Ершова Г.Г. Древняя Америка: полёт во времени и пространстве. Мезоамерика

Подождите немного. Документ загружается.

на мысль о ритуальном количестве божеств преисподней, или, как их еще называли древние

мезоамериканцы, «Владык ночи».

Сакральный север: Пирамида Солнца

и Пирамида Луны

Наконец мы выходим из южной части ансамбля и движемся вверх по Дороге Мертвых, на север — в

сакральную часть Теотиуакана. Примерно посредине более чем четырехкилометрового проспекта с

восточной стороны возвышается огромная Пирамида Солнца. Именно она и является ключевым

сооружением всего города. Прямо под ней находится естественная пещера, ориентированная с запада

на восток, с легким отклонением к северу — практически перпендикулярно Дороге Мертвых. Таким

образом, можно было как восходить на пирамиду к Храму Солнца, поднимаясь с западной стороны, так

и спускаться под нее вниз, где прямо под центром тоннель расширялся, образуя подобие небольшой

комнаты. Направления тоннеля пещеры и главной лестницы пирамиды совпадали. Тем самым

создавалось некое зеркально отраженное пространство: или к солнцу, или под землю, — что

воплощало идею двойственности мира, дня и ночи, жизни и смерти.

Пещера под пирамидой, по всей видимости, имела исключительное сакральное значение, и потому

доступ в нее был закрыт еще во времена расцвета Теотиуакана. Археолог Рене Мийон считает, что

пещеру окончательно перекрыли уже к середине V века. В центральной камере, которая была

замурована первой, сохранились разбитые керамические сосуды, расписные диски с антропоморфными

фигурами. Они относятся к 150-250 годам. Дорис Хейден, посвятившая несколько лет изучению этой

загадочной пещеры, предполагает, что здесь могли находиться и погребения, также разоренные еще в

древности. Судя по всему, в пещеру проникли грабители — есть явные следы их присутствия. Кто это

были — лазутчики, охотившиеся за священными предметами? Враги, временно захватившие и

разграбившие Теотиуакан? Или же заговорщики, пытавшиеся захватить власть в великом городе? Так

или иначе, эти далекие события продолжают оставаться тайной.

Вход-колодец семиметровой глубины был плотно завален камнями. Около 30 лет тому назад пещеру

случайно обнаружил смотритель археологической зоны — он сел покурить и заметил по пламени тягу

из-под земли. Самое поразительное, что и сейчас, когда археологи обследовали пещеру достаточно

подробно, им так и не удалось обнаружить причину тяги, предполагающую еще один выход из

пещеры. Когда колодец расчистили, оказалось, что в нем сохранились остатки полуразрушенной

лестницы, вырубленной прямо в грунте.

Эта лестница вела к основанию колодца, и уже оттуда начинался 103-метровый тоннель к середине

пирамиды. По всей своей протяженности этот тоннель лежит на одном уровне, едва понижаясь — на

метр-полтора — к центру. Отмечено, что естественная пещера была специально доработана: в

некоторых местах выровнен до уровня человеческого роста слегка извивающийся тоннель, сглажены

стены, выстлан пол, усовершенствована естественная форма камеры. Археологи обнаружили остатки

кладки, поэтапно замуровавшей части пещеры, — всего оказалось около 30 таких перекрытий. В плане

пещера представляет собой как бы цветок с четырьмя «лепестками» (пятый совпадает с «ножкой») и

двумя симметричными «листками» на ножке. Возможно, это распределение комнат тождественно

легендарным «семи пещерам» древних майя. В виде лепестков цветка пещера-прародина обычно

изображалась в мексиканских кодексах.

Трудно сейчас предполагать, какие обряды могли проводиться в центральной комнате. Однако когда

оказываешься под 70 метрами земли, в более чем 100-метровом удалении от шахты спуска, и стоишь

здесь в полной темноте с открытыми глазами, испытываешь странное чувство: создается впечатление,

что в пещере светло! Или, точнее, что тебя окружает какая-то серая мгла, в которой вот-вот начнешь

видеть (я назвала бы это «инфрасерым» светом). Сначала я решила, что мне это кажется — тем более

что это была далеко не первая обследованная мною пещера и в других я не испытывала ничего подоб-

ного. Однако оказалось, что все, кто находился в центральной комнате под Пирамидой Солнца,

испытывали сходные ощущения. Мы даже попытались провести эксперименты на видение предметов

— и некоторые из них удались! Однако объяснения этому феномену найти мне так и не удалось...

Теперь поднимемся на пятиярусную Пирамиду Солнца. Это грандиозное сооружение достигает 64-

метровой высоты. Длина сторон основания — 211, 207, 217 и 209 м. Трудно предположить, что

древние строители просто ошиблись в расчетах длины сторон. Скорее всего за этим отклонением

кроется какой-то расчет, логика которого нам пока неизвестна. В отличие от пещеры, в которой, судя

по перестройкам, постоянно что-то происходило, пирамида была воздвигнута раз и навсегда. Верхняя

часть сооружения, куда ведет широкая лестница, представляет собой плоскую площадку. По всей

видимости, посредине этой площадки в древности стоял храм. Известно, что в Мезоамерике пирамида

воплощала гору с пещерой прапредков, а так называемый «храм» являлся лишь оформлением выхода

из преисподней. Не будет ничего удивительного, если вдруг обнаружится, что от вершины пирамиды

вглубь, прямо к пещере, при строительстве был проложен другой, вертикальный, тоннель — тот

самый, что обеспечивает странную воздушную тягу из-под земли и о котором нам пока ничего не

известно.

Илл. 13. Пирамида Луны

История обнаружения пещеры под Пирамидой Солнца чем-то напоминает мифы науа о разрушенных

солнцах и происхождении людей. В них упоминается некая богиня Чимальму («Мать народов») и

богиня Иштакчульчитли-куэ, которая жила в пещере и готовилась к деторождению. Однажды утром

Солнце пустило с неба стрелу, она попала в дом зеркал, и тогда из ямы, открывшейся в камне,

родились мужчина и женщина.

В пределах Пирамиды Солнца было обнаружено 16 погребений. Это число связано с архаической

структурой племени и, как уже говорилось, имело важное значение у древних ольмеков, культурных

предшественников Теотиуа-кана. Любопытно, что последними из 16 были найдены детские

погребения, заложенные у каждого из четырех углов основания пирамиды.

Вся пещерно-пирамидальная конструкция несла и определенный астрономический смысл, отражавший

представления теотиуаканцев о модели мира, привязанной к циклам человеческой жизни. Тот, кто

наблюдал за солнцем от середины оси города — Дороги Мертвых, мог увидеть, что дневное светило,

пробуждая все живое, поднималось из-за храма на пирамиде. Затем оно достигало зенита, что можно

было определить по отсутствию теней в колодце пещеры, и, смещаясь к западу, как бы пряталось в

тоннель под пирамиду. Уходя за горизонт, солнце бросало последние кроваво-красные лучи на самую

высокую точку города — храм на Пирамиде Солнца — и исчезало, уступая место тьме...

С западной стороны Дороги Мертвых — там, куда уходило солнце, — было обнаружено странное

ритуальное погребение. Оно состояло из четырех черепов, два из которых принадлежали девушкам, а

два других — юношам. При этом женские черепа были повернуты лицевой частью на север, а мужские

— один на север, другой на юг.

После быстрого в тропиках захода Солнца и коротких сумерек на небе высыпали мерцающие холодные

звезды и начинала свой путь среди мертвых таинственная Луна. В отличие от Солнца, ежедневно в

течение всего года пересекающего небо по проторенной дорожке с востока на запад, Луна предпо-

читает совершать по небу ежемесячные круговые обходы. Солнце по отношению к повернутому к нему

лицом наблюдателю движется в течение дня слева направо, то есть по часовой стрелке. Луна же,

напротив, перемещается по горизонту в течение месяца справа налево — против часовой стрелки.

Именно эти особенности движения главных светил привели различные народы к созданию двух видов

свастик: «живой», закрученной по часовой стрелке — по Солнцу и «мертвой» — по Луне.

Итак, слева от Храма Солнца, у северного конца Дороги Мертвых древними теотиуаканцами была

воздвигнута Пирамида Луны — почти точная, но уменьшенная ровно на одну треть копия Пирамиды

Солнца. Ее высота составляет 42 м, основание — 150 х 130 м. Как отмечает Майкл Ко, названия Пира-

мид Солнца и Луны не выдуманы археологами, а дошли до нас из древних легенд, и потому нет

причины сомневаться в том, что стоявшие на пирамидах храмы были посвящены богу Солнца и богине

Луны. От себя могу добавить, что сохранившиеся названия не противоречат и астрономическому

значению этих сооружений.

Сакральная значимость северной части Теотиуакана подтверждается и другими неожиданными

находками. Так, именно здесь, в северо-западном углу комплекса, обнаружились два полукруглых

строения, которые оказались древними крематориями. Они были ориентированы на север, их диаметр

составлял около 9,5 м. В одном из этих странных строений оказалось 10 захоронений, из которых два

были первичными и восемь — вторичными, то есть перезахороненными из другого места. Здесь же

находился скелет собаки (известно, что в Мезоамерике собака считалась проводником душ в

преисподней). Рядом с останками находились керамические сосуды и обсидиановые ножи. При этом

один из первичных костяков имел следы воздействия огня, а под ним были

Илл. 14. Пирамида Солнца

обнаружены следы горения и большое количество золы. Кроме того, ранее здесь уже были обнаружены

три костяка со следами воздействия огня. Все это позволило археологам предположить использование

данного сооружения для кремации. Оказалось, что этот крематорий действовал на севере Теотиуакана

на протяжении целых 450 лет! Самое поразительное, что на сакральном пространстве площади

Пирамиды Луны продолжали хоронить, даже когда сам город уже прекратил свое существование-

Жизнь в городе прекратилась в конце VII века, когда социальные потрясения лишили столицу былого

могущества, здания оказались разрушенными, а огонь уничтожил всю ее роскошь и великолепие.

Большинство ученых склоняются к мнению, что город разрушили вторгшиеся с севера воинственные

племена. Теотиуакан долго был северным форпостом мезоамериканской цивилизации, сдерживавшим

нашествия беспокойных варваров. Однако неудачное стечение обстоятельств — внутренние распри и

нападение врагов — могло привести к гибели этого крупнейшего культурного центра Мексики. Не

исключено, что этими варварами оказались тольтеки, объявившие себя наследниками Теотиуакана и

создавшие вторую крупную цивилизацию центральной Мексики. Однако истории свойственно

повторяться, и в XI-XII веках уже вполне цивилизованных тольтеков потеснили новые орды северных

варварских племен. Но об этом мы расскажем в следующих главах.

ГЛАВА 3

САПОТЕКИ: МАСТЕРА ЧЕРЕПНЫХ ТРЕПАНАУИЙ

знаете ли вы, что плиссировка юбок была изобретена сапотекскими дамами? — спросил меня шеф,

когда мы устроились в маленьком самолете и перед нами поставили очередную коробочку с едой.

Покинув безмятежно спокойную Мериду, мы вылетели в Оаха-ку — на встречу с потомками

изобретателей плиссировки тканей.

— Про юбки мне ничего не известно, — честно призналась я, — всегда думала, что юбки в складочку

были привезены в Мексику из Испании. Зато давно хотела посмотреть на трепанированные сапотеками

черепа. Кроме них этим делом увлекались так же масштабно разве что перуанцы в Паракасе.

— Грубая у вас душа, женская, — со вздохом процитировал классика шеф и принялся изучать

содержимое упаковки: салат, сыр, булочка, что-то сладкое. Паек, по-видимому, не вызвал у него

особого энтузиазма.

— Могли бы предложить жареных жучков, хоть какой-то был бы местный колорит, — добавил он,

складывая «дары самолета» в «котомку». Так называлась довольно страшная сумка из черной

плащевой ткани, с которой шеф не расставался никогда. Перед тем как куда-либо идти, он аккуратно

сворачивал ее и, несмотря на все протесты окружающих, прятал в карман пиджака. Зато когда

неожиданно появлялось что-то — подаренное или найденное, — что некуда было положить, котомка

триумфально извлекалась и, к огромной радости владельца, в нее заталкивались это «что-то». «Чем-то»

могло быть что

угодно: так называемый «подъемный материал» — валявшиеся на поверхности фрагменты керамики

или обсидиановых и кремниевых наконечников, красивые камни, книги, сувениры, еда для знакомого

кота... Лучшими гостиницами для Кнорозова были те, где жили коты. И в этом отношении в Оахаке

нам исключительно повезло: в кустах прямо под его окнами поселилась кошка с полумесячными

котятами. Страна древних сапотеков показалась нам особенно уютной — несмотря на

трепанированные черепа и воинственное прошлое.

Где искать сапотеков?

Цивилизация сапотеков и их постоянных соседей-соперников миштеков возникла в I тысячелетии до

н.э. и просуществовала около двух тысячелетий на землях современного мексиканского штата Оахака.

Почти всю его территорию занимает высокосейсмичная горная система Южная Сьерра-Мадре (высота

2500-3400 м), покрытая горными сосновыми и смешанными лесами. Оахака расположена на стыке

важных торговых путей, связывающих центральную Мексику с южными районами. Как обычно,

поселения и ритуальные городские центры создавались в плодородных горных долинах. В центральной

части массива расположено сразу три примыкающие друг к другу долины: Этла, Тлако-лула и Саачила.

Их часто рассматривают как одно целое и называют долиной Оахака. Городские центры здесь стали

возникать практически одновременно с ольмекскими, расположенными не так далеко — на расстоянии

всего около 400 км, правда, через горные хребты. Одной из пока необъяснимых загадок возникновения

цивилизаций в Мезоамерике остается факт одновременного становления однотипных культур в Оахаке

и Табаско. Кто были те цивилизаторы, которые почти одновременно принесли практически одни и те

же знания ольмекам и сапотекам? При этом знания были восприняты разноязычными народами,

поскольку язык сапотеков не родственен ни майя, ни науа.

Попробуем проследить этапы культурного развития Оахаки. Оно, как и повсюду, включает несколько

периодов.

Оседлые поселения в разных районах Оахаки появляются между 1500 и 1400 годами до н.э. С 1400 по

500 год до н.э. здесь были в основном сельскш поселения. Наиболее ранние состояли из десятка

семейных домовладений. Семьи не были большими, они включали лишь родителей и детей — не более

пяти человек.

Дома в горных районах строились из дерева. Они были прямоугольными площадью примерно 5 х 3 м.

Сначала устанавливались угловые столбы, делались плетеные стены, которые затем обмазывались

глиной. Камни выкладывались у дверного проема и вдоль стен. Крыша была пальмовой. Основная хо-

зяйственная деятельность проходила в примыкавшем к дому дворике. Запась

еды помещались в «колоколовидные» подземные ямы объемом в 1 м

. Этого количества было

достаточно для обеспечения питанием семьи из пяти человек в течение нескольких месяцев.

Тут же, рядом с домом, семья хоронила своих умерших. Покойника просто спускали в

заброшенную яму или старое хранилище. Это происходило вскоре после наступления смерти.

Однако часто бывало, что выкапывалась специальная длинная могила, куда покойника укладывали

иногда в вытянутом положении, а иногда — скорченным на боку. Рядом помещали небогатый ин-

вентарь и личные украшения, а также керамические сосуды. Судя по следам, можно

предположить, что в момент погребения в могилах находилась еда и питье для пользования в

другой жизни. Не исключено, что это было угощение покойному на поминальном пиршестве —

наподобие стакана водки и куска черного хлеба на поминках у славян. В рот умершего иногда

клались бусины из разновидностей нефрита. Как и везде в древней Мексике или Гватемале, этот

камень считался здесь драгоценным и использовался в качестве денег.

Тихая жизнь в Оахаке резко меняется в так называемый «ольмекский» период, начало которого

приходится на рубеж I и II тысячелетий до н.э. Завершается этот революционный процесс к

середине IX века до н.э. Сейчас практически невозможно представить, кто и каким образом

вынудил местное население отказаться от привычной жизни. Однако археологи отмечают, что

именно в это время кардинально меняется весь общественный уклад. В Каньяде, Миш-тека-Альта

и долине Оахаки возникают относительно крупные центральные поселения, а множество мелких в

это же время прекращают свое существование. Селения начинают специализироваться на том или

ином виде хозяйственной деятельности (обработка минералов, изготовление зеркал и т. д.). А это,

в свою очередь, приводит к развитию отношений обмена и кооперации между отдельными

общинами и районами. Свидетельством победы новой религии становятся образы новых, уже

общих для Мезоамерики, божеств. На керамических и каменных изделиях, а также памятниках

архитектуры триумфально появляются ягуар, змей, кайман, орел, вытесняя символы предыдущей

веры. Нельзя не согласиться с главным специалистом по культурам Оахаки археологом Маркусом

Винтером, считающим, что «использование символов кодифицирует и стандартизирует

мышление». Новая модель мира невозможна без новой идеологической концепции. Нет сомнений

в том, что племенные представления о реальном и потустороннем мире существовали и до 1200

года до н.э. Но именно в этот период возникшие прогрессивные представления о мироустройстве

были осмыслены, восприняты и сведены в систему, описываемую через новые ключевые знаки.

Любопытно, что керамика с подобным комплексом символики была обнаружена исключительно в

мужских погребениях. Это лишний раз подтверждает

общечеловеческую биологическую закономерность, что именно мужчина является носителем

наиболее прогрессивной для своего этапа формы культуры. И именно мужское мышление вплоть

до последнего времени являлось доминантным и в организации социального устройства, и в

разработке новой модели мира.

Новая идеология и прогрессивный способ хозяйствования постепенно преобразили Оахаку.

Период ранних городов приходится на 850 год до н.э. — 750 год н.э. В это время возникает

множество городов, которые представляют собой церемониальные и административные центры,

где ведется монументальное строительство. Возводятся оборонные стены, строятся подземные

ходы. За пределами городской черты вокруг этих центров на обширном пространстве

размещаются общинные поселения.

Если сельские поселения носят достаточно традиционный характер, то сами города формируются

по двум архитектурным моделям. Первая соответствовала общепринятой в Мезоамерике

планировке: центральная площадь, окруженная постройками. Вторая носила более локальный

характер и имела у сапотеков больший успех: центр города попросту застраивался крупными зда-

ниями, для центральной площади места не оставалось. Дворцы и храмы ставились на платформы.

Местным архитектурным изыском являются здания с круглыми колоннами у входа. Обычно

постройки покрывались штукатуркой и затем красной краской. Кроме того, в городе имелись

площадки для проведения ритуальных праздников и «стадионы» для игры в мяч. Важным

элементом городского строительства были паровые бани, которые служили не только для мытья,

но и для различных целебных процедур. Однако особенно сапотекские города знамениты

многочисленными погребальными камерами — каменными гробницами в виде крестообразных

помещений, имитировавших жилище и зачастую располагавшихся непосредственно под полами

домов. Но о них речь пойдет чуть дальше.

Укрепление и централизация власти знаменуются новшествами в религиозно-идеологической

системе. Именно в это время возникает так называемый «культ черепов»: отделенные от тела

головы очищались, а в черепе просверливались отверстия для того, чтобы его можно было носить

подвязанным на шее. Чьи это были головы? Принято считать, что они принадлежали убитым в

бою или принесенным в жертву врагам.

Как известно из истории, никакая идеология не способна долго главенствовать, если она не

подкрепляется хозяйственными успехами. Об уровне хозяйственных достижений древних

сапотеков мы можем судить по множеству характерных свидетельств. Так, например, на всей

территории Оахаки существовала сложная ирригационная оросительно-дренажная система, под-

держиваемая густой сетью плотин и каналов. Практиковалось характерное для

горного рельефа террасное земледелие. Все эти усилия обеспечивали высокие урожаи маиса, бобовых,

овощей и т. д. Земли при этом, по всей очевидности, делились на общинные и наследственные. А

верховный правитель распределял их среди знати и военачальников, поощряя, как обычно, особенно

отличившихся или же удачно выслужившихся.

Цилизаиия Монте-Альбан»

Тот, кто уже что-либо читал по истории доколумбовой Америки, знает, что достижения сапотеков и

миштеков часто называют «цивилизацией Монте-Альбан», и это название стоит в одном ряду с такими

понятиями, как цивилизация ольмеков, майя, астеков и т. д. И это не случайно. Около 500 года до н.э.

на высоте 2000 м над уровнем моря был основан город Монте-Альбан. Очень скоро он подчинил себе

всю долину Оахаки, превратившись в политическую столицу и крупнейший религиозный и торговый

центр сапотеков. Достаточно сказать, что площадь города превышала 40 км

, а его население в лучшие

времена составляло около 25 тысяч человек. Одним словом, Монте-Альбан представлял собой

типичный мезоамериканский город-государство. Благоденствию города способствовало обилие

плодородных земель, древесины, воды, глины, сланца, соли и известняка. Монте-Альбану подчинялись

такие второстепенные центры в долине, как Сан-Хосе-Моготе, Дайнсу, Халиеса и другие, с населением

2000-3000 человек. В это время правители Монте-Альбана завоевали целый ряд областей за пределами

Оахаки и контролировали торговлю между центральной Мексикой и Тихоокеанским побережьем.

Монте-Альбан в качестве крупнейшего столичного центра был тесно связан с Теотиуаканом, откуда

поставляли, в частности, ценный обсидиан.

В архитектурном плане Монте-Альбан представляет собой прямоугольный комплекс вокруг

центральной площади, достаточно внушительные размеры которой составляют 200 х 300 м.

Строителям, возводившим город на твердом скалистом грунте, приходилось обеспечивать

геометрическую правильность площади путем срезания небольших выступов камня и декоративного

застраивания особенно крупных блоков. Северная платформа отделена от основной площади большой

лестницей, ведущей вниз, — это указывало на ее связь с преисподней, подчеркивало сакральное

значение и одновременно ограничивало доступ к ней. У одной из стен самого древнего здания

северного комплекса помещены плоские камни-стелы. На них изображены в фас подчеркнуто обна-

женные мужские фигуры, которые исследователи назвали «танцорами». Дело в том, что голые

человечки как бы парят в пространстве, их ноги подогнуты, ладони в большинстве случаев касаются

широко разведенных коленей. Одна фигура предстает в профиль — по всей видимости, древним

мастерам необхо-

Или. 15. Вид на центральную часть столицы сапотеков Монте-Альбан. Самым

неожиданным, выглядит здание неправильной формы, расположенное прямо на

главной площади. Предполагается, что это могла быть обсерватория

димо было передать горб, что в изображении в фас невозможно. Этот персонаж как бы сидит, опираясь

на правое колено; тем не менее, в нарушение пропорций, из-за бедра старательно прорисованы

внушительные гениталии горбуна. Нет сомнений, что перед нами портреты божественных прапредков,

и главным доказательством этого является присутствие горбуна — Духа-Улитки у майя. Кроме того,

фигуры расположены в сакральной северной части комплекса, как и гигантские головы ольмеков в Ла-

Венте. Что касается их поз, то здесь не может быть речи ни о каких танцах. Дело в том, что любая

сидящая фигура, изображенная вне соответствующей обстановки и перспективы (трон, дворец и т. д.),

будет выглядеть парящей. Тот, кто назвал предков сапотеков «танцорами», по всей видимости,

настолько привык к европейским изобразительным традициям, что утратил способность воспринимать

изображение, если оно не сопровождается множеством условных знаков (фон, перспектива, дра-

пировки, тени и т. д.). Впрочем, и древние сапотеки в свое время решили подчеркнуть то, что имело

для них основополагающее значение, — пышным символом обозначили детородный орган,

концентрируя внимание зрителя на репродуктивном величии своих прародителей.

Дошедшая до нас информация о социальной структуре Монте-Альбана касается в основном поздних

этапов развития города. Так, известно, что верховный правитель гоккитао сосредотачивал в своих

руках всю политическую, судебную и военную власть. Ему подчинялись военачальники и судьи.

Верховный жрец уихатоо обладал высшей идеологической властью и влиял на решения верховного

правителя. Ему подчинялись прорицатели коланихе. Общины сохраняли родовые черты, и ими

управляли старосты гокки. Основу общества составляли свободные общинники. В отдельную группу

были выделены ремесленники.

Социальные различия хорошо прослеживаются по захоронениям, тем более что могилы, как правило,

располагались в пределах жилых построек. Элитарные захоронения представляли собой специальные

погребальные камеры, сооружавшиеся вблизи или прямо под полом жилого дома и имитировавшие

жилище. Они располагались с противоположной от входа стороны или справа от входа, под

центральной частью дома. Таким образом, дом знатного сапотека как бы одновременно существовал в

двух зеркальных мирах — реальном и потустороннем. Как отмечает археолог X. Урсид, план

захоронения «повторяет в миниатюре типичное распределение жилого пространства», что подтвержда-

ется раскопками не только в Монте-Альбане, но и в Атцомпе, Ламбитьеко, Йагуле. Стены

погребальной камеры покрывались росписями. В вечное жилище помещалось множество ценных

предметов: фигурные урны, керамические изделия, украшения из нефрита и перламутра, маски,

музыкальные раковины, золотые изделия и т.д. Простых общинников хоронили в обычной могиле,

выложенной каменными плитами, под полом дома, с одним или двумя сосудами в качестве инвентаря.

Как бы то ни было, жилые дома сапотеков уступали по долговечности и богатству их последним

приютам. Жители Монте-Альбана исходили, по всей видимости, как и многие другие народы мира, из

простого сопоставления продолжительности короткой земной жизни с вечным бессмертием души, в

которое они свято верили. Именно поэтому самые пышные царские гробницы Монте-Альбана не

перестают поражать наше воображение своей роскошью. Их строили за пределами дворцов — видимо,

наподобие зимних и летних резиденций европейских правителей. Примером такого сооружения

является знаменитое царское погребение № 7, по обозначению археологов. Его специально поместили

в северной, сакральной части города, которая, согласно архаическим представлениям сапотеков,

воплощала легендарную прародину и место обитания божественных предков. Таким образом, идея

зеркального отражения дома живых и обиталища мертвых была воссоздана не в вертикальной, а

пространственной горизонтальной модели мира, как это делали и ольмеки. Эта древняя усыпальница

продолжает хранить немало загадок. Так, например, некоторые покойники успели умереть за

несколько столетий до того, как их останки были помещены в данный склеп. Остеологический анализ

показывает, что всего в этой фамильной гробнице нашли успокоение 12 или 14 человек, принадлежав-

ших некой знатной семье. Причем сама семья проживала где-то в долине Оаха-ки, возможно в

Шошокотлане, но никак не в Монте-Альбане, который тогда и вовсе не был заселен, а выполнял только

функции ритуального и административного центра. Таким образом, некая возвысившаяся до царского

уровня семья перевезла спустя столетия останки свои предков вместе с некоторыми подношениями из

первого погребения в Монте-Альбан и захоронила их в специально сооруженном склепе. Поражающие

богатством подношения находились не только внутри погребальной камеры, но и за ее пределами.

Всего было извлечено 93,598 кг золота, гравированные кости, множество обсидиановых предметов, 10

нагрудных украшений. Там же находился человеческий череп, инкрустированный бирюзой, нефритом

и золотом. В его глазницы были помещены диски из перламутра, нос заменен белой раковиной. Там же

лежала маска Шипетотека — миштекского божества, связанного с жертвоприношениями.

Однако самым пышным считается погребение N° 105. Оно обнаружено в Серро-дель-Плюмахе, что по

дороге в Монте-Альбан. Издали виден великолепный

Илл. 16, 17. Фигуры сидящих персонажей, высеченных на каменных блоках,

из Монте-Альбана. Отсутствие других изображений рядом с фигурами

заставляет видеть их как бы парящими в воздухе или даже танцующими

Илл. 18. Так выглядела погребальная камера сапотеков в Монте-Алъбане (погребение № 104). Ее стены

были покрыты росписями. Покойник лежал в окружении богатого инвентаря

портал входа. Подземный комплекс гробницы имеет крестообразную конструкцию, к которой

спускаются пять ступеней. Постройка включает просторное патио, окруженное помещениями. В

глубине, напротив лестницы, расположена собственно погребальная камера.

Настенные росписи гробницы № 105 признаны лучшими в Монте-Альба-не. Композиция поделена

на три яруса. Этот прием возник еще у ольмеков, был усовершенствован в Исапе и стал

характерным у майя. Основной сюжет размещался на центральном, самом широком уровне. Перед

зрителем предстают стоящие в профиль фигуры в пышных одеяниях — девять мужских и девять

женских персонажей в окружении астрономических знаков.

В центре композиции четыре фигуры в пышных одеяниях со знаками власти в руках как бы идут

вправо от дверного проема. Перед двумя первыми помещен характерный для Мезоамерики символ

речи и могущества. Стилис-

тически рисунок напоминает скорее изображения в миштексом кодексе, особенно по пропорциям

частей человеческой фигуры: крупная голова, почти квадратный корпус при коротких ногах

(ступня равна голенищу), невыразительная пластика.

Первый персонаж представлен в профиль, ладони рук сложены на груди. Он одет в длинную юбку

до щиколоток, на которых видны браслеты. На плечи накинута мягкая пелерина до пояса.

Орнамент на одежде представлен в виде линий и знака ступеней, символизирующих вход в

преисподнюю. На шее крупное ожерелье, на голове пышный убор из перьев. Рядом с человеком

помещена вертикальная надпись из нескольких иероглифических знаков. Второй персонаж —

старик — сгорблен и как бы опирается на посох. Из одежды на нем только набедренная повязка.

На бедре вписаны три знака. На ногах сандалии. На шее крупное ожерелье. От лица ниспадает на

плечи и грудь нечто вроде складчатого капюшона-пелерины. Глаз обведен, на голове — пышный

убор. Перед ним надпись из трех знаков. Третий персонаж одет в юбку с узором из кружочков,

перед ним две вертикальные надписи. Последний из шествующих держит в руках «штандарт». Его

лицо раскрашено черным цветом. Нижний уровень росписи, отведенный для изображения

преисподней, к сожалению, сильно поврежден. На верхнем уровне видна стилизованная пасть

животного и знаки «призрак», «темнота».

Кукушка, кукушка, сколько лет жить осталось?

Ответ на этот вопрос пытаются получить все народы, но делают это по-разному. Своя традиция

существует до сих пор и в штате Оахака, в древнем городе Митла.

Предполагается, что название Митла происходит от слова науа микт-лан — «Страна мертвых». К

750 году Митла становится одним из важнейших городов-государств долины Оахаки. При

планировке этого сакрального центра, возникшего на несколько столетий раньше, в первую

очередь учитывались особенности рельефа местности. Можно даже предположить, что место для

города выбиралось по особым признакам — как и для Теотиуакана. Не случайно территория

города почиталась как место «отдохновения предков». Ритуальный центр возник на реке Митла,

которая протекает точно с востока на запад, аналогично реке, пересекающей Теотиуакан. Все

постройки ориентированы по оси юг-север — от профанного к сакральному. Именно на севере

находятся горы, где обитаемые пещеры-укрытия датируются по крайней мере IX тысячелетием до

н.э.

Архитектура городских ансамблей Митлы следовала единой модели. Так называемая «Группа

колонн» включала три внутренних дворика — патио, ограниченных комнатами. Северный патио,

как правило, был небольшим по размерам, и доступ к нему был ограничен. Относительно

просторный средний двор чаще всего имел выход на юг. Третий двор, также большой и иногда

открытый с одной стороны, больше походил на позднюю пристройку. Это была наземная часть

жилого комплекса для живых, под полами которого располагалось гораздо более пышное

«жилище мертвых». Правда, когда археологи обнаружили эти подземные сооружения, они были

уже разграблены. Под северной комнатой находилась крестовидная погребальная камера средних

размеров. А под восточной располагалось огромное, также в форме креста, помещение, ук-

рашенное ступенчатым «греческим» орнаментом меандром. Верхнее перекрытие поддерживалось

мощной колонной. Она-то и получила название «колонны жизни». Трудно отследить истоки

некоторых поверий, но до сих пор среди местных индейцев сохраняется традиция приходить в

первый день каждого года в мертвый город Митлу, чтобы, охватив колонну руками, узнать,

сколько лет осталось жить. Считается, что об этом специальным знаком могут сообщить

пришедшему индейцу божественные предки. С чужаками, как оказалось, индейские предки

предпочитают дела не иметь: сколько я ни хватала колонну, знака не получила. Впрочем, это не

был первый день года.

Йагул: под сенью старого дерева

Каждый город в Оахаке имеет свои особенные черты. Слово йагул означает «старое дерево». Это

название наводит на мысль о мировых деревьях, считавшихся у индейцев опорами мироздания.

Четыре дерева соответствовали странам света, а центральное считалось главным, соединяющим

три уровня пространства: подземный мир, мир живых и небеса. Одновременно деревья оли-

цетворяли четыре рода, обеспечивавшие единство племени. И по сей день каждое селение

индейцев имеет свое «главное» дерево, под которым проходят общественные собрания.

Особенностью Йагула считается так называемый «дворец шести двориков». Это сложное

архитектурное сооружение представляет собой запутанный лабиринт вокруг патио и

примыкающих к нему помещений. Вход в комплекс расположен с южной, «административной»,

стороны, тогда как в северную часть попасть достаточно сложно.

Площадка для игры в мяч ориентирована по оси запад-восток. С востока к ней примыкает

комплекс, состоящий из храма и дворика с четырьмя пирамидами и алтарем посредине. Под

центральной частью дворика помещено обширное погребальное помещение из трех комнат.

Портрет дедушки на погребальной урне

Особой популярностью в Оахаке на протяжении многих веков пользовалось производство

фигурной и расписной керамики, а также лощеных сероглиня-ных чаш с гравированным или

резным орнаментом.

Странным памятником сапотекского искусства были уже упоминавшиеся погребальные урны. Эти

большие фигурные сосуды появляются в истории Монте-Альбана не сразу, а только за 100 лет до

н.э. Не случайно знаменитый мексиканский ученый Мигель Коваррубиас ставил появление этого

типа памятников в зависимость от привнесенной извне традиции ольмекских мудрецов, которые,

как уже отмечалось, разработали к этому времени новый календарь и новую религиозно-

идеологическую систему.

Новая религия принесла идею «божественного предка», оставшегося в далекой северной пещере-

прародине. Образ этого предка и запечатлевали древние сапотеки в урнах, выполнявшихся в виде

«сидящих фигур», которые помещались внутри ниш в стенах погребальных камер. Сама ниша

выполнялась в виде креста, напоминая знак пещеры ольмеков. Внутри ставилась полая фигура

сидящего со скрещенными ногами человека с открытым ртом и даже с высунутым языком. В

некоторых случаях мастера придавали лицу индивидуальные портретные черты. Предок

представал сидящим на возвышении-платформе, украшенной оскаленной пастью ягуара. Голова

его увенчивалась пышным убором со стилизованной мордой животного посредине — иногда

ягуара, иногда летучей мыши. На одной из урн оказался помещен изогнутый разинутый клюв

птицы. По всей видимости, это были нагуали — звери, считавшиеся предками и покровителями

того или иного человека или рода. Над верхней частью убора, как правило, изображалось пышное

растение, символизировавшее возрождающуюся жизнь. На груди человека помещалась подвеска,

часто изображавшая пещеру, а в некоторых случаях — перевернутую человеческую голову. На

одной из урн поверх растения устроился симметрично изгибающийся двухголовый змей, также

олицетворявший переход в потусторонний мир.

Несколько иного типа урны археологи обнаружили в коллективном захоронении в Инфановите.

Это были керамические толстостенные цилиндры, высотой от 15 до 21 см и от б до 11 см в

диаметре, на которые налепливалась голова, иногда скрещенные руки и ноги. Мелкие элементы

добавлялись лепкой или вычерчивались рельефными линиями. Лицо дорисовывалось красной и

черной красками растительного происхождения. Таких урн в погребении оказалось пять, и все они

делались одновременно. Складывается впечатление, что изображенные лица являлись портретами

погребенных, поскольку в одном

случае вполне реалистично были прорисованы уродливые зубы — совсем как у одного из

покойников.

Три сосуда-урны из Оахаки вообще изображали человеческую голову в натуральную величину.

Маркус Винтер справедливо считает, что как урны, так и сосуды-головы могли играть роль

портретов умерших, передавая понятие реинкарнируемой души. Не случайно основным

декоративным элементом на подобных керамических сосудах стал кольцевой орнамент в виде рас-

тянутого знака «холодной лестницы» (меандра), символизирующего пещеру предков.

Воинственные соседи миштеки

Как уже упоминалось, там же, в Оахаке, жили постоянные соседи-соперники сапотеков —

воинственные миштеки, правителям которых очень хотелось безраздельно властвовать в долине.

И они делали все возможное, чтобы осуществить свою мечту. Постепенное ослабление власти

Монте-Альбана, чему немало способствовали междоусобицы, привело в 650-750 годах к усилению

второстепенных центров, таких как Саачила, Йагул и Митла. После X века они и вовсе объявили

себя независимыми и начали проводить самостоятельную политику. Катастрофически

утрачивающая свое политическое значение древняя столица Монте-Альбан продолжала сохранять

свое население, но неотвратимо превращалась в некий пантеон — «дом предков», который

использовался для захоронений знати, в том числе и миштекской.

За миштеками закрепилась слава не только весьма воинственного народа, но и расчетливых

стратегов. Дело в том, что поначалу их правители не столько воевали, сколько вели достаточно

хитрую региональную политику. Они заключали браки с наследницами сапотекских знатных

родов. В результате таких союзов миштекские правители оседали на землях сапотеков, занимая их

вместе со своими родами в качестве «союзников» и постепенно вытесняя от правления самих

сапотеков. Впрочем, сходным образом позднее стала поступать и астекская правящая элита.

Исторически область миштеков делится на два региона — Миштека-Альта (в основном горные

долины) и Миштека-Баха (равнинная область). Ее история тесно связана с развитием долины

Оахаки. Первые местные протого-рода (Монте-Негро, Йукуита, Уамелульпан, Серро-де-лас-

Минас) появились

Или. 19. Погребальная глиняная урна сапотеков, выполненная в виде сидящего

с высунутым языком ягуара. Подобные урны помещались обычно

в крестовидные ниши внутри погребальных помещений