В отличие от Каменева и Молотова, другой адресат письма Троцкого Сапронов, не
участвующий в заседании Политбюро 20 марта 1922 г., в 12 часов того же дня обратился к
ответственному секретарю ЦК РКП(б) с просьбой «сегодня поставить на обсуждение
Политбюро ответ тов. Троцкого по вопросу об изъятиях цер[ковных] цен[ностей].
Выписку постановления, изготовленную 20 марта 1922 г., он, очевидно, получил уже
после отправки своей записки (автографа) Молотову. Эта делопроизводственная записка
Сапронова оказалась в тематическом деле АПРФ, посвященном изъятию церковных
ценностей. Сотрудники секретного делопроизводства ЦК партии ошибочно приписали ее
к пункту 12 протокола № 115 заседания Политбюро от 22 марта 1922 г., проставив
традиционную рукописную помету о принадлежности[145].
По всей видимости, Сапронов, инициировавший по поручению Политбюро своим
запросом письмо Троцкого от 17 марта 1922 г., ощущал личную ответственность за судьбу
присланного председателем Реввоенсовета послания. Будучи председателем московской
КИЦЦ, Сапронов был явно заинтересован в обсуждении Политбюро полученного им
документа, тем более что его кандидатура фигурировала и в составе центральной КИЦЦ,
предлагаемом Троцким. Как следует из текста выписки постановления Политбюро и
приложения к нему, его волнения были вполне оправданы. По поводу замены Сапронова в
связи с его отъездом на Генуэзскую конференцию в тексте выписки не совсем понятно
значилось: «после отъезда т. Сапронова ввести в комиссию на правах его заместителя
председателя т. Белобородов (так! — СП.), который должен войти в курс дела не позднее
среды, 22/III». Однако в тексте второго пункта приложения, куда эта поправка должна
была полностью войти, слова «председателя» уже нет. Этот вариант формулировки
следует признать более точно отражающим смысл правки, внесенной в текст письма
Троцкого. Действительно, слово «председателя» было вписано в текст постановления
Политбюро, отложившегося в «подлинном» протоколе, поверх строки, следовательно,
позднее. Очевидно, при этом имелось в виду, что Сапронова заменит в комиссии
Белобородое, который будет работать в качестве заместителя председателя, т.е.
заместителя Калинина. Протоколы заседания Бюро центральной КИЦЦ полностью
подтверждают данное предположение[146]. Выйти из этой ситуации сотрудники Бюро
Секретариата могли довольно просто: вычеркнув из постановления Политбюро слово
«его». Но этого не было сделано. Тем не менее, данное разночтение позволяет говорить,
что тексты постановления и приложения создавались авто-
[108]
номно друг от друга, причем последний непосредственно с правленого текста письма
Троцкого от 17 марта 1922 года.
Так или иначе, но рассмотренное разночтение текста было устранено довольно
радикальным способом при переработке приложения к постановлению Политбюро в
инструкцию (директиву) ЦК РКП(б) на места во исполнение последнего абзаца текста
постановления Политбюро: «Инструкцию разослать всем Губкомам». Исходя из
полученной в регионах в виде шифротелеграммы директивы, можно утверждать, что
второй пункт, посвященные составу центральной КИЦЦ, был из ее текста просто убран,
как убраны и пункты, касающиеся сроков изъятия в Москве и Петрограде. Исключенным
оказался и последний 17 пункт, в котором губкомы призывались «не затягивать дело ни на
один лишний День», но «сообразуясь со сроком, назначенным в Москве». В целом весь
текст был композиционно перестроен так, что стал состоять из восьми пунктов[147]. В
него были внесены и новые поправки (утвержденные 20 марта 1922 г. на заседании
комиссии по учету и сосредоточению ценностей во главе с Троцким, при участии
Калинина и других членов центральной КИЦЦ[148]. Вставить эти поправки в
шифротелеграмму «всем губкомам» должен был, согласно протоколу этого заседания,
замзав Агипропом Яковлев. Возможно, именно он и перерабатывал текст приложения к