цивилизаций, давно исчезнувших. Л использование приемов и методов антропологии в
изучении мифов, верований, обычаев, использование их как своеобразных исторических
источников позволяет дополнить историю конкретным образным содержанием,
характерным духовным и материальным ценностным материалом в качестве иллюстраций
духовной жизни прошлого. Очевидно, что дальнейшее содержательное развитие
антропологии связано с реализацией идей историчности, с использованием антропологии
марксистского подхода в исследовании феноменов антропологии.
Для антропологов Запада рассмотрение идей К. Маркса относительно развития общества
долгое время было общим местом, хотя вполне очевидно, что влияние идей марксизма
настолько велико, что ни один историк при всем своем желании не может писать так, как
если бы Маркс вообще не существовал. Тем не менее большинство буржуазных
антропологов придерживаются иного мнения: многие последние исследования в области
социальной антропологии и истории достаточно далеки от марксизма. Все аргументы
марксистской теории направлены на поиск корней экономической жизни человека, тем не
менее экономическая антропология по большей пасти игнорирует его взгляды.
Выдвинутая К. Марксом революционная теория социального изменения также
практически не используется в работах западных антропологов о динамике общества.
В начале века социальные антропологи могли объяснить свое игнорирование Маркса его
нерелевантностью, поскольку до недавнего времени эта область была направлена
преимущественно на технологически отсталые, экономически не развитые, не очень
сложные общества, в которых отсутствовали оплачиваемый труд и, очевидно,
идентифицированная классовая структура. Влияние соседних государств часто
незначительным, спорадическим, преобладали принципы коло-
[40]
ниализма и неоколониализма, связь с мировым рынком слабая.
Для классической социальной антропологии в сочинениях марксистов было мало того, что
бы имело большое этнографическое или теоретическое значение: Энгельс в своих трудах
о семье и Маркс в своих трудах о собственности излагали, по мнению буржуазных
антропологов, устаревшие неинтересные эволюционные взгляды, и, с точки зрения
буржуазных антропологов, традиции антропологии лежат довольно далеко от задач
марксизма. В последующее время стало очевидно, что это не совсем так или, скорее,
совсем не так. Марксизм, и в частности работы Маркса о докапиталистических
формациях, имеет свою точку зрения на проблемы антропологии, и в последнее время
часть социальных антропологов Запада эволюционирует в сторону марксизма,
столкнувшись с обществами в состоянии радикальных изменений.
Рост централизованного политического контроля, внешнего или местного в зависимости
от обстоятельств, сделал основу и структуру власти более четкой. Возникновение новых
религиозных культов, местных движений политического самовыражения, наконец,
влияние мировой системы социализма усилили внимание к значению идеологии,
политики и экономики. Марксистские теории о базисе и надстройке, производительных
силах и производственных отношениях, экономическом детерминизме, классовых
противоречиях, эксплуатации стали более активно восприниматься социальными
антропологами.
Маркс, в противоположность идее Гегеля, что является конкретным содержанием в
философской мысли, выдвинул и обосновал идею общественно-экономической формации,
идею отношения классов, основанных на их структурной позиции в экономической
системе производства. В «Экономическо-философских рукописях» Маркс доказывает, что
даже то, что кажется очень частным индивидуальным действием, имеет социальную
природу. «Но даже и тогда, когда я занимаюсь научной и т. п. деятельностью —
деятельностью, которую только в редких случаях могу осуществлять в непосредственном