Гамов Дж. Моя мировая линия: Неформальная автобиография
Подождите немного. Документ загружается.
тона,
Д.
с.,
г
де
я
был
консультантом,
так что
проблема
«образование
хнмнческих
элементов»
стала
решаться
за
пределами
охраняемых
ворот.
В
начале
работы
к
нам
при
соединился
еще
один
сотрудник
ЛПФ
Роберт
Герман,
ас
пирант-
физик
Принстона,
который
внес
свою
долю
.идеЙ.
Рассматривая
поведение
расширяющейся
Вселенной
на
очень
ранних
стаднях
ее
существования,
было
легко
заклю
чить,
что
в
то
время
тепловое
излучение
играло
гораздо
более
важную
роль,
чем
материальные
частицы.
Действи
тельно,
массовая
плотность
излучения
(согласно
закону
Эйнштейна
М
=
ЕI
с
2
)
должна
была
быть
гораздо
больше,
чем
объединенная
масса
всех
материальных
частиц.
Из
этого
условия
вытекал
простой
закон
для
изменений
температуры
Вселенной.
При
возрасте
в
1
секунду
Вселенная
должна
была
иметь
температуру
в
25
миллиардов
градусов,
и
по
мере
того,
как
она
становилась
старше,
ее
темпера;гура
падала
как
квадратный
корень
из
ее
возраста.
Алфер
вычислил,
что
для
получения
приемлемого
коли
чества
тяжелых
элементов
нужно
было
допустить,
что
плот
ность
материи
в
возрасте
1
секунды
была
примерно
равна
плотности
атмосферного
воздуха
и
уменьшалась
как
степень
1,5
возраста.
Экстраполируя
из
ранних
дней
Вселенной
до
настоящего
времени,
мы
нашли,
что
в
течение
прошедших
эпох
Вселенная
должна
была
охладиться
примерно
до
5
гра
дусов
по
абсолютной
шкале
температур.
Это
достаточно
хо
лодно
и
не
противоречило
хорошо
известной
охлажденности
межзвездного
и
межгалактического
пространства
сегодня.
Приятной
неожиданностью
стало
то,
что
в
1965
г.
А.А.Пен
Зиас
и
Р. У.
Уилсон
из
Лабораторий
Bell Telephone,
наблю
дая
что-то
совсем
другое,
заметили
изотропное
излучение
с
длиной
волны
7,2
см,
которое
могло
соответствовать
тепловому
излучению
при температуре
примерно
3
градуса
по
абсолютной
шкале.
Услышав
П.с.Ролл
и
~емедленно
о
таком
открытни,
Р.
Г.
Днкке,
П.
Дж.
Пнблс,
Д.
Т.
Вилкерсон
из
Приистонского
университета
интерпретировали
наблюдаемое
излучение
как
119
остатки
изначального
тепла
во
много
миллиардов
градусов,
которое
существовало
в
первые
дни
Вселенной
и
остывало
до
нескольких
жалких
градусов
в
результате
постепенного
ее
расширения
на
протяжении
нескольких
десятков
мил
лиардов
лет.
Наблюдения
упомянутых
выше
авторов,
так
же
как
многих
других,
установили
вне
всякого
сомнения,
что
здесь
действительно
впервые
столкнулись
с
охладившимся
первич
ным
излучением,
которое
должно
было
существовать
в
«дни
творения:..
Это
открытие
дало
новый
импульс
для
теорети
ческих
исследований
истории
расширяющейся
Вселенной
и
обязательно
приведет
к
лучшему
пониманию
важных
процес
сов
образования
галактик
н
звезд.
Через
несколько
лет,
в
1954
г.
я
сделал
довольно
экс
травагантное
отклонение
в
биологию.
Это
был
год,
когда
американский
биолог
Джеймс
Уотсон
и
британский
кристал
лограф
Франсис
Крик
успешно
сконструировали
правильную
модель
молекулы
дезоксирибонуклеиновой
кислоты
(ДНК)
-
основное
генетическое
вещество
всех
живых
организмов.
Это
открытие
принесло
им,
вместе
с
М.
Г.
Ф.
Уилкинсом
из
Лондона,
Нобелевскую
премию
1962
г.
по
физиологии
и
ме
дицине.
История
ДНК
недавно
стала
известна интеллигент
ной
читающей
общественности
благодаря
появлению
несколь
ко
спорной
книги
«Двойная
спираль»
Джеймса
Уотсона.
Прочитав
в
Nature
в
мае
1953
г.
статью
Уотсона
и
Крика,
которая
объясняла,
как
наследственная
информация
хранится
в
молекулах
ДНК
в
форме
последовательности
че
тырех
видов
простых
атомных
групп,
известных
как
«осно
вания»
(аденин,
гуанин,
тимин
и
цитозин),
я
задался
воп
росом,
как
эта
информация
переводится
в
последователь
ность
двадцати
аминокислот,
которые
образуют
молекулы
протеина.
Простая
идея,
которая
пришла
мне
в
голову,
со
стояла
в
том,
что
можно
«получить
20
из
4»
подсчетоМ
числа
всех
возможных
триплетов,
образующихся
из
четырех
различных
сущностей.
Возьмем,
например,
колоду
игральныlx
карт,
в
которой
мы
обращаем
внимание
только
на
масТЬ
120
карты.
Сколько
триплетов
одного
и
того
же
вида
можно
по
лучить?
Четыре,
конечно:
трое
червей,
трое
бубен,
трое
пик
и
трое
треф.
Сколько
триплетов
с
двумя
картами
одной
и
той
же
масти
и
одной
другой?
Пусть
мы
имеем
четыре
выбора
-
для
третьей
карты.
Поэтому
мы
имеем
4
х
3 = 12
возможностей.
В
дополнение
мы
имеем
четыре
триплета
со
всеми
тремя
различными
картами. Итак,
4 + 12 + 4 = 20,
а
это
и
есть
точное
ч-исло
аминокислот,
которое
мы
хотели
получить.
Ниже
следует
простое
теории
кода,
взятое
из
описание
дальнейшего
развития
книги
Ф.
Г.
С.
Крика
«Гететический
код
-
вчера,
сегодня,
завтра»
(Cold
Spring
НагЬог
Sympo-
sium,
vol.
XXXI,
1966).
«Идее
кодироваиия
сильно
помогло
знание
структуры
ДНк.
опубликованной
в
1953
г.
Ее
простота
поразила
мно
гих,
включая
космолога
Джорджа
Гамова.
Сокращенное
со
обшение
о
работе
Гамова
впервые
появилось
в
кратком
письме
в
Nature
в
1954
г.
и
за
ним
последовал
более
об
стоятельный
отчет
в
Proceedings of
the
Royal
Danish
Academy.
Я
горжусь
тем,
что
являюсь
обладателем
одного
из
пер
вых
набросков
этой
статьи,
тогда
озаглавленной
«Синтез
протеина
молекулами
ДНК»,
авторами
которой
были дж.гамов
и
с.Дж.Х.Томпкинс!
40.
(Гамов
как-то
рассказал
мне,
что
он
направил
эту
статью
в
Proceeding
of
the
National
Аса
demy,
но
издатели,
конечно,
отказали
м-
ру
Томкинсу
как
мнимому
автору
и
по
этой
причине
статья
была
в
конечном
счете
опубликована
Датской
Королевской
академией,
хотя
только
с
Гамовым
как
единственным
автором.)
Основная
идея
статьи
в
том,
что
протеиновый
синтез
пронсходит
на
поверхности
двухспиральной
ДНК
и
что
ос
нОвная
последовательность
внутри
структуры
образует
ряд
ПОлостей,
каждая
из
которых
специфична
для
одной
из
ами
НОкислот.
Как узнают
аминокислоты
эти
полости,
не
разби
рается
в
деталях,
но
довольно
естественно
предположить,
что
они
делают
это
боковыми
цепочками,
приспосабливаясь
121
стереохимически,
без
какой-
либо
помощи
специальных
фер
ментов.
Гамов
позаботился,
чтобы
единицы
в
протяженных
поли
пептидных
цепочках
были
разделены
только
примерно
на
3,6
о
или
З,7
А,
и
по этой
причине
его
код
был
перекрывающего-
ся
типа.
Что
касается
числа
аминокислот
он
говорит,
что
оно
<обычно
принимается
равным
20,
хотя
в
действнтель
ности
нх
может
быть
несколько
больше».
Действительно,
его
таблнца
1
насчитывает
их
25.
Первые
20
включают
и
цистин,
и
цистнновую
кнслоту,
а
также
окснпролнн, но
не
аспарагин
и
глютамин.
Количество
поднято
до
25
включе
нием
норвалнна,
окснглютаминовой
кнслоты
н
каннна,
что
бы
то
нн
было.
Как
раз
тогда,
когда
мы
впервые увидели
этот
спнсок
(думаю,
летом
1953
г.),
Уотсон
и
я,
сидя
в
<Орле»
в
Кембридже,
составили
стандартный
список
из
20
аминокислот,
который
мы
нмеем
сегодня.
Важность
работы
Гамова
состояла
в
том,
ЧТО
это
была
действительно
абстрактная
теория
кодирования,
которая
не
была
перегружена
массой
необязательных
химических
дета
лей,
хотя
ее
основная
идея
о
том,
что
вдвое
скрученlrtiя
ДНК
служнт
шаблоном
для
протеннового
синтеза,
была,
ко
нечно,
совсем
неправильна.
Он
ясно
понял, что
перекры
вающийся
код
накладывает
ограничення
на
аминокислотные
последовательности
и
что
следует,
возможно,
доказать
или
по
крайней
мере
опровергнуть
разные
перекрещивающиеся
коды
изучением
известных
аминокислотных
последователь
ностей.
Примерно
в
это
время
Гамов
основал
довольно
странное
общество
-
РНК
Галстучный
Клуб.
Это
был
клуб,
в
который
входили
только
20
членов
(по
одному
на
каждую
аминокис
лоту)
-
люди,
которые
интересовались
проблемами
кодиро
вания.
Это
не
была
действительно представительная группа
всех,
кто
работал
в
этой
области,
а
скорее
случайное
со
брание
друзей
Гамова.
Предполагалосъ
также,
что
будет
четверо
почетных
членов,
один
на
каждое
из
четырех
осно
ваний,
хотя
я
не
думаю,
чтобы
более
чем
двое
когда-
либо
122
избирались.
У
клуба
был
специальный
галстук,
спроектиро
ванный
Гамовым
и
сделанный
галантерейщиком
в
Лос
Анжелесе,
и
имелось
в
виду,
что
у
каждого
члена
должна
была
быть
булавка
для
галстука
с
сокращенным
названием
собственной
аминокислоты,
отштампованной
на
ней.
У
меня
есть
галстук,
но
я
не
помню,
чтобы
я
когда-
нибудь
имел
булавку.»
Если
действительно
была
корреляция
одии-
к-
одному
между
20
основными
триплетами
и
20
аминокислотами,
нужно
было бы
по
возможности
найти
ее
из
известных
аминокис
лотных
последовательностей
в
различных
протеинах.
Но
данные
по
протеиновым
последовательностям,
существовав
шие
в
то
время,
был
н
очень
скудными,
и
работа
была
столь
же
трудна
как
расшнфровка
секретного
военного
кода на
основе
только
двух
коротких
посланий,
добытых
шпионами.
Так
как
в
то
время
я
был
консультантом
в
Военно-
морском
министерстве
Соединенных
Штатов
в
Вашингтоне,
Д.
с.,
я
пошел
к
адмиралу,
под
командованием
которого
находился,
и
спросил,
можно
ли
поручить
сверхсекретной
криптографи
ческой
группе
расшифровку
японского
кода.
В
результате
в
моем
отделе
Университета
Дж.
Вашингтона
появились
три
че
ловека
и,
не
называя
своих
имен,
сообщили
мне,
что
адми
рал
такой-
то
послал
их.
У
одного
из
них
была
борода,
но
я
до
сих пор
не
уверен,
не
была
ли
она
искусственной.
Я
поставил
перед
ними
задачу,
и
через
несколько
не
дель
они
сообщили
мне,
что
она
не
имеет
решения.
То
же
заключение
было
получено
моими
друзьями-
биологами:
Мар
тинасом
Икасом,
уроженцем'
Литвы,
и
Сиднеем
Бреннером,
уроженцем
Южной
Африки.
Это
исключило
возможность
пере
крывающегося
кода
и
тем
самым
любой
простой
способ
найти
корреляцию
на основе
чистой
теории.
Экспериментаторы
от
правились
работать
со
своими
пробирками
и
центрифугами,
и
проблема
была
решена
в
1964
г.
М.
В.
Ниренбергом
и
его
сотрудниками
из
Национальных
институтов
здоровья
в
Бе
сезде,
шт.
Мериленд.
Решение
оказалось
значительно
менее
элегантным,
чем
простая
теоретическая
корреляцня,
как
я
123
ее
первоначально
мысленно
представлял
себе,
но
у
нее
было
неоспоримое
преимущество
быть
верной
независимо
от
того,
элегантна
она
или
нет.
Военные
консультации
О
моей
работе
консультанта
вооруженных
сил
Соединен
ных
Штатов
во
второй
мировой
войне
мало
что
можно
ска
зать.
Конечно,
для
меня
было
бы
естественнее
работать
по
ядерным
взрывам,
но
я
не
был
допущен
к
такой
работе
до
1948
г.,
после
Хиросимы.
По-
видимому,
причиной
было
мое
русское
происхождение
и
история,
которую
я
свободно
рас
сказывал
своим
друзьям
(и
рассказал
снова
в
этой
книге),
как
я
был
полковником
в
полевой
артиллерии
Красной
армии
примерно
в
двадцатилетнем
возрасте.
Поэтому
я
был
просто
счастлив,
когда
мне
предложили
быть
консультантом
Отдела
высотных
взрывов
в
бюро
артил
лерии
Военно-
морского
министерства
США.
Эта
работа
не
пересекал
ась
с
МОими
лекциями
и
чисто
научными
исследо
ваниями
в
Университете
дж.
Вашингтона,
так
как
Универси
тет
разрешил
мне
один
день
работать
для
Флота.
.я
исполь
зовал
его
как
два
полудня
в
неделю,
работая
по
вторникам
и
пятницам
после
обеда
в
старом
Navy
Builging
на
Consti-
tution
Avenue.
Проблемы
касались
главным
образом
распро
странения
ударных
и
взрывных
волн
при
различных
условных
высотных
взрывах
и
разрывных
переХQДОВ
от
удара
к
взры
ву.
Мой
сотрудник
д- р
Р.
Финкельштейн
и
я
выдали
длинный
отчет
по
этому
предмету,
который
теперь
наверное
рассек
речен
и
доступен
в
архиве
Военно-
морского
министерства.
Моя
более
интересная
деятельность
в
то
время
состояла
в
периодических
контактах
с
Альбертом
Эйнштейном,
кото
рый
совместно
с
другими
выдающимися
экспертами,
такими
как
Джон
фон
Нейман,
служил
консультантом
в
Отделе
вы
сотных
взрывов.
Соглашаясь
на
эту
работу,
Эйнштейн
дого
ворился,
что
из-
за
своего
преклонного
возраста
он
не
мо
жет
периодически
ездить
из
Принстона
в
Вашингтон,
О.
к.,
124
и
обратно,
и
что
кто-
то
должен
привозить
к
нему
в
Принс
тон
проекты.
Так
как
я
случайно
был
знаком
с
Эйнштейном
раньше,
на
невоенной
почве,
я
был
выделен
для
выполнения
этой
работы.
Поэтому
каждую
вторую пятницу
я
садился
на
утренний
поезд
до
Принстона,
имея
при
себе
портфель,
туго
набнтый
конфиденциальными
и
секретными
проектами
Флота.
Здесь
было
великое
множество
предложений,
таких
как
взрыв
серии
подводных
мин,
размещенных
по
параболи
ческой
траектории
вокруг
входа
в
японскую
военно-
морскую
базу
«с
доведением
до
конца»
авиационными
бомбами,
сбра
сываемыми
на
посадочные
палубы
японских
авианосцев.
Эйн
штейн
обычно
встречал
меня
дома
в
своем
кабинете,
одетый
в
один
из
своих
знаменитых
мягких
свитеров,
и
мы
должны
были
пройтись
подряд
по
всем
предложениям.
Он
одобрял
практически
все,
при
говаривая:
«О,
да,
очень
интересно!
Очень,
очень
остроумно!».
И
на
следующий
день
адмирал
в
отставке
при
Бюро
был
очень
доволен,
когда
я
докладывал
ему
комментарии
Эйнштейна.
После
того,
как
деловая
часть
визита
заканчивалась,
мы
обедали
или
дома
у
Эйнштейна,
или
в
кафетерии
Инсти
тута
повышенных
знаний,
который
был
неподалеку,
и
разго
вор
обычно
переходил
на
проблемы
астрофизики
и
космоло
гии.
В
кабинете
Эйнштейна
всегда
было
много
листов
бума
ги,
разбросанных
на
его
письменном
столе
и
на
стоящем
ря,аом
столе,
и
я
видел,
что
они
были
исписаны
тензорными
формулами,
которые,
по-
видимому,
имели
отношение
к
еди
ной
теории
поля,
но
Эйнштейн
никогда
не
говорил
об
этом.
Однако
при
обсуждении
чисто
физических
и
астрономических
проблем
он
очень
оживился,
и
его
мысль
была
столь
же
Острой,
как
и
прежде.
Я
помню
как
однажды,
направляясь
с
ним
в
Институт,
я
Упомянул
об
идее
Паскаля
Иордана
о
том,
что
звезда
может
быть
создана
из
ничего,
так
как
в
нулевой
точке
ее
отри
цательный
гравитационный
массовый
дефект
численно
равен
ее
положительной
массе
покоя.
Эйнштейн
остановился
как
ВКопанный
и,
поскольку
во
время
разговора
мы
пересекал
и
125
улицу,
несколько
машин
должны
были
остановиться,
чтобы
не
задавить
нас.
Я
никогда
не
забуду
эти
визиты
в
Прин
стон,
В
ходе
которых
я
узнал
ЭйнштеЙ\iа
много
лучше,
чем
раньше.
Другая
деятельность,
занимавшая
'1асть
моего
времени
для
Отдела
высотных
взрывов,
была
экспериментального
ха
рактера
и
относилась
«чувствительностlt
К
давлению»
(dent
sensitiviti),
т.е.
зависнмостн
различных
взрывчатых
ве
ществ
от
кинетической
энергии
спускаемого
курка.
Эти
эксперименты
проводились
в
Navy yards
на
реке
Потомак
совместно
с
экспертом
по
высотным
B~pЫBaM.
В
ходе
этих
исследований
мы
сделали
очень интересное
открытие.
Мне
пришло
в
голову,
что
можно
достичь
Очень
высокого
давле
ния созданием
взрывной
волны,
которая
сходилась
бы
в
точке,
и
стало
ясно,
что
такая
сходЯщаяся
в
точке
взрыв
ная
В(мна
может
быть
образована
комбl{нацнеk
двух
взрывов
с
разной
скоростью
распространения
взрывного
процесса.
Простая
математика
показывала,
что
для
достижения
этого
эффекта
граниuа
между
двумя
взрывами
должна
быть
участ
ком
спирали
Архимеда.
После
того,
как
эта
идея
была
одобрена
Эйнштейном,
было
решено
испытать
двумерную
МОДЕ~ль
в
Indian Head -
нспытательных
полигонах
Флота
на
p~Ke
Потомак.
Однако
полигоны
не
имели
приспособлений
ДЛjJ
исследования
трех
MepHoro
случая,
и
было
решено
передать
такую
задачу
на
большой
полигон
высотных
взрывов
в
flиттсбурге,
у
которо
го
был
контакт
с
Бюро
артиллерии.
Но
когда
я
показал
чертеж
приспособления
человеку
из
Питтсбурга,
его
физио
номия
вытянулась,
и
он
сказал,
что
его
компания
не
может
взяться
за
такую
работу
и
отказался
Qтветить
на
мой
воп
рос
«почему
не
может:».
На
следующий
день
мой
проект
был
передвинут
в
списке
из
первоочередного
в
самый
конец,
и я
вдруг
понял,
над
чем
работали
в
таинственном
месте
в
Нью-
Мехнко
по
адре
су:
Почтовый
ящик
1663,
Санта
Фе.
ГСщами
позже,
когда
я
был,
наконеи,
допущен
к
работам над
атомной
бомбой
!I
126
приехал
в
Лос-
Аламос,
я
убедился
в
том,
что
моя
догадка
оказалась
правильной.
К
периоду
консультаций
для
Флота
относится
также
моя
поездка
на
Бикини
-
на первое
испытание
атомной
бомбы,
но
я
был
посторонним
наблюдателем,
иаходился
иа
плавучей
базе
подводных
лодок
и
в
мою
задачу
входило
изучение
действия
ударной
волны
на
наружные
постройки
кораблей
мишеней.
Но
тем
не
менее,
экспедиция
была
очень
интерес
ной
и
волнующей.
-После
участия
в
операции
Jask
Force 1
я
начал
рабо
тать
для Армии,
став
консультантом
в
Отделе оперативных
исследований
Армии
в
Уииверситете
Дж.Хопкинса
на
Авеню
Коннектикут
в
одной
миле
севернее
от
границы
округа
КО
лумбия.
Здесь
задачи
были
совсем
другими,
и я
проводил
свое
время
за
развитием
теории
военных
игр,
главным
об
разом
аналнзируя
бон
между
танкамн.
Игра
началась
на
простой
шахматиой
доске
20
х
20
дюймов
с
двадцатью
голу
быми
и
двадцатью
красными
танками
(покупались
за
пять
десят
цеитов
в
магазиие),
которые
двигались
согласно
правил
игры.
Некоторые
из
четырех
сотен
квадратов
были
окрашены
в
желтый
цвет
(открытые
поля)
и
некоторые
-
в
зеленый
(лесные
массивы),
и
танк
иа
зеленом
квадрате
всегда
«съедал:.
вражеский
танк
на
соседнем
желтом.
Если
два
противостоящих
таика
располагались
на
соседних
зеле
ных
полях,
боя
не
было.
Если
оба
были
на
соседних
жел
тых,
исход
боя
решался
бросанием
кости.
Эта
простая
схе
ма
скоро
развилась
в
игру
большой
сложности,
с
двумя
электроннымн
компьютерами,
управляющимн
тактикой
проти
воборствующих
снл.
Более
обширной
была
моя
связь
с
Лос-
Аламосской
науч
ной
лабораторией
после
1948
г.
,
когда
я
прошел
проверку
на
благонадежность.
Я
воспроизвожу
здесь
почтовую
от
крытку
д-
ру
Норрису
Бредбери,
директору
Лос-
Аламосской
научной
лаборатории.
Эта
открытка
стала
моим
ответом
на
Офнциальное
приглашение
принять
участие
в
работе
над
бомбой
деления
в
Лос-
Аламосе.
Другие
два
рнсунка
-
по
127
существу
дружеские
шаржи.
Первый
-
карикатурные
портреты
моих
добрых
друзей
Эдварда
Теллера
и
Станислава
У
лама,
которые
известны
как отец
н
мать водородной
бомбы,
а
второй
имеет
отношение
к
тому
времени,
когда
президент
Трумен
еще
колебался,
сказать
да
или
нет
разработке
во
дородной
бомбы.
Пожалуй,
вот
и
все
о
моей
военной
дея
тельности.
Популяризация
науки
Помимо
трех строго
иаучиых
трактатов
по
теории
атом
ного
ядра
мною
написаны
также
двадцать
книг
о
науке
для
неспециалистов.
Меня
часто
спрашивают,
как
я
пришел
к
популяризации
науки,
но
я
действительно
не
знаю,
что
от
ветить
на
это.
Вероятнее
всего
потому,
что
я
люблю
смот
реть
на
вещи
ясно
и
просто
-
стараясь
упростить
их
для
себя,
я
учился
то
же
делать
для
других.
Во
всяком
слу
чае,
в
бытность
мою
еще
студентом
мне
нравилось
читать
популярные
лекции
по
сложным
научным
проблемам
и
время
от
времени
писать
статьи
для
популярных
и
полупопулярных
научных
журналов.
Вероятно
поэтому
как-
то
в
1937
г.
я
написал
свою
первую
историю
о
смистере
Томпкинсе:.,
в
ко
торой
попытался
объяснить
сложные
идеи
о
кривом
и рас
ширяющемся
пространствах
Вселенной
грубым
преувеличением
эффектов
так,
чтобы
сделать
их
легко
понятными
для
чело
века
сС
улицы».
Для
человека
сС
улицы»
-
любопытного,
умного,
но
несведующего
-
я
воспользовался
образом
бан
ковского
служащего
и
действнтельно
не
помню,
почему.
Я
назвал
его
м-
ром
Томпкинсом,
фамилией,
которая
по
неко
торым
причинам
звучит
иесколько
забавно
для
меня.
Такую
фамилию
носил
один
аспирант-
математик,
которого
я
встре
тил
в
Энн-
Аборе
при
своем
первом
посещении
Соединенных
UJTaToB;
он
и
теперь
возглавляет
работу
На
электронно
счетной
машине
в
Калифорнийском
университете
в
Лос
Анжелесе,
и я
видел
его
потом
несколько
раз,
когда
при
езжал
туда.
41
128