и зло. В результате современное человечество не в состоянии отличить Христа от
Антихриста, но лишь постмодернизм честно признается в этом. И уже поэтому он быть
может не является антихристианским. Все философские системы в той или иной степени
выдают себя за Спасителя, и только постмодернизм не претендуют на эту роль. В отличие
от философий-лжепророков, он не пророчествует о светлом будущем и не обещает
Царствия Божия на Земле. Он признает: Аз есмь великий грешник.
Постмодернизм - это Содом и Гоморра, в которых спрятались 144 тысячи верных. Это
подкоп под Вавилонскую башню. Это Ноев ковчег, где всякой дряни по паре. Это казни
Египетские в ожидании Исхода. Это коллективная Голгофа. Это Армагеддон, только не
ясно, где - свои, где - чужие. Это веселый Конец Света. Это радостно-страшный Суд. Это
праздничное светопреставление. Это долгожданно-неожиданное Второе Пришествие. Это
всеобщее воскрешение, только непонятно - в рай или в ад.
Постмодернизм - это попытка устроить скандал в доме, где нет никого в живых; это
бестолковая суета в ожидании Гостя, в предчувствии Встречи. Это карнавальные
похороны человека ветхого, это мучительные схватки перед родами человека нового. Это
шутовская свадьба в преддверии великой Свадьбы. А Жених уже при дверях. Всего лишь
несколько тысяч миль, да несколько веков отделяют нас от его сватов. То, чего так не
хватает постмодернизму, - стяжание благодати Духа Святого, - уже было явлено миру в
исихазме.
Постмодернизм - это жертвоприношение философии, это козел отпущения. Через
крестное страдание и добровольную смерть философии в постмодернизме возможно
искупление ее грехов. В нем есть некая изначальная безблагодатность, неустранимая
внутренними средствами ущербность, а также неполнота, которая может (и должна) быть
восполнена при обращении к духовной традиции Православия. Если постмодернизм - это
богооставленность, распятие философии, то в исихазме философия может обрести Путь,
Истину и Жизнь, через него открывается возможность воскрешения и "вознесения"
философии.
Но это будет уже не фило-софия, а лицезрение Истины. Исихазм не есть результат
теоретического исследования, но есть рассказ, повествование, весть, откровение о
духовном опыте. Это скорее "литература", чем наука; скорее поэзия, чем теория. Потому
что речь идет о великой Любви.
Урок исихазма передается прямо и непосредственно от учителя (Старца) к ученику, от
сердца к сердцу в тиши монастыря. Он скрыт от внешнего взора, он не прочитывается
посторонним наблюдателем. Простой на первый взгляд, исихазм также непонятен,
загадочен и непостижим, как и постмодернизм. Исихазм зовет туда, где невозможно
находиться; передает опыт, который невозможно взять.
Постмодернизм неуловим, потому что он демонстративно нагляден, скользит по
поверхности, ослепляет фейерверком смыслов, обманывает бесконечными отражениями и
миражами. Постмодернизм, как сновидение, намекает, напоминает о том, в чем мы не
признаемся себе; как галлюцинация, врывается в сознание и взрывает его изнутри.
Исихазм неуловим, потому что он весь в глубине, скрыт во мраке внутреннего,
сокровенен в нестерпимой истине, честно предлагает непосильный крест. Исихазм - это
постоянное бдение, трезвление, борьба с прелестью.
Попробуем сравнить такие разные на первый взгляд исихазм и постмодернизм: