Кислицын С.А. История России в вопросах и ответах
Подождите немного. Документ загружается.
мнения, что легендарный Рюрик был из скандинавского племени «русь» и это обусло-
вило название его новых владений. Хотя, надо отметить, что в Скандинавии пока такого
племени не обнаружили.
Историки-«антинорманисты» обращают внимание на то, что термин появился в
византийских источниках задолго до появления варягов на Руси: наряду с термином
«склавены», «анты», «венеды» встречается и понятие «росы». Император Византии
Константин Багрянородный писал о «росах» и даже именовал их страну «Росией». Этот
термин был обнаружен также и в арабо-персидских источниках.
Существует мнение, что термин Русь южного происхождения, его связывают с
названием реки Рось, притока Днепра, в бассейне которой жили поляне, племенной
центр русского этноса. Однако некоторые лингвисты отвергают версию происхождения
«Руси» от «Роси», поскольку, как они доказывают, в историческом развитии русского
языка не могло произойти инверсии буквы «о» на «у». Но археологические данные
подтверждают существование в районе реки Рось славянской общности.
В исторической литературе часто можно встретить и версию, которой, в
частности, придерживается академик Б. Рыбаков о том, что Русь — это название одного
из славянских племен.
Интересную гипотезу выдвинул писатель В. Чивилихин, который в романе-эссе
«Память» отмечал, что в праславянском языке река обозначалась понятием «руса». Все
поселения древних восточных славян располагались вокруг рек, с которыми был связан
весь образ их жизни, что, естественно, отразилось в фольклоре, пантеоне божеств,
топонимике. По мнению писателя, обобщенный этноним «русы» в этом контексте может
пониматься как «живущие на реках или «речной народ».
В то же время не выдерживает ни филологической, ни исторической проверки и
гипотеза, выдвинутая в прошлом веке Д. Иловайским, о том, что Русью в давние времена
называлась река Волга.
Однако часть языковедов считает, что термин «Русь» пришел на Юг с Севера.
Они предполагают, что этимологически этот термин финского или шведского
происхождения, хотя разыскания в этом направлении не дали еще скольнибудь
убедительных данных. Черты внешнего правдоподобия носит гипотеза о происхождении
термина Русь от финского слова «Ruotsi», возникшего в свою очередь от шведского
«Roods» («гребцы»). Это косвенно подтверждается тем фактом, что византийцы часто
называли «Русь» дромитами, потому что они пользовались легкими и быстрыми судами-
дромонами.
Бесплодные споры «норманистов» и «антинорманистов» наложили свою печать
на изучение вопроса о происхождении термина «Русь», введя при этом в него
соображения отнюдь не научного характера. Стремление видеть в этом понятии чистый
славянизм вполне объяснимо в ученой среде XVIII— XIX вв., но мало приемлемо в
современную эпоху предположение о том, что этнический термин «Русь» является будто
бы с самого начала исконно славянским, оно носит априорный характер, ибо нет ни
одного источника, который содержал бы необходимый материал для подтверждения этой
гипотезы.
Это было бы равноценно допущению не кельтского, а исконно немецкого
происхождения названия «германцы», не германского, а коренного галльского
происхождения имени «французы», не тюркского, а славянского источника возник-
новения имени «болгары». Подобных примеров, когда народ получает свое имя со
стороны, множество, и в этом нет ничего оскорбительного для национальной гордости.
Вопрос о происхождении термина «Русь» не имеет прямого отношения к спорам
«норманистов» и «антинорманистов», полемика между которыми в наше время потеряла
всякую остроту, особенно после того как были раскрыты внутренние и внешние причины
возникновения Древнерусского государства, которое создавалось в основном на вос-
точнославянской основе со значительным участием чудских племен и скандинавских
наемных дружин, явившихся сюда гораздо позже, после того как социально-
экономические, политические и духовные предпосылки уже вполне сложились. Поэтому
вопрос о языковом происхождении термина Русь не имеет непосредственного отношения
к проблеме происхождения Русского государства, подобно тому как определение
языковой принадлежности племенных названий «бритты» и «саксы» совершенно не
повлияло на решение вопроса о возникновении Великобритании (Англии) как
государства.
Новейшие исследования свидетельствуют о том, что в докиевский период термин
«Русь» топонимически был связан с северными землями, откуда он пришел затем на, Юг.
В киевский период «Русь» было первоначально династическим именем. Затем значение
этого термина распространилось, по-видимому, на весь социально-верхушечный слой,
состоявший из объединения славянских, чудских и варяжских элементов. К XII в.
варяжская династия Рюриковичей в течение нескольких поколений совершенно «ославя-
нилась», а «Русь» стала именем этническим. Параллельно термин «Русь» стал
употребляться в качестве территориальной единицы. В IX в. Русь представляла собой
небольшой участок днепровского Правобережья, с центром в Киеве и южной границей
по реке Рось. В XII в. понятие «Русь» в территориальном смысле уже употреблялось в
более широком объединяющем значении, как название всех южнорусских земель. В это
же время стало складываться представление о Руси как стране.
На Руси происходило примерно то же самое, что было, например, во Франции.
Там вначале от этнического имени «франки» получила наименование небольшая
территориальная область Иль-де-Франс («Французский остров»), явившийся затем
центральным ядром растущей Франции.
После распада раннефеодальной монархии «Киевская Русь» на ряд обособленных
княжеств, термин «Русь» сохранялся в основном за западными княжествами, вошедшими
в состав Великого княжества Литовского, Жемайтиского и Русского. Северо-Западные
земли стали называться «Великим Новгородом», а Северо-Восточные — «Московией».
Когда московский великий князь Иван III ликвидировал независимость новгородской
боярской республики, он стал именовать себя государем «всея Руси», а государство —
«Русией».
Таким образом, книжное греко-византийское «Рос» по своему коренному
происхождению ничего общего не имеет с термином «Русь», известным только с IX в.
Однако надо отметить, что именно византийское культурное влияние способствовало
окончательному укреплению на русской почве наименования Россия вместо
первоначального Русь, которое было у нас в ходу до XV—XVI вв.
4.4. Какую роль сыграло принятие христианства на Руси?
Традиционно в отечественной историографии значение принятия христианства
сводилось к развитию письменности и культуры, в то время как в зарубежной литературе
этот факт признавался решающим и первостепенным для образования киевской
государственности. Современные историки рассматривают это событие врусле синтеза
цивилизационного и классового подходов и подчеркивают особую роль православия в
формировании восточнославянской цивилизации.
В древнерусском обществе длительное время существовали обычаи и ритуалы,
связанные с культом природы и мертвых, но постепенно они уступили место более
организованному культу с присущей ему внутренней иерархией различных божеств. В
пантеон богов славян входили покровитель воинов, бог Грома и Молнии, Перун, боги —
воплощение Солнца — Хорс и Дажбог, бог Ветра и Дыхания — (духа) Стрибог, боги
плодородия и земли — Симаргл и Мокошь. Каждый союз племен имел своего
«главного» бога.
Но процесс создания древнерусского единого государства объективно требовал
установления определенной религиозно-идеологической общности и превращения Киева
в религиозный центр славян. В 980 г. князь Владимир предпринял попытку официально
перейти к единобожию на основе культа Перуна, но из-за сопротивления союзных пле-
мен, поклонявшихся другим богам, реформа не удалась. После этого князь обратился к
мировым религиям: христианской, магометанской и иудейской. Выслушав представи-
телей этих культов, князь, как писал летописец Нестор, сделал выбор в пользу
христианства, учитывая, что это давало выход как в Византию, так и в Рим. В
рассматриваемый период христианская, магометанская и иудейская конфессии боролись
за влияние на славянских землях. Выбирая христианство, киевский князь учитывал, что
римская церковь требовала подчинения светских правителей, в то время как
православный константинопольский патриарх признавал определенную зависимость
церкви от государства, допускал использование различных языков в богослужении, а не
только латыни. Была учтена также географическая близость Византии и принятие
христианства родственными русичам болгарскими племенами
Конкретно-исторический процесс принятия христианства был длителен. В 987 г.
византийский император Василий II упросил Владимира помочь ему подавить восстание
Варды Фоки и Варды Склира в Малой Азии. Князь оказал помощь на том условии, что
сестра императора Анна будет отдана ему в жены. Это условие было принято в обмен на
обещание принять христианство. В 988 г. князь Владимир обращается в христианскую
веру и она приобретает статус государственной религии на территории Киевской Руси.
Распространение христианства на Руси шло как путем убеждения, так и путем
принуждения, встречая сопротивление обращаемых в новую религию. Еще долгое время
славяне наряду с христианскими обрядами тайно справляли языческие и сохраняли веру
в древних богов.
Принятие христианства изменило статус Руси в системе международных
отношений, сделав ее цивилизованным субъектом, придерживающимся общепризнанных
норм и правил поведения.
В целом, принятие православия имело огромное значение, так как Киевская Русь
вошла в византийскую эйкумену и начала усваивать древнюю иудеохристианскую
культуру. Христианство в значительной степени способствовало расцвету Киевского
государства и распространению новой культуры, что проявилось в строительстве
церквей и обретении письменности. Важную роль сыграло присутствие образованных
болгар, бежавших в Киев после завоевания их страны Византией. Введя в практику
кириллицу, они передали и свои знания. Старославянский язык стал языком культа и
религиозной литературы. На основе синтеза этого языка и восточнославянской языковой
среды сформировался древнерусский литературный язык, на котором были написаны
«Русская Правда», летописи, «Слово о полку Игореве». Русь не была пассивным
объектом приложения византийской культуры, она и сама оказывала сильное влияние,
трансформируя византийское наследие в духе местных традиций.
Огромное влияние оказывало православие на формирование менталитета
древнерусского общества. В отличие от католичества, оно в большей мере было
художественно-культурной, эстетической системой ценностей, чем политической.
Православную церковь характеризовала свобода внутренней жизни, устраненность от
светской власти. Православное мировоззрение — стремление к соединению Сущего и
Должного, понимание смысла жизни не в мирском богатстве» а во внутреннем духовном
единстве, коллективном движении к лучшему будущему, социальной справедливости.
Второстепенность рационалистических и политических элементов в познании мира
славянским этносом и в православии способствовала укреплению единства этой ветви
христианства и общественного сознания древнерусского народа.
4.5. Какова роль татаро-монгольского нашествия в истории Руси?
В отечественной историографии проблема татаро-монгольского нашествия
рассматривалась исключительно с негативных позиций Л. Подчеркивая такие стороны
нашествия, как разрушение городов, ремесел, в целом древнерусской государственности,
историки исключали из поля зрения другие вопросы, связанные с элементами
взаимодействия и сотрудничества В современной литературе развилась тенденция
противоположного свойства, делающая акцент на синтезе цивилизаций, отрицании
трагических последствий для Руси татаро-монгольского ига, которое было якобы
«мифом». Но для всех точек зрения характерно признание особой роли татаро-
монгольского фактора для формирования централизованного русского государства в XIV
—XV вв.
В начале XIII в. монгольские племена под предводительством Чингисхана начали
завоевательные походы далеко за пределами своего ареала обитания в степях
Центральной Азии. В 1223 г. русские дружины вместе с половцами впервые сразились с
монголами и потерпели поражение. Разобщенные русские княжества, составлявшие
некогда Киевскую Русь, подверглись в 1236—1240 гг. разгрому и разорению войсками
хана Батыя. Были взяты Рязань, Владимир, Суздаль, Галич, Тверь, Киев. 49 городов из 74
известных были разрушены, причем в 14 из их жизнь не возобновилась. В результате
нашествия резко сократилось население Руси, был уничтожен цвет нации — княжеские
дружины, погибли многие ремесла, прекратилось каменное строительство, значительно
пострадали культурные ценности, были оборваны международные связи. Это была
настоящая национальная катастрофа. Поражение разрозненных русских княжеств, на-
ходившихся на стадии феодальной раздробленности, от сильного сплоченного
противника — орды кочевников, находившихся в стадии раннефеодального единства,
было во многом предопределено сложившейся совокупностью военностратегических,
социально-экономических и политических факторов.
После нашествия завоеватели покинули территорию Руси, периодически
совершая карательные набеги — более 15 за четверть века. В течение первого
десятилетия завоеватели не брали дань, занимаясь грабежом, но затем они перешли к
долговременной практике сбора систематизированной дани. Между Русью и Золотой
Ордой возникли специфические взаимоотношения, названные «татаро-монгольским
игом». Его специфику определяли факторы отдаленности угнетателей от побежденных,
изъятие достаточно умеренной дани в расчете на душу населения, заключение русскими
князьями периодических союзов с золотоордынскими ханами для защиты территорий
своих княжеств и даже участие русских отрядов в организованных монголами военных
походах. Такое своеобразие русско-ордынских отношений объясняется необходимостью
борьбы с агрессией католического Запада. Опираясь на поддержку монголов, Александр
Невский успешно воевал против ливонских крестоносцев и литовцев В 1261 г. в Сарае
была учреждена миссия русской церкви, а 1279 г. митрополит получил от хана охранную
грамоту. Но после принятия ханом Узбеком ислама началось активное формирование
освободительной идеологии, направленной на ликвидацию сложившейся зависимости от
Орды. Иван Калита и другие князья проводили политику «смиренной мудрости»,
накапливая силы для решающего перелома, который произошел в 1380 г. на Куликовом
поле. Мощь Орды и ее влияние были подорваны, хотя окончательно ликвидация ига
произошла в 1480 г.
Значение ига для Руси определяется тем что в сложившихся здесь феодальных
отношениях развились традиции восточного деспотизма. Вассально-дружинные
отношения были заменены подданническими. Раздавая князьям ярлыки на княжение,
золотоордынские ханы превращали их не в вассалов, а в подданных "служебников»
Князья в свою очередь стремились распространить подобный тип отношений на местную
знать, дворян, дружинников. Успеху этой политики способствовало то, что в ходе
нашествия погибло большинство Рюриковичей, старших дружинников — носителей
традиций киевского вассалитета.
Ордынское иго оказало мощное воздействие на культуру русского народа
способствовало смешению части монголов и населения Северо-Восточной Руси,
стимулировало языковое заимствование прочно укоренившегося языкового ряда. Но,
признавая это влияние, важно иметь в виду что оно не стало определяющим и
доминирующим. Великорусский этнос, его язык и культура в целом сохранили свои
качественные характеристики. Значительно хуже дело обстояло с политическими
последствиями. Иго законсервировало этап феодальной раздробленности на два столетия
и переход к централизации Русского государства происходил со значительным
опозданием по сравнению с западноевропейскими странами. Борьба за обретение
государственной независимости, воссоздание российской государственности, укрепление
национального самосознания и общественная консолидация развивались на основе
внешнеполитической конфронтации c Ордой. Пocлe запоздалого получения неза-
висимости в общественном сознании стала формироваться «идеология выживания»,
изоляционизма и политического консерватизма. Это привело к эволюции страны по типу
, «догоняющего развития» по отношению к далеко ушедшим вперед государствам
Европы B этом плане татаро-монгольское нашествие стало одним из ключевых событий
в русской истории, во многом определившим ее особенности.
Литература
1. Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск, 1994
2. Гуревич А. Я. Проблемы феодализма в Западной Европе. М., 1970.
3. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства.
М., 1990
4. Джаксон Т. Варяги — создатели Древней Руси // Родина,
1993, № 3.
5. Думин С. В., Турилов А. А. «Откуда есть пошла земля русская?» // История
отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX в. М., 1991.
6. Как была крещена Русь. М., 1988
7. Мельникова Е. А., Петрухина В. Я. Название «Русь» в этнокультурной истории
Древнерусского государства // Вопросы истории, 1989, № 8.
8. Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и первый его
правитель // Вопросы истории, 1991, № 2-3.
9. Попов А. И. Название народов СССР. М., 1973.
10. Розановский В. А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и
монгольского права на русскую культуру и право // Вопросы истории, 1993, № 7.
11. Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. М., 1991.
12. Фроянов И. Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании
варягов // Вопросы истории, 1991, № 6.
Раздел 5. «Осень средневековья» и проблема складывания национальных
государств в Западной Европе. Складывание Московского государства.
5.1. Что такое «осень средневековья»?
В научный оборот это понятие было введено голландским ученым И. Хейзингой,
который в 1919 г. опубликовал книгу «Осень средневековья», получившую широкую
известность во всех европейских странах. Сам автор, изучая формы жизненного уклада и
мышления во Франции и Нидерландах, говорил об «осени» как о последней жизненной
фазе средневековой культуры. В современной исторической литературе понятие «осень
средневековья» употребляется в более широком смысле: в качестве синонима для
обозначения и «кризиса христианского мира» («угасания» западноевропейской
цивилизации), и начала эпохи Возрождения, которую никак нельзя описать в терминах
упадка и заката. Поэтому термин «осень средневековья» в настоящее время чаще всего
используется в историографии для характеристики западноевропейского общества XIV
—XV вв. в целом.
В начале XIV в. христианский мир в его целостности стабилизировался и достиг
«последней границы». При этом он не просто остановился, но «съежился» (Ж. Ле Гофф).
Прекратились распашки и освоение новой земли, наблюдалось запустение полей и даже
деревень. Началась девальвация монеты, сопровождавшаяся экономической депрессией
и банкротствами. По Европе прокатилась волна городских бунтов и крестьянских
восстаний. Плохие урожаи, рост цен и всеобщий голод потряс Европу, а Великая чума
середины XIV в. довершила дело: демографическая кривая склонилась и поползла вниз,
кризис превращался в катастрофу.
Средневековое общество было обществом феодальным, аграрным, деревня
являлась подлинным центром его экономической и социальной жизни. Поэтому кризис
XIV—XV вв. не только поразил в первую очередь сельскую экономику, но и
сопровождался глубинными изменениями прежде всего в феодальном способе
производства. Наиболее ярким проявлением этих изменений в западноевропейской
деревне было освобождение крестьян, которые выкупали наиболее тяжкие повинности и
обретали личную свободу. Сеньориальная реакция — попытка восстановить их личную
зависимость, предпринятая в XIV в., — не увенчалась успехом. Европейское
крестьянство уже в XIV —XV вв. стало свободным сословием, хотя и не добилось еще
юридического признания своих прав на землю.
Пережив период неурядиц, феодалы стали заменять земледелие более доходным
скотоводством, постепенно преображая сельский пейзаж «огороженными» землями.
Изменились условия и формы эксплуатации крестьян, появились краткосрочные
крестьянские держания на условиях фиксированной денежной ренты. Классические
формы вассалитета, основанные на договоре и дополненные предоставлением феода со
стороны сеньора, заменялись переводом вассала на денежное содержание.
Общим следствием развития этих процессов была возросшая роль товарно-
денежных отношений, всеобщая «коммерциализация» общественной жизни, которая не
только порождала социальное недовольство, но и расшатывала привычные сословные
границы. «Благородное» происхождение уже вовсе не гарантировало «благородный»
уровень жизни. Возможности внеэкономического принуждения по отношению к лично
свободным держателям земли на основе юридически оформленных договорных
отношений резко сокращались. Вместе с тем, сомнительные с точки зрения феодального
менталитета занятия ремеслом и торговлей, и уж тем более просто «позорные» кредитно-
ростовщические операции обеспечивали если не процветание, то по меньшей мере
вполне осязаемое материальное благополучие.
Усиление хозяйственной самостоятельности крестьянства и бюргерства
сопровождалось изменениями в трудовой этике. Индивидуальные трудовые усилия в
условиях развития товарно-денежных отношений вознаграждались более адекватно.
Труд из подневольного отбывания феодальной повинности начинает превращаться в
источник благосостояния, В результате возникает и крепнет профессионально-тре-
бовательное отношение к работе, а производительная деятельность приобретает значение
высшей морально-религиозной ценности, «Осень средневековья» в этом плане стала и
временем зарождения нового религиозного миропонимания, догматические основы
которого будут сформулированы позже Лютером, Цвингли и Кальвином в их
реформационных вероучениях.
Наряду с церковной культурой формировалась светская, гражданская, основанная
на римском праве и опиравшаяся на расчет. В общественной мысли получают развитие
рационализм и утилитаризм, согласно которым источником знания, критерием истины и
основой поведения людей является разум и практическая польза.
В тех европейских странах, и прежде всего в Италии, куда переместился центр
новаций, ни крестьяне, ни рыцари, ни священники не занимали уже господствующего
положения. Оно перешло к негоциантам, банкирам и купцам, торговавшим всем чем
угодно, дававшим в долг королю, собиравшим во всем католическом мире папский
налог. Жизнь сосредоточилась не вокруг соборов, а на площадях,, где обсуждались
политические дела и шел свободный обмен; словами и вещами, и вдоль улиц, на которые
выходили мастерские и лавки,
Даже феодальная монополия в военном деле — «святая святых» военно-
служилого сословия — была утрачена после поражений французского рыцарства во
Фландрии, немецкого и бургундского — в Швейцарии, и повсеместного распространения
огнестрельного оружия в Европе начиная с XIV в.
В условиях «кризиса» усилилась тенденция к государственной централизации.
Стала набирать политическую силу королевская власть, которая, опираясь на различные
сословия, повела решительное наступление на политический суверенитет крупной
феодальной знати. В Западной Европе стали оформляться сословно-представительные
монархий и начал утверждаться новый статус короля: не верховного сеньора, а носителя
публичной власти. Тем самым была подготовлена французская монархия Карла VII и
Людовика XI, власть Тюдоров в Англии и испанское единство при католических
королях.
Кроме того, создание сословно-представительных органов власти, а затем
усиление абсолютистских тенденций, сопровождалось формированием чиновничьей
бюрократии, что открывало доступ к государственно-политической деятельности
выходцам из презренных «простолюдинов».
Пораженный кризисом феодализм прибегнул к войне как средству облегчения
положения господствующего класса. Примером тому является Столетняя война (1337—
1453 гг.), к которой одинаково стремилась английская и французская знать, чтобы
разрешить свои затруднения. Война, как всегда, ускорила ход событий и разродилась
новой экономикой и социальными отношениями.
На «осень средневековья» приходится и расцвет эпохи Возрождения. Его родиной
была Северная Италия, регион который в XIV—XV вв. выделялся своими
процветающими городами-государствами как сосредоточением новейших форм
хозяйственной жизни, финансово-торговой активности, бурных коллизий социально-
политической борьбы.
Деятели Возрождения, или Ренессанса (Петрарка, Бруни, Мирандола, Альберти),
рассматривали средневековье как эпоху варварства и невежества, и поэтому основную
свою задачу видели в формировании новой, основанной на традициях античности,
культуры. Возрождая античную культуру, они сформулировали учение, принципиально
отличающееся от средневекового мировоззрения, — гуманизм. В центре этого учения
оказался человек, предназначением которого объявлялась свобода воли как основа
самоусовершенствования личности. В связи с этим гуманисты выдвигали идеал нового
человека, человека-личности, творца своей судьбы и своего земного бытия. Мерилом
ценности человека были объявлены не происхождение, богатство и знатность рода, а
добродетели, доблесть и стремление к самосовершенствованию. Вместе с тем
«оборотной стороной титанизма Возрождения» становилась личность, возведенная в
абсолют, поставленная в центр Вселенной, освобожденная от моральных уз и
традиционных ценностей, способная творить зло и стать силой не созидания, а
разрушения (А. Лосев).
Таким образом, «осень средневековья» в Западной Европе характеризовалась не
только «кризисом» традиционного, феодально-аграрного общества, но и началом форми-
рования общества инновационного, торгово-промышленного, городского, для которого
характерным становилась экономическая, мировоззренческая, а затем и политическая
свобода каждого отдельного человека.
5.2. В чем различие между западноевропейской и российской цивилизациями?
Современную европейскую цивилизацию, начало развития которой относят к XVI
в., характеризуют различным набором черт, вполне коррелируемых между собой. Одни
исследователи обращают внимание на то, что это — торгово-промышленное, городское
общество, для которого характерна экономическая, мировоззренческая и политическая
свобода каждого отдельного человека. Другие подчеркивают прежде всего
антропоцентричный и инновационный характер европейской цивилизации и ее
христианские корни, европеизм как явление христианской культуры Запада.
К наиболее часто выделяемым признакам российской цивилизации относят
самодержавную форму государственной власти, или, как определил этот тип власти
историк М. Довнар-Запольский, «вотчинное государство»; незначительный объем
экономической и политической свободы; подчинение общества государству;
православие; коллективистскую ментальность.
Существуют различные мнения по поводу того, сколько было цивилизаций в том
ареале, который называется Россией. Некоторые исследователи полагают, что была одна
— «евразийская цивилизация, в рамках которой выделяют несколько цивилизационных
волн: эпоха Московского царства, Российская империя, советский период отечественной
истории. Другие советский период рассматривают в качестве особой субцивилизации.
Каждая цивилизация характеризуется определенной доминантной, формой
социальной интеграции, генотипом общественного развития и специфическим
культурным архетипом. По этим параметрам можно выявить различия между
западноевропейской и российской цивилизациями.
Доминантной формой интеграции всего европейского культурно-разнообразного
ареала до XVI в. был католицизм как универсальный и автономный по отношению к
государству нормативно-ценностный порядок, порождавший дуализм
западноевропейского общества. Этот дуализм был обусловлен существованием, с одной
стороны, единой церкви внутри раздробленного социополитического пространства, а с
другой, — многообразием этнокультур в универсальном религиозно-католическом
пространстве.
Дуализм общественного бытия в Европе порождал целый ряд конфликтогенных
тенденций религиозной и светской, глобальной и локальной, церковной и государствен-
ной, интеграционной и дезинтеграционной, универсальной и традиционной, усиление
противоречий между которыми завершилась резкой трансформацией универсального
нормативно-ценностного порядка и переходом от традиционной цивилизации к
современной.
Эта трансформация произошла в результате «национализации» церкви
государством и религиозной реформации (протестантско-католического
противоборства). «Единой и единственной матрицей европейской цивилизации» как ре-
зультатом социального компромисса стал либерализм, который, оказавшись
доминантной формой европейской интеграции, создал новое нормативно-ценностное
пространство, универсальное для всего западноевропейского мира и автономное по
отношению к возникшим национальным государствам и к культурному европейскому
разнообразию.
Цивилизационный сдвиг в Западной Европе был связан также с переходом с
эволюционного пути социального развития на инновационный, что сопровождалось
усилением вмешательства людей в общественные процессы путем сознательного
культивирования таких интенсивных факторов развития, как наука и техника.
Переход на инновационный путь развития требовал особого духовного состояния
и становления такой трудовой этики, которая превращала труд из бытовой нормы в одну
из главных «духовных ценностей культуры. Такая этика окончательно утвердилась в
эпоху Реформации прежде всего в протестантизме, христианский идеал которого
(«молись и работай), заложивший основы «духа капитализма», "означал, что человек,
через работу обретая спасение души, не делегирует свои права наверх, а сам решает все
возникшие перед ним проблемы.
Активизация этих факторов в условиях господства частной собственности и
формирования гражданского общества привела к мощному технико-технологическому
рывку западноевропейской цивилизации и возникновению разных странах такой формы
политического режима, как либеральная демократия.
Восточноевропейский мир в этом отношении был иным. Российская цивилизация
с момента своего возникновения в XVI в. вобрала в себя огромное религиозное и
культурное многообразие народов, нормативно-ценностное пространство бытия которых
не способно было к самопроизвольному сращиванию, к синтезу в универсальном для
евразийского ареала единстве. Православие было духовной основой русской культуры,
оно оказалось одним из факторов становления российской цивилизации, но не ее
нормативно-ценностным основанием. Таким основанием, доминантной формой
социальной интеграции стала государственность. Поэтому в Российской цивилизации не
было того нормативно-ценностного порядка, который оказался бы автономным по
отношению к государству. Более того, государство в России постоянно стремилось к
трансформации национально-исторического сознания и этнокультурных архетипов,
пытаясь создать соответствующие структуры, легитимирующие деятельность
центральной власти. Такими структурами были прежде всего этатизм и патернализм,
которые со временем стали доминирующими и, в известной степени, универсальными в
массовом сознании евразийского суперэтноса.
Легитимность государственной власти в России поэтому опиралась не столько на
идеологию (например, идею «Москва — третий Рим»), сколько обусловливалась
этатистским представлением о необходимости сохранения политического единства и
социального порядка в качестве антитезы локализму и хаосу. И этот «этатистско-
патерналистский» порядок был реальным основанием соединения разнородных на-
циональных традиций и культур.
Дуализм общественного бытия поэтому в России имел иную природу, чем на
Западе. Он выражался прежде всего в таких конфликтных тенденциях, где одной из
сторон всегда выступала универсальная и автономная государственность. Это - конфликт
между государственностью и регионализмом, государственностью и национальными
культурными традициями, государственностью и социальными общностями. С этой
точки зрения характер российского общества в отличие от западноевропейского
определялся не договором, соглашением граждан и власти об обоюдном соблюдении за-
конов, а молчаливым сговором об обоюдной безнаказанности подданных и государства
при нарушении закона. Поэтому в российской цивилизации, где стороны перманентно
нарушали закон, государство выступает не «примиряющим», а «усмиряющим» началом,
а подданные — «бунтарями».
Существенно отличаются и конфликты в России, их участники не просто
отрицают друг друга, а стремятся стать единственной социальной целостностью, что
приводит к глубокому социальному расколу в обществе. Этот раскол нельзя «снять»
путем компромисса, его можно только подавить, уничтожая одну из противостоящих
сторон. Отсюда, и своеобразная трактовка понятия свободы в российской ментальности
как признания только собственного права на выбор и отказа другим в таком праве.
Свобода по-российски — это воля, свобода для себя и подавление других.
Кроме тога, следует учитывать и своеобразие сложившегося эпоху Московского
царства «вотчинного государства», и отсутствие в России многих феодальных
институтов западноевропейского типа, что в значительной мере обусловило специфику
политического развития Московского царства. Московские князья, а затем русские цари,
обладавшие огромной властью и престижем, были убеждены, что земля принадлежит им,
что страна является их «собственностью», ибо строилась она и создавалась по их
повелению. Такое мнение предполагало также, что все живущие в России — подданные
государства, слуги, находящиеся в прямой и безусловной зависимости от государя и
поэтому не имеющие права претендовать ни на собственность в европейском смысле
слова, ни на какие-либо неотъемлемые личные «права». Так в Московском царстве
сложилось особое мировоззрение на отношение власти и собственности, которое,
пронизав все институты политической власти, придало им характер «вотчинного
государства», подобия которого было не сыскать в Европе (Р. Пайпс).
Говоря об особенностях образования Московского государства, надо отметить,
что с самого начала оно формировалось как «военно-национальное», основной
движущей силой развития которого была перманентная потребность в обороне и
безопасности, сопровождавшаяся усилением политики внутренней централизации и
внешней экспансии (П. Н. Милюков). Это в значительной степени предопределило выбор
пути социального развития, связанного с переходом общества в мобилизационное
состояние, основу которого составляли внеэкономические факторы государственного
хозяйствования, экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на
принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и колонизация, ставшая, по
выражению В. О. Ключевского, стержнем всей российской истории.
Поэтому российской цивилизации был присущ иной, чем в Западной Европе,
генотип социального развития. Если западноевропейская цивилизация перешла с
эволюционного пути развития на инновационный, то Россия пошла по мо-
билизационному пути, который осуществляется за счет сознательного и
«насильственного» вмешательства государства в механизмы функционирования
общества.
Такой тип развития является инструментом ускорения эволюционных процессов,
одним из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям
изменяющегося мира и заключается в систематическом обращении в условиях кризиса к
чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой
выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов. Под
влиянием внешних факторов правительство вынуждено было ставить такие цели
развития, которые постоянно опережали социально-экономические возможности страны.
Поскольку эти цели не вырастали органическим образом из внутренних тенденций ее
развития, то государство, действуя в рамках старых общественно-экономических
укладов, для достижения «прогрессивных» результатов прибегало в институциональной
сфере к политике «насаждения сверху» и к методам форсированного развития эконо-
мического и военного потенциала.
Перманентная потребность в обороне сопровождалась политикой
внешнеполитической экспансии и внутренней централизации, которая обеспечивала