рент для контекста «что р», о котором S имеет мнение. Тогда, согласно выдвинутой
гипотезе, мы все равно не сможем (экстенсионально) определить референт (назовем его R),
на который направлена наша пропозициональная установка, не отрицая того референта,
который уже был определен для контекста «что р». Например, предположим, что Том
считает, что Цицерон осуждает Катилину. Если «Цицерон осуждает Катилину» является
референциально непрозрачным контекстом, то как мы можем определить истинность
предложения «Том считает относительно Цицерона и Катилины (в данном случае явно
отождествленных), что предложение «первый осуждает второго» истинно»?
Очевидно, для того чтобы критерий взаимозаменимости успешно работал, необходима
независимо обоснованная и адекватная теория тождества, которая устраняла бы
двусмысленность при употреблении слова «говорить». Напомним, что, даже если х==у и
«Fx» имеет смысл, отсюда не следует, что «Fy» также имеет смысл;
к тому же из того, что «Fy» не имеет смысла, не следует, что х=у должно обязательно быть
ложным. Рассмотрим, к примеру, (сомнительное) утверждение, согласно которому желания
Смита тождественны с возбуждением нейрона N. При этом из того, что утверждение «воз-
буждение нейрона имело место в трех дюймах от основания черепа Смита» имеет смысл, не
следует, что утверждение «желание имело место в трех дюймах от основания черепа Смита»,
также должно иметь смысл.
Иначе говоря, из того, что утверждения о тождестве должны удовлетворять закону Лейбница,
не следует, что должен выполняться и (так называемый) Закон переноса эпитетов (Фодор
[1968]). В общем плане можно сказать, что нет никакой определенности при решении во-
проса о том, когда приписывания интересующих нас предикатов нарушают какое-либо
правило языка, а также при решении вопроса о критерии приемлемости или неприемлемости
нововведений в использовании языка (Р. Рорти [1965]). Вместе с тем следует отметить, что
случай, когда, скажем, «Fy» не имеет смысла, а «Fx» имеет смысл, не нарушает закона
Лейбница, ибо в таких случаях этот закон просто неприменим. Следова-З тельно, возможны
варианты тезиса тождества более* гибкие, чем те, с которыми мы встречались ранее. I
Однако этот вывод может оказаться слишком по-|
84
спешным. Одно дело, когда речь идет об образцах предложений, в которых референция
затемняется введением так называемых интенциональных трактовок мнения-(Чизом [1957]),
и совсем другое дело, когда утверждается, что свойства, считающиеся существенными и наи-
более характерными для психических состояний, вообще не могут быть приписаны
физическим состояниям, считающимся тождественными первым, и наоборот. Так,
психические состояния обычно относят к тому виду состояний, которые люди осознают
«непосредственно»-(Брентано [1973]; Чизом [1966]). В таком случае из признания
тождественности состояний нервов и психических состояний следует странное заключение,
согласно' которому состояния нервов также должны — в интенцио-нальном смысле—
осознаваться нами. (Сформулированное возражение не обязательно является решающим.)
Следовательно, даже если мы ослабим условия тождественности ниже (предполагаемого)
уровня строгости-закона Лейбница, нам придется провести еще одну разделительную линию
— мы должны решить, какого рода предикатам отводится решающая роль при проверке
существования действительного тождества. Однако и эта программа наталкивается на ряд
затруднений. В частности, до сих пор не существует общепринятого-соглашения о смысле
слабого соответствия психических и физических предикатов, которое поддерживало бы тезис
тождества. Такое соглашение представляется маловероятным, поскольку ни один из наиболее
характерных способов определения психических состояний не может-быть использован для
определения физических состояний, а ни один из наиболее характерных способов опре-
деления физических состояний не подходит для определения психических состояний