Ершова Г.Г. Древняя Америка: полёт во времени и пространстве. Мезоамерика
Подождите немного. Документ загружается.
при помощи клизмы внушительных размеров. Подобные же клизмы с психоделиками использовались и
при проведении прорицаний. Любопытно, что древние художники отображали и физиологические
подробности происходившего: так, например, у шамана в сцене прорицания, как и у находящегося под
воздействием психоделика жреца, волосы изображены стоящими дыбом.
Чтобы приготовить снадобье, ингредиенты, по всей видимости, следовало сначала разжевать, чтобы
размельчить. Возможно, слюна служила необходимым ферментом. Так, например, по моим
собственным наблюдениям, современные индейцы уичоли разжевывают пейот, чтобы натереть себе
ноги во время длинных переходов по горам, так как считают, что пейот лечит суставы и снимает
усталость. С другой стороны, известно, что сорт лилии, растущей в районе горных майя (nymphacea
ampla) содержит апорфин — вещество, сходное по своей структуре с апоморфином и напоминающее
морфин. Именно эта лилия, называющаяся на языке майя нааб-те, упоминается в древнем тексте.
Апомор-фин вызывает сначала сильную рвоту, но как только это действие прекращается, наступает
продолжительный период галлюцинаций. Кроме того, считается, что это вещество оказывает
положительное терапевтическое воздействие на сознание больных пациентов. Мэрлин Добкинс,
специально изучавшая эту проблему, считает, что важным компонентом для достижения необходимого
состояния является нуфаридин — один из алкалоидов, содержащихся в лилии.
Мексиканский антрополог Мерседес де ла Гарса пыталась опровергнуть сведения Добкинс: «Эти
данные — предположение о том, что водная лилия (nymphea spp.) содержит галлюциногены, и
использование их в настоящее время „иностранцами и туристами" в Чьапасе — вызвали интерес у
Мэрлин Добкинс де Риос, которая чрезвычайно спекулятивно представила материал по иконографии
жаб и лягушек, а также водяных лилий у классических майя, утверждая, что все они психотропны и что
это доказывает ритуальное использование галлюциногенов у знати майя... Ни одно из ее утверждений
не имеет не только научной базы, но и вообще правдоподобия, и они уже опровергнуты различными
специалистами...» Несмотря на столь резкое опровержение, де ла Гарса тут же пишет: «Как следует из
некоторых поэм науа, лотос или водяная лилия использовались сеньорами как одуряющее средство, из
чего можно сделать вывод о том, что лилии, представленные в искусстве майя, относились к той же
разновидности, но это никоим образом не подтверждает рассуждения Добкинс». Таким образом, так и
не становится понятно, какого типа претензии предъявляет к Добкинс ла Гарса: спекуляции
относительно типа видений и использования лилий знатью? Или же данная лилия в принципе не
обладает галлюциногенным эффектом? Во всяком случае, последняя цитата подтверждает
психотропное действие данного растения и именно такое его использование в Мезоамерике.
Материалы древних текстов не только подтверждают наличие такой лилии, но и демонстрируют
способ ее употребления, обусловленный физиологически, о чем, кстати, Добкинс и не подозревает.
Спринцовка делалась из пузыря крупного животного (например, ягуара). В пузырь наливали
наркотическую жидкость, а затем привязывали трубку — съемный наконечник. На другом сосуде майя,
также классического периода, где появляются 32 (по числу родов в племени) родоначальника, один из
них — ягуар — изображен с клизмой в руке.
Древним индейцам были известны и другие вещества, оказывавшие галлюциногенный эффект, — это и
грибы, и даже вещество, выделяемое шкуркой одного из видов местных жаб. Особое значение имел
гриб, называвшийся у астеков теонанакатлъ, что означает «плоть бога». Его употребляли в сыром
виде при проведении обрядов. В качестве дурманящего средства использовались отвары полыни и
шалфея. Обычно собирали дикорастущие виды, но иногда эти растения выращивали на огородах.
Целители майя на протяжении многих веков разработали великолепную симптоматологию болезней и,
в соответствии с этим, всегда использовали средства растительного и животного происхождения. Эти
лекарства изготовляются и в настоящее время в виде настоев, отваров, припарок и мазей. Известно, что
многие из этих растений, благодаря своим уникальным качествам, уже давно вошли в европейскую
фармакологию.
Что делать, чтобы не бояться колдунов?
Естественно, что все эти сведения только подогревали мой интерес к обследованию способностей
современных колдунов майя. Как и везде, в Мексике о колдунах и их исключительных способностях
ходят легенды. Многие пересказывали мне страшные истории и рекомендовали с «темными силами»
не связываться. В качестве угрозы фигурировало все — от энергетического вампиризма до
зомбирования. Любопытство и некоторое беспокойство заставили меня обратиться за практическим
советом к известному в этой области специалисту Л.П. Гримаку, великолепная книга которого «Магия
биополя» оказала существенное влияние на мое отношение к «паранормальному». Я попросила
Леонида Павловича практически продемонстрировать, какие влияния может испытать человек при
встрече с колдуном, чтобы, в случае чего, не испугаться, столкнувшись с незнакомыми ощущениями.
Этот «мастер-класс» полевого воздействия, проведенный буквально за день до отъезда в Мексику,
произвел на меня большое впечатление и... вселил абсолютную уверенность в возможность
противостоять любой неожиданности.
99
Однако в Мексике проблемы возникли еще до встречи с потусторонними силами. Все знают, что почти
в каждом индейском селении есть свой колдун, но найти такого и убедить согласиться на беседу
оказалось делом достаточно сложным. Колдуны майя традиционно делятся на две категории — ax-мен
и ваай. Ax-мен соответствует целителю, а ваай — колдуну. Иногда обеими способностями обладает
один и тот же человек, но тогда он все равно проходит по категории ваай. Ваай несет характеристику
злобной силы. Считается, что даже если он помогает человеку, тем не менее, от него можно ждать чего
угодно. Ваай — это слово майя, оно соответствует астекскому нагуалъ и передает понятие и тотемного
животного-помощника, и одновременно «ви'дения», что в нашем понимании соответствует
ясновидению. В одном из селений майя мне рассказали о местном ax-мене, который, по мнению
местных жителей, был «слабоват». При этом с восхищением упомянули, что раньше здесь жил очень
сильный ваай: даже когда его посадили за что-то в городскую тюрьму, он сумел оттуда поджечь
несколько домов в деревне. Про слабого ax-мена рассказали, что он с рождения был болен, остался
сиротой, работать не мог. Несколько лет назад отправился в одну из окрестных пещер, где ему Девой
Марией было открыто ви'дение, и с тех пор он начал лечить. Найдя дом целителя, я попросила его
помощника спросить разрешения у ax-мена на беседу. Тот согласился, видимо решив, что я очередная
североамериканская туристка — лакомый источник доходов для индейцев. Я вошла в дом, после
яркого солнца комната показалась сумрачной, хотя вся была уставлена свечами. Внутри находились
два человека — крепкий пожилой индеец и скрюченный детским церебральным параличом юноша.
Решив, что попала прямо на прием больного, я поздоровалась сначала с пожилым индейцем, приняв
его за целителя, — однако оказалось, что ах-меном был больной юноша. Я протянула ему руку и
удивилась его холодной влажной безвольной ладони. Мне всегда были неприятны люди с
безжизненным пожатием, и я тут же решила про себя, что целитель этот юноша — никакой. Я
отчетливо представила себе, как этот больной мальчик, обреченный из-за своей болезни и сиротства на
нищенство, решил найти свою жизненную нишу и занялся единственным доступным ему ремеслом.
Наверное, он понял мои мысли, потому что, не сказав ни слова и, как мне почему-то показалось,
испуганно тут же повернулся и ушел в заднюю комнату. За ним последовал и пожилой индеец — через
минуту он вышел и объяснил, что ах-мен беседовать со мной не может. Так неудачно, едва начавшись,
закончился мой первый исследовательский опыт.
Повезло мне, как всегда, случайно. В одну из суббот мы с моим университетским коллегой Карлосом
Эвиа отправились обследовать одну из многочисленных на Юкатане карстовых пещер. Как обычно в
поездках, со мной на всякий случай были тесты на выявление паранормальных способностей,
разработан-
ные Л.П. Гримаком и успешно опробованные мной на московских экстрасенсах и людях разных
профессий.
17 августа мы двинулись в путь. Поездка была довольно долгой. Карлос привычно вел машину по
прямым, как стрелы, дорогам среди сухого в это время года типичного для Юкатана полулеса-
полукустарника, и мы беседовали на любимую общую тему — учения дона Хуана.
Мы уже совсем подъезжали к месту, когда Карлос забеспокоился. Помявшись, он спросил, как я
отношусь к колдунам. Несколько удивившись, я с плохо скрываемой радостью сообщила ему, что в
сфере моих интересов колдуны занимают такое же место, как и пещеры. Вздохнув с облегчением,
Карлитос заявил: «Тогда мы должны зайти к дону Вето. И лучше сделать это до того, как полезем в
пещеру». Стоит ли пояснять, что я тут же начала выспрашивать подробности. Оказалось, что дон Вето
— местный колдун. Несколько лет назад с ним познакомились археологи из университета, когда
приехали на раскопки древних руин, что в нескольких километрах от деревни. Как выяснилось, без
разрешения дона Вето работа археологов никак не ладилась. Они попытались проезжать в обход
деревни, но дон Вето безошибочно узнавал о каждом появлении чужих и, если те не наносили ему
визит, «обижался». Чем грозила «обида» колдуна, Карлос не пояснил. Вместе с тем выяснилось, что
дон Вето помогал приходящим советами и предсказывал судьбу. Оказалось, что среди его посетителей
было множество сотрудников университета, включая ректора. К колдуну возили также особо уважае-
мых гостей. Таким образом, когда мы наконец въехали в деревню, любопытству моему не было
предела.
И.пл. 24. Фигурка совы, найденная в Кампече. Индейцы всегда верили в нагуалей-оборотней. Считалось, что
колдун в любой момент может превратиться в свое животное —нагуаля. Подобное превращение можно
увидеть, если перевернуть эту фигурку. Позднеклассический период
101
Это было самое обычное поселение майя Юкатана: вдоль условно обозначенных улиц без особого
порядка тянулись традиционные круглые хижины. Карлитос указал на дом колдуна. Однако, вместо
того чтобы прямо подъехать к нему, пришлось предпринять сложный маневр, как если бы мы въезжали
с противоположной стороны. Не дожидаясь моего вопроса, Карлос пояснил: «Рядом живет колдунья —
враг дона Вето. Поэтому очень опасно проходить мимо ее порога». Кстати, у индейцев порог считается
самым критическим местом для совершения колдовства. Если человек переступит через такой порог,
то непременно умрет. Поэтому, если хозяин дома догадается, что его порог заколдован, он будет
выбираться из своего жилья любым способом — через крышу или даже сломав стену (окна в
индейских жилищах встречаются крайне редко), а затем сожжет свой дом. Точно так же порог
заколдовывается по инициативе хозяина и против незваного гостя.
Мы вышли из машины. У калитки стоял мальчик лет двенадцати с удивительно умным лицом. Из
хижины вышла молодая женщина — его мать. Она радостно приветствовала Карлоса, поздоровалась со
мной и... затрещала без умолку. Ее болтовня была как морские волны — накатывалась и чуть отступа-
ла, но конца и края не было видно. До этого момента мои представления о коммуникативности майя
определялись образом «молчаливого индейца». (Нет спору — есть и такие. Как и такие — особенно
женщины, — что не умолкают ни на минуту.) Сквозь трескотню индеанки, перемежаемую ахами и
охами, нам удалось понять, что сам дон Вето тяжело болен и собирается умирать. Завтра, если соберет
денег, поедет в Мериду к врачу. «Ну вот, опять неудача», — подумала я про себя. Мы вошли в хижину,
поперек которой, как это принято на Юкатане, были развешены гамаки. В одном из них лежал старый
грузный индеец. Он грустно поздоровался с нами и сразу же сообщил, что скоро умрет. «Вот, — он
погладил свою правую руку, — работать не могу, совсем не движется, да и сильно вот здесь болит».
Дон Вето показал на локоть и плечо. «Я уже старый, через месяц 70 лет будет, ночью выпал зуб, а я его
проглотил». Дон Вето открыл рот, чтобы показать место от пропавшего зуба, и у меня от изумления
перехватило дыхание: оставшиеся зубы не росли, как у всех, рядами, а страшно, наподобие акульих,
торчали в разные стороны. Я невольно вспомнила существующую у некоторых народов традицию
выбора шамана: претендент должен обладать каким-либо уродством.
Дон Вето поинтересовался, откуда я приехала, и потянулся за лежавшей у телевизора тетрадью, в
которую, как я поняла, записывались имена посетителей.
— Вот, — сказал он слабым голосом, — я даже записать не могу.
И тут меня осенило: если он колдун, то непременно должен быть амби-декстром, то есть одинаково
владеть правой и левой рукой.
— Но вы можете писать левой рукой, — заявила я уверенно.
— Нет, не могу, — простонал он. Но меня уже было не остановить. Сунув ему карандаш в левую руку
и листок бумаги, я приказала:
— Пишите!
И дон Вето начал писать левой рукой, причем получалось это у него красиво и без всякого усилия. В
этот момент замолчала даже его жена. Я настолько обрадовалась практическому доказательству
теоретических выводов, что лишь несколько минут спустя обратила внимание, что все присут-
ствующие, вместо того чтобы радоваться, молча смотрят на меня и чего-то ждут. И только когда дон
Вето просительно сказал: «Сестра, у меня так болит правая рука», — я начала понимать, что от меня
ждут полного исцеления. Мой отказ не был бы понят никем — включая преподавателя университета
Карлоса. Трудно передать то глупейшее состояние, когда я, вспоминая то, что мне один раз показал
Гримак, начала «мысленно концентрировать энергию» в своих руках. Подойдя к дону Вето, я невольно
вспомнила замечание Гримака о том, что голова пациента не должна вызывать неприязни у целителя,
поскольку удивилась, что волосы индейца из хижины выглядели столь чистыми и приятными. Мне
казалось,
что я разыгрываю какой-то спектакль, обманывая доверчивых индейцев, и мне было неудобно перед
Карлосом за свое шарлатанство. Вместе с тем, мне очень хотелось как-то помочь, пусть даже просто
сочувствием. Я помассировала ему
Илл. 25. Пещера для астрономических наблюдений в Монте-Альбане. Свет от солнца, находящегося в
зените, выглядит как поток живой энергии, буквально льющейся вниз. Этот эффект использовался
древними жрецами
103
суставы правой руки, левую половину головы. Все молча наблюдали за моими действиями.
— Ну вот, — сказала я, закончив через несколько минут, — теперь будет легче.
Напряжение спало. Жена индейца предложила нам в плошке традиционное блюдо — молотый
маис, отжатый руками в некипяченой воде. И я вынуждена была это выпить, думая о неизбежных
последствиях. Кроме того, меня мучила мысль, что, по правилам, мне зачем-то нужно омыть руки
в холодной воде или прислонить их к большой стене. Вместе с тем, я понимала, что стены рядом
не было, а мытье рук могло быть воспринято как брезгливость по отношению к индейцам, чего
допустить я не могла. Мы с Карлосом оставили дону Вето денег на дорогу к врачу и отправились в
пещеру, так и не помыв рук.
Карлос молчал, и я не рисковала обсуждать с ним эту тему. И только уже вечером, вернувшись в
Мериду, мой коллега издалека завел разговор о том, как давно у него болит спина. Я с ужасом
поняла, что от меня ждут очередного исцеления, и, делая вид, что не поняла намеков, начала с
жаром извиняться за свое шарлатанство у доверчивых индейцев. Но Карлос все равно обиделся. А
ночью у меня начались страшные боли в тех самых суставах правой руки. Несколько испугавшись,
я взяла «Магию биополя» и начала искать объяснений. Это оказалось несложно. Проделав
несколько рекомендованных приемов, я легко избавилась от образа чужой боли, а про себя
решила, что целитель-ство — дело крайне хлопотное.
На следующий день дон Вето в Мериде не объявился. Я решила, что ему стало совсем плохо и он
даже не смог приехать к врачу. А через месяц мы решили навестить его, тем более что у дона Вето
был день рождения, который по некой очередной случайности совпадал с моим. Ехали мы, ожидая
худшего, — и ошибались. Колдун издали увидел нашу машину и почти выбежал навстречу,
следом, радостно болтая, бежала его молодая жена. Он размахивал правой рукой и
демонстрировал движение пальцев. «Сестра, сестра», — называл он меня. Оказалось, что «полное
исцеление» наступило уже на следующий день!
Спустя год, в апреле, я вновь посетила дона Вето. 1997 год был знаменателен кометой, которая
вдруг появилась в северной части неба, как будто пролетала по стране мертвых майя. В этот раз я
привезла к дону Вето шефа, которому тоже было любопытно познакомиться с колдуном майя.
Колдун в знак благодарности решил предсказать мне судьбу. Я попросила его предсказать судьбу
и Кнорозову, но он лишь взглянул на него и... наотрез отказался, не дав никаких объяснений.
Ровно через два года великого дешифровщика не стало. Случайность? Или же колдун дон Вето
увидел знак судьбы, который не был понят остальными?
В древности горящая комета называлась «огненной большой звездой» или «бегом колдуна», а
маленькая комета именовалась «сигарой колдуна». Дело в том, что колдун, или «видящий», как
считалось, употребляя наркотическое курево (или, как сказал бы дон Хуан, «дымок»), мог улетать
в любые пространства. Хорошо известно, что индейцы использовали психотропные свойства
табака. Именно это качество курения вызывало искреннее изумление и казалось столь
привлекательным для испанцев. Вряд ли стоит этому удивляться, поскольку даже слабые
современные сорта табака вызывают у любопытных курильщиков, как известно, достаточно
стойкую зависимость. Дар индейцев превратился в месть индейцев.
ГЛАВА 5
МАЙЯ: СОЗДАТЕЛИ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПИСЬМА
ичное знакомство с миром майя началось для меня с «уик-энда в Гватемале», вернее, с Рождества 1990
года, на которое нас пригласил гватемальский президент Ви-нисио Сересо Аревало. Правительство
Гватемалы организовало Кнорозову посещение всех наиболее ярких достопримечательностей страны и
намеревалось отметить его заслуги вручением Большой золотой медали Президента Гватемалы. Как
это ни парадоксально, для крупнейшего советского латиноамериканиста эта поездка оказалась прак-
тически первым выездом за рубеж — спустя почти 40 лет после дешифровки им письма майя. Перед
поездкой шеф волновался. До последнего момента он не верил в реальность происходящего, и стоило
огромного труда заставить его получить заграничный паспорт. К счастью, приглашение Президента
совпало с периодом активных усилий по размораживанию дипломатических отношений с Гватемалой,
и Министерство иностранных дел быстро выдало ему даже не обычный, а служебный паспорт.
Таким образом, накануне наступления 1991 года мы вылетели рейсом Аэрофлота из ледяной Москвы и
в конце того же дня уже наслаждались мексиканской жарой. Как мне теперь кажется, шеф и в Мехико
все никак не мог поверить в реальность происходящего — только день спустя, уже перед вылетом в
Гватемалу, удалось уговорить его снять страшную черную меховую шапку и зимнее пальто. Именно в
таком экзотическом виде шеф отправился вместе с
106
нами в гости к живущему в Мехико известнейшему гватемальскому лингвисту и другу моего мужа
Отто Шуману. Надо сказать, что номера телефона Отто у нас не было, зато имелся его адрес, и потому
мы объявились у него дома без предупреждения. Правда, зимнее обмундирование шефа не произвело
на гватемальца должного впечатления — он вообще не мог поверить, что «великий Кнорозов» стоит на
пороге его квартиры, и потому незаметно щипал себя за руку, чтобы убедиться в правильности
собственного мировосприятия. Убедившись, что перед ним не привидение и что он еще не
окончательно сошел с ума, Отто пригласил нас в типичное мексиканское заведение — туда, где пьют
пиво и руками, по-индейски, едят такое — маисовые лепешки, в которые заворачивается различная
начинка. Мы были на земле древних индейцев астеков, северных соседей майя, до встречи с которыми
оставалось всего несколько часов.
Где и когда жили древние майя?
Индейцы майя освоили в древности и продолжают населять области, охватывающие территории
южных штатов Мексики (Чьяпас, Табаско, Кампече, Юкатан, Кинтана-Роо), Гватемалы, Белиза, севера
Гондураса и Сальвадора. Этот ареал делится на три четко различимых по климатическим и культурно-
историческим особенностям региона. Северная область — полуостров Юкатан, сформированный
известняковой платформой, — отличается засушливым климатом, бедной почвой и отсутствием рек.
Единственные источники пресной воды — карстовые колодцы сенаты. Центральная область включает
южные мексиканские штаты, а также Белиз и гватемальский департамент Петен. Эту область
составляют низменности, изобилующие естественными водоемами и пересекаемые крупными реками
— Усумасинта, Мотагуа и др. Здесь растут влажные тропические леса с богатым выбором съедобных
плодов и растений. В сельве водится множество животных, птиц и рептилий. Как и на севере, здесь
практически нет полезных ископаемых. К южной области относится горная часть мексиканского штата
Чьяпас и Гватемальское нагорье, образованные горными цепями высотой до 4000 м. Эта территория
покрыта хвойными лесами и отличается умеренным климатом. Здесь встречаются различные минералы
— жадеит, нефрит, обсидиан, пирит, киноварь, — ценившиеся майя и служившие предметами
торговли.
Животный мир богат и разнообразен. Здесь водится немало мелких копытных — деловито
похрюкивающие пекари, тапиры, небольшие пятнистые олени. Среди множества кошачьих хищников
особое место у майя всегаа отводилось ягуару и пуме. Часто они считались нагуалями — воплощенной
в звере
Илл. 26. Удивительный скульптурный портрет индейца из знатного рода майя, жившего в VIII в. в Паленке.
По всей видимости, это снятая с лица маска, которая сохранила не канонизированное изображение образа,
а подлинное лицо умного, сильного человека
сущностью человека. В лесах множество обезьян, енотов, зайцев, лис, носух. На юге Мексики, как мы
уже отмечали, наибольшее в мире количество самых разных видов рептилий, в частности змей.
Неслучайно змея — один из главных персонажей индейских мифов и сказок. Звуки просыпающейся
сельвы наполнены непередаваемыми птичьими голосами. На верхних ярусах тропической
растительности Петена можно, если повезет, заметить и пугливого ке-цаля — птицу с двухметровым
хвостом ярко-изумрудного цвета. В неволе кецаль не живет и потому, как образ свободы и
независимости, считается символом Гватемалы. Высоко в небе парят лысоголовые грифы — они зорко
высмат-
108
ривают добычу. Прямо перед человеком не торопясь дефилируют напоминающие яркие игрушки
большеносые туканы. Деловито снуют среди жилья крикливые чачалаки — что-то вроде местных
сорок. У цветов, громко треща крылышками, то и дело появляются разнообразные колибри.
Характерной климатической особенностью всех областей, заселенных майя, является смена сухого и
дождливого сезонов, требующая точности в определении времени посева, что невозможно без развития
астрономических знаний и календаря. На Юкатане самым жарким считается завершающий сухой сезон
месяц май, когда небо еще не затянуто тучами, а температура достигает 50°. Затем наступает сезон
дождей, который длится примерно до середины осени. В горных районах весьма ощутимы перепады
температур. Если днем стоит изнуряющая жара, то ночью, особенно в январе и феврале, когда дуют
северные ветры, становится совсем холодно, так что зуб на зуб не попадает. Как говорил шеф, выходя
покурить вечером на улицу, «тр-р-р-ропики»...
Если говорить о происхождении предков майя, то мы относим их к потомкам первой волны
переселенцев в Америку. Они, как и другие представители первых мигрантов, не знали лука. Для этих
племен всегда было характерно использование дротиков и копьеметалок, а также выдувных трубок —
серба-тан, не известных в более северных регионах. В Евразии лук появился не ранее 10 тысячелетия
до н.э., то есть уже после ухода племен первой волны на Американский континент. В Новый Свет лук
был принесен более поздними волнами переселенцев. Майя стали пользоваться этим оружием только
после тольтекского нашествия в X веке.
Периодизация культуры майя
Датировка
... — 1500 до н.э. 1500-800 до н.э. 800-300 до н.э. 300 г. до н.э. —
150 г. н.э. 150-300 гг . н.э. 300-600 гг. н.э 600-900 гг. н.э. 900-
1200 гг. н.э. 1200-1530 гг. н.э.
Период
архаический ранний формативный средний формативный поздний формативный протоклассический
раннеклассический позднеклассический ранний постклассический поздний постклассичсекий
Много неясного остается в вопросе заселения непосредственно земель майя. Некоторые данные
позволяют предполагать, что некие группы протомайя пришли с севера, следуя вдоль побережья
Мексиканского залива, вытесняя или
смешиваясь с местным населением. Между 2000 и 1500 годами до н.э. они стали расселяться по
всей зоне, распадаясь на различные языковые группы. В I-II тысячелетиях до н.э. возникает
цивилизация ольмеков, которая к началу нашей эры прекращает свое существование, уступая
место своим культурным наследникам.
В VI-IV веках до н.э. в центральной области майя появляются первые городские центры с
монументальной архитектурой (Накбе, Эль-Мирадор, Ти-каль, Вашактун), отличающиеся
грандиозностью построек. В этот период городская планировка приобретает характерный для
более поздних городов майя вид: приспособленное к рельефу сочленение самостоятельных,
астрономически ориентированных акрополей, представляющих собой прямоугольную площадь,
окруженную храмовыми и дворцовыми постройками, поднятыми на платформы.
Классический период — III-IX века н.э. — это время окончательного оформления и расцвета
культуры майя. На всей территории майя возникают городские центры с подчиненными
территориями — города-государства. Как правило, подчиненные города отстояли от центра не
далее 30 км, что, видимо, было обусловлено проблемами коммуникации из-за отсутствия тягловых
животных в регионе. Население наиболее крупных городов-государств (Тикаль, Ка-лакмуль,
Караколь) достигало 50-70 тысяч человек. Правители больших царств носили титул ахав, а
подчиненные им центры управлялись местными правителями — сахалями. Последние, очевидно,
не были назначаемыми чиновниками, а происходили из местных правящих родов. Можно
предположить и существование сложной дворцовой иерархии, в которой выделялись писцы,
чиновники, церемониймейстеры и др. Особую группу составляли жрецы, также выполнявшие
различные функции. Одни являлись идеологами, даже претендовавшими на власть, другие скорее
выполняли роль шаманов — ясновидцев, «видящих», или целителей. Были и жрецы-ученые,
занимавшиеся астрономией, математикой, письмом и историей. Для прорицаний использовались
психоделические практики. Обо всем этом нам сообщают иероглифические тексты на керами-
ческих сосудах майя V-IX веков.
Несмотря на развивающуюся структуру социальных отношений, власть в городах-государствах
продолжала передаваться по родо-племенной схеме, что находило свое выражение в пышном
культе обожествленных царских предков. Любопытно, что, согласно иероглифическим текстам,
власть в городах-государствах майя в некоторых случаях могла принадлежать и женщинам.
Свидетельством тенденции к централизации власти в классический период становится и то, что
ритуальная игра в мяч, возникновение которой восходит ко временам внутриплеменной ротации
власти и коллективного принятия решений, узурпируется правителями столичных центров.
Основу общества составляли свободные общинники, селившиеся семейными домовладениями
иногда вблизи городов, а иногда и на значительном удалении, что было связано с характером
землепользования и необходимостью смены (из-за потери урожайности) обрабатываемых каждой
семьей посевных участков каждые четыре года. Общинники участвовали в общественных работах,
когда были свободны от посевов и сборов, и в военных кампаниях. Только в постклассический
период начала выделяться особая прослойка полупрофессиональных воинов — хольканов,
которые даже требовали от общины «услуг и подношений».
В иероглифических текстах часто упоминаются военачальники. Войны носили характер
кратковременных набегов для разорения противника и иногда захвата пленников. Судя по
текстам, войны в регионе велись постоянно, усиливая одни города, ослабляя и подчиняя другие.
Данных о рабовладении у классических майя нет. Если рабов и использовали, то лишь в качестве
домашних слуг.
Сведения о правовой системе майя отсутствуют. Складывается впечатление, что общественные
отношения регулировались традиционными общинными нормами.
Общественная организация майя классического периода формально продолжала сохранять родо-
фратриальную структуру. И потому акрополи и городские ансамбли носили «генетический»
характер, то есть были связаны только с конкретными представителями того или иного рода.
Именно это обстоятельство становилось причиной периодического запустения отдельных
акрополей. Здесь же кроется и объяснение «таинственного оставления» центров майя в Хвеке,
когда жители «вдруг» покидают величественные города, исчезают в густой сельве или уходят в
горы, а политическая жизнь замирает. Как и почему это произошло?
Дело в том, что в конце IX века на территорию майя вторгаются захватчики. Ведется немало
споров о том, кем являлись эти воинственные пришельцы — были ли это тольтекские войска или
же родственные майя, но подчиненные тольтекам западные племена? Как бы то ни было,
тактический расчет захватчиков строился на уничтожении правящей элиты майя, связанной кров-
ным родством с захороненными в пределах акрополей родовыми предками. Без такой связи между
живыми и мертвыми город утрачивал значение символа власти. Вместе с тем, никакой чужак не
мог претендовать на власть в городе, восходя на пирамиду, в которой находилось погребение не
его предка. Города майя превратились в величественные памятники мертвым. После отчаянного
сопротивления те, что остались в живых, но лишились своих правителей, вынуждены были
вернуться к общинной форме существования и традицион-
ному образу жизни — правда, уходя в более безопасные места. В результате к X веку население
центрального района майя сократилось в 3-6 раз, а городские центры окончательно пришли в
запустение.
Логично, что новые хозяева принесли и новую идеологию: культ царских предков утрачивает свое
первостепенное значение, а обоснованием власти правителя становится происхождение от
легендарных «тольтекских завоевателей».
На Юкатане кризис конца классического периода не привел к сокращению населения и падению