Шантепи де ла Сосей. Иллюстрированная история религий
Подождите немного. Документ загружается.
301
(Зевса Пограничного) и др. стояли на рынке, в зале совета, в гимнасии, в жилых домах, на
улицах, дорогах, на перекрестках и границах. Во многих храмах не воспрещался доступ
приносящему жертву или желающему видеть изображение.
Описание храмов относится к истории архитектуры. Большей частью они
представляли собой продолговатый четырехугольник на высоком фундаменте и с низкой
двускатной крышей и фронтоном. С разнообразными способами постройки,
обусловленными преимущественно колоннами, и с главными храмами, бывшими в
Олимпии, Дельфах, Афинах, Элевсине, Самосе, Милете, Эфесе, Селине и др., можно
познакомиться из истории искусств. То, что осталось от некоторых храмов и
произведений пластического искусства, позволяет нам оценить их значение. Конечно,
чтобы получить живое представление о них, приходится призвать на помощь
воображение, так как разноцветное убранство храма и статуй производило впечатление
гораздо более веселое, чем получаем мы от их остатков или изображений.
Существовали святилища разного рода: храмы и маленькие часовни. Храмы были
ориентированы в направлении восходящего солнца, так что изображение стояло против
входа, в западной части здания. Но храмы героев имели вход не против востока, а против
запада, так как по представлению греков вход в подземный мир был на западе. Храмы
можно подразделять на храмы культа, в которых стояло священное изображение, бывшее
предметом поклонения, хранились принадлежности культа и отправлялись его обряды, и
на храмы таинств (телестерии), относящиеся к мистическим культам, как в Элевсине, в
которых также собирались посвященные.
Храм Посейдона (Нептуна) в Пестуме
Рядом с ними К. Беттихер считает за особый разряд агональные храмы, в которых
хранились принадлежности праздничных процессий и раздавались награды победителям:
так, Парфенон был предназначен для Панафиней, храм Зевса в Олимпии - для
Олимпийских игр. В храмах культа совершались только бескровные приношения на
жертвенном столе; кровавые жертвы, а также более значительные собрания и
праздничные процессии совершались вне храма, преимущественно на священном участке.
На этом участке часто стояли, кроме того, разные менее значительные святилища и
алтари; в них, как и в самом храме, хранились также священные дары и реликвии. Цари и
даже целые государства, а также ремесленники и частные лица делали разного рода
священные приношения: иногда это были принадлежности обыденной жизни, даже
заношенная одежда, обрезанные волосы, иногда дорогие и изящные предметы или
военная добыча. Таким именно образом к дельфийскому храму стеклись особенно
большие сокровища. Кроме того, существовало множество чудотворных или просто
почитаемых реликвий. В одном месте имелась плечевая кость Пелопса, в другом - якорь
аргонавтов или корабль Тезея. Здесь был алтарь из пепла сожженных жертвенных
животных, там был воздвигнут алтарь будто бы Гераклом из вытекшей из него самого
крови. Понятно, что в связи с такими достопримечательностями развивались местные
храмовые предания, которые хотя и не имели значения для национальной жизни греков,
но зато предпочтительно рассказывались в отдельных областях и местах и дотянули свое
живучее существование до римского императорского периода, когда их еще застал
Павзаний.
Малые мистерии в Аграх. По живописи на найденной в Керчи греческой вазе. Рисунок
должен изображать посвящение Геракла
302
Положение жрецов в Греции было очень почетным, но мало влиятельным. Жрецы не
составляли замкнутой касты; кое-где существовали, конечно, жреческие роды, но они не
были в связи друг с другом. Совершение жертвоприношения тоже не было
исключительным правом жрецов; отец семейства, глава рода, полководец, некоторые
должностные лица, как архонт басилевс в Афинах и цари в Спарте, приносили жертвы и
имели надзор за религиозными делами. Наконец, жрецы в Греции не были ни учителями
религии, ни духовниками. Круг их деятельности был ограничен тем отдельным
святилищем, к которому они были причислены: не было общих жрецов, но были жрецы
Посейдона Эрехтея, Аполлона Патрооса, Зевса Булайоса и Афины Булайи; в Афинах с
усилением значения святилища возрастало и значение его жрецов; таким образом
дельфийские жрецы могли оказывать действительное влияние. Установить каких-нибудь
общих правил и здесь нельзя; можно только сопоставить отдельные главные черты,
характеризующие греческих жрецов. Конечно, сколько-нибудь полные сведения мы
имеем только об афинских жрецах. Жрецы состояли под покровительством тех божеств,
которым они служили; иногда они даже были их представителями; в качестве знаков
своего достоинства они часто носили повязку и венок. Оракулы внушали почтительный
страх к жрецам; в народных собраниях и в театре жрецы занимали первое место. Опись из
времен Римской империи, в которой легко можно отличить более древние жреческие
должности от более новых, дает ряд более нежели сорока мест для афинских жрецов в
театре Диониса: первое место занимает гиерофант Деметры, за ним следует жрец Зевса
Олимпийского и т.д. Функции, обязанности и привилегии жрецов хотя и были различны
по отдельным святилищам, но в общем и главном все-таки были сходны. Жрецы должны
были совершать действия культа, и притом не по произволу, а согласно обычаю, правилу
храма и в общественных интересах. Жрецы были государственными чиновниками и в
качестве таковых были подчинены законам и решениям высших государственных
учреждений; последним они были обязаны также отчетом об отправлении своей
должности. Таким образом, государственный закон мог грозить проклятием жрецов, как,
например, это было во время персидских войн по отношению к тем, кто вступал в союз с
мидянами. Жреческие функции часто бывали тесно связаны с гадательными, но главным
образом они состояли в служении изображению, бывшему предметом культа, которое они
наряжали и кормили, в принесении жертв, составлявшем центральный пункт культа; в
попечении о святилище, которое жрецы содержали в чистоте и охраняли. Для этого они
часто жили в храме и получали свое содержание из храмового имущества.
Храм Посейдона в Калаврии
Жречество бывало пожизненным и наследственным: так было преимущественно в тех
случаях, когда жреческие должности перешли в государственный культ из родового.
Таким образом Этеобутадам в Афинах присвоен был культ Афины Полиас и Посейдона
Эрехтея, а Эвмолпидам - культ Деметры в Элевсине. Другие жрецы назначались на более
короткий или более долгий срок, часто на год, по выбору или по жребию. Были также и
продажные жреческие места. Смотря по различным представляемым жрецами культам и
по возлагавшимся на них функциям жрецы носили различные наименования. Жрец Зевса
в Сиракузах назывался амфиполом, жрицы Эвменид - летейрами, жрицы Деметры часто
назывались мелиссами, жрицы жен Диоскуров в Спарте - левкиппидами. Гиеропойи,
гиерофиты, неокоры, федиты, эксегеты, керики назывались так сообразно различиям их
деятельности; кроме того, существовало огромное количество служителей: трапезофоры,
пирофоры, певцы, музыканты и храмовые рабы (гиеродулы). Обыкновенно боги имели
303
жрецов, богини - жриц, но в Тегее Афине служили мальчики, а в Калаврии Посейдону -
девушки. Условиями для занятия жреческой должности были: законное рождение, право
гражданства и честное имя, а также отсутствие телесных недостатков. Чистота
понималась очень разнообразно. В некоторых жреческих должностях требовалось
целомудрие, большей частью только временное; другие соединены были с известными
запрещениями относительно одежды и пищи. Но это было исключением; как правило,
жрецы у греков не были связаны строгими предписаниями.
Религиозные обряды у греков не составляли предмета многочисленных толкований и
философских рассуждений, как это было в Индии. Обряды просто выполнялись без
больших размышлений, и им придавалось как раз столько значения, чтобы не
пренебрегать ими. Случайные указания относительно роли, которую они играли в жизни,
мы можем заимствовать из литературы, именно у Аристофана. Разумеется, в Афинах
были и суеверные люди, и сильные умы. Но последние, по крайней мере в V в., едва ли
заходили в своей оппозиции так далеко, как позднейшие эпикурейцы, о которых Плутарх
говорит с негодованием, что они смотрели на жреца, закалывающего жертву, как на
повара.
Парфенон во времена Перикла
При помощи жертв греки стремились снискать милость богов и в свою очередь
получить от них соответственные дары. Для этой цели служили также священные
приношения, которые постоянно хранились в храме или на священном участке. Жертвы
бывали кровавые и бескровные, причем нельзя сказать, который из этих обоих разрядов
был первоначальнее или распространеннее. К бескровным жертвам относились: большие
глиняные сосуды, блюда из овощей и фруктов, первые плоды, которые приносились во
время Таргелий; плоды, которые варились в месяце Пианепсионе; масличная ветвь,
обвитая и обвешанная всякого рода печеньем; пирожки Артемиды; ячменная каша матери
богов; имевшие вид палки хлебы Диониса; лепешки для Зевса Мейлихия в Афинах и т.д.
Не менее многочисленны были животные жертвоприношения. Самыми обычными
жертвенными животными были овца, коза, бык и свинья; в жертву приносились всегда
экземпляры, не бывшие в употреблении у людей. Богам потоков приносили в жертву
лошадей, Гекате - собак, так же как и Аресу в Спарте; диких животных приносили в
жертву только Артемиде. Человеческие жертвоприношения бывали даже в более поздние
времена. Возлияния совершались и при жертвоприношении в храме, и за обеденным
столом, и по различным поводам в домашнем культе. За столом один бокал посвящался
доброму гению-покровителю и затем часто следовали еще три: олимпийским богам,
героям и Зевсу - спасителю. Эти приношения состояли преимущественно из вина; но
возлияния без вина, делавшиеся хтоническим божествам, эриниям, нимфам и на могилах,
состояли из молока или меда с молоком. В греческих обрядах рядом со многими другими
различиями, обусловленными разнообразием святилищ и целей жертвоприношения,
особенно явственно обнаруживалась противоположность между служением небесным
богам и служением богам хтоническим, героям и мертвым. Первым приносили жертвы
утром, вторым - вечером; первым - белых, последним - черных животных; за
жертвоприношением небесным богам следовал обед; жертвенное животное, которое было
посвящено подземным богам, должно было целиком быть сожжено и зарыто, а кровь его
сливали в яму: с богами подземного мира человек не имел общения в пище.
Жертвоприношения совершались во всякого рода обстоятельствах как частной, так и
общественной жизни и с разнообразными целями. Жертвы приносились после победы,
перед народным собранием, при клятвах и договорах для искупления вины, освятив и
принеся примирительные жертвы, при обработке земли, при всяком важном предприятии,
304
при свадьбе, отъезде и возвращении, при получении радостных известий, для целей
гадания и в сотне других случаев. В важных случаях устраивались гекатомбы, причем
число убитых животных не всегда точно равнялось ста. Приготовление
жертвоприношений возлагалось на частных лиц или, если это были государственные
жертвоприношения, то на должностных лиц; жрецы принимали приношения, посвящали
их, закалывали животных и произносили при этом молитву. Часть, принадлежащая богам,
сжигалась с прибавлением фимиама; жрец также получал от жертвенного животного
долю, из остального приносящий жертву и участники церемонии устраивали пир. Во
время больших праздников устраивались обеды для народа.
Были в ходу всякого рода обрядовые правила. Жертвенные животные должны были
быть красивы и без недостатков. Бывали случаи, когда приносились изувеченные,
поврежденные животные. Огонь точно так же должен был быть чистым: для такой цели
можно было употреблять не всякие дрова. Спартанцы для жертвоприношений возили с
собою в походы отечественный огонь с государственного очага; колонисты тоже зажигали
свой огонь на государственном очаге метрополии. Жрецам ставились также известные
требования. Жрец не мог быть запятнан никаким нечистым прикосновением; он приносил
жертву в белых одеждах и при входе в святилище умывал руки в освященной соленой
воде. Все участвующие также предварительно окроплялись водою, и к ним прикасались
углем, взятым из огня на алтаре. К этим обрядовым предписаниям присоединялись иногда
еще нравственные: Асклепий в Эпидавре требовал чистоты в мыслях; того же требовало
одно дельфийское изречение. При закалывании жертвенного животного требовалось
благоговейное молчание и игралась музыка, преимущественно на флейтах. Обыкновенно
жертвоприношение сопровождалось пением и пляской, исключение представлял культ
эвменид в Афинах; поэтому эвмениды назывались молчаливые.
Пляшущие гиеродулы
Жертвенные церемонии носили очень торжественный характер. Мы встречаем в
литературе упоминания о праздничных процессиях с хорами, певшими священные песни,
с жрецами и должностными лицами, и находим изображения их на вазах и рельефах.
С жертвенными обрядами соединялась молитва. Это была формула, сопровождавшая
принесение даров, в которой сообразно с целью жертвоприношения излагалось перед
божеством желание жертвователя. Жрец произносил формулу, а участник
жертвоприношения повторял ее. Но сверх этих молитв, которые должны были служить
для посвящения всех приношений, поводы к молитвам существовали всегда и повсюду.
Утром молились Гелиосу; за столом произносились молитвы во время возлияний; перед
народным собранием в Афинах произносилась молитва, формула которой случайно стала
известна нам. Греки не смотрели на молитву исключительно как на обряд, но связывали с
нею также религиозные мысли и чувства. Мало народов древности, от которых мы имели
бы столько выражений благочестия в молитвах, как от греков. Спартанцы молились,
чтобы боги даровали кроме блага еще и красоту. Пифагор и Сократ учили, что люди
должны о даровании блага просить богов. Платон изображал благочестие как
выражающееся также в молитвах. Кроме просительной и благодарственной молитв греки
знали также и славословие. Гимны и трагические хоры, прославляющие богов или
изображающие их сущность и образы, или утопающие в их величии, суть одна из форм
молитвы.
Клятва и проклятие совершались также посредством призывания богов, и потому на
них тоже следует смотреть как на молитвы. И те и другие часто встречались у греков. В
Афинах в вышеупомянутой молитве перед народным собранием изрекалось проклятие
против всякого, кто думал бы предать государство мидянам или стал бы стремиться к
305
тирании. Жрец Зевса в Афинах грозил проклятием всем, кто откажется показать дорогу
заблудившемуся, кто не даст просящему огня, испортит воду или оставит
непогребенными умерших. Подвергшиеся проклятию посвящались большей частью
Эриниям, но также и другим божествам. В могилу врага иногда даже клали свинцовую
пластинку для того, чтобы подвергнуть его мести подземных сил. Клятва всегда
заключала в себе проклятие против того, кто ее нарушит; при этом большей частью
призывался Зевс, но в Афинах также Деметра и Персефона. Как много значила клятва в
качестве связывающей силы, укрепляющей государство, видно из замечательной фразы
одного оратора, называющего клятву ручательством, которое дают государству власти,
судьи и частные лица, объявляя себя в случае ее нарушения подлежащими божественной
каре.
Изобразив в главных чертах общественную религию, мы обратимся теперь к частным
культам. На границе между первой и последними стоял культ фратрий, расходы которого
несло государство. В месяце Пианепсионе эти роды праздновали в течение трех дней
Апатории; приносились жертвы, происходило совместное пиршество, и отцы вводили во
фратрию своих законных детей. С родовым культом сходен был культ различных обществ
(товарищеских обедов и собраний).
Актеона разрывают на части его собаки
Но культом частного характера в собственном смысле слова был культ семьи. В доме
стояли гермы и алтари: уже на улице стоял Гермес, у двери Аполлон (хранитель путей),
при входе, для защиты против воров, Гермес (охранитель дверных запоров), во дворе был
главный алтарь для Зевса (хранителя домашнего очага). Далее были алтари (богов,
покровительствующих наживе), преимущественно Зевса, Гермеса, Агатодемона,
счастливой судьбы - Плутоса и древних отечественных богов, главным образом Аполлона.
Следовательно, греки, в отличие от римлян, даже на главных богов смотрели как на
гениев-покровителей дома. Но главной богиней дома была Гестия: домашний очаг был
убежищем, центральным пунктом многих церемоний, и грек при всяком случае призывал
свою Гестию. По особенным поводам в доме служили и другим богам: семьи
ремесленников часто служили Гефесту или Гераклу, знатные семьи - богам или героям, с
которыми с древних времен были связаны их роды. Домашняя религия состояла из
призываний и бескровных жертв; жертвоприношения животных встречались только как
исключение.
Рождение, брак и смерть в Греции, как и везде, естественно, составляли главные
моменты жизни. Религиозные обычаи при этих событиях во многом были сходны с
обычаями других народов. Во время беременности женщины приносили жертвы
Эйлейфии и нимфам. При рождении сына на дверном косяке вешали оливковый венок,
при рождении дочери кусочек шерсти, как для хорошего предзнаменования, так и в
качестве предостережения для людей, чтобы они не осквернились, войдя в дом, где лежит
роженица. На пятый день дитя обносилось вокруг домашнего очага; поэтому праздник
этот назывался Амфидромии; в течение первых шести недель совершались всякого рода
церемонии для очищения и ребенка и матери. Перед свадьбой и во время ее обращались с
молитвами и дарами к нескольким богам: к Гере, Артемиде, Мойрам, Урану, Гее,
Афродите, Зевсу Телейосу (всемогущему), к нимфам; во время же самой свадьбы
приносили в жертву Гере Гамелии (покровительнице браков) животное без желчи, чтобы
всякая горечь оставалась вдали от брачной четы. В Афинах невесту приводили в храм
Афины Полиас, в Трезене она посвящала свои волосы Ипполиту; в Спарте было еще в
обычае похищение невесты; во многих местах происходило купанье невесты. Во время
свадьбы жених приходил за невестой; факелы для торжественной процессии зажигались
на домашнем очаге; шествие сопровождалось игрой на флейтах и пением гименеев.
306
Свадебный пир обыкновенно устраивался отцом невесты; у дверей брачной комнаты
сочетавшимся пелись эпиталамии. Через несколько дней молодой супруг, совершив
жертвоприношение, вводил свою жену во фратрию.
Мы не будем здесь говорить о надгробных памятниках и о том, что они сообщают
относительно веры в бессмертие. Мы скажем лишь об обязанностях по отношению к
умершим, которые считались у греков особенно священными. Первой обязанностью было
в древние времена сожжение, позднее - погребение. Пренебрегший этими обязанностями
вызывал гнев всех богов: боги подземного мира не получали того, что им следовало, а
небесные боги оскорблены были осквернением, причиняемым зрелищем смерти, так как в
глазах греков смерть была по преимуществу нечистой; поэтому, чтобы не оскорбить
солнца, они совершали погребение до солнечного восхода, а на священном Делосе не
могло быть ни одной могилы. В Афинах у дверей траурного дома ставили кружку с водой;
покойника мыли и натирали мазями и увенчанного, в белой одежде, с оболом для Харона
во рту, клали на носилках в сенях. Затем происходит плач, но со времен Солона без
дикого шума; на следующий день совершался вынос тела, в котором принимали участие и
женщины; все заканчивалось погребальным пиршеством. Особенные погребальные
торжества упоминаются в истории в честь павших на войне: таков был ежегодный
праздник платейцев в честь героев 479 года и знаменитое торжество в Афинах, на котором
говорил надгробное слово Перикл. В честь тех, которые покоились в море или на
чужбине, часто воздвигались кенотафии (пустые могилы). Родные делали приношения и
подарки своим умершим по большей части на 3-й, 9-й и 30-й день после погребения, а
также в день рождения их или смерти. В Афинах и других местах мы встречаемся также с
общим празднеством в честь умерших на пятый день Боэдромиона для искупления своей
вины или своей небрежности относительно умерших.
Нам остается еще сказать о чужеземных культах. В Афинах, и именно в Пирее, при
оживленных сношениях и при непостоянном населении, несколько чужеземных культов
пользовались правами гражданства; сами афиняне принимали в них участие.
Общий вид Фигалии с храмом Аполлона
Пока эти чужеземные культы касались религии частных лиц и обществ, государство
выступало против них только в том случае, если служители чужих богов становились во
враждебные отношения к общественной религии или если чужеземный культ служил
прикрытием для всякого рода преступлений, вроде, например, составления ядов, что
нередко случалось. Чужие религии вводились в публичный культ только по
постановлению народного собрания и с одобрения дельфийского оракула. Но это бывало
не раз; так, в особенности фракийские и фригийские божества имели в Афинах своих
служителей и свои праздники: таковы фракийские богини Котитто и Бендис; в честь
последней в Пирее праздновались Бендидии; таковы также фригийский Сабаций и мать
богов, нищенствующие жрецы которой (Метрагирты) сначала подвергались
преследованию. Адонис, семитический возлюбленный Афродиты тоже имел культ в
Афинах. Эти чужеземные культы по большей части относились к области мистической
религии, но, впрочем, не пользовались большим уважением: комики насмехались над
ними как над культами суеверных людей, женщин и всякого сброда.
К чужеземным составным частям религии греки причисляли преимущественно и
волшебство, на которое они смотрели как на экзотическое растение персидского или
египетского происхождения, в древнее мифическое время находившееся в руках
страшных женщин-чужестранок (Цирцея, Медея). Конечно, в волшебстве были и
некоторые национальные элементы; оно в особенности привилось в Фессалии;
покровительницей его была Геката. В литературе упоминаются всякого рода волшебные
307
искусства: заговаривание болезней, любовное волшебство, дурной глаз, даже делатели
погоды (заговаривающие от вихря и грозы в Коринфе, заговаривающие от градобития в
Клеонах). Но такому человеку, как Платон, было противно воззрение о том, что
посредством волшебства люди могут заставить богов служить человеческим целям.
ОРАКУЛЫ И ИГРЫ
С древнейших времен в Греции были в ходу все формы гадания как по вдохновению,
так и по знамениям. Из доисторического периода выступают имена знаменитых
прорицателей: Тиресия, Мелампа, Мопса, Калхаса, Кассандры, Сивиллы. За знамения
принимались явления всякого рода; так, еще Феофраст описывает суеверного человека, на
которого нагоняют страх появление ласки или грызня мыши. Случайные явления или
слова подхватывались и истолковывались; так перед поражением при Эгос-Потамосе
дурным предзнаменованием был метеорит; лунное затмение побудило Никия вернуться из
Сицилии; десять тысяч во время своего похода были сопровождаемы прорицателями, и
полководцы прислушивались к их голосу.
Вообще древние философы много занимались объяснением мантики. Мантика не была
изолирована от остальной религии, но стояла в близкой связи с почитанием богов.
Знамения, как, например, птицы и пр., посылаются Зевсом; Аполлон дает дар прорицания
и истолкования; другие божества, именно хтонические, часто также производят
мантические действия. В связи с государственным культом находились мантические
учреждения для истолкования знамений. Определенные жрецы или должностные лица
были облечены правом исследовать внутренности жертвенных животных; эфоры в Спарте
должны были наблюдать знамения на небе; пифайсты в Афинах - молнию.
К первобытной же древности относятся и некоторые мантические учреждения, как,
например, оракул Зевса Найя и Дионы в Додоне; новейшими изысканиями там уже
открыто много посвятительных таблиц; тем не менее характер знамений и устройство
оракула еще не вполне выяснены. Знаменитые оракулы Аполлона находились близ
Милета (оракул бранхидов), в Кларосе близ Колофона, в Абах в Фокиде, самый же
главный - в Дельфах; оракул Геракла с гаданием посредством метания жребия был в Буре
в Ахайе. В более поздние времена усердно посещались оракулы с гаданием по
сновидениям для исцеления больных, именно святилища Асклепия в Эпидавре и Пергаме.
Были также оракулы героев, как пещера Трофония, единственное место, относительно
которого трудно удержаться, чтобы не подозревать там хитрого обмана со стороны
жрецов.
Дельфы (пуп земли, общественная святыня Эллады), имели выдающееся значение для
всего духовного развития греков. Прежде там давала прорицания Гея, потом Фемида; но
после убиения дракона Пифона этим местом завладел Аполлон. Здесь мантическое
вдохновение приходило к Пифии вследствие действия испарений, выходивших из
трещины в земле. Относительно той роли, которую играла Пифия в различные времена,
подлинности некоторых дошедших до нас ответов, искренности и добросовестности
дельфийских жрецов и политической роли оракула мнения сильно расходятся. Курциус
полагает, что в течение трех столетий, предшествовавших персидским войнам,
дельфийский оракул был главной духовной силой Греции, основой греческого единства;
он пробудил в греках сознание своей противоположности варварам и дал направление
национального характера "во всех областях духовной жизни, в религии и нравственном
мировоззрении, в государственном устройстве, в архитектуре и скульптуре, в музыке и
поэзии". В зависимости от дельфийского оракула находилось очень многое: календарь,
постройка дорог, дорийская архитектура, правила житейской мудрости, в особенности же
колонизация и законодательство. Но против такого взгляда могут быть выставлены
убедительные и важные основания.
308
Храмы и общественные здания города Пергама и его исполинский жертвенник (во II в. до
н.э.). Реставрация профессора Фр. Тирша
Буше-Леклерк, Гольм и др. справедливо указывают, что дельфийский оракул
действовал совсем не в национальном направлении. Чужеземные цари, как лидийский
Крез и римский Тарквиний, также посылали подарки в Дельфы и получали оттуда
прорицания. Как при начале персидских войн, так и во время покорения Греции
Филиппом Македонским оракул проявил очень мало национального духа. Хотя ни один
грек не мог обратиться в Дельфы с враждебными замыслами против другого грека, тем не
менее оракул постоянно находился в ближайших отношениях к Спарте, где даже
существовали определенные должностные лица, - пифии, бывшие посредниками при
правильных сношениях государства с оракулом. Идея о том, что почти во всех отраслях
культуры побудительный толчок исходит из Дельф, не только гипотетична, но и
заставляет нас делать всякого рода невероятные допущения. Немыслимо, чтобы
дельфийская жреческая коллегия в течение нескольких столетий постоянно обладала теми
духовными силами, которые были необходимы, чтобы руководить почти всеми
национальными событиями; столь же необъясним тот факт, что столь могущественная
группа жрецов удовольствовалась спокойным влиянием и не стремилась к основанию
жреческого господства. Поэтому мы не можем себе представить, чтобы могущество
дельфийских жрецов было так велико и роль дельфийского оракула имела столь
решающее значение, как это думает Курциус. Хотя оракул и давал свою санкцию при
издании законов в различных государствах и при выселении колоний, но это еще не дает
права заключить, что он самостоятельно издавал законы, управлявшие отношениями
государств, и с географической дальновидностью указывал пути и цели колонизации.
Такая активная деятельность обязательно вызвала бы реакцию и конфликты; но мы не
замечаем ничего подобного. Руководство и санкция суть две вещи, различные по
существу. И Гольм, конечно, был прав, утверждая, что жрецы Аполлона не руководили,
но, "как общее правило, умели окружить религиозною святостью именно то, чего желали
участники дела".
Эгей и жрица Дельфийского оракула.
Рисунок на вазе в Берлинском музее
Однако уже самый факт, что испрашивали эту санкцию оракула, который мог и отказать в
своем одобрении, указывает во всяком случае как на большое уважение к дельфийскому
учреждению, так и на умеренное, рассудительное поведение жрецов.
Бог, который дал свое одобрение законам Солона и Залевка, бог, под
покровительством которого колонисты основали на всех морских берегах города, в
которых господствовали греческие нравы и культура, тем самым, конечно, сделался
главным богом всех греков. Поэтому если мы и ставим политическое влияние оракула
ниже, чем это часто делалось, то мы отнюдь не низко ценим его религиозное и
нравственное значение. Хотя дельфийский оракул и не создал никакого учения или
особого воззрения, но, давая советы во всех важных случаях, он воздействовал
объединяющим и умеряющим образом на религию. Он часто противостоял введению
чужих культов. Аполлон в качестве бога меры, порядка, закона, чистоты, возвестителя
воли Зевса сделался главной фигурой в греческой вере. Дельфийское святилище оказало
благодетельное влияние и на нравственность. Там всякий читал изречения,
309
приписывавшиеся семи мудрецам и в которых находили свое выражение некоторые из
самых чистых и самых характерных греческих мыслей: каковы, например, "познай самого
себя" и "ничего сверх меры".
Другая сторона деятельности дельфийского Аполлона, которую Гольм считает даже за
самую важную, состояла в искуплении убийства. Это искупление имело большое значение
при таком нравственном и социальном состоянии, когда народ уже не смотрел на
убийство как на нарушение только личного интереса и не предоставлял его мщению
частных лиц, а признавал за нравственную вину, которую, с одной стороны, необходимо,
а с другой - и возможно искупить. У Гомера этот обычай отчасти утратил силу и
искупление заменяется денежным штрафом. В следующий период искупление опять
возродилось в первоначальной строгости. Так, афиняне приписывали всякого рода
бедствия гневу богов за убийства, совершенные после заговора Килона; и когда
обыкновенные искупительные церемонии оказались недостаточны и даже один
благородный юноша добровольно, но бесполезно обрек себя на смерть, то они призвали
знаменитого критянина Эпименида, который сумел найти действенные средства: он
распорядился, чтобы пустили белых и черных овец свободно бежать от святилища
Эриний на Ареопаг, и где последние лягут, там должно было воздвигнуть алтари. Таким
же образом Эмпедокл путешествовал по Южной Италии со всякими искупительными
средствами. Между тем было важно, чтобы искупление не было предоставлено
странствующим прорицателям и волшебникам и чтобы оно не сводилось исключительно к
рецептам и формулам, но было связано со служением богу. Это и осуществилось в культе
Аполлона. Дельфийский оракул давал советы и указывал действительные средства
искупления, но только тем, кто раскаивался; случалось, что запятнанные кровью, которые
осмеливались приблизиться к богу, в том числе даже такие могущественные города, как
Милет и Сибарис, встречали суровый отказ. Благодаря этой связи искупления со
служением Аполлону и то и другое поднялось в более высокую этическую сферу. Таким
образом Дельфы способствовали объединению и возвышению греческого народа.
Но Дельфы были центральным пунктом еще и в другом отношении: именно как
местопребывание самой важной амфиктионии - религиозного союза государств. С
древних времен соплеменные или соседние государства объединялись в более крупные
религиозные союзы. Существовали союзы для жертвоприношений и празднеств: такова
была Панэгирис на Делосе, где ионийские племена играми, песнями и плясками
праздновали в честь Аполлона. На Эвбее богиней союза была Артемида, в Коронее -
Афина Итония; дорийские общины Малой Азии сообща почитали Аполлона в Книде;
культ Посейдона объединял малоазиатских ионян в Миале, беотян в Онхесте и еще
большее число государств на острове Калаврия. Но самой важной амфиктионией была
Пифийская, или Пилейская; может быть, первоначально их было две, а позднее они
соединились вместе. Во всяком случае союз имел два центра: храм Деметры в Анфеле,
близ Фермопил, и храм Аполлона в Дельфах. Союз насчитывал в качестве равноправных
членов двенадцать народов. Дважды в год, осенью и весною, гиеромнемоны,
пользовавшиеся правом решающего голоса, и пилагоры, имевшие совещательный голос,
обсуждали дела союза. Правила этой амфиктионии, ее законы и клятвы известны нам
только в отрывках. На социальные отношения этот союз влиял, главным образом
содействуя развитию сношений; на политические отношения он действовал, разрешая в
роли третейского суда распри союзных народов. Его религиозное влияние основывалось
прежде всего на охране дельфийского святилища. Когда последнее сгорело в 548 г.,
амфиктиония должна была озаботиться об его восстановлении; за оскорбление святилища
или за грабеж паломников союз назначал наказание. Известно четыре таких священных
войны; одна из них доставила Филиппу Македонскому желанный предлог для
вмешательства в греческие дела. Амфиктиония сообщала также религиозное освящение
международному праву. Но она не всегда обладала силой, необходимой для того, чтобы
придать своему авторитету значение высшего трибунала; это бывало именно тогда, когда
310
дело шло о таких союзных народах, как Спарта и Афины, которые не допустили бы
принуждения со стороны большинства, состоявшего из мелких государств. Поэтому
Демосфен называет политически бессильную амфиктионию "тенью в Дельфах". Но так
было в более позднее время; в ранние же периоды эта амфиктиония имела большое
значение для греческого единства: Курциус приписывал ее влиянию даже
общераспространенность названия "эллины" и систему двенадцати богов.
Нам осталось еще осветить одну очень важную сторону культа - праздники. Они также
не были повсюду одни и те же; греки не сходились даже в названиях месяцев; начало года
афиняне, как и вообще ионяне, приурочивали к летнему солнцестоянию, доряне, вероятно,
к осеннему равноденствию, эоляне - к зимнему солнцестоянию. И здесь сколько-нибудь
точно мы знакомы только с афинским праздничным календарем; в других местах нам
известны только отдельные праздники.
Группа всадников из процессии Панафиней
Несомненно, что наибольшей известностью пользовались афинские праздники: к великим
Панафинеям и Дионисиям в Афины стекалась масса иноземцев, и тогда город выказывал
то великолепие, издержки которого порицали такие люди, как Исократ. В Спарте
праздников было гораздо меньше, и во всяком случае не было таких, которые по блеску
могли бы сравниться с афинскими. Но греческие праздники были очень разнообразны не
только в силу местных различий; они сильно отличались также смотря по характеру бога
и по цели празднества. При этом на первый план выступали собственно культовые
действия: то большие жертвоприношения и торжественные процессии, то искупительные
церемонии; на них происходили состязания и игры; бывали мистические посвящения и
оргиастические торжества; праздники часто также имели значение дней веселья и покоя,
когда приостанавливались все частные и общественные дела, судебная деятельность и
политические собрания. Платон именно в этом видел цель праздников: боги давали людям
отдых от труда, чтобы они веселились вместе с музами, Аполлоном и Дионисом.
Праздники были очень многочисленны; случалось, что они совпадали по нескольку в
один день. Поводы к ним находились в жизни народа: в смене времен года, в
произрастании растительности, в земледелии и виноделии; потом и сказания о богах легли
в основу праздничных действ. Были также дни исторических воспоминаний: так,
например, в Афинах праздновался день Марафонской битвы. Большинство праздников
совершалось в честь главных богов, прежде всего Зевса, который занимал первое место в
праздновании Олимпийских игр; потом в честь Афины, Аполлона, Диониса, Деметры. Мы
не можем дать полного обзора всех известных нам праздников, хотя бы только
аттических. Названия месяцев в Аттике почти все были заимствованы от главных
праздников. Они назывались с конца июня: Гекатомбеон, Метагейтнион, Боэдромион,
Пианэпсион, Маймактерион, Посейдеон, Гамэлион, Анфестерион, Элафобелион,
Мунихион, Фаргелион, Скирофорион.
Главной богиней в Афинах была Афина; в честь ее были построены два главных храма
в Акрополе (Эрехтейон и Парфенон) и колонна Афины-воительницы. Ей посвящались
Синойкии, праздник объединения всех местностей Аттики. Но эти Синойкии были как бы
только приготовлением к Панафинеям, которые тоже приходились в месяце
Гекатомбеоне. Уже самое их название указывает на их характер союзного празднества,
подобно тому как в других местах справлялись Панионии, Панахеи, Памбеотии.
Панафинеи праздновались ежегодно, но каждые четыре года они праздновались с особым
блеском, как Великие Панафинеи. При этом происходили разнообразные состязания:
гимнастические, на которых победитель получал кружку масла со священного масличного
дерева, музыкальные, бега на колесницах и пр. При Пазистрате на Панафинеях читались