Соболева М.Е. Философия как критика языка в Германии
Подождите немного. Документ загружается.
Ра
звивая идеи Мура, он показывает, что сама постановка общего
во
проса в форме « Что существует?� не корректна. Ответы
на него мо
гу
т
звучать так: «Существуют предм
еты, факты, свойств
а и т. д.�. С
то
чк
и зрения синтаксиса эти ответы
выглядят так же, как,
например,
пр
едложение «Тигръ!
урт».
Но
если для
объяснения
значения пред
л
о
жения «Тигр урит� достаточно показать
на тигра,
то объяснить
пр
едложение « Он существует� подобным
образом невоз
можно. «Бес
с
мысленно покывать на некий предмет и утверждать " Это
здесъ су
ществует"; было бы не ясно, что тем самым имеется в
виду»
[Savigny
19
93: 2281. Предложения типа «
П
редеты
существуют�, «
Понятия,
ты существуют� не ясны в силу многозначности глаголов «суще
CTBOBaTЬ� и
«иметься�.
В
различных контекстах слово
«существует»
буд
ет иметь различное значение. Тем самым вопрос о
«Dasеiп-в-себе»
обна
руживает, по мнению Савиньи, свою бессмысленность.
В работе г. Варнока «Метафизика в логике� (Metaphysics in
Logic� ) также исслеется глагол «существовать�.
1
4 Варнок приводит
две группы примеров, в которых встречается этот глагол. В группу
«A� входят такие предложения, как «Иеются совершенные иа�;
«Естъ
вещи, от оторых ожно уеретъ со смеху. и т. д. В группу
«B� входят примеры типа «Иеются исла�; «Естъ вещи. и т. д. Эти
п
римеры покывают, что предложения группы «А. понятны, а пред
л
ожения группы «B� либо не понятны совсем, либо понятны настоль
к
о, насколько их пытаются понять аналогично предложениям группы
«
A�.
Существенным здесь является то, что именно при помощи пред
ложений группы «B� даются ответы на онтологические вопросы типа
«Естъ
исла?�. При этом поскольку ответы на эти вопросы не понят
ны,
то их часто интерпретируют не как онтологические, а как специ
альные
эмпирические или другие вопросы. Перейти от общего онто
логического вопроса к специальным помогает процера трансформа
ции
предложений группы
«B� в такую форму, из которой исчезают
гл
аголы «иметься�,
«существовать�. При этом данные глаголы заме
няются на глаголы, имеющие рличные
значения. Такая процера,
по
мнению Савиньи, также указывает на то, что
вопросы о «чистой�
экзи
стенции бессмысленны, а причина того,
что их все же задают,
кроется, по всей вероятности, в том, что в
первоначальных,
имеющих
смысл
вопросах типа тех, которые объединены
в группу «A�, встреча
ется
выражение «иметься� [Savigny 1993:
2301.
«ДеЙствитеъностъ-в-себе». Другое
центральное
понятие онтоло
г
ии - «действительность�,
или «реально
сть�. Онтологию
можно обоб-
14
А. фон Савиньи д ссылку на: 'aock G. J. Metaphysics in Logic / / Proseed
ings of the Aristotelian Soceity. 1950/51. 51.
191
щенно
понимать как науку, исследующую вопрос о том, из каких эле
ментов
составлена действительность. Исследование реального и иде
ального
бытия, категорий объективного и субъективного, действитель
ного
по отношению к возможному, невозможному и необходимому, рав
но
как и исследование
«действительного»
в качестве свойства предме
тов, представляют собой важные темы онтологии.
Традиционно считается, что действительный предмет - это пред
мет, который реально существует. Однако с точки зрения философии
нормального языка попытки однозначно рграничить сферы действи
тельных и недействительных (идеальных, фиктивных, субъективных)
объектов представляются несостоятельными. Как полагают сторонни
ки философии современного языка, главная ошибка данных онтоло
гических изысканий заключается в том, что они исходят из того, что
«действительностЬ»
представляет собой свойство предмета.
Для прояснения значения понятия «действительный» философия
нормального языка предлагает путь, ведущий не от онтологических
сущностей к языку, а основывающийся на логическом анализе обы
денного языка. Основоположником таких исследований Савиньи на
зывает Дж. Остина, который в своей работе «Смысл и сенсибилии»
(Sense and Sensibilia») вскрыл существенные свойства этого понятия.
Во-первых, слово «действительный» «нуждается в
субстантиве»,
т. е. требует дополнения другим словом-существительным.
Во-вторых, нечто может быть действительным в отношении одно
го свойства и не быть действительным в отношении другого свойства.
Например, «Ганс» может быть действительным
«другом» и при этом
не быть действительным
«господином»
[Savigny 1993: 233-234]. Это об
стоятельство свидетельствует о том, что слово «действительно» само
по себе не означает никакого свойства, а приобретает значение только
в сочетании с другим понятием. Иначе говоря, для того чтобы скать,
что нечто является действительным, требуется определить, «что есть
действительное» или в качестве чего действительного есть это нечто.
В-третьих
, к грамматическим свойствам слова «действительно» от
носится то, что предмет может быть как действительным, так и недей
ствит
ельным в отношении одного и того же свойства. Например, гипсо
вая фигура, в которой сначала видят ангела, оказывается не ангелом,
а переодетым чертом. Поэтому как ангел этот предмет одновременно
действителен и не действителен [Savigny 1993: 234].
Существенными окываются следствия, которые вытекают из это
го утверждения. Например, тот, кто говорит «Это естъ действuтелъ
й Х », не придает данному предмету свойство быть действительным
или недействительным х. На самом деле он исключает различные воз
можности, в отношении которых может возникнуть подозрение, что
предмет, о котором говорится, не представляет собой действительного
192
х. То, что хотят сказать посредством
такого выражения,
зависит от
тог
о, какие возможные ошибки хотят при
этом исключить.
Причем эти
в
озможности ошибиться могут быть
совершенно рличн
ыми [Savigny
1
993: 2361.
Выскывание «Это естъ действuте
лъ
х . можно,
следова
тельно, проинтерпретировать в том смысле,
что некий
предмет обла
д
ает неким свойством (но не свойством
действительности).
Это озна
чает, что в данном случае понятие «действи
тельно. имеет
отношение
к
понятию истины.
15
Таким образом, оно перестает быть
онтологиче
ской
категорией и приобретает совершенно иную семантику.
Опираясь на данные исследования Остина, Савиньи утверждает
б
ессмысленность вопросов о том, что в целом отличает действитель
н
ые предметы от недеЙствительных. По его мнению, понятие
«дей
ствительно. не может маркировать никакого онтологического рли
чия; оно зависит от контекста. Не существует в качестве онтологиче
ских данностей сферы действительных предметов, с одной стороны, и
н
едействительных - с другой. Подтверждение этому он видит, напри
мер, также в том языковом факте, что о вещи, о которой ничего не
известно, не задают в качестве одного из первых вопрос о том, отно
сится ли она к сфере действительных или недействительных вещей.
2.
«
Т
ера
п
евтичес
к
ое
. п
р
име
н
ение
н
ор
м
ьн
ого
я
зы
к
а
д
л
я
р
еш
ени
я
п
ро
б
ле
м
теории
п
ознани
я
.
К
рити
ка
«
те
о
р
ии
ч
у
в
с
тве
нны
х д
анны
х.
с
п
озици
й
ф
илосо
ф
ии
н
о
р
м
а
л
ь
ного
я
зы
к
а
. Традиционная теория познания тематизирует в числе прочих три
вопроса, касающихся базиса опытного познания: 1) есть ли такой ба
зис; 2) что он собой представляет; 3) как он относится к совокупности
человеческого знания о мире, т. е. каким обром на его основе возни
к
ают многообрные познания. Одно из авторитетных решений этого
в
опроса было предложено так нываемой «теорией непосредственных
чу
вственных данных •. Представители философии нормального языка
подвергают эту теорию основательной критике. При этом, посколь
ку
ими ставится под сомнение сама возможность говорить о «непо
сред
ственных чувственных данных., ибо ни один
человек не в состоя
нии
продемонстрировать кому бы то ни было
имеющиеся в его созна
нии
чувственные данные,
1
6
стратегией ее борьбы
остается
«критика
яз
ыка •.
15
Заметим, что такая трактовка понятия
«действительный
независимо от
Д
ж
.Остина была дана э. Тугендхатом: «"Дейс
твительно" в данном
смысле ока
зыв
ается своего рода ''контрастным словом",
подчеркивающим
претензию выск
з
ывания на истинность [gendhat 1976: 251-252].
16
Как было уже покано, впервые тезис о невозможности «частного
языка и
нев
озможности получить непосредственный
доступ к чувственным
восприятиям
др
угого выдвинул г. Фреге.
193
Заслугой Савиньи является то, что он суммировал важнейшие
ар
гументы, с которыми философия нормального языка выступила пр
о
тив
ряда концепций, исходящих из того, что непосредственные чу
в
ственные данные представляют собой основу всего опытного позн
а
ния.
А
ргумент nервЪLй, выдвинутый Остином, направлен против одно
го из наиболее распространенных способов доказательства существо
вания чувственных данных, получившего название «argument from il
lusion» - «доказательство на основании обмана чувств» [Savigny 1993
:
2661. Сущность этого доказательства сводится к тому, что чувствен
ные данные, которые человек получает о предметах внешнего мира,
не идентичны самим предметам. Например, поставленный в стакан с
водой карандаш кажется надломленным, а лежащая на столе круглая
монетка кажется со стороны эллиптической. Отсюда делается вывод
о том, что все, что человек видит, есть лишь его зрительные впечатле
ния. Существование вызвавших их материальных вещей устанавлива
ется индуктивным путем. Данное докательство предполагает также,
что видение чего-то есть одновременно его интерпретация.
Важнейшие из ошибок, которые Остин обнаруживает в этом дока
зательстве, заключаются в следующем.
Во-первых, вывод о том, что люди видят не сами вещи, а их
чувственные восприятия, основывается на смешении двух понятий, а
именно «видеть» и «видеть как нечто». Из того, что некто видит дан
ную вещь как нечто, не слеет, что он не видит саму эту вещь.
Во-вторых, в данном докательстве предполагается, что матери
альные вещи суть то, что можно увидеть неискажеННЫМj там, где про
исходит обман зрения, видят нематериальные вещи. Возникновение
дихотомии материальное/нематериальное Остин связывает с тем, что
смешиваются принципиально отличающиеся друг от друга виды «об
мана» чувств, такие как, например, галлюцинация, и «перспективист
ское» восприятие вещей, свойственное человеку.
В-третьих, данное докательство подразумевает, что даже там,
где не ошибаются, должны видеть непосредственно только чувствен
ные восприятия, ибо обманывающие и необманывающие чувственные
восприятия
здесь не должны различаться. Возражение против этого
утверждения состоит в том, что если бы это было так, то люди не
могли бы обманываться.
В-четверт
ых, в соответствии с данным доказательством получается
также, что люди обманываются всегда, поскольку, например, человек
все вещи видит в перспективе. Возражением против этого является
то, что если бы все всегда обманывались, то невозможно было бы го
ворить об ошибках, так как ошибки - это то, что можно исправить
на основании общепринятых методов. Соответственно перспективист-
194
с
ки
и
скаженное зрительное не
представляет собой случай обмана, а
н
а
пр
от
и
в, обманывается тот, кто видит вещи иначе.
А
ргумент второй, выдвинутый
А. Айером в работе
«Основания
э
мп
и
рического знания» (Foundations of Empirical Knowledge»), на
п
ра
влен против доказательства
существования чувст
венных данных
«на
основании причинной зависимост
и». Схема данн
ого доказатель
с
тва включает в себя две посылки и заключение.
Посылка 1: что ви
д
и
т наблюдатель, зависит от состояния его органов чувств.
Посылка 2:
материальные
предметы не зависят от
состояния органов чувств
на
б
людателя. Вывод: наблюдатель видит не внешние
предметы, а чув
ст
венные данные.
Айер показал, что, несмотря на истинность посылок, в данн
о
м слу
чае
приходят к ложному выводу, основывающемуся на ложном истол
ковании первой посылки. Для того чтобы сделать данный вывод, необ
ход
и
мо, чтобы первая посылка представляла собой слеющее пред
ложение: (1а) «Все, то видит наблюдатель, зависит от состояния
его органов увств». Однако в приведенной начальной формулиров
к
е обосновывается не преQжение 1а, а предложение (1б): «То, "а" и
то видит наблюдатель, зависит от его органов увств». Но такое
предложение не может служить в качестве посылки для сделанного
вывода, ибо она говорит о наблюдателе, а не о наблюдаемом.
Как виIО, критика здесь основывается на том, что первую посыл
ку можно прочитать либо как относительное придаточное предложе
ние, либо как косвенный вопрос (и в этом случае докательство ста
новится неверным). Многозначность предложения, взятого в качестве
первой посылки, может привести к ошибочным выводам.
А
ргумент третий направлен против докательства существова
ния чувственных данных, в основе которого лежит
убеждение, что об
р
действительности, который имеет человек, определяется не свой
ствами
самой действительности, а тем, какие воздействия испытывают
его органы чувств.
1
7
Например, человек может видеть угасшую звез.
Критика этого доказательства
основывается на
том, что за чув
ственные
данные в нем принимаются рдражения органов чувств (на
пример, рница потенциалов в нервных
клетках
). Тот факт, что некто
видит то, что он не должен видеть (как в
примере с угасшей звездой),
не докывает того, что он видит нечто
другое, а
именно чувственные
данные. Кроме того, не совсем корректно
говори
ть, что человек в дан
ном
случае не видит звез, несмотря на
то, что он видит ее не в том
состо
янии, в котором она находится в момент наблюдения
.
Савиньи (вслед за г
. Д
ж. Варноком)
предл
агает рличать в таких
1
7
Данный аргумент в эксплицитной форме представлен позже в
работе [Newen
1996: 126].
195
ситуациях видение вещей и событий, с одной стороны, и видение поло
жений
вещей - с другой. Кардинальное различие между этими типами
видения заключается в том, что в первом случае не требуется знание,
во
втором оно необходимо. Причем чем больше некто знает, тем боль
ше
он видит (пример: наблюдение за игрой в шахматы). Установление
данного различия выявляет сложный характер зрительного воспри
ятия: чувственность не может более считаться чисто рецептивной, а
включает в себя момент творческой деятельности. Тем самым раз
рушаются традиционные представления о пассивном характере чув
ственности по сравнению с активным характером мышления.
А
ргумет етвертЪLй направлен против идеи о «ПОСЛОЙНОМ
(geschichtete) восприятии, в соответствии с которой необходимо разли
чать восприятие прямое (восприятие чувственных данных) и непрямое
(восприятие внешнего мира). Основной довод, обосновывающий дан
ную точку зрения, состоит в следующем: все, что воспринято непо
средственно, то известно наверняка; все остальное известно опосре
дованно. С ним связаны три предположения: во-первых, что мнения
о предметах внешнего мира никогда не бывают достоверно истинны
ми; во-вторых, что мнения о собственном чувственном опыте всегда с
уверенностью истинны; в-третьих, для того чтобы мнение было веро
ятным, оно должно опираться на несомненно истинное мнение.
Савиньи приводит опровержения данной точки зрения, предлагае
мые А. Квинтоном, Г. Рилем и Ф. Н. Сиблеем. Так, Квинтон проанали
зировал критерии, выдвинутые представителями теории чувственных
данных для рличения прямого и непрямого восприятия, и пок,
что все три отстаиваемые ими предположения ложны. Первое из них
обосновывается тем, что все утверждения о внешнем мире в будущем
могут окаться ложными. Возражение состоит в том, что это обос
нование не является строгим, поскольку даже если воспринимаемый
предмет изменится в бущем, это не значит, что первое восприятие
было обманывающим.
О том, что второе предположение может быть ложным, свидетель
ствуют известные примеры с локализацией зубной боли или установ
лением уровня резкости зрения пациентов.
В
основе третьего предположения лежит идея, что для того,
чтобы
быть вероятным, допущение должно опираться на другое, которое
в
свою очередь должно быть очевидным. Если оно также лишь вероятно,
то для него действует то же самое правило и т. д. Для того чтобы
цепь
допущений имела конец, должны существовать абсолютно надежные
утверждения.
Ос
новное возражение против этого предположения заключается
в
том, что высказывания о внешнем мире не должны опираться на дру
гие выскывания, в частности на высказывания о чувственных дан-
196
н
ы
х
. В действительности они и не опираются на них,
поскольку по
с
лед
ние делаются чрезвычайно редко.
Если же
исходить из
того, что
в
ы
ска
зывания о мире опираются на
чувственные впечат
ления, то сле
д
ует допустить, что они не выводятся
индуктивным или
дедуктивным
п
утем, а что здесь имеет место совсем иной
тип обоснова
ния. При этом
с
л
едует учитывать, что исследование
логических отноше
ний ограни
чи
вается рамками высказываний. Если же за эмпирич
ескими выска
зы
ваниями больше не стоят никакие другие выскывания, то для
про
яс
нения отношений между чувственным
опытом и высказыва
ниями о
н
ем
логические исследования не годятся. Другими словами, не стоит
в
се
духовные процессы сводить к аргументации.
Представление о том, что внутреннее восприятие как непосред
с
твенное и достоверное лежит в основании внешнего восприятия,
ко
тор
ое может быть источником ошибки, критиковали также Г. Риль и
Ф. Н. Сильбей. В основе их возражений лежит рличение «слов успе
ха
» (Erfolgsw6rter) и «слов предприятия» (Unternehmensw6rter), кото
рые соответствуют действиям, подразумевающим или не подруме
вающим достижение результата. Например, «искать» / «находить» или
«смотреть» / «видеть» и т. д. Глаголы «видеть», «слышать» и многие
другие, которые используются для того, чтобы констатировать резуль
таты деятельности органов чувств, представляют собой «слова успе
ха». Правильное их использование лишь по отношению к соответству
ющим им действиям (например, «слова успеха» неприменимы там, где
«предприятие» не имело
«успеха»
) позволяет, по мнению этих авторов,
избежать ложной проблемы различения «внутреннего» и «внешнего»
восприятия. «Невозможно увидеть ничего ложного и также ничего,
чего
не было бы; наблюдаемые положения вещей таковы, какими их
видят, и то, что видят, существует. Но это объясняется не тем, что су
ществует непогрешимое предприятие, нываемое "видеть", а тем, что
слово "видеть" используется неправильно, если предприятие "смотреть
на
что-то" (hinschauen) не увенчалось успехом. Нет никаких оснований
для
постулирования гарантированно успешного предприятия по вос
пр
иятию и использования чувственных данных для объяснени
я этой
м
нимой возможности» [Savigny 1996: 128-129].
Аргумент nятыйй направлен против убеждения приверж
енцев тео
р
ии чувственных данных в том, что чувственные данные
представляют
с
обой надежный фундамент эмпирического
познания и однов
ременно
и
нстанцию, позволяющую судить об
истинности или ложнос
ти выска
зы
ваний. Логика обоснования данной позиции
заключае
тся в традици
он
ном противопоставлении «вещи-в-себе» и
«явления» :
человек может
со
мневаться в том, что воспринимаемые им предметы
на
самом деле
т
акие, какими он их видит; при этом
невозможно сом
неваться в до
с
товерности самого явления. Например, неизвестно,
действительно ли
197
воспринимаемый предмет красный, но то, что он является мне кра
с
ным, - факт. Отсюда делается вывод о том, что, несмотря на то, чт
о
нет надежных знаний о самих вещах, имеются надежные знания об
их
явлениях, а значит, чувственные данные должны представлять собо
й
фундамент теории познания.
Кр
итика данного представления исходит из того, что оно основано
на двух языковых ошибках. Во-первых, как полагает Савиньи, идея
о
чувственных данных возникает в результате необоснованной субстан
тивации качеств. Если «предмет выглядит СНЫ», то о чувствен
ных
данных не говорят. Если же «имеется CHoe явление предмета»,
то о них можно говорить [Savigny 1996: 129]. Во-вторых, как он отмеча
ет со ссылкой на Квинтона, представление, что собственный чувствен
ный опыт является особенно надежным, основано на том, что путают
два выражения: «нечто кажется мне таким-то» и «нечто является мне
таким-то». Здесь первое выражение не есть утверждение и поэтому не
может оказаться ложным в отличие от второго, представляющего со
бой утверждение, которое может быть ошибочным [Savigny 1993: 276].
Неправильное употребление выражения «нечто является мне таким
то» провоцирует возникновение мнимой проблемы чувственных дан
ных.
Подводя итоги дискуссии меж приверженцами теории чувствен
ных данных и представителями философии нормального языка, Са
виньи приходит к ря выводов.
Во-первых, заслуга философии нормального языка - в рвенча
нии мифа о существовании непосредственных чувственных данных
[Savigny 1993: 282; ср. Savigny 1996: 130]. Предлагаемая теорией чув
ственных данных дихотомия «предмет» - «чувственное данное» бес
смысленна, поскольку она не позволяет описывать процессы восприя
тия более адекватно, чем это делалось без ее помощи. Основывающа
яся на этой дихотомии теория познания не смогла удовлетворительно
ответить практически ни на один из тех вопросов, ради решения кото
рых данные дихотомии были созданы, а именно на вопросы о том, как
протекают процессы восприятия, как отличать восприятие реальных
предметов от обмана чувств, воображения, галлюцинаций и снов, как
устанавливается надежность восприятия и т. д.
Савиньи считает, что теория чувственных данных не смогла бы
долго просуществовать, если бы ее язык не содерж различные неяс
ности и недостатки, которые не позволяют сразу распознать ее несо
стоятельность [Savigny 1993: 279]. По его мнению, подозрительна уже
сама постановка вопроса, включающая в себя неопределенный термин
«чувственные данные». Традиционно чувственные данные считаются
«предметами непосредственного восприятия», но при этом не понят
но, что значит быть таким предметом. На основании функциониро-
198
ва
н
и
я
разговорного языка в целом известно, каким
обром
говорят
о
п
ре
дметах: на них можно указать; они существуют независимо
от
л
юд
ей;
многие люди могут видеть один и тот же предмет; для
того
ч
то
бы
установить, существует ли некий предмет, воспринимается
ли
о
н
и т. д., есть общепринятые критерии; существуют также критерии,
ко
торые определяют значение слова «предмет. Но все перечисленно
е
н
е
к
асается чувственных данных; они не вписываются в традиционную
я
зы
ковую схему «предмет.
Много неясностей относительно чувственных данных существует
д
а
же в тех случаях, где сформировалось стабильное словоупотреб
ление. Например, считается, что предложение «Х имеет F-nодобное
увственное данное о предмете У означает, что «Х ажется, то
у обладает своиством Р. Но при этом не дается ответа на суще
с
твенный вопрос, а именно, воспринимает ли
«Х»
и предмет «У, и
чувственное данное? Не решен также вопрос о том, можно ли воспри
н
имать только чувственные данные и не воспринимать при этом ни
какой предмет? Снять этот вопрос, по мнению Савиньи, можно было
бы, например, переформулировав предложение «Х ueeт F-nодобное
увственное данное ни о в предложение
«Х ажется, то естъ
нето, то представляет собоu Р, но таого не существует. По
добным же образом, по его мнению, можно обосновать критику фи
лософией нормального языка основного тезиса теории чувственных
данных, а именно тезиса о частном характере чувственных данных,
покав, что выражение «Х демонстрирует У свое увственное дан
ное Z не имеет значения.
Во-вторых, серьезная заслуга философии нормального языка со
стоит в том, что она помогла понять, каким обром протекают про
цессы чувственного восприятия [8avigny 1993: 288J. ЭТИ знания важны,
с
одной стороны, для критической оценки триционных теорий по
знания, с другой - для рработки новой теории познания, которая
баз
ируется на философии языка и стремится изучить «логическую
геог
рафию понятий, относящихся к чувственному восприятию.
Однако, как полагает Савиньи, несмотря на свои заслуги в обла
сти
критики, философия нормального языка пока не создала
общей
т
еории, которая могла бы дать окончательные ответы на весь
широ
к
ий спектр вопросов, касающихся оснований опытного
познания. Для
этого есть как минимум две причины - субъективная и объект
ивная.
Субъективная заключается в том, что «данному способу философство
в
ания чужды большие проекты, он начинает с деталей. С
анализа де
талей начинается основательная обработка сложных
феноменов, ко
т
орые надлежит рассмотреть в связи с восприятием
[8avigny 1993:
2
82J. Объективно созданию общей теории препятствует
то, что про
блематика, касающаяся восприятия, «так сложна и разнообрна, что
199
все исслед
ования ограничивались до сих пор малыми секторами, пр
и
знан
ными в качестве парадигматических» [Newen, Savigny 1996: 130].
«Доаэвающее» npeиeииe ораого яэа. Как от
мечает Савиньи, попытки докать некоторые содержательные выска
зывания на основании анализа языка про водятся представителями
фи
лософии нормального языка в следующих случаях: 1) для обосновани
я
содержательных выскываний о самом языке; 2) для обоснования со
держательных, например, эмпирических утверждений, которые вклю
чают в себя логические высказывания; 3) для обоснования содержа
тельных убеждений, которые в результате продолжительного опыта
жизни стали самоочевидными для языкового сообщества и вошли в
языковой обиход [Savigny 1993: 340].
Попадающий в первую группу круг проблем включает в себя про
блемы определения значения (семантики) отдельных слов и предложе
ний, вопросы синонимии, принципы установления взаимопонимания и
т. д., т. е. те вопросы, решение которых помогает прояснить, как функ
ционирует язык. Все эти вопросы представляют собой предмет линг
вистической философии, понимаемой в узком смысле. Сюда можно
отнести также анализ предложений, истинность которых можно дока
зать, ссылаясь на правила функционирования языка. Примером таких
предложений являются аналитические предложения типа «ХолосU
е
же
ат'Ы».
Ко второй группе принадлежат так называемые смешанные эмпи
рически-логические выскывания, которые могут быть доказаны или
опровергнуты на основе анализа языка. Типичный случай представ
ляют собой выражения, в которых утверждается наличие причинно
следственной связи меж двумя явлениями. Для того чтобы «А» счи
талось причиной «В», необходимо, во-первых, чтобы действовал сле
ющий закон: всегда, когда имеет место «А», имеет место «В»; во
вторых, этот закон должен быть эмпирическим. В том случае, если
второе услов выполнено, то первое условие можно проверить только
эмпирически, а его истинность нельзя доказать на основе аниза язы
ка. Однако часто окывается, что второе условие можно проверить
только путем исследования языка, на котором сформулирован этот за
кон. Примером такого псевдоэмпирического высказывания может слу
жить, например, утверждение, что сумерки возникают при недостатке
света. Это высказывание в действительности не вскрывает эмпириче
ски установленной причинно-следственной связи между явлениями, а
может быть сформулировано на основании владения логикой языка
[Savigny 1993: 341].
Что касается третьей группы, то из наблюдений над функциони
рованием языка делается вывод, что определенные содержательные
высказывания правильны в силу того, что они должны быть правиль-
200