Сидорцов В.Н., Нечухрин А.Н., Яскевич Я.С. и др. Методологические проблемы истории

Подождите немного. Документ загружается.

2.2. СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ

Ключевые слова

Социальная функция, социальная полезность, социальная память,

исто-

рический закон, социальное прогнозирование, мировоззрение,

политика,

идеология.

Вопросы для обсуждения

Роль исторической

науки в

современном обществе.

Прогностические возможности исторической

науки.

Историческое знание

общественное сознание.

Насколько совместима объективность истории

с ее

общественно-

политической функцией.

«Если и имеется какое-либо из благ, приносящих пользу в

жизни, то во всяком случае не меньше, а больше всего оказыва-

ет нам услуги, является необходимой и полезной история»,

—

писал крупнейший византийский историк X в. Лев Диакон

123

С момента своего возникновения история так или иначе была

связана с удовлетворением определенных общественных потреб-

ностей, помогала обществу в решении стоящих перед ним задач.

Запросы к истории со стороны современности определяют ее

социальные функции. Последние, по определению Б.Г. Могильниц-

кого, выступают как «роли, которые историческая наука выпол-

няет в жизни общества и которые в своей совокупности опреде-

ляют ее социальную ценность»

124

Социально значимым является всякое научное познание, но

особая природа истории определяет ее специфические функции

в обществе. Соответственно и авторитет истории прямо связан

со степенью ее влияния на общественную жизнь. Наиболее высо-

кий социальный престиж исторической науки наблюдался в XIX в.,

называемом «золотым веком» истории. Работы того времени ды-

шат социальным пафосом; их авторы были убеждены в высокой

общественной значимости своих трудов. Они призывали сделать

политику прикладной историей и не без основания утверждали,

что пренебрежение историческими знаниями чревато социаль-

ными катастрофами

125

. Истоки многих социальных ошибок уче-

ные склонны были видеть в том, что «мы не прибегаем к истори-

ческому методу или слишком поздно начали им пользоваться»

126

Глубокая тревога в связи с прогрессирующей потерей доверия

к истории у современного общества звучит сегодня в словах многих

ученых. В крайних формах вопрос ставится о том, имеет ли еще

история в наше время социальные функции

127

138

Социальную полезность истории не следует понимать упро-

щенно, сводя дело к социальным заказам. История значима уже

потому, что удовлетворяет тягу человека к знаниям. Как отме-

чал английский просветитель лорд Г.С.-Д. Боллингброк, любовь

к истории кажется неотделимой от человеческой природы

128

А.Дж. Тойнби признавался, что его занятия историей были свя-

заны с постижением Бога через изучение действительности

128

Можно согласиться и с М. Блоком, что если даже считать историю

ни на что иное непригодной, то «следовало бы все же сказать в

ее защиту, что она увлекательна»

130

Страсть к знанию является характерной чертой «человека разум-

ного». Без учета элемента любознательности невозможно понять

движущие силы развития истории как науки, объяснить появле-

ние тех или иных исторических школ. Другое дело, что сама любо-

знательность человека оказывается социально мотивированной.

Всегда можно поставить вопрос: почему именно эта, а не иная

сторона прошлого привлекла интерес ученого. Ответ будет лежать

в сфере современных общественных отношений.

Следовательно, историография призвана удовлетворить широ-

кий спектр социальных и индивидуальных потребностей. Каковы

же социальные функции исторической науки в современном об-

ществе и какую эволюцию они претерпели на пути к нынешнему

состоянию?

Функция социальной памяти

Это важнейшая функция истории, в наибольшей степени отра-

жающая ее природу и назначение в обществе. Ее содержание

сформулировал «отец истории» Геродот, когда писал: «Геродот из

Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие

события с течением времени не пришли в забвение и великие и

удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не оста-

лись в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны

друге другом»

131

. Собранные историком сведения имеют поисти-

не уникальный характер, благодаря чему его работа сохраняет свое

научное значение по сей день.

В античной историографии акцент был сделан на истории как

памяти о событиях современности. Так, римский историк, иудей

по вероисповеданию, Иосиф Флавий укорял эллинских писате-

лей за то, что они высказывают свои суждения о событиях, кото-

рые были уже описаны в работах древних авторов. По мнению

Флавия, это

—

бессмысленное занятие, так как очевидцы событий

139

способны изложить их более глубоко и достоверно. «Спасти от

забвения то, что еще никем не рассказано, и сделать достоянием

потомства события собственных времен

—

вот что похвально и

достославно»,

—

отмечал ученый. Истинный труженик тот, кто,

«воспроизводя новое, дотоле неизвестное, самостоятельно воз-

двигает памятник исторический»

132

. Предметом изучения самого

Флавия была война Рима с Иудеей в I в. н.э., в которой он

участвовал. *

О современных им событиях писали Фукидид, Гай Саллюстий

Крисп, Тацит, Прокопий Кесарийский и иные античные авторы.

Линия эта была продолжена и в средневековой историографии

в творчестве Льва Диакона, Михаила Пселла, Филиппа де Ком-

мина и др.

Современная историческая наука трактует функцию социаль-

ной памяти более широко. Назначение истории видится в накопле-

нии и

сохранении

памяти человечества опыта поколений,

включая

достижения мировой культуры, сведения о значимых событиях

прошлого и т.д. Невозможно представить цивилизованное обще-

ство, невежественное в вопросах о своем прошлом. Без знания

истории народы были бы вынуждены каждый раз заново создавать

культурный фундамент своего существования. Если издишнее

отягощение традицией замедляет историческое движение народов,

то забвение прошлого ведет к деградации. История играет роль

своеобразной посредницы между цивилизациями и поколениями.

По словам Г.С. Коммеджера, как «трудно представить историю

без цивилизации, так и трудно представить цивилизацию без

истории»

133

Однако между историографией как социальной памятью и па-

мятью отдельного индивида существует большая разница. С одной

стороны, как заметил П.М. Бицилли, история

—

суррогат'памяти,

которым обладает субъект.

акте воспоминания человек способен

воскресить любой пережитый им момент прошлого. Историк же

может «перемещаться» лишь поочередно в отдельные моменты

прошлого

134

. С другой стороны, индивидуальная память склонна

к фантазии. Историческая же реконструкция выступает как орга-

низованная и удостоверенная память. В

критической оценке сведе-

ний о коллективном прошлом человечества и их систематизации

и заключена одна из важных задач исторической науки.

Социальная память неизбежно ограниченна и фрагментарна в

отдельных своих

частях.

Это происходит из-за недостатков письмен-

ных документов, без которых событийная история не поддается

реконструкции. Многие из них погибли в огне военных действий,

140

религиозных конфликтов либо иным путем. До нас дошли свиде-

тельства о прошлом большей частью победителей, а не побежден-

ных, господ, а не рабов. «Одна из наименее любезных черт победи-

теля,

—

пишет Г.С. Коммеджер,

—

это намеренное разрушение

вражеских достижений и замалчивание

—

часто через смерть

—

вра-

жеских историков»

135

. Что же касается истории народов древно-

сти, не знавших письменности и о которых не дошли известия

авторов современных им «письменных» культур, то возможность

ее реконструкции вообще проблематична.

Возможности всестороннего познания прошлого ограничены

также наличными ресурсами историков. Многих архивных доку-

ментов, возможно, чрезвычайно важных, так никогда и не кос-

нется рука исследователя. Во многом здесь дело случая. Однако свой

поиск историки ведут вовсе не хаотично. Их путеводной звездой

выступают запросы современности.

Как организованная память история всегда социально ориен-

тирована. Важнейшая из ее задач заключается в придании совре-

менному

обществу устойчивости,

уверенности в

будущем.

Не слу-

чайно народы и государства стремятся к увековечиванию памяти

о прошлом. Показателей тот факт, что наибольшее количество

памятников, посвященным выдающимся деятелям и событиям

прошлого, возведено в одной из самых молодых среди развитых

стран мира

—

США.

Важнейшей задачей, вставшей перед нашей наукой на рубеже

XX—XXI вв. стала задача помочь человечеству приспособиться к

постоянно меняющемуся миру, что нельзя сделать без перемен

в общественном сознании. Концептуально осмыслить новый мир

в его существенных характеристиках и тенденциях невозможно

без исторического измерения. Поэтому справедливо ставится

вопрос: «Не заключается ли сверхзадача нашей дисциплины в

том, чтобы укрепить в человеке чувство истории, позволяющее

ему ориентироваться в бесконечном потоке времени и благодаря

этому лучше познать себя?»

136

Социальная ориентированность истории как памяти выражается

в ее

избирательности.

Критерий отбора явлений, достойных изучения,

Дает господствующая в том или ином обществе система ценностей.

соответствии с ней историки, например, Византии и император-

ского Рима, главное внимание обращали на деяния и индивидуаль-

ные характеристики императоров. Так, Гай Светоний Транквилл

написал книгу «Жизнь двенадцати цезарей», ту же задачу решал

Прокопий Кессарийский в своей «Тайной истории»

137

. Средневеко-

вого хрониста Жана Фруассара в истории интересовала, в первую

очередь, жизнь феодального рыцарства во всех ее деталях. В проти-

141

воположность этому подходу советский историк М.Н. Покровский

декларировал, что «дело исторической науки изучать жизнь масс,

а не высокопоставленных чудаков»

138

Потребности современного общества ориентируют историо-

графию на систематическое и всестороннее изучение явлений

прошлого. Изучением постепенно охватываются все слои и все сто-

роны человеческого общества: экономика, политика, культура,

социальные отношения, религия, церковь и т.д. Такой подход

позволяет дать системное представление об истории как органи-

ческом, внутренне обусловленном процессе развития человеческих

обществ.

В функцию истории как социальной памяти входит не только

накопление и сохранение опыта поколений, но и оценка отдель-

ных исторических явлений. Оценка историка имеет мировоззрен-

ческий характер. Общество не может индифферентно относиться

к своему прошлому, взирая на него «без гнева и пристрастия».

Слишком многое из того, что имело место, затрагивает интересы

современности. Однако не пойдет на пользу современным народам

и государствам раздувание старых исторических конфликтов,

акцентирование внимания на прошлых междоусобных и нацио-

нальных столкновениях, поиск «исконных границ», призывы к

мщению за допущенные когда-то несправедливости. Все это может

привести только к новым трагедиям и общечеловеческой катаст-

рофе. Примеров тому накопилось немало. Поэтому задача истори-

ческой науки состоит в том, чтобы стать

«примиряющей памятью».

то же время историческая наука может восстановить справед-

ливость в оценке действительного вклада того или иного народа

в сокровищницу мировой культуры, реабилитировать отдельных

исторических деятелей или целые народы, чья подлинная роль

в прошлом была извращена, сорвать маску героя с ничтожного

человека и т.д. «Исправляя ошибки перспективы, порождаемые

у современников близостью расстояния, история,

—

по словам

А.Стерна, ~ оказывается как бы своеобразным мировым трибуна-

лом»

139

. В этом своем качестве она дает надежду несправедливо

осужденным сегодня на торжество справедливости в будущем.

Научно-познавательная функиия

Обязательным атрибутом всякой науки является научно-по-

знавательная, или эвристическая, функция. Центральной зада-

чей, стоящей перед историографией в выполнении данной функ-

ции, является предоставление обществу

необходимых

знаний для

правильного

решения стоящих перед ним проблем.

142

В прошлом эта задача понималась упрощенно

—

как собрание

прецедентов на все случаи жизни. Так лорд Боллингброк, вслед

за древнегреческим историком Дионисием Галикарнасским, видел

истинную пользу истории в том, что «история

—

это философия,

которая учит нас с помощью примеров»

140

. Одним из первых

попытку подняться над таким пониманием задач исторической

науки предпринял немецкий мыслитель И.Г. Гердер, решивший

создать глобальную философию истории человечества, в кото-

рой органически соединялись бы мир природы и мир человека.

Он посвятил свое творчество выявлению смысла мировой истории.

«Пространства,

—

писал Гердер,

—

полны мудрости, а времена

полны мнимого хаоса, и, однако, человек сотворен, очевидно,

чтобы искать порядок, чтобы внести ясность в свой малый про-

межуток времени, чтобы грядущее строить на прошедшем —

иначе зачем человеку память, зачем воспоминания?»

141

Поиск смысла истории привел науку второй половины XIX в.

к задаче обнаружения законов исторического развития челове-

чества. Эта задача стала главной для позитивистской, а позднее

марксистской историографии. Из позитивного тезиса, что откры-

тие законов общественного развития возможно только на мате-

риале истории, советские ученые сделали вывод, что важнейшей

социальной функцией марксистской исторической науки является

выяснение закономерностей общественного развития, состав-

ляющее необходимую предпосылку научного руководства обще-

ством. Открытие этих законов было объявлено осуществленным

в работах основоположников марксизма.

Трудно согласиться со столь широкой трактовкой научно-познава-

тельной функции истории, но следует признать огромное значение

исторических знаний для всестороннего самопознания общества,

в том числе для изучения законов его функционирования. Исто-

риография предоставляет свои данные обобщающим социальным

наукам,

то же время путем сравнения исторических рядов, отдель-

ных культур, типологизации исторических явлений она вносит

собственный вклад в теоретическое осмысление прошлого и выяв-

ление тенденций современного развития. Однако сегодня даже

такой подход к познавательным возможностям истории оспари-

вается. В общественном сознании распространяется убеждение в

неадекватности исторической методологии, для понимания совре-

менного мира, ставшего слишком непохожим на мир прошлого,

чтобы быть предметом эффективного исторического анализа. Под

вопрос поставлен сам смысл изучения прошлого. Б.Г. Могильниц-

143

кий констатирует факт, что историографическая революция послед-

них десятилетий XX в. не привела к социальному ренессансу

истории

142

Вместе с тем оценка познавательной дееспособности истории

не может ограничиться учетом ее вклада в раскрытие социальных

законов. Как справедливо писал И.Д. Ковальченко, само конкрет-

ное научное изучение хода общественного развития с древнейших

времен до современнбсти имеет фундаментальное научное зна-

чение

143

. Глубокий исторический анализ тенденций социального

развития выступает как необходимая предпосылка научного руко-

водства обществом и проведения обоснованной государственной

политики. Скольких ошибок в общественном реформировании

удалось бы избежать, если бы ему предшествовали исторический

анализ сложившейся общественно-политической ситуации, изуче-

ние опыта прежних реформ, постоянный учет силы воздействия

исторической традиции.

Глубокие исторические исследования могут стать основой для

социального прогнозирования. Игнорирование исторического

опыта, простая экстраполяция в будущее показателей современ-

ного развития неоднократно приводила к краху попытки пред-

сказать будущее. Наиболее известным в этом отношении был

крах прогноза о построении в СССР к 80-м гг. XX в. коммуни-

стического общества. Но несостоятельными оказались и многие

построения западной футурологии. Прогнозирование

—

дело

сложное, поскольку в общественной жизни действует слишком

большое число факторов, связанных с деятельностью отдельных

субъектов. Поэтому любой социальный прогноз носит вероятно-

стный характер. Отдельные социальные и экономические про-

цессы легче поддаются учету и анализу, и прогнозирование их

развития имеет широкое применение. Этим занимаются, в основ-

ном, социологи, психологи, экономисты.

Закономерно встает вопрос: входит ли прогнозирование в со-

циальные функции исторической науки? Такая функция призна-

валась в позитивистской историографии XIX столетия. Однако уже

в конце XIX

—

начале XX вв. она была поставлена под сомнение

144

В марксистской методологии истории прогнозирующая функ-

ция истории выделялась как важнейшая. При этом делалась сущест-

венная оговорка, что речь идет о предвидении на уровне событий

всемирно-исторического масштаба либо о «вероятностном знании

устойчивых ТИПОВ»

145

Что же касается конкретных примеров прогнозирования сред-

ствами исторической науки, привести их фактически ни один

автор не мог. Со страниц одной работы в другую переходил один

144

и тот же пример о предвидении Ф. Энгельсом первой мировой

войны. Но если даже признать данный прогноз за собственно

исторический, а не социологический, то, во-первых, между его

появлением и войной прошло 27 лет, что лишило прогноз прак-

тического значения; во-вторых, в 80-е гг. XIX в. общественная

атмосфера была насыщена ожиданием скорой войны между Гер-

манией и Францией и предполагалось, что в нее будут втянуты

ведущие страны Европы

146

. Поэтому данный прогноз отражал

общее умонастроение европейцев своего времени, да и послед-

ствия первой мировой войны были далеки от предсказанных

Энгельсом

147

Случаи удачного предвидения тех или иных черт будущего

носят не более чем вероятностный характер и потому оказываются

мало пригодными для практики. Если сегодня мы можем подтвер-

дить правоту опасений Я. Буркхарта или Дж.Э. Актона о развитии

европейской цивилизации в XX в., то их современники стояли

перед выбором: кому верить? Им или немецкому историку

Л.

Ранке

и сторонникам теории прогресса? Авторитет последних был более

высок, а они обещали в XX в. всеобщее процветание и разрешение

мирным путем основных проблем капиталистического общества.

Поэтому историк, допуская необходимость серьезных исследова-

ний в области социального прогнозирования, не может не при-

знать, что социальный прогноз отличен от предвидения ученого-

естествоиспытателя. Историографии противопоказано опериро-

вать с предположительными величинами. Как указывает А.Стерн,

«исследовать можно только то, что стало реальным, а именно так

и обстоит дело с прошлым. История будущего невозможна; она была

бы всего лишь продуктом воображения: басней, романом»

148

Предвидения не входят в компетенцию истории, даже если ее

исследования в отдельных случаях способствуют успеху социального

прогнозирования.

Воспитательная функция

Уже античные и средневековые историки видели важнейшую

свою задачу в выработке у сограждан высоких нравственных и

гражданских качеств. Все древние историки в той или иной мере

являлись моралистами. Сравнительные жизнеописания Плутарха

были призваны служить примером и образцом для подражания

лучшим людям и для исправления дурных нравов

149

. Цель его био-

графий

—

воспитание, назидание, а история в них

—

лишь необходи-

145

мь

*й фон для выведения соответствующей морали. Воспитательн!

за

Аачи своих трудов формулировали Саллюстий, Прокопий Кеса

^ский

150

и другие авторы.

;

О воспитательном назначении истории говорила и просвети*

те/

'ьская философия. Дидро и Д'Аламбер в своей «Энциклопедий

^зывали, что предназначение истории «состоит в сравнении

за1<

^онов и нравов чужих стран с собственными.., это (сравнение)

п0

^уждает современные нации соревноваться друг с другом а

ис

Чусствах, торговле, земледелии. Крупные ошибки в прошлом;'

оЧе

нь полезны во всех отношениях. Нельзя не напоминать вновь»;

и в

новь о преступлениях и несчастьях, причиненных бессмыс-

ленными распрями. Бесспорно, что напоминание о них мешает

их

Повторению»

151

. Особое внимание просветители уделяли исто-

рическому образованию государя или иного государственного

му>Ча

152

. При этом надежды возлагались на то, что просвещенный

витель способен обеспечить разумное государственное устрой-

сТВ

Ъ и проводить правильную политику.

безусловно, историки прошлого были правы в том, что истори-

чес

кие работы, независимо от намерений их авторов, оказывают

в0С

Питательное воздействие на читателей. Воспитательный за-

содержат в себе сами факты истории. Как писал А.Дж. Тфйнби,

«ис>

ия

воздействует на восприимчивые души своими памятни-

ка'

и и мемориалами, названиями улиц и площадей, архитектурой,

изм

енениями в моде, политическими событиями, традицион-

ными праздниками, церемониями и парадами, литургиями»

153

Образованный человек не может равнодушно воспринимать герои-

ч6Ск

чие деяния своих предков, относиться безразлично к борьбе

°Р^бощенных народов за свою свободу, к жертвам во имя мира,

добр^ справедливости, прогресса. Он не может не осуждать преступ-

лбН

Чя, политику террора и насилия, предательство. Эмоциональ-

ное

переживание подобных исторических фактов воздействует на

формирование нравственных качеств читателя, способствует выра-

ботке у него определенных ценностных ориентаций.

^ез знания прошлого своего народа и человечества в целом нельзя

приставить себе культурного человека. Чем шире исторический

крУ

юзор, тем легче гражданину ориентироваться в окружающем

Изучение истории способствует глубокому уяснению эволю-

ццок,

ного

характера общественного развития и четкому определе-

Н11Ю

своего места в этом процессе. Понимание истории позволяет

ОС03^

ать сво

й долг перед прошлыми и будущими поколениями,

ценц

ть

накопленные культурные блага, с уважением относиться к

йньпу культурным системам.

146

Исторические знания имеют особое значение для

формирования

мировоззрения

подрастающего поколения. Не случайно в XIX в.

история была введена в программу школьного обучения. Попытки

иеревести ее из числа обязательных дисциплин в факультативные,

имевшие место как на Западе, так и у нас, окончились провалом.

Опыт показал, что, при всех имеющихся недостатках в препода-

вании истории, без знания ее основ нельзя вести речь о получении

полноценного образования. Однако преподавание истории в средней

школе нуждается в постоянном совершенствовании. Оно должно

учитывать, в первую очередь, возрастные и эмоциональные особен-

ности школьников, а это значит, что сложные проблемы истори-

ческого развития должны подаваться облеченными в форму увлека-

тельного рассказа о событиях, людях и процессах. На практике же,

как справедливо подчеркивает Б. Г. Могильницкий, сциентиза-

ция в преподавании истории обернулась отказом от системати-

ческого изучения событийной истории, со всеми вытекающими

отсюда негативными последствиями

154

. Школьники нередко не

знают элементарных фактов даже отечественной истории.

Ярким примером возможностей историографии в деле фор-

мирования национального самосознания является деятельность

немецких историков XIX в. В это столетие Германия вступила

политически раздробленной и экономически отсталой. Достиже-

ние политического единства и выход страны в разряд передовых

европейских государств были возможны только через развитие

самосознания немецкой наши. Громадный вклад в решение этой

задачи внесла германская историческая наука. Реорганизация

изучения и преподавания истории в немецких университетах спо-

собствовала тому, что германская историческая наука к середине

столетия стала ведущей в Европе.

Вклад германских историков

дело политического объединения

Германии под эгидой Пруссии неоспорим. Однако опыт развития

германской исторической науки предупреждает нас и об опасно-

сти попадания в сеть воинствующего национализма. Распространяя

откровенно националистические и милитаристские воззрения,

историография оказалась ответственной за трагические судьбы

немецкого народа в XX в.

Пример германской историографии свидетельствует о том, что

патриотическое воспитание масс не может основываться исклю-

чительно на пропаганде национальных идей. В его основе должно

лежать безусловное признание общечеловеческих ценностей, идеа-

лов свободы, демократии и уважения прав человеческой личности.

147