205
Например, у современной художницы Кики Смит явный интерес
к явленности тела, к тому, что тело является социальным конструктом,
его физикалистский образ создается довлеющими над ним инстанция-
ми, и не только инстанциями биологической функциональности, но
и гендерными стереотипами. Отношение социума к телу, утверждает
Смит, формирует и контролирует связи индивидов с их телами. Можно,
разумеется, увидеть в этом только феминистские интенции. Однако ху-
дожницу интересует более сложный механизм становления телесности,
дискурса телесности. Ее внимание привлекает проблема различения са-
мости и инаковости, проблема дифференциации того, что поддается
и не поддается контролю со стороны культуры. Или еще более интерес-
ный вопрос: участвует ли наше тело в механизме идентификации и ка-
кую часть своего тела вы могли потерять, без того, чтобы перестать
чувствовать себя самою собою? Представляется, что такие же проблемы
интересовали и совсем феминистски не настроенных художников, как
Люциан Фрейд, внук З. Фрейда, а также знаменитого Френсиса Бэкона.
Кроме того, пограничные опыты того же Фуко дали совсем другое
представление о телесности. Ницше, Батай, Бланшо предложили такое
понимание и экзистенциальное переживание опыта, функции которого –
вырвать субъекта у него самого, делать так, чтобы он не был самим со-
бой, или чтобы он был совершенно иным, нежели он есть, или чтобы он
был приведен к своей диссоциации.
Впрочем, идея преступания границ, идея трангрессии касается
у Фуко не столько телесности, сколько преступания границ внутри
практик языка. А, скажем, у А. Арто – это опыт преступания границ
внутри телесности.
Фуко же принадлежит понятие «техники себя» – определенные
процедуры на своем теле, душе, мыслях, поведении и при этом так, что-
бы производить в себе некоторую трансформацию, изменение и дости-
жение определенного состояния. Что-то сместилось, что-то неуловимо,
а порою явно изменилось в пространстве современного искусства: то,
что еще совсем недавно казалось совершенно очевидным и санкциони-
рованным традицией, потеряло ныне свою безусловность. Художник
и зритель, произведение – объект и экспозиционное пространство гале-
реи, искусство и его ритуальное потребление – эти связи оказались не
столь уж незыблемыми, на века данными. Появились новые простран-
ства для художественного экспериментирования, пространство «кибе-
рии», Интернета. Художники осваивают эти ландшафты, творят новые
формы визуального самовыражения, создавая новые образцы удиви-
тельно-органичного использования новой дигитально- коммуникацион-
ной эстетики и технологии для творческого высказывания, освобожда-
ясь как будто от репрессивной силы институций в культуре.