общепсихологической теории деятельности Леонтьева), в американской культурной психологии, в
психологии конструктивизма, но не отвергнуты и не за-
28
быты. С этой точки зрения можно утверждать, что культурно-историческая теория Выготского
характеризуется достаточной прочностью.
1.3.3. НОВОЕ ЗНАНИЕ
Новое знание — приращенное знание, и оно имеет двойственный статус. С одной стороны,
новое знание — это результат встречи с неизвестным, незнаемым, с другой — вызов известному,
знаемому. Вне науки неизвестное довольно редко воспринимается как незнаемое. Часто
неизвестному приписываются признаки известного, как в феноменах каузальной атрибуции.
В науке, наоборот, для того чтобы получить новое знание, нужно отчетливо различать
неизвестное, незнаемое и известное, знаемое. Вопреки распространенным представлениям, у тех
ученых выше шанс открыть новое (неизвестное, незнаемое), которые больше осведомлены об
известном. Ученые различают знаемое как объективный факт и знаемое как субъективное
представление (мнение, оценка), как гипотезу. Знаемое как представление (мнение, оценка или
гипотеза) — это область возможного. Может быть, такого рода «знаемое» соответствует
реальности, а может, и не соответствует. Поэтому научными средствами необходимо проверять
«знаемое» на его действительное соответствие реальности. А пока такая проверка не произведена,
«знаемое», по сути, остается неизвестным и объективно незнаемым.
Неизвестное находится не где-то «там», а «здесь», среди иллюзорно известного. Способность
ставить научную проблему — это способность находить неизвестное в явлении, срывая с него
покров субъективных представлений, мнений или оценок людей. Открытию нового способствует
применение декартовского метода сомнения: отвергать как ошибочное все, в чем можно усмотреть
сомнение, а затем заново ставить проблему на основе того, что осталось и не подлежит сомнению.
29
Обычно новое знание, особенно если оно носит существенный характер, приводит к
необходимости пересмотра традиционного, уже сложившегося знания. В этом суть вызова нового
традиционному; это вызов, но не полный разрыв. Наука — это поле борьбы взглядов, идей,
фактов, в том числе нового со старым.
Возникновение когнитивной психологии в начале 1960-х гг. впоследствии назвали когнитивной
революцией. Это действительно была научная революция в мировой психологии, потому что
когнитивный взгляд на психику поколебал и расшатал фундаментальные основания поведенческой
психологии, которая господствовала до конца 1950-х гг. Поведенческие психологи, ведомые
Уотсоном, критиковали исследования сознания и метод интроспекции за их субъективизм.
Бихевиористы утверждали, что объективно можно изучать внешне наблюдаемое поведение, но
невозможно изучать ментальные события, поскольку они ненаблюдаемы и недосягаемы для
внешнего наблюдателя. Внешнее поведение можно изучать также потому, что оно имеет публичный
характер, а ментальные события нельзя изучать, поскольку они носят приватный характер.
Когнитивная психология отвергла эти постулаты поведенческой психологии и заявила, что психику
можно изучать объективно и что ее предметом является скорее психическое (когнитивная сфера), чем
собственно поведение. Когнитивные психологи, однако, не отвергли поведение, но, наблюдая за ним,
стали делать заключения об особенностях когнитивных процессов, а не поведения.
Понятие нового не следует рассматривать как нечто абсолютное. Новое обнаруживается при
его сопоставлении с уже сложившимся, традиционным. Наступление когнитивной психологии
было научной революцией для западной, но не для отечественной психологии, разрабатывавшей
категорию сознания в оппозиции и к структурализму Вундта и Титченера, и к бихевиоризму
Уотсона и его последователей. «Революционные» идеи когнитивной психологии в части
возможности изучения психики (а не только поведения) были банальностью для отечественных
психологов.