Кирюшина Ю.Ф., Тишкина А.А. (ред.) Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири: Сборник научных трудов

Подождите немного. Документ загружается.

371

божествам. Животное брало на себя негативное влияние, связанное с

фактом смерти. В источниках упоминаются обряды, где отражено

совместное принесение в жертву коз и коня (РВ, Ι, 162, 2; Ι, 163, 12).

В конструкцию курганов входили стелы, они могли распола-

гаться в центре или у погребальных сооружений. У некоторых обе-

лисков отмечены антропоморфные черты. По свидетельству этно-

графических источников, у индийских племен существовал обычай

ставить у могилы камень с целью «закрепить» душу покойника и

обеспечить ей временное жилище. Это позволяло сделать дух без-

вредным. Отдельные племена ставили такие камни только вождям,

воинам и колдунам (Элиаде М., 1999, с. 209–210). В погребальном

обряде Ригведы на могиле устанавливается камень, перекрываю-

щий путь между живыми и мертвыми: «Я воздвигаю эту ограду для

живых: / Теперь пусть никто из тех не перейдут за этот рубеж! / Да

проживут эти сто долгих осеней, / Да погребут они смерть в этой

горе!» (X, 18, 4). Таким образом, обелиск в погребальном обряде

играл роль защиты живых от мертвых и являлся вместилищем ду-

ши покойного.

Таким образом, могильники бийкенской культуры представ-

ляли собой сложные ритуальные комплексы с функциями захороне-

ния умерших и поминовения предков, защиты от злых сил покойных

и связи с «отцами». Курганы расположены цепочками, в частности,

по священной линии ЮЗ–СВ. Их расположение связано с представ-

лениями о наилучшем устройстве сакрального пространства. Курган

представлял собой модель вселенной и времени, жилище с «алтаря-

ми» человека и лошади и защитными камнями-обелисками. Многие

черты погребального обряда находят параллели в указанных литера-

турных памятниках. Представленные выше материалы носят пред-

варительный характер и требуют дополнительных исследований,

основанных на системном анализе имеющихся данных.

А.А. Ткачев

Тюменский государственный нефтегазовый университет

ДАНДЫБАЕВСКАЯ КУЛЬТУРА:

ПРОБЛЕМЫ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ДАТИРОВКИ

Открытие и изучение своеобразного погребального комплек-

са в общей массе захоронений могильника Дандыбай позволили

выделить в степях Центрального Казахстана самобытный пласт

культуры. Первоначально в дандыбаевский этап, а позднее в круг

372

памятников бегазы-дандыбаевской культуры включались поселе-

ния и могильники, содержащие разнородные материалы. Несмотря

на активное исследование памятников бронзового века, «чистые»

дандыбаевские поселения так и не были обнаружены, а накопление

материалов привело к разработке гипотезы о сосуществовании в

период поздней бронзы двух культурных линий развития: алексе-

евско-саргаринской и бегазы-дандыбаев-cкой (Варфоломеев В.В.,

1987, с. 56). Чтобы сгладить противоречия между «присутствием» в

одном регионе резко отличающихся между собой алексеевско-

саргаринских и дандыбаевcких одновременных комплексов, обос-

новывалась и гипотеза о том, что памятники типа Дандыбай и Бега-

зы принадлежат родоплеменной верхушке общества (Грязнов М.П.,

1952, с. 160; Маргулан А.Х. и др., 1966, с. 163–154; Кадырбаев М.К,

1968, с. 32–34; Кореняко В.А., 1990, с. 33).

С дандыбаевским типом посуды связаны погребальные кон-

струкции, не образующие самостоятельных поминальных ком-

плексов. Выделяясь внешне, они в то же время единичны и обыч-

но входят в состав могильников, функционировавших на разных

этапах бронзового века, причем общее количество погребальных

объектов незначительно. Так, А.Х. Маргулан (1966; 1979) рассмот-

рел 23 поминальных объекта дандыбаевской культуры. По мнению

В.В. Варфоломеева (1991, с. 14), к дандыбаевскому комплексу от-

носятся 17 сооружений, среди которых исследователь выделил 11

типов погребальных конструкций. В.А. Кореняко (1990, с. 28–32)к

собственно дандыбаевским отнес 13 погребальных объектов (тип I–

V), остальные конструкции были включены в особую группу (тип

VI–VIII), которую предложено рассматривать вне дандыбаевской

культурной традиции.

Реконструировать дандыбаевскую погребальную обрядность

довольно трудно из-за ограбления могил, значительной вариабель-

ности и отсутствия унификации погребальных конструкций. Это

вызывает разночтения в понимании данных материалов. Дандыба-

евские поминальные комплексы характеризуют следующие показа-

тели: преобладание групповых захоронений по обряду трупополо-

жения; единичность трупосожжения и как исключение сочетание

кремации и ингумации; неустойчивость ориентировки умерших по

сторонам света; жертвоприношения мясной пищи домашних и ди-

ких животных.

373

Вещевой инвентарь в дандыбаевских памятниках представ-

лен разнообразными, но единичными вещами (копье, наконечники

стрел, пинцет, иглы, зеркало, мотыга, молот, игольник, пуговица,

булавка, бляшки, бусы, браслет). Характерной особенностью всех

исследованных дандыбаевских комплексов является, несмотря на

ограбление, значительное количество целых, не потревоженных

сосудов. Грабители, целенаправленно уничтожая останки погре-

бенных (во всех гробницах кости сильно фрагментированы), заби-

рая или ломая вещи, старались не трогать поминальные сосуды:

значительная их часть найдена в хорошем состоянии.

Характерная черта дандыбаевской посуды – ее разнообразие

по формам, размерам и принципам орнаментики. При общем

внешнем сходстве отдельных керамических комплексов наблюда-

ется яркая индивидуальность как в выполнении, так и в орнамента-

ции каждого сосуда. Посуда плоскодонная, с преобладанием шаро-

видных форм. Керамические серии дандыбаевских комплексов

включают две группы посуды: тонкостенную, нарядно орнаменти-

рованную и толстостенную, более грубую.

Основная группа дандыбаевской керамики близка серии

позднебронзовых комплексов, распространенных от Обь-Иртыш-

ской лесостепи на северо-востоке до пустынь Приаралья на юго-

западе (Старый Сад, Крохалевка-XIII, Чекановский Лог-VII, Из-

майловка, Тагискен, Бурла-III, Кайгородок-III, Новоильинка, Руб-

лево-VI, Курейка-III, Шауке-II). Во всем ареале данных комплек-

сов, от Приаралья до Алтая (исключение составляет могильник

Старый Сад), своеобразно и нарядно орнаментированная посуда

всегда сопровождается небольшим количеством емкостей, близких

алексеевско-саргаринским материалам. Близость основных ком-

плексов свидетельствует об их общей подоснове, а разнообразие –

о регулярных контактах с разнокультурным окружением. Отсутст-

вие долговременных поселений, единичность и разнообразие по-

гребальных конструкций говорят о постоянных перемещениях на-

селения, оставивших памятники со своеобразным керамическим

набором.

Вопрос о соотношении алексеевско-саргаринских и дандыба-

евских памятников является сложнейшим в центрально-

казахстанской археологии. Стратиграфическое положение данды-

баевских комплексов в системе заключительной фазы бронзового

века не ясно. Только на многослойных поселениях Кент и Мыржик

374

алексеевско-саргаринские и дандыбаевские материалы находятся в

нерасчлененном положении, что свидетельствует об их единовре-

менности. Специфической особенностью этих памятников является

присутствие станковой посуды. В материалах большинства позд-

небронзовых поселений Центрального Казахстана дандыбаевская и

станковая посуда отсутствуют. Это свидетельствует о том, что

алексеевско-саргаринские коллективы не участвовали в их произ-

водстве, появление данной посуды на отдельных алексеевско-

саргаринских памятниках является результатом кратковременных

контактов между алексеевскими и дандыбаевскими группами.

Исследование поселений и могильников в разных районах

Сары-Арки показало, что в рамках дандыбаевской культуры объе-

динены памятники, имеющие существенные различия по основным

показателям материальной культуры, погребального обряда, эле-

ментам архитектуры и погребальных объектов. Эти противоречия

объяснялись социальной неоднородностью дандыбаевских коллек-

тивов: на поселениях представлена бытовая посуда, использовав-

шаяся рядовыми членами общества, в дандыбаевских захоронениях

погребены представители родовой знати. В.В. Варфоломеев (1988,

с. 82; 1991, с. 17), аргументировано обосновавший сосуществование

в регионе двух культурных традиций, неожиданно объединил разно-

родные комплексы в дандыбаевско-саргаринскую культуру, распро-

страненную, по его мнению, на огромной территории Урало-Алтай-

ских степей. В рамках синкретического образования были объедине-

ны памятники, имеющие между собой принципиальные отличия. С

таким объединением нельзя согласиться, тем более, что принципы не

получили своего объяснения. По нашему мнению, выделяя данное

транскультурное образование, исследователь предпринял попытку

снять противоречие между количественным и качественным накоп-

лением источников, связанных с изучением поздней бронзы Сары-

Арки. С одной стороны, изучены многочисленные алексеевско-

саргаринские поселения и могильники; с другой – почти полностью

отсутствуют новые данные о дандыбаевских погребальных объектах.

Таким образом, проблемы, связанные с формированием и развитием

дандыбаевского культурного феномена, сохраняются.

Своеобразие, значительные трудовые затраты и отсутствие

четких критериев сравнения заставили исследователей связывать

появление дандыбаевских комплексов с процессами социальной

дифференциации позднебронзового общества. Так, по мнению

375

В.А. Кореняко (1990, с. 38), памятники дандыбаевского типа следу-

ет соотносить с высшим слоем общества – культурной элитой, соз-

давшей свою собственную и своеобразную субкультуру. Эта гипо-

теза не вызывает возражений, но и не объясняет характер взаимо-

отношений носителей алексеевско-саргаринских и дандыбаевских

традиций. В то же время открытие захоронений алексеевско-

саргаринской знати (Актопрак, Уйтас-Айдос, Енбек-Суйгуш) и по-

гребальных сооружений рядовых членов дандыбаевского коллек-

тива (Карагаш) позволяет говорить о сосуществовании в степях

Центрального Казахстана двух разнокультурных групп, взаимодей-

ствующих и влияющих друг на друга на протяжении определенно-

го периода поздней бронзы.

Наиболее сложной проблемой является определение хроно-

логического положения дандыбаевских памятников. Первоначаль-

но комплексы типа Дандыбай и Бегазы датировались раннескиф-

ским временем в пределах VII–VI вв. до н.э. (Кызласов Л.Р., Мар-

гулан А.Х., 1950, с. 136). Это вызвало возражение М.П. Грязнова

(1952, с. 157–159), обосновавшего предскифское бытование ком-

плексов Дандыбай и Бегазы, возникших как результат взаимодей-

ствия местных и пришлых инокультурных групп. С.В. Киселев

(1949, с. 93; 1951, с. 158, прим. 4) считал, что появление дандыба-

евских комплексов в степях Центрального Казахстана связано с

проникновением сюда носителей карасукских культурных тради-

ций в XIII–X вв. до н.э.. Е.Е. Кузьмина (1970, с. 46–47) синхрони-

зировала памятники семиреченского варианта позднебронзовой

культуры Казахстана с дандыбаевскими и датировала их концом

II – началом I тыс. до н.э.. В.В. Варфоломеев (1987, с. 66; 1991,

с. 18), синхронизировав бытование алексеевско-саргаринских и дан-

дыбаевских комплексов, первоначально датировал их X–IX вв. до

н.э., а несколько позднее удревнил до XII–X вв. до н.э. Соглашаясь с

синхронизацией алексеевско-саргаринских и дандыбаевских памят-

ников, мы считаем, что сосуществование разнокультурных комплек-

сов охватывает XII–XI вв. до н.э. (Ткачев А.А., 1989, с. 101–102).

Большинство исследователей единодушны в том, что сложе-

ние дандыбаевской культуры произошло в результате взаимодейст-

вия носителей федоровских (или позднефедоровских) и карасук-

ских традиций (Грязнов М.П., 1952, с. 159; Киселев С.В., 1949,

с. 93; Потемкина Т.М., 1985, с. 273; Зданович Г.Б., 1988, с. 148;

Кузьмина Е.Е., 1994, карта 9). По нашему мнению, исходной тер-

376

риторией формирования дандыбаевских комплексов являются Ба-

рабинская лесостепь и северная часть Кулундинской степной зоны

Обь-Иртышского междуречья. Дандыбаевская культурная тради-

ция зарождается здесь в процессе взаимодействия двух подвижных

групп населения: позднеканайского (кызылтасского), мигрировав-

шего из Казахстанского Прииртышья, и карасукского, проникаю-

щего из Енисейских степей.

Наиболее близкие дандыбаевским, за пределами Централь-

ного и Восточного Казахстана, получены материалы при исследо-

вании могильника Старый Сад (Обь-Иртышское междуречье) (Мо-

лодин В.И., Нескоров А.В., 1992, с. 93–97). Основные черты погре-

бальной обрядности этого памятника более всего соответствуют

канонам карасукской культуры, но посуда имеет сходство с андро-

новской, карасукской и ирменской. Вместе с тем в керамической

коллекции могильника Старый Сад отсутствуют элементы степных

позднебронзовых валиковых комплексов, всегда сопровождающих

поминальные дандыбаевские памятники от Приаралья до Алтая.

Это не позволяет согласиться с датой, предложенной исследовате-

лями для могильника Старый Сад – в пределах VIII–VII вв. до н.э.

В основу датировки положен раннекочевнический комплекс –

бляшки со шпеньком и стремечковидные удила. Не ясно, где они

найдены и с какой посудой сочетаются, имеется лишь сопоставле-

ние с материалами могильника Измайловка (Восточный Казах-

стан), где основная часть раннекочевнического комплекса проис-

ходит из дернового слоя, другая найдена в «сложенном виде» и по-

мещена в неглубокую ямку, обнаруженную за пределами одной из

дандыбаевских оград (Ермолаева А.С., 1987, с. 69, 72, рис. 31), т.е.

свидетельств синхронности раннекочевнического и дандыбаевско-

го комплексов нет. Исходя из имеющихся фактов можно констати-

ровать, что поминальные комплексы могильника Старый Сад отно-

сятся к значительно более раннему времени. Керамику могильника

Старый Сад, по нашему мнению, можно рассматривать как ранне-

дандыбаевскую, в ней отражен процесс взаимодействия носителей

андроновско-канайских и карасукских культурных традиций. Осо-

бое значение имеет открытие в непосредственной близости от мо-

гильника двух поселений, содержащих посуду, идентичную погре-

бальной (Молодин В.И., Нескоров А.В., 1992, с. 94). Это свиде-

тельствует о том, что на данной территории существуют «чистые»

поселенческие и погребальные комплексы, позволяющие считать

лесостепную зону Обь-Иртышья территорией формирования наи-

377

более ранних дандыбаевских комплексов. Именно здесь, в резуль-

тате взаимодействия двух культурных групп, формируется новое

этнокультурное образование, являющееся одним из первых кочевых

объединений в восточной части степной Евразии (Исмагилов Р.,

1998, с. 6). Подтверждает это предположение и близость раннедан-

дыбаевских и ордынско-быстровских комплексов ирменской куль-

туры, сложение которых происходило на близкой основе. Это по-

зволяет согласиться с гипотезой В.В. Боброва о том, что данные

группы памятников входят в особую карасукско-дандыбаевскую

культурную общность (Бобров В.В., 1988, с. 68–71; Бобров В.В.,

Чикишева Т.А., Михайлов Ю.И., 1993, с. 92).

Территориальное распространение памятников дандыбаевско-

го типа говорит о том, что основным направлением кочевания были

перемещения с северо-востока (лесостепь-степь Обь-Иртышья) на

юго-запад (Северо-Восточное Приаралье) через степи Восточного и

Центрального Казахстана. В процессе перемещений дандыбаевские

группы, вступая в контакт со степным алексеевско-саргаринским

населением, устраивали свои поминальные сооружения на сущест-

вующих некрополях. Это характерно для степной зоны Алтая (Чека-

новский Лог-VII), Восточного (Измайловка, Кызылтас) и Централь-

ного (Дандыбай, Бегазы и др.) Казахстана. На сегодня крайним юж-

ным памятником дандыбаевского облика является могильник Таги-

скен в Приаралье (Итина М.А., Яблонский Л.Т., 2001).

Памятники лесостепного Обь-Иртышья, Казахстанского При-

иртышья, Центрального Казахстана и Приаралья расположены в

разных природно-климатических зонах, отличающихся сырьевыми

ресурсами. Отсюда и различия в сооружении надмогильных конст-

рукций. Всех их объединяет монументальность погребальных со-

оружений: крупные земляные курганы (Старый Сад), каменные ог-

рады из массивных гранитных плит (Измайловка, Кызылтас), камен-

ные мавзолеи и ограды (Дандыбай, Бегазы), глинобитные мавзолеи

(Тагискен).

В процессе перемещения по территории, занятой оседлыми

алексеевско-саргаринскими общинами, дандыбаевские группы ак-

тивно контактировали с ними. Перемещения дандыбаевских общин

вряд ли носили регулярный характер. В процессе передвижения

дандыбаевцы, воспринимая инокультурные достижения, способст-

вовали распространению новых культурных веяний. Мирному со-

существованию местного и пришлого населения способствовала

эксплуатация разных экологических ниш, а нерегулярность контак-

378

тов отразилась в специфике погребальных дандыбаевских ком-

плексов. Временной интервал между сооружением отдельных над-

могильных конструкций мог достигать и нескольких десятков лет.

Подвижные группы дандыбаевского населения в процессе дли-

тельных перемещений вступали во взаимодействие с носителями

разных культурных традиций. Это приводило к быстрой трансфор-

мации культурных стереотипов, что и выразилось в эклектичности

всех сохранившихся элементов дандыбаевской культуры. Результа-

том взаимных контактов стало появление дандыбаевской посуды в

алексеевско-саргаринских захоронениях, а небольшие дандыбаев-

ские коллективы довольно быстро растворились среди оседлого

степного населения.

Н.А. Ткачева

Тюменский государственный нефтегазовый университет

К ПРОБЛЕМЕ ПЕРЕХОДНОГО ВРЕМЕНИ

В ВЕРХНЕМ ПРИИРТЫШЬЕ

Широкие полевые исследования, проведенные на территории

Верхнего Прииртышья в последнее десятилетие прошлого века,

позволили заполнить многие лакуны в культурно-историческом

развитии региона (Ткачев А.А., Ткачева Н.А., 1999). В то же время

одним из слабо изученных периодов остается переходный этап от

эпохи бронзы к раннему железному веку. В контексте данной про-

блемы особый интерес представляет могильник Меновное-VIII.

Памятник расположен на коренной террасе левого берега

Иртыша в 2,5 км к востоку от пос. Меновное Таврического района

Восточно-Казахстанской области, между руслом реки и новыми

левобережными микрорайонами г. Усть-Каменогорска. Исследова-

ние показало, что могильник содержит разновременные захороне-

ния: от эпохи бронзы до позднего средневековья. Среди изученных

объектов выделяется курган №5, содержащий материалы заключи-

тельной фазы бронзового века, имеющий исключительно важное

значение для воссоздания культурно-хронологической ситуации в

регионе. Полученные материалы позволяют не только наметить

пути трансформации культурных стереотипов автохтонного насе-

ления, но и высказать гипотезу об участии в этом процессе отдель-

ных групп населения, проникших из Верхнего Приобья.

379

Курган №5 овальной формы, размером 8х6 м, высотой до

0,2 м. Верхняя часть насыпи разрушена проходящей через него

проселочной дорогой. Особенности конструкции и стратиграфии

насыпи свидетельствуют о том, что погребальный объект соору-

жался в два приема. Первоначально, на уровне древней поверхно-

сти, построена ограда округлой формы диаметром 4,8 м; позднее

западная часть ограды была частично разобрана и к ней сделана

дополнительная пристройка подпрямоугольной формы, размером

5х2,5 м, вытянутая в меридиональном направлении. Ограда и при-

стройка сооружены из камней, уложенных на погребенную почву.

Некоторые вертикально установленные камни впущены в индиви-

дуальные канавки (ширина 10–15 см), прорезавшие только погре-

бенную почву. Для удержания камней и плит в вертикальном по-

ложении они обкладывались мелким щебнем. Центральная ограда

перекрыта насыпью, сложенной светло-коричневым суглинком,

пристройка – темно-коричневым суглинком.

В огражденном пространстве исследовано три могилы. Мо-

гилы 1–2 расположены в центре основной ограды. Они впущены в

крупную грунтовую яму, размером 2,0х1,7х0,5 м, ориентированную

по линии З–В. Вдоль западной и восточной стенок ямы расположены

каменные ящики; пространство между их внутренними стенками

забутовано ломаным камнем и обломками гранитных плит (рис. 1.-1).

Могила 1 – западный ящик – сооружен из цельных гранитных

плит и только западная составлена из двух небольших обломков.

Пространство между стенкой ямы и северной плитой ящика укреп-

лено дополнительно двумя гранитными плитами. Ящик размером 1,6

х 0,8 х 0,6 м, ориентирован по линии Ю–С. В придонной части мо-

гилы встречены отдельные раздробленные кости скелета человека.

Могила 2 – восточный ящик – перекрыт крупной гранитной

плитой, размером 1,6 х 1,0 м. Плита перекрытия обложена по пе-

риметру мелкими гранитными и сланцевыми плитками. Ящик не-

правильно-прямоугольной формы, размером 1,7х0,95х0,55 м, ори-

ентирован по линии Ю–С (рис. 1.-2). Продольные стенки состав-

ные: западная составлена из плит гранита и угольного сланца, ос-

тальные сооружены из гранитных плит. На дне обнаружен не по-

тревоженный костяк человека, лежащий на правом боку в скорчен-

ном положении, головой на юг. На безымянный палец правой руки

погребенного надето бронзовое кольцо (рис. 2.-2). В ногах, возле

костей стоп, на боку лежал сосуд (рис. 2.-3). За головой погребен-

380

ного обнаружен тлен от овального деревянного блюда размером 25

х 15 см, на котором лежал бронзовый нож (рис. 2.-1) и три ребра,

принадлежавшие лошади или крупному рогатому скоту.

Рис. 1. Могильник Меновное-VIII. Курган №5: 1 – план и разрез

кургана; 2 – план могилы 2; а – дерн; б – коричневый суглинок;

в – темно-коричневый суглинок; г – серая супесь; д – мешаная земля

(черный гумусированный суглинок); е – погребенная почва