Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер. Философия другого начала

Подождите немного. Документ загружается.

52 т

Раздел

Seyn und Sein

и литературе церковного цикла (в Ветхом и Новом Завете,

святоотеческой литературе, поучениях, житиях святых,

толковых Палеях и т. п.). Русские «былины», «были» и

«былички»,

по

смыслу соответствующие хайдеггеровскому

Seynsgeschichte, в русском обществе прилагались или к

богатырскому эпосу, или к полумифологическим-полуис-

торическим рассказам бытового заниженного содержания,

что делает эти слова непригодными в данном контексте.

В православной традиции Seynsgeschichte точнее всего

соответствуют понятия «судьбы» и «промысла». «Судь-

ба» — это «изначальный суд», «рассуждение», которое

предопределило развертывание мировых событий, опре-

делив каждому из них место, порядок и смысл. Промы-

сел — прямая отсылка к божественному мышлению, к

Премудрости Божией (Софии), заведомо («во время оно»,

в вечности) упорядочивших сущее, последовательность

и характер его возникновения (yeveaiq) и исчезновения

(фЭора). Эти параллели для нас важны потому, что Хай-

деггер производит с понятием «истории» две операции: с

одной стороны, он включает в оборот привычные («школь-

ные») западноевропейские концепты в их классических и

общепринятых толкованиях, с другой — этимологически

приводит эти понятия к изначальному смыслу древних слов

и одновременно ниспровергает устоявшиеся конструкции,

подталкивая к созданию радикально новых, «фундамен-

таль-онтологи ческих».

Чтобы русскому сознанию строго следить за тем, что

делает

к чему призывает Хайдеггер, необходимо постоян-

но

учитывать дистанцию между русской культурой

русской

мыслительной традицией (о русской философии

тем более

о русской онтологии я бы говорить пока поостерегся), с

одной стороны,

структурой западной ментальности, запад-

ного интеллекта — с другой. Борясь с аксиомами западно-

европейского историцизма, Хайдеггер сражается с тем, что

нам

далеко не очевидно

что мы восприняли с Запада позд-

но,

фрагментарно

поверхностно, что успело засорить наше

сознание, но не стало полноценной системой априорий,

поддающихся при необходимости четкой рефлексии.

Здесь следует вновь напомнить,

что

Хайдеггер говорит

западноевропейской истории, которую он (по умолчанию,

Глава

Das Seynsgeschichtliche

• 53

как и все западные люди) считает единственной и универ-

сальной и которую мы, русские, вовсе не обязаны призна-

вать за таковую, но будем учитывать

этом качестве, чтобы

лучше понять контекст, в котором движется мысль Хайдег-

гера.

Итак, в истории, с позиций Seynsgeschichte, можно

выделить первый срез, соответствующий оптическому

измерению

повествующий

сущем как таковом. Такая

онтическая история представляла

бы

собой рассказ

том,

как одно сущее сталкивалось, расходилось, конфликтовало

или мирилось с другим сущим, как сущее рождалось и ис-

чезало, появлялось вновь, изменялось и снова меркло.

Чисто теоретически онтическая история представляла бы

собой документальное повествование о сущем как тако-

вом.

Однако, несмотря на то что современные историки

(особенно «школа анналов») попытались построить такую

модель истории на основании кропотливого изучения бы-

товых заметок, хозяйственных документов и иных практи-

ческих текстов, фиксировавших рутинный распорядок

жи^ни среднего человека прошлых веков, быстро выясни-

лось,

что

достоверной картины

сущем

прошлом получить

все равно невозможно, т. к. отбор подлежащей описанию

документации и тем более ее многоуровневая интерпрета-

ция (от составителей до переписчиков и самих историков)

отражает все, что

угодно,

только не сущее как

оно

есть само

по себе.

Иными словами, имея

дело с

историей,

мы

всегда стал-

киваемся с интерпретацией, а значит, не просто с ней-

тральным описанием

сущего,

но с

таким описанием, которое

отражает онтологию и метафизику тех, кто пишет, тех, для

кого пишут,

тех, кто спустя какое-то время изучает напи-

санное. Онтическая история как совокупность атомарных

исторических фактов есть чисто теоретическая гипотеза,

не подтвержденная эмпирическим опытом знакомства, с

историческими документами, которые прямо или косвенно

носят на себе следы метафизики.

Это второй уровень онтологического или метафизиче-

ского толкования сущего, развертывающегося во времени

с позиций представления

о бытии

как

сущности сущего.

Эта история

есть история как Geschichte, т. к. она развер-

54 т

Раздел

I. Seyn and Sein

тывается в двухуровневой топике — топике события и

его значения, где значение события отсылает нас

уровню

не просто сущего, но сущности сущего. Раз история как

Geschichte повествует нам о сущем в его связи с сущно-

стью,

то содержание такой истории будет зависеть от той

конфигурации, которую приобретает метафизика, опреде-

ляющая философскую аксиоматику той или иной эпохи.

Каждая серьезная смена этой аксиоматики будет означать

смену исторической парадигмы и, фактически, появление

новой версии истории. Такая история есть онтологическая

история, которая в конечном счете концентрирует свое

внимание не на сущем, но на метафизическом посыле,

который зашифрован в динамическом развертывании су-

щего и

диалектике многих сущих.

Полнее всего картина онтологической истории пред-

ставлена

философии истории Гегеля

(31)

, создавшего гран-

диозную панораму не истории людей, вещей и событий, но

истории концептов и идей, а точнее, Абсолютной Идеи,

развертывающей свой «посыл» сквозь многообразные диа-

лектические этапы человеческого пути во времени.

Хайдеггер подчеркивает, что после Гегеля в этом во-

просе достигнута полная ясность: любая история — это

повествование не о сущем, но о сущности сущего, т. е.

рассказ метафизики о самой себе. Западноевропейская

история есть, таким образом, повествование о западноев-

ропейской метафизике, т. е. история есть не что иное, как

история философии.

Однако, согласно Хайдеггеру, онтологическая исто-

рия есть история Sein, но не Seyn. Она основана на некор-

ректном постижении отношения (Bezug) сущего к бы-

тию.

А значит, эта история подлежит переосмыслению.

Это переосмысление представляет собой открытие «фун~

даменталь-онтологического» измерения, что предпола-

гает не только возведение сущего к бытию-Sein (как в

онтологической истории), но тщательное исследование

того,

как изменялось понимание Sein в ходе (на сей раз)

онтолого-исторического процесса. Другими словами, Хай-

деггер задумывается не

простом конструировании истории

как истории Идеи, но

рассмотрении истории Идеи (Sein)

в ее соотношении с бытием как Seyn.

Глава

4. Das

Seynsgeschichtliche

•

Здесь мы подходим к самой сути Seynsgeschichte.

Seynsgeschichte есть осмысление перипетий бытия как

Sein,

увиденных глазами бытия как Seyn.

SEIN В ОНТОЛОГИЧЕСКОМ СРЕЗЕ ИСТОРИИ

В одном месте

(

i2)

Хайдеггер дает чрезвычайно краткий,

но выразительный набросок основных этапов трансформа-

ции Sein в западноевропейской метафизике, что, по сути,

означает создание «фундаменталь-онтологической»

шкалы, в рамках которой следует строить Seynsgeschichte.

Seyn

ii!

evspyeia

actus(действительность)

perceptum ( пред-ставленность)

objectum (предметность)

действительность (Wirklichleit)

(energia

—

vis primitiva activa,

Лейбниц)

воля и разум (немецкий идеализм)

Власть

(Macht,

Воля

власти,

Ницше)

Machenschaft

Seinsverlassenheit (забвение о

бытии — как Sein, т.

е.

отбрасыва-

ние онтологии — прагматизм,

утилитаризм, либерализм, марк-

сизм, технократия.

—

А.

Д.)

задержка прихода (Verweigerung)

лишение (Ent-eignung)

сбывание (Er-eignung)

событие (Ereignis)

исход-заключение-постановка

(Austrag)

Geschichte

(или как собственно

Geschichte

—

онтологическая

история,

—

или как Seynsgeschich-

—

это зависит от решения.

—

Л.

Д.)

}

)

Субъективность

Субъективность Ь

решение (Ent-scheidung),

«переход»? (Ubergang)

56 •

Раздел

Seyn and Sein

Объяснение этой сухой схемы могло бы занять целые

тома, и какие-то фрагменты, поясняющие ее смысл, мы

рассмотрим позднее. Отдельные моменты получили разви-

тие в философии Хайдеггера, другие остались в состоянии

нераскрытых интуиции и набросков. Основная линия хай-

деггеровской интуиции может быть сведена

следующему.

Seynsgeschichte видит историю не как историю идей

или идеи, а как историю трансформации отношения мыш-

ления к бытию: и тогда, когда это отношение (Bezug)

описывается эксплицитно и когда оно оказывается скры-

тым, имплицитным. Причем начинается это рассмотрение

не

Sein (откуда берет исток онтология), а

Seyn, которое

постулируется «фундаменталь-онтологией» и, соответ-

ственно, меняет всю философскую топику.

Seynsgeschichte описывает этапы постановки на место

Seyn (на самом верху, в истоках) иных инстанций: приро-

ды — идеи — сущности

—

энергии

—

действительно-

сти

—

воли

разума

—

воли к власти

—

Machenschaft (a)

и др. Здесь можно было бы оборвать цепочку перечислений

и сказать, что западноевропейская история с точки зрения

Seynsgeschichte представляет собой деградацию мысли о

бытии: от природы

до

воли к власти

механистичности

(Machenschaft). В самой двухэтажной онтологической

топике, в рамках которой эта история развертывалась,

происходили фундаментальные изменения, общим векто-

ром которых было прогрессирующее забвение о бытии

(Sein).

Другими словами,

то,

что создало эту топику (мысль

о бытии), постепенно терялось из виду, заменяясь на все

более грубые и отдаленные от бытия суррогаты. Иногда

Хайдеггер включает

эту цепочку «категории», «концепты»,

«ценности», «мировоззрения» и т. д. Но все упирается в

«забвение о бытии», в нигилизм и «опустынивание». На

каждом этапе нисхождения второй, метафизический, этаж

этой топики постепенно искажается, извращается, пред-

стает во все более нигилистическом, уродливом (с точки

зрения мысли

Seyn-бытии) виде. Нечто подобное можно

встретить и в обыденном понимании истории, но вместо

хаидеггеровского пессимизма есть все шансы встретить в

нем либо нейтральную констатацию такого изменения, либо

оптимистическое утверждение, что так человек освобож-

Глава

Das

Seynsgeschlchtliche

• 57

дается от внешних ограничений метафизики. Хайдеггер же

утверждает, что все это и есть чистой воды метафизика,

создавшая ложную топику и поддерживающая ее незави-

симо от непрерывной смены характера лежащего в ее осно-

ве онтологического аргумента.

«Забвение о бытии» является последней точкой Seyns-

geschichte. С этого момента начинается собственно поворот

к фундаменталь-онтологии. Seynsgeschichte готовится

к радикальному переключению режима — от неаутентич-

ного развертывания Geschichte к аутентичному наступле-

нию Seynsgeschichte.

Первым феноменом Seynsgeschichte в новом режиме

ожидания переключения регистра на фундаменталь-онто-

логический является столкновение

с «задержкой»

(Verwei-

gerung).

Казалось

бы,

«точка полночи» достигнута, но, види-

мо,

«все еще нет». «Всегда это

„все

еще нет'», — изумля-

ется Хайдеггер.

<<Фундаменталь-онтология»

медлит.

Тем не менее следующим за промедлением моментом

является «решение» (Ent-scheidung). Это важнейшая

категория Seynsgeschichte. «Решение» — это решение о

переходе или непереходе к фундаменталь-онтологии

(поэтому на схеме слово «переход» взято в кавычки и по-

ставлено

вопросительным знаком). Выбор осуществляет-

ся между лишенностью (Seyn-бытия) и его сбыванием.

случае выбора сбывания происходит

событие

(Ereignis):

Seyn открывает свою истину. Далее следует развертывание

сущего по линии Seyn, а не по траектории Sein, т. е. осу-

ществляется «фундаменталь-онтология», утверждающая

первичность Seyn в отношении Seiende и проявление та-

кого сущего, которое будет мыслиться не от себя самого и

не от своего общего (сущности), а от бытия (Seyn) как

ничто. Это Хайдеггер называет «постановкой» (Austrag)

или «Четверицей» (Geviert)

Все вместе это выливается в историю (Geschichte),

взятую как Seynsgeschichte.

ЯЗЫК И ГЛАГОЛ «БЫТЬ» В SEYNSGESCHICHTE

Добавив к рассмотрению хайдеггерианской топики

измерение Seynsgeschichte, мы можем лучше понять, как

Раздел I. Sei/n и rid Sein

возникает симметрия между важнейшими словами и их

значениями, относящимися

бытию.

Разделив Sein wSeyn,

Хайдеггер вынужден выстроить двойную смысловую струк-

туру, связанную с образованием от них вторичных слов.

По линии онтики мы имеем дело.с сущим (Seiende).

«Сущее есть (das Seiende ist)» — это вполне корректное

оптическое утверждение. Оно лежит в основе языка и

мышления. Язык позволяет сущему высказать самое глав-

ное,

что оно не может сделать никаким иным способом: он

дает возможность заявить, что сущее есть. Используемый

или подразумеваемый в речи предикат

«сущее»

делает эту

речь,

что бы она ни излагала, уникальным и исключитель-

ным явлением. Человек есть говорящее сущее, мыслящее

сущее, и уникальность этого состоит в присвоении тому, о

чем говорится, статуса сущего. Этот онтический язык пред-

шествует метафизике и относится к предыстории — к

эпохе, когда философия еще не началась, не вступила в свои

права. В этом языке видно присутствие Seyn, но это Seyn

не осмыслено, оно омывает сущее спонтанно

естественно,

помимо человеческой свободы

человеческого выбора. Это

Seyn еще не вступает в посыл, в судьбу, в Seynsgeschichte

или в Geschichte (историю как онтологическое явление).

Онтический язык

—

это предыстория

предфилософия.

В этом языке сущее есть, но характер этого

«есть»

не ос-

мысляется. Все сущее здесь живет рядом с другим сущим

и еще не отделено от него.

Например, тропинка и заросли. В онтическом предыс-

торическом бытии они могут свободно перетекать друг в

друга. Тропинка теряется в лесу и незаметно сходит на

«нет». Культура теряется в природе.

точно так же густые

заросли разрежаются сами собой и открывают свободный

путь,

причем не тогда, когда путник этого возжелал, а сами

по себе, образуя дорогу там

тогда, где и когда ее никто не

просил и не ждал. Так сущее свободно играет в самом себе,

и то, что оно есть,

то, что есть некто, кто говорит о нем и

о том, что оно есть, никак не вредит этой онтической игре.

Когда начинается метафизика, все меняется. Задумав-

шись о бытии сущего и придя к выводу о том, что этим

бытием является общее свойство сущего, т. е. его сущ-

ность (Seiendheit, эссенция), человек начинает творить

Глава

Das Seynsgeschichtliche

• 59

собственно историю как Geschichte. Тут возникает новый

язык. Это язык понятий и категорий. Он вводит в сущее

дополнительное сущее — сущность сущего.

В языке сущее мыслится и называется отныне не само

по себе, но через его соответствие с чем-то еще, с сущно-

стью сущего, с сущим в целом. Это сущее в целом и ста-

новится промежуточной инстанцией; между конкретным

сущим и сущим в целом {бытием как Sein) возникает

сущность этого конкретного сущего как его основное

{бытийное) свойство. Так тропинка становится конкрет-

ным выражением «тропинкости», а заросли — «зарослево-

сти».

При этом тропинка уже не имеет права потеряться

(что это за тропинка, если она никуда не ведет), а заросли

должны быть густыми (в противном случае они превраща-

ются в редколесье,

опушку или

луг).

Между одним сущим

и другим сущим возникает бездна, которая покрывается

только через обращение к их сущности.

Так возникает особый язык с действующими в нем ло-

гическими правилами, жесткими структурами, а главное —

который строится на референции, соотнесении сущего с

сущностью, которой может выступать идея, концепция,

универсалия и прочее. Сущее раздваивается. Язык из вы-

ражения сущего становится навязыванием этому сущему

представлений.

Прослеживая становление метафизики, Хайдеггер по-

казывает, как на пути к прояснению бытия сущего мысль

схватывает бытие в целом и гипостазирует его как сущ-

ность сущего, тождественную искомому бытию. Но эта

сущность мыслится как новое сущее, постепенно стано-

вясь самостоятельным в отношении первоначального мо-

мента, когда она была утверждена как сущее в целом.

Согласно Хайдеггеру, в этой последовательности зало-

жен тончайший подвох: Seyn-бытие есть «сущее в целом»,

и, следовательно, данное развитие мысли верно, но Sey'n-

бытие не есть только и исключительно «сущее в целом»,

поскольку оно есть уничтожение сущего», т. е. «ничто»,

«не сущее», еще точнее — то, что делает «сущее» более

«не

сущим». Игнорирование этого нюанса

станет направ-

ляющим для траектории всего последующего развития за-

падноевропейской метафизики. Конституируя бытие как

60 т

Раздел

Seyn

unci

Sein

сущность и оперируя далее с этой сущностью, западно-

европейская метафизика удваивает «сущее» и тем самым

упускает из виду Seyn-бытие в его сути (Wesen). Скон-

ституированная же этой метафизикой сущность трансфор-

мируется на разных этапах ее развития по цепочке следу-

ющих превращений: «бытие как Sein, а не Seyn», «при-

рода»,

«идея»,«oocria»,«энергия»,«действительность»

и т. д., вплоть

до

«воли к власти» и «глобальной машине-

рии».

В этом процессе фундаментально меняется значение

глагола

«быть».

метафизике, глубинно аффектировавшей

язык и мышление западноевропейского человечества, су-

щее перестает быть самим по себе: само по себе оно уже

не есть, оно черпает свое бытие из сущности. Оно есть не

прямо, а опосредованно, через причастность к сущности.

Так возникает концепция бытия (Sein) как сущности

(Seiendheit), которое ссужает сущему его главный при-

знак

—

то,

что оно

есть.

Отныне

«есть»

уже надо понимать

иначе, чем раньше. Есть сущее или нет, решает уже не

мышление, но философия или выстроенные на ее основе

теологии

науки. Сущее отныне как

бы

есть.

Может, есть,

а может, и не есть — все зависит от чего-то радикально

другого, нежели само сущее.

К такому радикальному выводу западноевропейская

философия приходит не сразу. Но после Канта и Гегеля, у

Шопенгауэра, Киркьегора и Ницше, а также в философии

феноменологов это становится очевидным. Вначале сущее

было

той степени,

какой оно соответствовало идее (Пла-

тон).

В конце Нового времени сущее стало сущим, потому

что этого требовали «воля к власти», «разум» и «представ-

ление» (в иных терминах, потому что это было «полезно»,

«ценно», «удобно» и т. п.). Какова бы ни была инстанция,

выносящая свой декрет о том, что сущее есть

ИЛИ

ЧТО

его

нет,

это было уже

не

прямое мышление

не само сущее, вы-

ражающее свое онтически понятое присутствие

бытии.

Здесь Хайдеггер снова пересматривает отношение к

слову «быть», предлагая отнестись к нему иначе — в со-

ответствии со структурой Seynsgeschichte. Сущее в онти-

ческом (предысторическом и предфилософском) смысле

есть только в том случае, если мы отвлечемся от метафи-

Глава

Das Seynsgeschichtlichc

• 61

зики и истории. При наложении друг на друга оптическое

и онтологическое путают смыслы. Мы не можем смотреть

на сущее без учета западноевропейской метафизики и,

соответственно, абстрагируясь от Geschichte. Поэтому,

когда мы говорим, что сущее есть, мы чаще всего имеем в

виду именно онтологический смысл — т. е. что оно есть по

причастности к бытию как сущему в целом (Sein). Но

такое

«есть»

уже не онтическое

«есть»

в его безусловном

и предонтологическом, нереферентном выражении. Такое

«есть» — это «есть» философии, а не мышления в его

онтической простоте

наивности, это уже не

«есть»

языка.

Чтобы провести эту разницу, Хайдеггер напоминает о су-

ществовании архаической (гомеровской) формы греческо-

го причастия ov (сущее), где сохранялся первый звук е, —

оно звучало не как ov, ovm, но как

eov,

eovxa

(34)

eov —

сущее

оптически, оно есть так, что этого не надо доказывать

никакими ссылками;

ov —

это сущее в философском смыс-

ле,

онтологическое, черпающее свое бытие из чего-то еще.

Чтобы терминологически упростить

нюансы,

в которых

заложена вся суть его философии, Хайдеггер предлагает в

определенных контекстах применять

онтическому уровню

вместо бытия латинский глагол «existire», «экзистиро-

вать»,

который он старается не переводить на немецкий

язык. Сущее экзистирует. В этом нет никаких сомнений

ни с онтической, ни

онтологической точек

зрения.

есть

ли оно — это вопрос. И хотя в оптике собственно онтики

сущее есть, и это очевидно (так говорит язык и прямое

дофилософское мышление), это «есть» в пространстве ме-

тафизики может быть неверно понято. Экзистирование

же сущего не подлежит сомнению.

Глагол «экзистировать» формально на русский язык

переводится как «существовать». Но это совершенно не-

приемлемо для передачи мысли Хайдеггера. «Существо-

вать» — это то ли «быть сущим» (онтическое), то ли «быть

через сущность» (онтологическое). И уж никак нельзя ис-

пользовать его там, где Хайдеггер говорит об экзистен-

ции — как раз для того, чтобы уйти от всяких недоразуме-

ний

двусмысленностей относительно соотношения онти-

ки и онтологии и, соответственно, рассматриваемого

конкретного момента Seynsgeschichte.