СУВЕРЕН И ПОДДАННЫЙ
71
ния; и в обоих случаях их статус в качестве законов обусловлен тем фак-
том, что они были провозглашены лицами, чья законодательная дея-
тельность ныне признается авторитетной в соответствии с принятыми
правилами, независимо от того, живы эти лица или нет.
Неадекватность теории, согласно которой статуты прошлых лет со-
храняют свой статус в качестве законов потому, что современный зако-
нодатель соглашается с тем, что они используются судами, проявляется
наиболее ясно в том, что она не в силах объяснить, почему современные
суды должны делать различия между викторианскими статутами, кото-
рые не были отменены, считая их все еще законами, и статутом, отме-
ненным во времена Эдуарда VII, не считая их более законами. Очевидно,
что, проводя подобное различение, суды (а также юристы и любой про-
стой гражданин, понимающий смысл права) пользуются в качестве кри-
терия фундаментальным правилом или правилами, определяющими, что
для судов законом является как настоящее, так и прошлое законодатель-
ство: они не базируют свое решение в выборе между двумя статутами на
знании о том, признал ли нынешний суверен молчаливо (то есть позво-
лил применять) тот или иной статут.
По-видимому, единственным достоинством отвергнутой нами тео-
рии является то, что она представляет собой размытую версию реали-
стичного напоминания (realistic reminder). В данном случае это напоми-
нание, что если официальные лица, и прежде всего суд, не принимают
правило, благодаря которому законодательный акт, современный или
прошлых времен, считается авторитетным, то он лишается важнейшего
свойства закона. Однако этот довольно банальный реализм не должен
низводиться до уровня теории, некогда известной как теория правового
реализма, основные особенности которой будут рассмотрены позже; в со-
ответствии с некоторыми версиями этой теории статут вообще не считает-
ся законом до тех пор, пока он не применен судом. Существует различие,
важное для понимания сущности права, между верным утверждением, что
если статут является законом, то суды должны признавать правило, что
определенные законодательные акты создают право, и вводящей в заблуж-
дение теорией, согласно которой никакой акт не является законом до тех
пор, пока не применен судом в конкретном случае. Некоторые версии пра-
вового реализма идут гораздо далее ошибочного объяснения феномена
непрерывности законодательства, которую мы критиковали, так как они
доходят до того, что отрицают правовой статус любого статута, современ-
ного или древнего, до тех пор, пока суд не применил его в конкретном слу-
чае. И все же объяснение непрерывности права, которое не признает пол-
номасштабную теорию правого реализма и основывается на положении,
что статуты современного суверена, в отличие от законов прошлого суве-
рена, являются законами до того, как они применены судом, еще хуже и