48 Глава третья
вания теории. Почему право не может в равной, если не в большей сте-
пени интересоваться мнением «озадаченного» или «неосведомленного
человека», который согласен вести себя как требуется, если ему объяснят,
в чем конкретно состоят требования? Либо «человека, который решил
привести в порядок свои дела», если ему объясняют, как это делать? Ра-
зумеется, для понимания права важно знать, как действует суд, когда де-
ло доходит до применения санкций. Однако не следует думать, что все,
что нам нужно знать, связано с тем, что происходит в судах. Основные
функции права как средства социального контроля проявляются отнюдь
не в судебных тяжбах или уголовном преследовании, которые представ-
ляют собой существенные, но все же вспомогательные средства исправ-
ления ошибок функционирования системы. Они проявляются в различ-
ных способах, которыми право используется для того, чтобы контроли-
ровать, управлять и планировать жизнь за дверями суда.
В экстремальной форме этой теории вспомогательное и принципи-
альное меняются местами, что можно со следующим предложением по
переформулированию правил игры. Теоретик, рассматривающий прави-
ла игры в крикет или бейсбол, может заявить, что он обнаружил едино-
образие, скрываемое терминологией правил и обыденными представле-
ниями, что часть этих правил прежде всего предназначена для игроков,
часть — для официальных лиц (арбитра и счетчика очков), а осталь-
ные — для тех и других. «Все эти правила, — может заявить теоретик, —
в действительности представляют собой правила, предписывающие
должностным лицам совершать конкретные действия при определенных
условиях». Правила, определяющие, что определенные движения после
удара по мячу представляют собой пробежку (a run), или, что будучи за-
стигнутым за совершением запрещенных действий игрок удаляется с
поля, на самом деле являются сложными указаниями официальным ли-
цам; в первом случае счетчику очков — записать в книге подсчета очков
«пробежку», а в другом арбитру — приказать игроку «уйти с поля» («off
the field»). Однако такая интерпретация вызывает естественный протест,
потому что это единообразие, достигаемое за счет преобразования пра-
вил, скрывает механизм действия правил, и то, как игроки применяют
их, руководствуясь ими в своей целенаправленной деятельности. В ре-
зультате затемняется их роль в том основанном на сотрудничестве, хотя
и конкурентном социальном предприятии, которым является игра.
Менее радикальная форма теории оставляет уголовное право и все
другие виды законодательства, налагающие обязанности, нетронутыми,
так как они уже соответствуют простой модели принудительных прика-
зов. Однако она сводит все правила, наделяющие правовыми полномо-
чиями и определяющие способы их реализации, к этой единой форме. В
этом смысле она может быть подвергнута той же критике, что и более