится к
небесам, сидя верхом на огромной птице; 2) композиция фрагментирована. В обеих руках
Александр держит копья или штанги (сохранилась поясная часть фигуры), на концы которых
насажены маленькие животные — приманка для двух грифонов, возносящих царя (фигуры
грифонов утрачены)
204
.
Существование двух вариантов полета можно объяснить наличием разных