Розеншток-Хюсси О. Язык рода человеческого

Подождите немного. Документ загружается.

А. И.

Пигалев

Язык, культура и история

в «диалогическом мышлении»

Ойгена Розенштока-Хюсси

редлагаемый вниманию читателей сборник представляет

собой подборку программных работ одного из самых ин-

тересных и глубоких представителей так называемого «ди-

алогического мышления» Ойгена Розенштока-Хюсси. Ой-

ген Мориц Фридрих

Розеншток-Хюсси

(06.07.1888,

Г.Берлин,

Германия — 24.02.1973, г.Норвич, штат Вермонт, США) — немецко-аме-

риканский христианский мыслитель, философ, историк, культуролог. Он

родился в либеральной еврейской семье, в 1906 г.

пережил

религиозный

кризис и принял крещение, став прихожанином евангелической церкви.

После окончания университета и защиты диссертации в 1912 г. он стал

самым молодым приват-доцентом Лейпцигского университета. В его

обязанности входило чтение курсов лекций по немецкому частному пра-

ву и истории немецкого права. В 1914 г. Розеншток вступает в брак с

гражданкой Швейцарии, дочерью фабриканта Анной Маргаритой (Мар-

грит) Хюсси и по швейцарскому обычаю присоединяет ее фамилию к

собственной (формально это было закреплено в 1925 г.) В 1921 г. у них

родился сын Иоганн Пауль Теодор, единственный в семье (умер 9 мая

1997 г.). Сразу после женитьбы Розеншток-Хюсси оказывается на фронте

в качестве добровольца, пройдя первую мировую войну боевым офице-

ром. Впоследствии он очень высоко оценивал

годы,

проведенные в ар-

мии, считая их весьма существенными для формирования своего миро-

воззрения.

В 1918 г. Розеншток-Хюсси оказался перед трудным выбором. Ми-

нистр внутренних дел Брейтшейд пригласил его занять пост статс-сек-

ретаря для разработки конституции Веймарской республики. Издатель

католического журнала

«Hochland»

Карл

Мут

предложил ему стать од-

ним из редакторов этого журнала. И, наконец,

Лейпцигский

универси-

тет был готов снова видеть его в числе своих преподавателей — теперь

уже в качестве профессора. Он избежал этих трех искушений и сделал

неожиданный для всех выбор — стал главным редактором заводской

(Даймлер-Бенц) газеты в Штутгарте. В этой газете — вплоть до ее зак-

рытия в

1920

г. — было напечатано множество его статей. В

1921

г. Ро-

зеншток-Хюсси основал и до 1923 г. возглавлял Рабочую Академию во

Франкфурте-на-Майне, в 1925 г. был избран вице-президентом Все-

Зак,

3S24

577

мирной Ассоциации образования взрослых, в

1928-1930

гг. организовал

добровольческие трудовые лагеря для совместного сельскохозяйствен-

ного труда рабочих, крестьян и студентов в условиях экономического и

политического кризиса. Впоследствии этот опыт был перенесен Розен-

штоком-Хюсси в США, куда он переселился в 1933

г.

сразу же после

прихода нацистов к власти в Германии. Эта и другие инициативы Ро-

зенштока-Хюсси послужили основой для создания американского

«Корпуса мира». В

1934-1936

гг. Розеншток-Хюсси был профессором

Гарвардского университета, а с 1936 г. и до выхода на пенсию в

1957 г. — профессором Дартмутского колледжа (г. Ганновер, штат

Нью-Хэмпшир),

проживая в г.

Норвич

(штат Вермонт), где он построил

дом в местечке под названием «Four Wells».

В 1950 г. он вновь ступил на немецкую землю. Но это не было возвра-

щением: он не хотел начинать все сначала. Розеншток-Хюсси становится

«приглашенным профессором» различных немецких университетов, уча-

ствует в заседаниях евангелических академий, занимается другими фор-

мами академической деятельности. Факультет евангелической теологии

Министерского

университета по случаю его семидесятилетия присваивает

ему звание почетного доктора. В

1959

г. умирает жена Маргрит, утрату

которой Розеншток-Хюсси переживал очень тяжело. Спустя год к нему

в «Four Wells» переезжает вдова главы «Крайзауского кружка» Гельмута

Джеймса фон Мольтке Фрейя фон Мольтке с сыном Конрадом

(«Край-

зауский кружок» объединял противников гитлеровского режима, и боль-

шинство его членов были казнены незадолго до окончания второй миро-

вой

войны).

Умер Розеншток-Хюсси в

1973

г.,

в годовщину своей свадь-

бы с Маргрит — 24 февраля, в своем имении «Four Wells».

Дистанцируясь от школьной, профессорской философии, Розенш-

ток-Хюсси на протяжении всей свой жизни много и активно писал. Его

литературное наследие огромно, и это тем более поразительно, если

учесть его колоссальную загруженность практическими делами. Тесные

узы дружбы связывали его с выдающимся еврейским философом Фран-

цем Розенцвейгом. Его знаменитая «Звезда спасения» возникла из духов-

ного импульса, полученного от Розенштока-Хюсси (и это история, дос-

тойная настоящего романа). Он был знаком с такими выдающимися

людьми нашего столетия, как

М.Бубер

Н.А.

Бердяев. Розеншток-Хюс-

си был также блестящим лектором. При чтении лекций он почти не при-

бегал к записям, и многие его блестящие идеи возникали в процессе им-

провизации перед студенческой аудиторией. Студенты записывали его

лекции на магнитофон; так сформировался целый фонд магнитофонных

записей. В настоящее время в США закончена работа по их расшифров-

ке, перепечатке и изданию полученных таким образом текстов. Один из

крупнейших протестантских мыслителей XX столетия

ПйУ№

ИЛЛ

И?

сравнивал лекции Розенштока-Хюсси со вспышками молнии, а извест-

ный современный американский богослов Харви Кокс, сожалея, что

идеи Розенштока-Хюсси в свое время не были восприняты с должным

вниманием, подчеркивал возрастание их важности для теологии в усло-

виях продолжающейся секуляризации общества. В Германии в 1963 г.

было создано и по сей день функционирует Общество Ойгена Розенш-

тока-Хюсси, а в США — Фонд Ойгена Розенштока-Хюсси.

578

Пытаться кратко описать взгляды Розенштока-Хюсси — значит почти

ничего не сказать. Если стремиться непременно обозначить его «фило-

софскую принадлежность», то его следовало бы охарактеризовать как

«христианского

экзистенциалиста»,

хотя эта характеристика весьма и

весьма условна. Ведь сам

Розеншток-Хюсси

вообще не считал себя фи-

лософом, метафизиком. Кроме того, отнесение его к христианским эк-

зистенциалистам сразу же объединяет его с мыслителями, против взгля-

дов которых он выступал из принципиальных соображений. Так что эта

характеристика может быть принята только с существенными оговорка-

ми. В то же время, если такие

гтпелставитеп1*«.фипоспфии

диалога», как

М.

Бубер или М.М. Бахтин, у нас хорошо

известны,

то другие имена —

а их немало — до сих пор остаются в тени. Данная книга представляет

собой попытку хотя бы частично восполнить этот пробел и ознакомить

отечественного читателя с работами, в которых отнюдь не повторяются

основные идеи «диалогического принципа» в том его виде, как он пред-

ставлен, скажем, Бубером, а развиваются совершенно иные подходы.

Следует сразу же предупредить, что это нелегкое чтение — и не столько

из-за сложностей языка или логики изложения. Наибольшие трудности

восприятия взглядов Розенштока-Хюсси связаны, пожалуй, с шокирую-

щей академически образованного читателя свободой его мысли и явной

конфронтацией его концепций с основами академического мышления.

Это — не привходящее для Розенштока-Хюсси обстоятельство, оно свя-

зано с самим пониманием им природы и задач мышления, его роли в

жизни как отдельного человека, так и человеческого общества. И в самом

деле, несмотря на блестящее начало академической карьеры, Розеншток-

Хюсси, как мы знаем, вскоре отдалился от академической среды. Разу-

меется, такое экзистенциальное решение имело свои причины, посколь-

ку Розеншток-Хюсси отлично сознавал, что мысль существует не в ваку-

уме, и определенное положение в обществе, да и определенные поступ-

ки способны сделать совершенно невозможными и некоторые типы

мышления, и вербальное выражение соответствующих взглядов. Без

страсти и увлечения, считал

Розеншток-Хюсси,

нельзя понять ни один

социальный процесс — равно как и без дерзаний. Действительно, в его

жизни было много и страсти, и политического риска. Почти таким же

многогранным, как сама жизнь, было его творчество, что, впрочем, не

мешало ему по отношению к «профессионалам» оставаться «человеком

окраины».

Розеншток-Хюсси испытал влияние различных духовных тенден-

ций, прежде всего иудаизма, философии Гераклита, немецкой класси-

ческой философии, включая Л.Фейербаха, концепции

И.Г.

Гамана, хо-

лизма и идей мыслителей, которых он называл «дизангелистами» (в

противоположность «евангелистам» — носителям «благой вести») и ко-

торых резко критиковал — Ч.Дарвина, К.Маркса, Ф.Ницше, З.Фрейда.

Прихотливая и своеобразная мысль Розенштока-Хюсси с трудом под-

дается классификации, не вписывается в академические схемы, что

порой приводило не только к профессиональным, но и чисто челове-

ческим проблемам. Свой стиль, противостоящий «систематическому» и

«эссеистскому», Розеншток-Хюсси называл «пост-систематическим» и

«пост-афористическим», предполагающим наличие не «коллег», а

«дру-

579

зей».

Бросающееся в глаза нарочитое стремление к некоторой обыден-

ности здравого смысла напоминает Г.К. Честертона, которого Розенш-

ток-Хюсси знал и высоко ценил.

Междисциплинарный характер теоретизирования и сосредоточен-

ность на классических проблемах человеческого бытия, истории и куль-

туры позволяют говорить о мощном культурологическом компоненте

творчества Розенштока-Хюсси. Характерной особенностью подавляюще-

го большинства его работ является сочетание основательного историчес-

кого анализа с учетом состояния, тенденций и противоречий сов'ремен-

ной культуры. При этом феном всех культурологических штудий неиз-

менно оказывается проблема условий совместного существования лю-

дей, равно как и проблема возможности самой общечеловеческой исто-

рии. В результате этого вся концепция Розенштока-Хюсси после мучи-

тельных и долгих сомнений была названа самим ее создателем «социо-

логией», хотя в ее рамках основы общепринятого понимания социоло-

гии становятся объектом серьезной критики. Социология Розенштока-

Хюсси и представляет собой, по сути дела, его культурологическую кон-

цепцию, резко отличающуюся от

самих

принципов традиционных исто-

рии и теории культуры.

Hj2

ЬГУ

Называя себя не «чистым», а

«темпоральным*

мыслителем, Розенш-

ток-Хюсси поставил в центр своих размышлений особую концепцию

языка. Язык понимается им как надындивидуальная целостность типа

«прообраза» —

«гештальта»,

как некий «эфир», в который погружены все

люди. Именно поэтому язык — не просто средство для выражения наших

мыслей и «внутренних состояний»; точнее, это вообще не «средство».

Язык является особой целостной средой, в которой протекает вся жизнь

человека и в которой только и возможны длящиеся межчеловеческие свя-

зи. В самом деле, впечатления отдельного человека «принадлежат» ему,

и они могут существенно отличаться от впечатлений, «принадлежащих»

другому человеку, тем более если этот человек находится в другом мес-

те пространства и относится к другой исторической эпохе. Ведь чело-

век — существо конечное, и он не способен одновременно присутство-

вать во всех точках пространства. Но тогда возникает вопрос: кто явля-

ется носителем всех впечатлений, когда-либо бытовавших в пространстве

и времени, и существует ли такой носитель вообще? Упреждая аргумен-

тированный ответ, скажем, что у Розенштока-Хюсси в качестве этого но-

сителя выступает именно язык, и, тем самым, именно он обеспечивает

непрерывность совокупного человеческого опыта.

Для Розенштока-Хюсси очень важно то обстоятельство, что без не-

прерывности человеческого опыта никакие устойчивые межчеловеческие

связи невозможны, а связи, возникающие на основе так называемого

«материального интереса», вне этой среды были бы мимолетными и по

существу ничем не отличались бы от отношений между животными, воз-

никающих из их инстинктивных потребностей. Языку, подчеркивает

Розеншток-Хюсси, и предназначено быть специфической средой, пере-

дающей совокупный опыт человечества, а потому язык создает братство

людей в пространстве и времени. Он способен соединить человека не

только с «ближними», но и с «дальними», не только с предками, но и с

потомками. Следовательно, только язык создает такую единственную в

580

своем роде субстанцию совокупного опыта, как род человеческий. При

этом необходимо отличать «род человеческий» от «человечества», по-

скольку в последнем понятии связь поколений и темпоральное измере-

ние человеческой общности несколько стерто.

В литературе довольно активно обсуждается вопрос о сущности «язы-

ка животных» и о самой правомерности применять понятие «язык» ко

всем живым

«существам

вообще. Между тем, в концепции языка Розен-

штока-Хюсси-содержится

четкое и аргументированное указание на то,

что

человеческий

язык качественно отличается от сигналов, используе-

мых другими живыми существами, и они остаются не более чем сигна-

лами, которые при большом желании, конечно, можно назвать языком.

Но это будет язык «третьего ранга». По мнению

Розенштока-Хюсси,

сле-

дует осознавать различие между формальным человеческих языком, не-

формальным человеческим языком и звуками, издаваемыми животными

насекомыми,

формальный

язык — это язык молитвы и клятвы, обета

и заповеди, и именно он является первичным, подлинно человеческим

языком. Поэтому, считает Розеншток-Хюсси, язык не может быть выве-

ден из детского лепета. Подлинно человеческий язык является творени-

ем серьезных мужей и старцев, и он — нечто большее, чем просто «сред-

ство» или

«орудие»Л"оворить

— значит проникать в надындивидуальное

измерение, в сферу совокупного человеческого опыта и, будучи опреде-

ленным им, оставаться в этой

определенности

Язык человека направлен на то, что не может быть целью животных:

на превращение слушающего в иное существо, нежели то, каким оно

было до того, как к нему обратились с речью. Человеческий язык изна-

чально нацелен на сверхчувственное, и он позволяет говорить о том,

что находится за пределами пространства, доступного отдельному чело-

веку, и за пределами его времени: о том, что было до его появления на

свет, и что будет после его

смерти*Поэтому

человеческий язык созда-

5ет

своеобразное силовое поле между теми, кто некогда жил, и теми, кто

(когда-либо

умретЯНа

этой основе пересматривается традиционное

по-

-Чнимание

взаимоотношения языка и мышления и формулируются осно-

нового подхода, который называется по-разному — «речевое мыш-

ление», «грамматический метод», «метаномика». Сверхзадачей при этом

оказывается разработка учения о совместной жизни людей, которое

было бы одновременно и некоей сотериологией. Такова «социология»

Розенштока-Хюсси.

Будучи мыслителем экзистенциального склада, Розеншток-Хюсси

выступает, прежде всего, против понимания человека как чего-то уже

окончательно сформировавшегося. Отличие от классических экзистен-

циалистских концепций состоит в отрицании возможности рассмотре-

ния человека в единственном числе. В этом пункте, по Розенштоку-Хюс-

си, сходятся естествознание и теология, которая понимается в качестве

весьма широкой парадигмы мысли.

Для естествознания и связанного с ним типа философствования,

квинтэссенцией которого является декартовское cogito, характерен дуа-

лизм мира и человека, причем последний считается только представите-

лем своего рода, «человеком вообще». Это лежит в основе представления,

будто все люди мыслят одинаково и

одинаково

готовьйрвоспвиятию

4*им.

iqfl

581

объективных и безличных научных

истин.

Если же предметом рассмот-

рения становится сам человек в качестве единичного объекта, то на него

переносятся божественные атрибуты — прежде всего божественный ат-

рибут единства. Перед Богом человек считается равным самому себе. В

результате центром новоевропейского философствования, опирающего-

ся на принципы картезианства, оказывается человек как единичный

мыслящий субъект, а центром теологического мышления в широком

смысле — человек в качестве тождественного самому себе единичного

объекта. Подлинная социология должна, согласно Розенштоку-Хюсси,

занимать место между философией и теологией и снимать характерный

для новоевропейского мышления дуализм

субъекта

и объекта. Она не

может быть ни знанием

человека,'™

знанием о человеке, но призвана

чем-то третьим.

Первым принципом этой новой дисциплины и является положение о

взаимосвязи всех людей в пространстве и во времени. Но эта взаимо-

связь не статична, а динамична, и каждый человек находится в своеоб-

разном силовом поле, выступая попеременно то как субъект, то как

объект. И тем, и другим отдельный человек является лишь в течение не-

которого ограниченного времени, и само такое состояние не может быть

изолированным, а всегда соотнесено с другими

людйми.

Тем самым ди-

алогический принцип вводится не в качестве банального «диалога двух

сознаний», принадлежащего, согласно классификации

Розенштока-Хюс-

си, к области либо философии, либо теологии, а в качестве фундамен-

тального принципа, находящегося в основе подлинно человеческого су-

ществования. Более того, Розеншток-Хюсси подчеркивает, что каждый

человек представляет собой причудливое смешение характеристик

субъекта и объекта, выступая одновременно и в качестве носителя твор-

ческих импульсов, и в качестве раба чисто биологических инстинктов.

Важно, однако, что пропорция субъектных и объектных характеристик

оггается

неизвестной и не может быть исчерпывающе познана.

Поэтому вторым принципом социологии Розенштока-Хюсси являет-

ся положение, что творение человека продолжается, что он еще не завер-

шен, и, значит, социология не в состоянии сделаться неким окончатель-

ным знанием. Следовательно, социологическое знание может быть толь-

ко темпоральным, задавая, прежде всего, вопрос

«когда?».

Важно знать

не только, когда следует заниматься «философией», а когда — «теологи-

ей» (и когда вообще делать что-то и быть кем-то), но и как долго. В свою

очередь, эти вопросы сводятся к проблеме соотношения господства и

подчинения (служения). Мыслящий рассудок стремится господствовать,

предстоящая Богу душа стремится подчиняться и служить. Более того,

господство и подчинение (служение) образуют, по мнению Розеншто-

ка-Хюсси, самую суть человека, и вопрос заключается лишь в том, ког-

да он должен господствовать, а когда — подчиняться и служить. Этот

процесс попеременного существования то в качестве объекта (подчиня-

ющегося), то в качестве субъекта (господствующего) неразрывно связан

.с

языком.

Говоря, человек пребывает в своего рода центре, откуда он может

смотреть назад, вперед, внутрь и наружу, и эти направления образуют так

называемый «крест действительности», создаваемый осями пространства

582

Цэй

и времени. Язык является

йаиболее-виразительным

свидетельством спе-

цифики человеческого существования. Соответственно, грамматические

формы описывают определенные способы согласования пространств и

времен, а прорыв одного или нескольких фронтов «креста действитель-

ности» означает разрушение единого пространства-времени. Интерпре-

тированная в новом ключе грамматика служит Розенштоку-Хюсси мето-

дом, с помощью которого осмысляется текущий социальный процесс.

При этом вся история предстает в качестве последовательности форм

речи и, следовательно, способов организации пространственно-времен-

ного

континуума

культуры.

Розеншток-Хюсси считает, что в современных лингвистических и ан-

тропологических исследованиях подлинная функция языка остается

скрытой. При анализе речи существенным считается лишь говорящий,

тогда как слушающий исключается из рассмотрения. Тем самым утрачи-

вается возможность понять речь как систему межчеловеческих отноше-

ний, а основой ее изучения становится следующая последовательность:

мышление — речь (письмо) — слушание (чтение). Если же считать слу-

шающего неотъемлемым элементом речевого акта, то должна быть при-

нята следующая последовательность: речь (письмо) — слушание (чте-

ние) — мышление. Важное значение при этом имеет понятие одухотво-

рения, которое, равно как и понятие духа, Розеншток-Хюсси толкует, на

первый взгляд, весьма необычно. Но при ближайшем рассмотрении ока-

зывается, что он подчеркивает одну из изначальных характеристик духа,

а именно его способность сплачивать, объединять людей. Язык делает

мир целостным, преодолевая, прежде всего, главный раскол — противо-

стояние полов: «Тела мужчины и женщины отделены друг от друга ко-

жей. Дух видит людей без кожи. Он позволяет им проникнуть друг в дру-

га. Для этого мы должны выбраться из своей кожи. Акт, позволяющий

нам освободиться от своей кожи, — это одухотворение. Всякое одухотво-

рение соединяет то, что телесно отделено друг от друга. Оно создает чле-

нов

общности»

Языки были, по Розенштоку-Хюсси, орудием одухотворения, и они

делают одухотворение

бессмертным.

Язык — изначально отнюдь не ору-

дие мышления и не средство передачи некоего «сообщения» (такую фун-

кцию он приобретает позже), а средство разрушения биологической обо-

собленности, превращения особи из экземпляра рода в родовое суще-

ство. Это означает, что язык не мог возникнуть в повседневных ситуаци-

ях, а является продуктом одухотворяющего ритуала, для которого харак-

терно экстатическое перенапряжение всех человеческих сил. Именно

язык оказывается главнейшим средством создания устойчивых условий

совместного существования людей. Специфика формального человечес-

кого языка заключается в его принципиальной ориентации на незримое

и на использование имен. Он позволяет выразить то, что было до рож-

дения каждого отдельного человека и что будет после его смерти. По-

этому исходная задача языка — установление связи между поколениями,

т.е. устранение дисконтинуитета внутри человеческого рода. Неформаль-

ный язык

опирается

на

замеййтели

имен (местоимения); при этом сама

возможность неформальности обусловлена

существованием

формальной

строгости и исходит из нее. Включение

слушающего

в речевой акт слу-

583

жит

Розенштока-Хюсси

основой понимания того, как слово становится

плотью. Согласно его концепции, имена уже изначально были соци-

альными императивами, а исторически первым падежом является от-

нюдь не именительный, а звательный. Человек, внемлющий императи-

ву, приемлющий и выполняющий его, и делает слово

плотью.^Йзык,

со-

гласно

Розенштоку-Xioccrt,

обеспечивает определенную, общую для всех

говорящих

слушающих(ррганизацию

пространства и

времени.^-

В самом деле, человеческая история протекает отнюдь не в физичес-

ком пространстве-времени. Каждая культура с помощью особой града-

ции создает свое пространство и свое время, которые являются искусст-

венными и одинаковыми для всех членов данной общности. Все дохри-

стианские культуры, согласно Розенштоку-Хюсси, возникают из диало-

гической ситуации и представляют собой данный раз и навсегда ответ на

вызовы надындивидуальных принуждающих сил (здесь налицо некото-

рое сходство с концепцией А. Тойнби). При этом особое значение Ро-

зеншток-Хюсси придает смерти, понимаемой предельно широко. Более

того, он утверждает, что человеческая история начинается со смерти и

погребения. Любая человеческая общность пребывает не только в про-

странстве, но и во времени, и одной из главнейших ее задач является со-

хранение

самотожлественности.

Если самотождественность в простран-

стве обеспечивается равенством самим себе членов общности и неизмен-

ностью пространственных связей между ними, то сохранение самотож-

дественности во времени сталкивается с феноменом смерти. Смертность

человека вынуждает его искать способ сохранения во времени если не

субстанциальной, то хотя бы функциональной самотождественности об-

щности. Поэтому каждый тип культуры создает, согласно Розенштоку-

Хюсси, особый «плот времени», на котором она, оставаясь равной самой

себе, плывет в потоке истории. В силу сказанного ранее, все формы

культуры оказываются различными типами одухотворения и, соответ-

ственно, различными типами речевой ориентации, описывающими

«диспозиции» господства и подчинения. Если люди говорят друг с дру-

гом при помощи слов, то Бог говорит с людьми с помощью

«гештальтов»,

т.е. неких «прообразов» или целостных ситуаций, ставящих под вопрос

само

человеческое

существование. Бог ставит людей в критическую си-

туацию и требует от людей свободного ответа. Поэтому каждая культура,

по Розенштоку-Хюсси, — это плод божественного императива, это услы-

шанное, получившее ответ слово, ставшее плотью. В этом смысле она —

творение Бога.

Л.

Итак, каждая культура создает путем особой «разметки» свое про-

странство и свое время, которые, тем самым, являются искусственными.

Ведь образовывать общность — значит жить в едином для всех членов об-

щности пространстве и едином для всех членов общности времени. Иначе

это можно выразить, сказав, что всякая общность «размечает» простран-

ство-время одинаковым для всех членов общности образом, и только в

таком едином пространстве-времени возможна трансляция совокупного

человеческого опыта. Именно об этом в свое время говорил И.Кант, на-

стаивая на априорности пространства и времени: иначе всеобщие и не-

обходимые суждения, аккумулирующие в себе общезначимый опыт, дей-

ствительно были бы невозможны.

584