Шантепи де ла Сосей. Иллюстрированная история религий
Подождите немного. Документ загружается.
281
Выставление и оплакивание покойника.
(По живописи на доске из обожженной глины, найденной в Аттике и хранящейся в Лувре)
Тритон и нереида. Глиптотека в Мюнхене
В Посейдоне некоторые видят непосредственно конского бога, т.е. бога равнин,
питающих коней. В пользу этого говорит то обстоятельство, что культ Посейдона внутри
страны не менее стар и занимает еще более видное место, чем на морских берегах;
некоторые знатные роды, занимавшиеся скотоводством и земледелием, были с древних
времен особенными почитателями Посейдона. Полагают, что когда эти роды
приблизились потом к морю, то Посейдон сделался вместе с тем и морским богом. Во
всяком случае, установлено, что комбинация морского и конского бога может быть
объяснена тем, что большинство племен Греции, занимавшихся мореплаванием, были
вместе с тем известны и своим коневодством: таковы лаконские минийцы, беотийцы и
усердные почитатели гиппийского Посейдона - фессалийцы.
Позднее коней морского бога стали понимать символически, как волны, корабли и пр.
Заметные следы представления о Посейдоне как о боге плодородия отражены в таких
именованиях, как Фитальмий (бог роста растений) и в позднейшем Посейдоне Георгосе
(земледелец). Хтонийский Посейдон, который отличается могуществом, как фигура,
стоящая рядом с Зевсом хтонийским, иногда принимает характер бога плодородия; в
качестве такового он вплетен в предание о Деметре; в Дельфах он считается также мужем
близко стоящей к Деметре Геи. У Гесиода тот же Посейдон упоминается как привратник
Тартара; хтонийскому Посейдону приносились в жертву черные быки. Согласно
народному представлению, Посейдон есть господин подземных сил, когда они колеблют
землю; он Гайаох - землеколебатель, который производит вулканический гром грохотом
своей колесницы. Этот род деятельности согласуется с характером Посейдона как бога
моря; он повелевает морскими волнами и заставляет их по своей прихоти вздыматься и
падать; вообще он могущественный бог, часто гневный, хотя и не злонамеренный.
Весьма сомнительно, чтобы его господство над водами простиралось далее соленых
вод, так как даже тот источник, который он заставляет бить ключом близ Афин, -
соленый. Культ Посейдона, распространенный, начиная от Фессалии и Беотии, по Аттике
и Истму и в особенности по всему Пелопоннесу, во многих местах был важнее, а может
быть и древнее, чем культ Зевса. В Лаконии о нем упоминается как о существовавшем
ранее прибытия дорийцев, и если можно делать заключения из известной легенды, то его
господство над Афинами было древнее, чем господство Афины. Впрочем, уже с древних
времен Посейдон неоднократно приводился в связь с Афиною: так было в Беотии,
Аркадии и Лаконии. Минийцы и близкие с ними кадмейцы были носителями обоих этих
культов (Виде). В Афинах Посейдон был очень тесно связан с другим богом - Эрехтеем,
оттесненным на задний план Афиной; им пришлось разделить друг с другом святилище,
так же как и судьбу; введение символического сопоставления земледельческих плугов и
разрушающей землю силы волн (Узенер) едва ли может быть достаточно для того, чтобы
объяснить эту связь культов.
Свадебный поезд Посейдона и Амфитриты. Глиптотека в Мюнхене
282
Насколько отдельный бог мог сделаться всеобъемлющим в развитой греческой
мифологии - это мы видим в Зевсе, отце богов. Когда гомеровская поэзия создавала
греческий пантеон, то древний бог неба, конечно, был уже давно повсюду признан за отца
богов, и возвышенные свойства, приличествующие отцу богов и царю неба, или были
приписаны ему, или он приобрел их, включив в себя многие божества света, правосудия и
отечества. "От Зевса исходит день и свет; он посылает годы. Много значат в нем его
светлые очи; он всегда смотрит на все, его око никогда не дремлет, он поэтому
всевидящий надзиратель; злодей сквернит святое око Зевса. Вершины гор посвящены ему,
а также повсеместно места культа; он восседает на светлой вершине Олимпа высоко над
короной облаков. Посреди всякого двора стоит его алтарь, дом и двор в его руке, как и
городовая общин. Под его покровительство становится тот, кто переступает границы
отечества и кто ищет помощи в чужом доме; он провожает странника к цели. Он
верховный спаситель и очиститель. Он устраивает браки, создает и поддерживает узы
родства; жизнь и смерть в его руке; на золотых весах взвешивает он смертный жребий
бойца. Он дает счастье и богатство; он охраняет границы; царская власть и ее внешний
знак, скипетр, происходят от него. Он следит за клятвами и их соблюдением; от него
исходят верность и доверие; и где бы на земле ни было нарушено право, оно
восстановляется его решением, будет ли это на войне или перед судом. Тяжко мстит он за
несправедливые судебные приговоры и вообще заботится о наказании всякого злодея; он
заносит все злодейства в большую книгу вины, и они никогда не могут быть забыты".
Зевс не случайно занял это центральное положение: уже родственность этого имени и
понятия с древним индогерманским Dyaus обнаруживает, что его значение имеет
доисторическое происхождение; к этому первобытному мифу принадлежит также древняя
связь его частью с Дио или Дионой, частью с богиней земли Геей. В Греции Зевс рано
дифференцировался на хтонийского и небесного Зевса, и чрезвычайное множество
местных преданий было связано с его именем; любовные приключения, занимающие
такое большое место в этих преданиях, обыкновенно представляют собою
мифологическое выражение состава культа: вновь появляющийся бог узаконяется
посредством выдуманного происхождения от Зевса, и мифотворчество легко умеет найти
для нового бога мать и сделать интересными ее любовные отношения к Зевсу.
Наименование "Олимпийский", ставшее столь знаменитым благодаря эпической
поэзии, происходит от некогда незначительного культа Зевса, существовавшего у
подошвы фессалийской горы, которая поэтому позднее стала считаться
местопребыванием богов: олимпийский Зевс первоначально не мог сравняться по своему
могуществу с додонским, а по богатству мифов - с критским. Священный дуб в Додоне, со
своим древним оракулом, священными голубями и божественным источником у своего
подножия, был, вероятно, древним деревом культа; но то обстоятельство, что супругой
Зевса здесь была не Гера, а Диона, указывает на то, что этот дуб очень рано был посвящен
Зевсу. Доказано, что Зевс проник во многие местные культы, развился за счет местных
божеств, в особенности в городах, и скоро стал господствующим как бог дома и права: в
Спарте, где Зевс вместе с Геей имел древнее святилище на общественной площади, он
вытеснил первоначального спартанского бога Агамемнона; но в сельских округах
Лаконии он не мог бороться против тамошних богов и пользовался лишь незначительным
почетом. Критский Зевс представляет совершенно иную фигуру, чем городской и
культовый бог этого имени. Конечно, бог, рожденный на вершине Иды, носит ясные
признаки бога света; у критян его имя употреблялось для обозначения света; рождение в
горной пещере напоминает другие мифы о богах света; танец куретов, связанный с
преданием о Зевсе, рассматривается некоторыми как фигурирующее во многих народных
обычаях прославление пляшущего солнца. Однако, с другой стороны, несомненно, что
критский Зевс есть по преимуществу бог растительности. В виде ребенка, вскормленного
нимфами и одаренного всякого рода силой и изобилием, с очевидностью прославляется
283
возрождение природы; бык, служащий его символом, прекрасно согласуется с этим
кругом идей, и отдельные формы критского Зевса представляют его прямо как бога
растений; таков Зевс (покровитель раненых), который изображается в виде юного
безбородого бога, сидящего на древесном пне посреди кустарника и растений. Поэтому
многие (между прочим Велькер) считали критского Зевса за семитического или во всяком
случае за иностранного бога, так же как и в матери его Рее видели малоазиатскую богиню.
В таком заключении нет необходимости; даже бык не указывает с определенностью на
семитическое происхождение; но очень возможно допустить, что здесь имя Зевса было
перенесено на отличного от Зевса главного бога значительной части страны.
Не прослеживая здесь во всем их многообразии все отдельные культы, посвященные
Зевсу в различных местностях Греции, как-то: культ ликийского Зевса в Аркадии,
панэллинского на Эгине и некоторых других, мы лишь указали на многочисленные
функции Зевса, известные из его многих эпитетов, которые большей частью должны быть
рассматриваемы как первоначально отдельные особые боги.
Зевс
Искать общего развития в столь запутанных и собранных отовсюду мифах о Зевсе и
культах Зевса считается у современных мифологов устарелым подходом. Однако же образ
Зевса с дикими и варварскими обрядами его культа и с приуроченными к нему высокими
и чистыми этическими идеалами мог бы служить для изображения значительной части
греческой религиозной и культурной истории.
Зевс неразрывно связан с греческой жизнью. Он следовал за греческими племенами в
их странствиях; его оракул был для них авторитетом во времена седой древности; он
охранял их домашний очаг, ограждал их страну и господствовал над их первобытным
правом. То обстоятельство, что он победил и поглотил более древних местных богов,
было только благом для тех племен, над которыми он таким образом приобрел
господство: он или принес с собою культуру, или культура сделалась впервые
действительной силой тогда, когда он в своем культе собрал ее разрозненные элементы и
дал жизни духовный центр. С другой стороны, сама идея Зевса развилась вместе с
греческой культурой: искусство Фидия, поэзия от Гомера до Эсхила достигли своей
высшей точки в идеальном изображении Зевса. С философией этот бог возвысился до
великого единства всего существующего, и только когда греческая культура начала
склоняться к упадку, тогда олимпиец отступил на задний план и предоставил господство
другим - отчасти низшим, отчасти чужеземным богам.
Горы приносят свадебные дары. Вилла Альбани - рельеф. Впереди Зима с поросенком и
уткой; Весна с корзиной цветов и козой;
Лето с гирляндой цветов;
Осень с виноградом и плодами в подоле
Гера, в официальном пантеоне супруга Зевса, достигла этого сана, очевидно,
вследствие связи их культов. Высокопочитаемая местная богиня Аргоса была поставлена
рядом с верховным богом и вытеснила более древних, отчасти уже призрачных супруг -
Диону и Гею. Гера - богиня чисто греческого происхождения и одна из немногих богинь
Греции, оставшихся вне растлевающего влияния приходящей в упадок культуры и
чужеземных культов. Она осталась царицей, женщиной, сохранившей достоинство своего
сана, так же как она всегда была помощницей женщин в их нуждах и их прообразом в
284
супружеском счастье и радостях материнства. Знаменитые культы Геры отправлялись в
Коринфском акрополе и на Самосе, но главным образом в Аргосе. Здесь она стояла в
определенном отношении к рекам, вероятно, как подательница дождя; в Лаконии ее культ
также связан с разливами Эврота. В качестве приемной дочери Океана и Фемиды она,
конечно, была способна заведовать орошением земли; когда Зевс добивался ее
благосклонности, то он принял вид кукушки - птицы, возвещающей весенний дождь; ее
брачная любовь служит обильным источником всяких благ во время свадьбы в блаженных
странах Океана или на горе Иде в тот час, когда отец богов, воспламенившись юношеской
страстью к богине, позабыл и троянцев и греков. Корова, которая посвящается Гере,
указывает на деятельность ее как богини полей; она сама представляется с коровьей
головой, и сообразно этому можно понимать ее гомеровский эпитет - волоокая; как
известно, она превращает в корову свою жрицу Ио так же, как жрица Артемиды Ифигения
превращается ею в лань; основа мифа в обоих случаях одна и та же: высшая богиня
поглощает культ низшей, и последняя сливается с животной эмблемой первой (или с
потерявшим значение животным ее образом). Символ плодородия представляет также
гранатное яблоко, которое держит в одной руке великолепная Поликлетова статуя Геры в
Аргосе, в то время как в другой руке она держит скипетр с кукушкой. Геба, дочь Геры,
стоящая рядом с нею, представляет собою юную весну, наливающую богам освежающее
питье. Гера дает плодородие женщинам и в качестве Эйлейфии или повелительницы
эйлейфий (гениев рождения) способствует благополучному исходу родов. В культе,
отправлявшемся в Аргосе, ежегодно праздновался священный брак Геры с Зевсом: с
цветами и венками прославляли божественную чету; Геру возили в одежде невесты и
сплетали для нее брачное ложе из нежных весенних ивовых ветвей; весь обряд совершали
наподобие человеческой свадьбы, прообразом которой считалась эта свадьба богов. На
Самосе народный обычай полового сношения между помолвленными был узаконен
преданием о тайной связи Зевса с Герой еще до их брака и исполнялся как религиозный
обряд.
Об Афине справедливо замечено, что эта богиня вообще сбросила с себя следы
свойств богини природы и более, чем какое-либо другое из греческих божеств,
превратилась в божество политическое и этическое. Тем бесполезнее спорить о ее
"натуральном значении". Если вернуться далеко назад, то в Афине можно усмотреть
древесную нимфу - нимфу масличного дерева. Масличное дерево уже в догомеровское
время имело в Греции культовое значение, и в Аттике, где почва только и годится для
культуры оливок, оно сделалось условием жизни и спасением для страны. Поэтому в
Эрехфейоне было посажено масличное дерево, с которым, как предполагали, связана была
судьба государства. Говорили, что это дерево подарила городу Афина и таким образом
устранила претензии Посейдона на господство. При отправлении культа богини в честь ее
бил ключом источник масла, и она разделяет с масличным деревом многие эпитеты,
например "неистощимая". Но сомнительно, вместе ли с масличным деревом приобрела
Афина значение в Греции: в Пелопоннесе ее культ восходит к очень древним временам; в
Лаконии она стоит рядом с Посейдоном в качестве еще додорийского божества, подобно
тому как позднее она вместе с Зевсом была охранительницей Спартанского государства.
Внутри Греции она рано поглотила в себя местные божества - например, мифического
царя Аркадии, древнего Алеоса, основателя города Тегеи; вследствие этого она
почиталась как Афина Алеа; в подобных же отношениях она, по-видимому, была к
Эрехфею; в Трезене она устранила богиню Аитру и сделала ее своею жрицей. Афина
примыкает преимущественно к числу настоящих городских божеств, и в историческое
время мы чаще всего встречаем ее как богиню-покровительницу городской цитадели: так
было в Спарте, Афинах и в большинстве других городов; для защиты страны ее помещают
также на мысах. От ее (необъясненного) имени "Паллада" произошло слово "палладиум",
означающее охранительное изображение вообще. Многие эмблемы Афины остаются
неразрешенными загадками. Эгида указывает на ее связь с Зевсом, но также придает ей до
285
известной степени характер богини грозы; на одной македонской монете она представлена
мечущей молнию, и, как говорят, одна лишь Афина знает, где Зевс скрывает громовые
стрелы. Змеи, украшающие эгиду, указывают, вероятно, на ее связь с Эрехфеем: как
известно, она носит на щите голову Медузы, которую она убила или сама, или через
Персея. Однако все же неясно, какой религиозно-исторический факт скрывается за этой
битвой ее с Горгоной. Отношения Афины к сове также представляют трудности;
изображения Афины с совиной головой найдены были Шлиманом, и афинские монеты
имеют на себе с одной стороны голову Афины, с другой - изображение совы.
Гера
Охраняя существование города с внешней стороны, Афина охраняет и его
внутреннюю жизнь. В качестве "подающей благие советы" она внушает постановления
афинского государственного совета, в качестве "покровительницы народных собраний"
она руководит действиями народных собраний; она охраняет здоровье. Гигиейя была
очень почитаемая богиня, которая, подобно Нике, была приведена в связь с Афиной;
тотчас после язвы в Акрополе были воздвигнуты алтарь и статуя Афины. Гигиейя Афины
была также богиней-покровительницей всякого рода промышленной и ремесленной
жизни, и ей был посвящен праздник кузнецов - халкеи. В особенности под
покровительством Афины "труженицы" находилась ручная женская работа, пряжа и
тканье. Наконец, Афина есть богиня ума; она покровительствует таким хитрецам, как
Одиссей и Диомед. С этой стороной характера Афины может быть связано ее рождение из
головы Зевса; впрочем, смысл этого предания темен и не разъясняется "рождением облака
от неба". Отношение Афины к Зевсу сравнивалось с отношением индийских богинь к тем
богам, которых сакти, т.е. силою или откровением, они являлись. Напрашивается также
сравнение с северными валькириями. Но мы рассматриваем Афину в ее специфически
греческой форме, как одно из божеств, на которые греческая культура и искусство
явственнее всего наложили свой отпечаток.
Рассказ гомеровского гимна о похищении Гермесом быков и аргивское предание о
Гермесе - убийце Аргоса характеризуют этого бога как божество стад; о той же стороне
его характера свидетельствуют художественные изображения и придаваемые ему
признаки, например баранья голова, а у Гомера - почитание, оказываемое ему пастухами.
Но прежде всего он, по-видимому, представляет животную плодовитость, Геродот,
допускающий, что фаллические гермы как на Самофракии, так и в Афинах были введены
пеласгами, считает этот символ за характеристический знак Гермеса и указывает, что и во
время мистерий в Самофракии ему праздновали также, как подателю плодовитости. В
большинстве мифов о Гермесе заметно сладострастие, и, соответственно такой его
функции, у Гомера он не стыдится желания попасть в сеть Гефеста, лишь бы только таким
образом добиться благосклонности богини любви. В сказании о похищении быков Гермес
спорит с Аполлоном из-за обладания коровами, и это приводит к договору между обоими
пастушескими богами, из которого, смотря по различным формам предания, извлекает
выгоду то один, то другой; так, Гермес, между прочим должен уступить Аполлону лиру.
Но столкновение с бдительным пастухом Аргосом, аргив-ским местным богом, связанным
с Герой, привело к ослаблению, а местами к вытеснению последнего; так, несомненно,
можем мы понимать миф о Гермесе Аргеи-фонте, к истолкованию которого уже в
древности было приложено столько остроумия. Но Гермес напрасно боролся против
другого пастушьего бога - аркадского Пана; ему не удалось лишить древнего местного
бога занимаемого им положения в то время, когда Гермес распространял свой культ по
Аркадии, вероятно, из Аргоса и Мессении. Впрочем, позднее Пан рассматривался как сын
Гермеса, и к Гермесу же перешла флейта Пана - сиринкс.
286
Афина Перфеносская
В Лаконии культ Гермеса никогда глубоко не укоренялся, и его первоначальное значение
в Пелопоннесе не может быть сравниваемо со значением Аполлона или Артемиды.
Гермес
В качестве бога плодовитости Гермес уже с древних времен был также и хтоническим
богом. Уже в первой строке эсхиловых "Хоэфор" он назван "владыкой земной глубины";
там, внизу, он проявляет себя как духовно, так и материально: ему принадлежат
сокровища рудников, но под его же властью находятся также сон и страшные сновидения;
кроме того, он способен еще выполнять разные магические действия и стоит в связи с
волшебницей Гекатой. Но прежде всего хтонический Гермес есть проводник душ,
который сопровождает души во время их путешествия в царство мертвых; поэтому на
местах погребения ставились столбы в честь Гермеса.
Под защиту Гермеса, покровителя дорог, были отданы дороги и на земле;
четырехугольный столб, который помещался на перекрестках и на который прохожий
делал возлияние, или бросал к нему камень, есть точно так же основная форма "гермы".
Быстро движущийся бог этот умел также находить пути между землею и небом. Гермес
известен также как жертвенный вестник и как посланник богов; в этом виде он особенно
часто представлялся позднейшим искусством.
С изменением греческой культуры этот первобытный Гермес плодовитости и земной
глубины с необыкновенной эластичностью подвергался превращению. Во всяком случае,
богом земледелия он не сделался никогда: напротив, даруемые им богатства, в понятиях
позднейшего торгового народа, скоро получили значение денег и торговой прибыли. Он
бог торговцев, - деятельность, к которой он был уже предрасположен в качестве бога
дорог.
Ловкость, которую он обнаружил еще при краже коров, теперь приходится ему кстати:
он делается богом воров, Гермесом, божественной санкцией торговой хитрости греков и
отцом такого почтенного человека, как дед Одиссея Автолик, бывший мастером во
всякого рода обманах и воровстве. В качестве вестника богов и вместе с тем бога торговли
и промышленности Гермес сделался также богом глашатаев; последние были не только
возвестителями воли правителей, но и практическими дипломатами, которые должны
были заведовать устройством взаимных отношений государств; красноречие,
необходимое в деятельности этого рода, нашло в Гермесе и для себя божественного
выразителя.
В лице Гермеса почитали как духовную, так и телесную ловкость; так, в гимназиях,
которые ставились под покровительство Гермеса, больше обращали внимания на
ловкость, чем на развитие силы. Соответственно этому, классическое искусство
изображает Гермеса преимущественно в виде сильного юноши, идеального эфеба.
Эмблема Гермеса - жезл, полученный им от Аполлона, - неизменно оставался при нем при
всех превращениях, и преимущественно, как жезл глашатая. Первоначально это был
простой сук или прут с завязанным в узел вилообразным разветвлением, как мы это видим
на древнейших изображениях; потом он сделался волшебным жезлом, который носится
подателем счастья и который мог даже все превращать в золото. Магическая сила Гермеса
сделала этот жезл излюбленной формой волшебного жезла; скоро естественно сложилось
сказание, что души, которые вел Гермес, были крепко удерживаемы вилообразным
287
разветвлением жезла, и жезл этот стали класть с умершими в могилу в качестве амулета. С
хтоническим характером Гермеса хорошо гармонировали также змеи. Крылья на жезле,
так же как и на головном уборе и на ногах бога, суть атрибуты позднейшего
происхождения.
Гермес, обманывающий Аргоса
Аполлон Бельведерский
Аполлон - один из наиболее важных богов Греции, могущество которого постоянно
усиливалось. В то же время он один из самых разносторонних богов; проследить процесс,
посредством которого образовался этот комплекс божеств, составляет одну из
труднейших задач нашей мифологии.
Древнейшая и простейшая форма Аполлона - это, конечно, бог пастухов в наиболее
отдаленных местах Греции - у лаконских поселян, у крестьян Аркадии - Аполлон остается
богом лугов и пастбищ, баранов и овец. Рассказы о пастушеской жизни юного Аполлона,
о его службе у Адмета, о его ссоре с Гермесом из-за овечьих стад, о его нежных
отношениях с нимфами и пастушками представляют собою безыскусственные
крестьянские легенды; к этому же первобытному образу могут относиться фигуры стрелка
из лука и игрока на лире. Этот пастушеский Аполлон рано был приведен в связь со
множеством местных богов. Лаконский бог овец Корней (рогатый, баран) сделался одной
из форм Аполлона; праздник жатвы в его честь, согласно древним крестьянским обычаям
праздновался состязаниями за демона жатвы, или жатвенного козла; на монетах мы видим
Аполлона Карнейского с козьей головой в руке; на Делосе он имеет алтарь, сделанный из
козлиных рогов. Бог пастбищ Аристей (лучший), культ которого имел свое главное
местопребывание на Кеосе, но распространялся по многим областям и островам до
Сардинии, считался также за форму Аполлона. Триста быков паслись для него на Кеосе;
он охраняет овечьи стада; его окружают даже рыбы; он распространил пчеловодство,
маслоделие, виноделие. Мы должны упомянуть также о боге яблок, Аполлоне Малеате;
Лэнг пытался доказать, что мышь, посвященная Аполлону Сминфейскому, была
священным приношением ради защиты от мышей; но возможно и то, что подобные
приношения делались ему прямо как богу полей.
Прекрасный юноша, которого Аполлон умертвил во время метания диска и из крови
которого вырос темный гиацинт, несомненно, представляет собою божество, культ
которого был побежден культом Аполлона, притом, вероятно, хтоническое божество, так
как Гиацинт фигурирует также в цикле мифов о Деметре; цвет гиацинта хтонический, и
все настроение и вид праздника гиацинтий носят тот же характер. Гиацинт прославляется
здесь как один из тех печальных чувственных образов преходящего веселья, юношеской
возбужденности и весны, которые рано сделались достоянием народной песни; но на том
же празднике праздновалось и новое появление погибшего цветка, и драма возносила
погибшего юношу до самого неба. Этот праздник был очень древний, даже додорийский:
Амиклеи, где он праздновался и по имени которых Аполлон Гиацинт назывался
Амиклейским, были древней столицей Лаконии, устраненной соперничеством Спарты. На
Крите и во многих ионийских культах большую роль играл Аполлон Дельфиний, в
качестве бога моря, в особенности бога благополучного морского плавания,
предвещаемого игрой дельфинов. Вероятно, что и здесь мы имеем дело с каким-нибудь
288
особым богом, вроде спартанского Дельфидия, и что этот бог был поглощен более
значительным божеством.
Аполлон Дельфиний (по живописи на вазе). Аполлон сидит на возвышенном треножнике
над волнами. Дельфины, выпрыгивающие из воды, составляют его свиту: отсюда и
прозвище бога. Путешествие бога на треножнике - намек на основание колоний по
приказа
Игра Аполлона также гармонирует с фигурой этого бога дельфинов; стоит сравнить
предание об Арионе и аналогичное предание о Фаланте, который с лирой в руке едет по
морю на дельфине. Особенное значение Аполлон Дельфиний получает благодаря тому,
что он был принесен критскими купцами при поселении их в Элиде и сообщил тамошней
их торговой колонии, первоначально названной по имени их родины Криссой, ее
позднейшее имя Дельфы. Однако же знаменитый оракул был основан не дельфийским
Аполлоном; там уже существовало святилище в качестве места хтонического культа Геи и
ее змееобразного порождения Пифона, которого убил Аполлон. Мифологический мотив
змееубийцы вмешался в предание о пифийском Аполлоне и содействовал созданию его
образа; но первоначально речь шла о победе культа над культом и именно о победе
доброго, а ни в коем случае не злого бога. Это видно из тех очищений и искуплений,
которым должен был подвергнуться Аполлон после совершения своего дела, чрез это он
стал прообразом кающихся, которые собирались около места древнего оракула и
превратили его в знаменитое святилище искупления за убийство. Жреческое достоинство,
которое между богами присваивалось Аполлону, есть результат его связи с Дельфами; он
был божественным прорицателем и гадателем; эта его деятельность, при связи Дельф с
культом Диониса, придала Аполлону до известной степени характер неистового,
вводящего в заблуждение бога.
Имя бога-прорицателя "делийский Аполлон" приводит нас к исторически совершенно
темному преданию о рождении Аполлона и Артемиды на Делосе. Рамсей хотел доказать,
что Лето, мать божественных близнецов, - фригийская богиня (лада - женщина); однако
встречаются следы древнегреческого служения Лето, в честь которой, как матери богов,
были установлены праздники, подобно тому как в честь Дионы и Геи; может быть, Лето
пришла в соприкосновение с Аполлоном через Дельфы; создание пары Артемида -
Аполлон следует пока считать за результат случайной связи культов.
На Делосе Аполлон имеет явственно характер бога солнца, но мы не знаем, с давнего
ли времени; вообще Аполлон как бог солнца есть позднейший образ; культ Аполлона не
начинается, а оканчивается в виде культа солнца; в заключительный период древности все
функций и эмблемы Аполлона объяснялись из его связи с солнцем; связь эта возникла
лишь после того, как Аполлон слился с прежним богом солнца Гелиосом, который
соединился также с Зевсом; этот процесс закончился только ко временам трагиков. У
Гомера Аполлон может, конечно, быть отмечен как бог света, но едва ли как бог солнца;
Аполлон тогда уже поглотил Феба ("чистого"), который имел святилище в Лакедемоне, и
Лика, о котором уже было сказано, и таким образом приобрел свой характер бога света. В
позднейшее время имела большое значение целительная сила Аполлона; ею он обязан
своей связи с исцеляющими богами: Иатросом (врачом), Пеаном (очистителем), по имени
которого называлась молитва к Аполлону об отвращении зла, и наконец, с хтоническим,
сопровождаемым змеями Асклепием, который во всяком случае сделался исцеляющим
богом и в качестве такового считался сыном того бога, на которого он перенес свое
свойство и свою силу. В Асклепии позднейшего периода древности мы имеем пример
того, как отдельный бог, благодаря соединению с другим могущественным богом,
289
приобретает важное значение, так что может снова отделиться от него, а потом уже
функционировать самостоятельно.
Артемиду в ее первоначальной греческой форме мы можем проследить далеко в
глубину древности. Из ее статуй, в которых она скомбинирована с древесными стволами,
выводили заключение, что она первоначально была богиней деревьев; Каллимах
сообщает, что праздник Артемиды праздновали у дубового пня. Достоверно, однако, лишь
то, что в том виде, как мы ее встречаем в древних пелопоннесских культах, она была
первоначально богиней лесов и зверей, и именно покровительницей животной
плодовитости, поэтому она охраняет рогатый скот и лошадей; но более всего пользуются
ее покровительством дикие животные: лань доверчиво стоит рядом с нею, и даже для
медведя и льва она - богиня: в честь брауронской Артемиды в Аттике переодетыми
девушками совершались медвежьи пляски; нимфу Каллисто, культ которой был побежден
Артемидой, она, по преданию, превратила в медведя в наказание за нарушение
целомудрия. На Тайгете, где она преимущественно пребывала, ей приносили в дар сыр из
львиного молока. Ее положение как богини охоты произошло из этих отношений к лесу и
было развито не столько обычаями культа, сколько поэзией и искусством. Но ее
покровительство плодовитости касается также и человека: она дает людям плодовитость и
благополучные роды; поэтому она заступала также место Эйлейфейи, и богиня Ифигения
(благополучно разрешающая от бремени) сделалась ее жрицей. В качестве
покровительствующей она способствует развитию юных мальчиков. То обстоятельство,
что спартанских мальчиков секли перед Артемидой Орфией, должно быть
рассматриваемо как замена прежнего жертвоприношения мальчиков; впрочем, Орфия
также и помощница при родах; плетенка, которую можно видеть вокруг древесного пня на
ее изображении, была сделана из ветвей лигоса, сильно помогающего против женских
болезней. Эта первоначальная Артемида в более раннее время была очень
могущественной богиней, культ которой был широко распространен; в Пелопоннесе она
почиталась вместе с Посейдоном и разделяла с ним попечение о лошадях; впрочем, она не
имеет большой нужды в соединении ее с другими богами и героями. Она любит
крестьянскую жизнь, лесное уединение, сельскую тишину, и ее праздники носили
характер поклонения простого, полного благочестия, но вместе с тем обычно и грубого.
Рядом с Артемидой - богиней животных и плодовитости - с древних времен стоит
хтоническая Артемида, которая почитается вместе с Деметрой и Персефоной. Гегемона,
вероятно, есть одна из форм этой Артемиды; в этом случае Артемида является
руководительницей среди ужасов подземного мира, и уже только в виде вторичного
вывода отсюда она приобретает значение проводницы по другим опасным путям. Более
всего слилась хтоническая Артемида с самой Гекатой, охранительницей ворот и дорог,
богиней ночи и лунного света, ведьмой и волшебницей.
Артемида
Артемида - богиня луны представляет позднейшее явление; она создалась только в
послегомеровское время вследствие соединения Артемиды с древней богиней луны -
Селеной. Понять это слияние не трудно; влияние луны на росу и на плодородие, а равно и
на женские половые отношения выражено также мифологически и в других случаях.
Положение, занятое ею рядом с богом солнца в качестве дочери Лето, Артемида укрепила
за собою в качестве богини луны, и, как известно, эта форма послужила исходной для
многих дальнейших мифологических образов. Ее лук стал теперь служить для низведения
на землю лунных лучей, так же, как лук Аполлона - для солнечных; оба божества
развивались некоторое время параллельно, обменявшись несколькими свойствами и
эмблемами. Девственная строгость и охранение женского целомудрия суть наиболее
290
заметные черты дочери Лето, но едва ли это обстоятельство имеет какое-либо отношение
к луне; скорее в нем должно видеть одну из сторон богини женской плодовитости. Во
всяком случае встреча, которая произошла между культом Артемиды и малоазиатским
почитанием Астарты, или Кибелы, оказалась роковой для чистоты первой. Когда
ионийские поселенцы пришли в область Эфеса, они встретились там с культом одной из
таких восточных богинь и стали смотреть на нее как на Артемиду, вероятно, вследствие ее
отношения к плодовитости. Здесь произошло настоящее смешение культов; греческие
культовые обычаи, атлетические и музыкальные состязания, конские бега и т.д.
соединились с восточным храмовым служением, которому греки всегда предавались тем
усерднее, чем более чувственный характер оно носило. В Неаполе еще существует
маленькая копия изображения Артемиды Эфесской: голова, как и распростертые руки,
сделана из черного дерева, многочисленные груди - из слоновой кости, золотой венец на
голове, похожая на герму подставка, украшенная многочисленными животными
орнаментами: вся эта пышная комбинация указывает нам на могущественнейшего идола
позднейшего язычества, памятник самого мрачного одичания классического духа.
Артемида сливалась и со многими другими божествами - например, с таврической
богиней, которой приносились кровавые человеческие жертвы, с фракийской Бендис,
каппадокийской Ma, критской Бритомартис - Диктинной. Но процесс такого слияния с
чужими божествами нужно отличать от более обыкновенного процесса поглощения своих
местных культов.
Apec, по всей вероятности, был первоначально фракийским богом; но уже название
Ареопаг показывает, что он рано приобрел права гражданства в Греции: в Фивах, его
главном местопребывании, кадмейцы вели от Ареса свое происхождение; в Олимпии он,
по-видимому, был древним богом, которого вытеснил Зевс Арейос. Только на севере, в
месте его происхождения, во Фракии и Македонии, культ его имел серьезное значение, и
Apec едва ли достиг бы такой общей известности, если бы гомеровская поэзия не
выставляла его постоянно в качестве бога войны; изображение Ареса было также
излюбленной задачей искусства, так как он давал имя мужской фигуре в ее полной силе и
со страстным движением - мужской параллели к богине женской красоты и любви. Только
в единичном мифе Афродита соединена с Гефестом; в культах Apec является в качестве ее
законного супруга, с которым она образует такую же постоянную чету, как Зевс с Герой.
Apec
Вообще установлено, что восточные влияния при создании образа Афродиты играли
важную, даже преобладающую роль; но все еще остается загадкой, где следует провести
границу между чужеземным и греческим. Кипрская богиня, культ которой, согласно
показанию Геродота, был принесен туда из Аскалона, во всяком случае семитического
происхождения; на это указывают формы ее культа, цикл мифов о ней и ее идолы.
Поэтому пафосская и саламинская богиня есть не что иное, как финикийская Астарта или
Канаанитская Ашера, а та Афродита, которая приобрела себе право гражданства на
маленьком острове Кифере, на юге Пелопоннеса, была, вероятно, их пунической
параллелью, так как на этих берегах преобладали торговые сношения с карфагенянами.
Влияние этого восточного культа на греческую жизнь может быть отмечено во многих
случаях. Нагие женские статуэтки, которые находились на Кипре в качестве идолов
Афродиты, сильно отличаются от других изображений богов древней Греции; эти
семитические произведения дали, вероятно, греческому искусству толчок к
воспроизведению нагой женской фигуры. Семитический миф о любви богини к
прекрасному, рано умирающему юноше был у греков излюбленным сюжетом,
повторявшимся в многочисленных мифологических и художественных формах. К