Соболева М.Е. Философия как критика языка в Германии
Подождите немного. Документ загружается.
в
ыск
азываний, в которых речь
идет о том, что нечто является ис
т
инн
ым или ложным. Примеры
таких выражений:
«(это есть) случай,
что
р» или (что то же самое)
«(это есть) истинно,
что р» (вместо
пр
о
сто «р»). Такой смысл бытия
Аристотель
обозначает как «einai
h
os to
alethes»
и вслед за ним Туген
дхат говорит об
«истинностном»
ил
и «веритативном» бытии (das
veritative Sein) и о
«веритативном»
«е
сть»,
которое позволяет рассматри
вать бытие в
соотнесенности с ис
т
и
ной. Особенность «веритативного»
«есть» - то, что оно
включает
в
себя все остальные его значения: и предикативное, и экзистенци
а
л
ьное.
Ориентация на экзистенциальное использование глагола «есть»
и
на
его субстантивированную форму «сущее» приводит к пониманию
он
тологии как теории предмета, или «субстанциальной» онтологии
[
gendhat 1976: 46], причем «субстанция» понимается в данном слу
чае как «субстрат», т. е. как некий Х, который определяет свойства
и
отношения. Как полагает Тугендхат, онтология, тематизирующая
«
с
ущее как сущее», отталкиваясь от самих вещей, получает все воз
можные его определения за счет процесса «генерализации». Понятие
генеризации он заимствует у
Э.
Гуссерля
1
l3
и характеризует его как
процесс прогрессивной абстракции: подведение предметов под поня
тия, а понятий под более общие классификационные понятия, кото
рым в языке соответствуют общие термины или предикаты [gendhat
1976: 40].
Ориентация на «веритативное» «есть» открывает, по мнению Ту
гендхата, возможность разработать онтологию в форме формальной
с
емантики. «Веритативное» бытие также представляет собой бытие
предметов, но предметов особого рода, а именно таких, которые обо
значаются выражением «что р». Такие предметы представляют со
бой содержание, утверждаемое ассерторическим предложением, и, сле
довательно, то, что может быть истинным или ложным, и что то
гда, когда это истинно, представляет собой факт. «Веритативное»
«естЬ» Тугендхат предлагает интерпретировать как особую форму эк
зистенции, а именно как «существование положения дел»
(das Beste
Ьеп eines Sachverhaltes) [gendhat 1976: 63]. В истории философии
ей
можно найти соответствия в виде «пропозиций» стоиков, «пред
ложений в себе» Б. Больцано, «мыслей» Г. Фреге, «положений
дел»
Л.
Витгенштейна, «сущностей» Б. Поппера.
Если допустить, что онтология имеет дело с содержанием
высказы
ваний, то перед ней встает целый ряд вопросов, на которые
она долж
на
ответить. Один из важнейших - вопрос о том, каким
обром язык
1130 понятиях генеризации и формизации у Э. Гуссерля см.: Идеи к чистой
феноменологии и феноменологической философии. T. I. М., 1999. §13.
341
устанавливает отношение к предметам, о которых идет речь. Именн
о
этот вопрос, по мнению Тугендхата, определяет специфически онто
логическую тематику. Предлагаемый им ответ состоит в том, что
это
происходит при помощи выражений, которые служат для обозначени
я
предметов и называются единичными терминами.
Выражение
«Х»
(в случае
«веритативного»
бытия - выражение
«что
р» )
дефинируется как единичный термин в том случае, если
оно удовлетворяет двум критериям: во-первых, если после дополне
ния его другим выражением до целостного утвердительного предло
жения из этого предложения можно вывести другое, в котором «Х»
может быть заменено на «нечто» или «некто» [gendhat 1976: 371; во
вторых, если оно может находиться на одной или другой стороне иден
тифицирующего выражения «есть то же самое, что» [gendhat 1976:
381. Из формулировки названных критериев видно, что применение
единичных терминов связано с системой местоимений, которые мо
гут использоваться вместо них. Местоимения «это»,
«нечто» ,
«некто»,
«то же самое» могут заменять понятие
«предмет».
Прояснение смысла
выражения «единичный термин обозначает предмет» включает в себя
исследование того, как использование единичных терминов сопряже
но с использованием определенных и неопределенных местоимений, и
того, как на этом основании осуществляется спецификация и иденти
фикация предмета речи.
Вопрос аналитической философии о том, что значит «обозначать
предмет», связан с онтологическим вопросом о том, что есть предмет
вообще. Заметим, что слово «предмет», там где оно грамматически вы
ступает как предикат, является, по мнению Тугендхата, псевдопреди
катом, поскольку не служит для того, чтобы отграничить один класс
предметов от других. Поэтому при помощи анализа использования
слова «предмет» невозможно прояснить то, что подрумевается под
самим понятием. Выражение «предмет» есть такой предикат, который
ближе всего стоит к словам, которые по своим функциям не есть пре
дикаты, а относятся к выражениям, дополняющим предикаты, т. е. к
единичным терминам и соответствующим им местоимениям. Отсюда
следует, что только рефлексия о применении языковых выражений, а
именно анализ использования единичных терминов и местоимений, да
ет возможность получить понятие о том, что значит быть предметом,
т. е. позволяет дать формальное философское определение «предме
та как предмета». При этом необходимо учитывать, что определение
значения единичных терминов возможно только в контексте целого
предложения.
Специфическая позиция аналитической философии состоит, таким
обром, в том, что для объяснения своих понятий она выбирает стра
тегию «формализации», т. е. путь рефлексии о способах применения
342
в
ы
ражений. При этом
«формали
зация»
нацелена
на объяснение тех
пр
ед
икатов,
котор
ые
применяются не по
отн
ошени
ю к
предм
етам, а
и
спо
льзу
ются для
характер
истики самих пред
икат
ов.
Напр
имер, для
о
б
ъ
яснения
того, что
означает термин «понят
ие»
в
смыс
ле класси
фи
ц
и
рующ
его выраж
ения, она обращается к
анали
зу
исп
ольз
ования пре
д
икатов; того, что обозначается как
«предмет», - к
анализу формаль
но
го
значения
единичных терминов.
Философс
кая
сема
нтика прио
б
ре
тает тем
самым вид семантической
теории
опред
елен
ных
языковых
ф
орм.
Противопоставляя «генерализацию» «формализации» с точки
зре
ния
философии
языка, Тугендхат тем самым
противоп
оставляет со
дер
жательную
семантику формальной семантике.
Его
интересует не
зна
чение отдельных понятий, а вопрос о том, что значит вообще го
вори
ть о предмете, т. е. что есть предметность как таковая. Последо
вательный ответ на эти вопросы требует формализации конкретных
содержательных вопросов о значении тех или иных понятий С целью
анализа структуры выражений и анализа семантики рличных язы
ковых форм. Для того чтобы понять, что значит быть предметом, тре
буется, следовательно, провести аниз формального значения еди
ничных терминов (их функции в предложении), тогда «предметная
формизация обретает свой смысл в семантической формализации»
[gendhat 1976: 43].
Как полагает Тугендхат, предпосылки перехода от онтологии, по
нимаемой как субстанциьная теория предмета, к онтологии, понима
емой как формьная семантика, содержатся уже в аристотелевском
учении о бытии, которое с самого нача было внутренне напряжено в
связи с ориентацией, с одной стороны, на предметную формулу «суще
го как сущего», а с другой - на форму глагола «быть» в тех случаях,
где речь не шла о бытии в смысле «экзистенции» [gendhat 1976:
53]. По мнению Тугендхата, при объяснении значения предикатов и в
своей теории о форме предикативных предложений, в особенности в
анализе предложений, формулирующих основные логические законы
(противоречия и об исключенном третьем),
11
4 Аристотель был близок
к
тому, чтобы осуществить этот переход. Однако вследствие того, что
формула «сущее как сущее» оставалась определяющей в его учении
и по причине отсутствия соответствующей понятийной бы, рефлек
сия о значении выражений и высказываний сводилась к их
предметно
му объяснению. «Аристотелевская онтология переходит
границы фор
мальной теории предметности в направлении формальной
семантики,
но так, что то, что при этом обнаруживается, при недостатке
сознания
11
4
э
. Тугендхат утверждает, что «внутреннее напряжение его
(Аристотеля.
М. с.) онтологии меж теорией предмета и формьной семантикой достигает
з
десь наибольшей силы. [gendhat 1976: 57).
343
о
семантическом измерении, неверно интерпретируется из перспекти
вы теории предмета.
[gendhat 1976: 46].
В качестве философского учения формальная семантика сосредо
точивается на анализе предложений как первичных носителях значе
ния. В этом случае ее основной вопрос, аналогичный основному во
просу онтологии о .сущем как сущем., Тугенат формулирует в сле
ющем
виде: что значит понимать предложение? [gendhat 1976:
56]. К данной общей формулировке основного вопроса формальной се
мантики он приходит на основании слеющего рассуждения. Сначала
вопрос о .сущем как сущем. получает вид: .Что значит говорить о су
щем или о предмете? . На поставленный в такой форме вопрос можно
ответить, если объяснить, каким обром языковые выражения уста
навливают отношение к предмету. Это, в свою очередь, приводит к во
просу о том, в чем состоит значение единичного термина, который для
того, чтобы избежать предметной интерпретации значения, можно пе
реформулировать в виде: .Что значит понимать единичный термин? .
Далее, для того чтобы не ограничивать область формальной темати
ки пределами одного семантического класса выражений, можно поста
вить вопрос в более общей форме, а именно .Что значит понимать вы
ражение данной семантической формы? или «Что значит понимать
форму такого выражения? . Этот вопрос Тугендхат предлагает ин
терпретировать как формализованный вопрос о значении. По мнению
Тугендхата, он относится к вопросу о значении или понимании некое
го конкретного выражения определенной формы аналогично тому, как
рассмотрение «сущего как сущего. относится к вопросу о единичном
сущем [gendhat 1976: 54]. На этом основании данный вопрос можно
рассматривать в качестве основного вопроса семантики, соответству
ющего основному вопросу онтологии о «сущем как сущем •. Поскольку
же в дьнейшем вопрос о понимании конкретных форм выражений
слеет увязать с вопросом о понимании речи или языка вообще, то
основной вопрос формальной семантики превращается в вопрос о том,
что значит понимать предложение как таковое.
Таким обром, если субстанциальная онтология спрашивает о
«что-бытии. некоего предмета, то формальная семантика спрашивает
о структурах понимания и о возможности существования общей фор
мы всех предложений. Исслея этот вопрос, Тугенат рассматрива
ет прежде всего повествовательные предложения и их свойство вери
фицируемости. Критерием для выделения повествовательных пред
ложений в особую группу служит их способность быть истинными
или ложными. Для того чтобы охарактеризовать содержание пред
ложения .р. как истинное или ложное, его трансформируют в форму
«что р. и дополняют выражением «есть истинно. или «есть ложно.
так, что получаются высказывания формы «(есть) истинно/ложно,
344
ч
то
p�. В этом случае
особый предмет, которы
й Тугендхат
опреде
л
яет как «существование положен
ия дел� и
который обозначается
п
ри помощи единичного термина
«что p�, существует,
если истинно,
«
что p�.
Здесь важно отметить два момента.
Во-пер
вых, то, что проблема установления отноше
ния к
предметам
п
осредством языковых выражений рассматривается
как часть
пробле
мы верифицируемости предикативных выскываний,
которые дела
ются
об этих предметах. Особенность поода
Тугендхата к
пробле
ме
верификации суждений состоит в том, что их истинность
может
быть установлена в контексте языка и подтверждена или опровергнута
сс
ылкой на другие, уже акцептированные предложения. Для того что
бы
верифицировать ассерторическое предложение, необходимо знать
правила применения и верификации его составных частей. В случае
элементарного предикативного предложения, состоящего из предика
тов и единичных терминов,
115
верификационные правила утвержде
ния, сделанного посредством предложения «Fa�, основываются на том,
что известно: 1) как устанавливается, для какого предмета произволь
ной предикации используется данный единичный термин «a�; 2) как
устанавливается, что предикат «F� соответствует некоему предмету.
При этом логика предлагаемого Тугендхатом объяснения заключает
ся в том, что применение выражений одного типа требует понимания,
т. е. умения применять выражения другого типа. Предикаты и единич
ные термины комплементарны таким обром, что если соответствие
предиката предмету, который обозначается единичным термином, да
ет условие истинности предикативного предложения, то слеет пред
полагать, что объяснение правил применения предикатов предпола
гает понимание правил применения единичных терминов, и наоборот.
Объяснение правил применения предикатов и еничных терминов, в
свою очередь, ведет к пониманию правил применения предикативного
предложения и в конечном итоге объясняет выражение «быть истин
HЫM� применительно к элементарному предикативному предложению.
По
Тугенату, высказывание «Fa� является истинным в том случае,
когда предикат «F. правильно применяется в ситуации, идентифици
рованной с помощью «a� [gendhat 1976: 4861.
Во-вт
орых, «веритативное� «eCTЬ� - это оператор,
помогающий
вскрыть
структуру повествовательного предложения
и проложить
путь
К пониманию предложений вообще. Тугенат
приводит ряд эк
вивалентности для слеющих
выражений: (1) «полож
ение дел, что р,
существует�
=
(2) «что р-есть факт�
=
(
3
) «(это
есть) случай, что
11
5
3аметим, ЧТО в данном случае условия
истинности или
правила верификации
касаются не самого предложения,
а утверждаемого, Т
.
е
. его
содержания.
3
45
р.
= (4) «что р -
истинно»
= (5)
«р» [gendhat 1976: 641. Анализируя
его,
он делает следующие выводы.
1. Из эквивалентности предложений (4) и (5) следует, что значе
ние предложения
«р.
состоит из пропозиционального содержания и
момента утверждения, причем пропозициональное содержание этого
предложения соответствует тому, что выражается в номинализирован
ной форме «что р •.
2. Из того, что «веритативное. «есть. (в ря эквивалентности
выражение (3) эквивалентно выражению
«это
(есть) истинно., сле
ет, что оно также выражает момент утверждения и что этот момент
утверждения следует понимать как претензию на истинность [gend
hat 1976: 651. «Веритативное. «есть. соответствует, таким обром,
утвердительным предложениям. Отсюда можно заключить, что кл
чом к пониманию повествовательных предложений является то, что
по своей форме это утверждения, которым свойственна претензия на
истинность. Только потому, что они выражают такую претензию, они
могут быть истинными или ложными.
Это правило распространяется и на понимание отрицательных
предложений, которые представляют собой случаи «веритативного.
«небытия» : «Это не есть случай, что р •. Важно, что отрицание Ту
гендхат рассматривает не как свойство, которое соответствует пред
ложению как таковому, а как операцию. Это позволяет ему классифи
цировать отрицательные предложения как подгруппу утвердительных
предложений. Он исходит из того, что любому пропозициональному
содержанию «р. можно противопоставить «не-р •. Тогда, если утвер
ждают «не-р., то это действие можно рассматривать как отрицание
утверждения пропозиционального содержания «р.. На этом основа
нии Тугенат интерпретирует отрицание как утверждение противо
положного пропозиционального содержания, которое можно противо
поставить другому утверждению [gendhat 1976: 681. В свете данного
объяснения отрицания выявляется важное свойство утвердительных
предложений, существенное для понимания повествовательных пред
ложений вообще: они так же, как и отрицательные, выражают отноше
ние к противоположному утверждению, т. е. имплицируют «Да/Нет
позицию. говорящего, которая в отличие от случая отрицательных
предложений не выражается эксплицитно.
Особенность разрешения противоречия меж бытием и небыти
ем, предложенного Тугендхатом, состоит в том, что оно предприни
мается из перспективы «веритативного. бытия. Область рефлексии в
данном случае ограничивается задачами формальной характеристики
ассерторических предложений. Общий результат, к которому прихо
дит Тугендхат, заключается в том, что понимание предложения есть
понимание структур вида «*p*. и «*He-p*. или понимания момен-
346
т
а утверждения, пропозиционального содержания и оператора «не.
[g
endhat 1976: 70].
Если в рассуждениях руководствоваться идеей
аристотелевской
он
тологии как формальной универсальной науки,
исследующей фор
мальные предпосылки, из которых исходят все
отдельные науки, то
с рработкой формальной семантики ассерторически
х предложений
данная цель была бы достигнута, поскольку в науке
встречаются пре
и
мущественно предложения этого типа [gendhat 1976: 73]. Однако
идея «веритативного. бытия или, в другой терминологии Тугента,
«Der-Fall-Sein. позволяет прояснить понимание не только одного ти
па предложений - повествовательных, но и таких форм предложений,
ка
к
императивное, вопросительное предложение и т. д. Принудитель
н
ое ограничение области исследования формальной семантики ассер
т
орическими предложениями не согласовывалось бы, по мнению Ту
г
ендхата, с ее претензией на универсальность. Поэтому следующим
шагом исследователя является попытка определить тематику фор
мально-универсальной науки не с точки зрения ее отношения к от
дельным наукам, а из перспективы понимания языковых выражений
вообще.
В результате формализации императивных предложений и пред
ложений, выражающих желание, аналогичной процере номинализа
ции
повествовательных предложений, открывается их структура, ко
торая также включает в себя момент утверждения и пропозициональ
ное содержание, выражаемое формулой «что р •. При этом возможны
случаи
,
когда одно и то же пропозициональное содержание выража
ется при помощи рличных неассерторических мосов (прик, по
же
лание, вопрос). Аналогичным обром, так же, как и в случае ас
серторических предложений, решается проблема отрицания для этих
типов предложений. Вывод, к которому приходит Тугендхат, заключа
ется в том, что понимание языковых выражений можно рецировать
к пониманию образований формы «М*р*., где М - переменная, кото
рую
можно заменить символами для различных мосов [gendhat
1976: 74].
Исключение из этого правила составляют вопросительные предло
жения, поскольку, во-первых, как в положительном вопросе, так и
в
вопросе с отрицанием спрашивается об одном
и том же
предмете; во
вторых, вопросительные предложения не
нацелены на
утверждение, а
скорее являются требованиями к выск
азыванию собствен
ной позиции.
Однако вопросительные предложен
ия не препятствуют
тому, чтобы
сформулировать основной вопрос
формальной семан
тики в следу
щем виде: «Как следует толковать,
что наше понимани
е языка в целом
имеет структуру "Да/Нет-пози
ции" по отношению к
пропозициональ
ным содержаниям, которая свойс
твенна любым
модусам. [gendhat
347
1976: 77]. Область философской рефлексии ограничивается в этом
слу
чае
прояснением общих структур понимания, которые наличествую
т
при любом понимании выражений.
Таким образом, предложенная Тугендхатом трансформация ар
и
стотелевской онтологии в формальную семантику берет свое начал
о
в тематизации «предмета как предмета�, затем, руководствуясь идее
й
«веритативного� бытия, переходит к вопросу о значении ассерториче
ских предложений и, наконец, ставит вопрос о понимании форм языка
вообще. Расширение тематики сопровождается отходом от субстанци
ального понимания онтологии и переходом к формально-логическому
анализу языка. Такое новое понимание онтологической проблематики
несомненно выигрывает с точки зрения универсальности постановки
проблемы, но выдвигает на повестку дня новые вопросы, такие как,
например, обусловленность семантики прагматикой, который, в свою
очередь, ставит вопрос о том, возможна ли онтология как учение о
категориях в том смысле, что эти категории обозначают не обуслов
ленные языком и социокультурными условиями жизни формы понима
ния, а собственные структуры действительности. Под вопрос ставится,
таким обром, объективность и универсальность онтологической ка
тегориальной сети, реконструируемой посредством формального ана
лиза языка. В ответе на эти и подобные вопросы заключается возмож
ное развитие онтологической тематики анитической философии.
Подход К. -О. Аnеля оmологuесоU nроблеаmuе. В
своем пооде к онтологии Апель, как и Тугендхат, исходит из он
тологического примата логико-языковых структур. Однако в отличие
от последнего, сосредоточивающего свои усилия на формьно-семан
тическом анализе отдельных предложений, Апель считает, что языко
вая семантика обусловлена прагматикой, т. е. общественной практикой
взаимопонимания и понимания, и что для анализа значений выраже
ний необходимо учитывать как лингвистический, так и экстралингви
стический контекст, в который они включены. Идея «веритативного�,
или истинностного, бытия в апелевской интерпретации ррабатыва
ется из герменевтической перспективы, где не вещь, а единство смысла
при интерсубъективной интерпретации и понимании вещей и событий
в ходе языковых игр становится основной онтологической категорией.
Предлагаемый Апелем подход концентрируется на вопросе о том,
каким обром возможно конституирование предметности, понятой
как единство значения. Апель при этом основывается на традицион
ной трансцендентальной теории познания, также занятой решением
подобной проблемы, но требует ее расширения в направлении «антро
пологии познания� [Аре! 1973, 2: 96]. Это означает, что кантовский
вопрос об условиях возможности познания должен быть поставлен та
ким образом, чтобы были выявлены не только условия возможности
348
ф
ор
мирования объективных предст
авлений о мире
«чистым
сознани
е
М
вообще»,
а все условия, которые
делают возможной
рациональную,
в
том числе научную, постановку вопросов с учетом
изменяющегося
к
о
нтекста познания из перспектив
ы «интерсубъек
тивного» по своей
пр
ироде субъекта познания. К
условиям возможности
познания наря
с традиционными субъективными условиями, т. е.
категориальным
си
нтезом представлений и единством апперцепции,
относятся, по мне
н
и
ю Апеля, язык как интерсубъект
ивное условие возм
ожности кон
с
титуирования понятия о предмете; познавательные ин
тересы, опре
деляющие направление формирования смысла; возможность
инстру
ментальной верификации утверждений (гипотез, теорий)
[Apel 1973,
2: 98--1001.
Особую роль в трансформации классической теории познания, ос
новывающейся на критике сознания, Апель отводит языку. Осмысле
ние языка как трансцендентального фактора, как Apriori, конституи
ру
ющего значение предмета, требует дополнения синтаксиса и семан
тики языка прагматикоЙ. Причем прагматика должна быть осмыслена
не как эмпирическая дисциплина, а как трансцендентальная, которая
понимает язык аналогично кантовским категориям сознания как син
тезирующую деятельность, позволяющую состояться предмету как та
ковому. Цель трансцендентальной прагматики заключается в выявле
нии общих и необходимых субъективно-интерсубъективных норматив
ных условий взаимопонимания о смысле (Sinn-Ve rstandigung) и образо
вания консенсуса (Konsens-Bildung) - в идеальном случае - в неогра
ниченном сообществе интерпретаторов (D Problem der philosophis
chen Letztbegrndung ...
»:
46). Основное ее понятие - понятие
«иде
альной языковой
игры»,
под которой понимается трансценденталь
ная форма коммуникации, создающая условия образования смысла.
Важность значения, которое придает Апель трансцендентьной праг
матике
языка, подчеркивает то обстоятельство, что он воспринимает
ее
как преемницу теории
познания, как современный вариант prima
philosophia [Apel 1973, 2: 3111.
Особенность рассуждений Апеля, касающихся проблемы конститу
иро
вания предметности, состоит в том, что эпистемология и онтология
окыва
ются у него тесно связанными друг с другом. Он подчеркивае
т
взаимообу
словленность эпистемических актов и когнитивной функции
языка,
а также увязывает
меж собой понятие опыта, эпистемо
логи
ческие
и онтологические
категории. Они окываются неразделимы в
том
смысле, что
субъективность социума, т. е. его конкретный культур
но-историч
еский опыт жизни, формирует особенности языка и влияет
на
протекание и результат познавательных процессов.
«Сущее»
или
«предмет»
определяе
тся в его ытии и, следовательно, идентифициру
ется
и индивидуализируется посредством эпистемических актов. При
349
этом эпистемические акты, с одной стороны, конституируют
«су
щее
»
,
а
с другой - они сами онтически обоснованы в способе бытия
соц
иу
ма
и, значит, в его онтологических структурах. Важный аспект быт
и
я,
конституированного в ходе эпистемической деятельности субъекта,
с
ставляет его отношение к истине.
Тематизирование Апелем языка как одного из априорных услов
ий
познания продолжает аристотелевскую традицию понимания онтоло
гии как формальной и трансцендентальной дисциплины, служаще
й
для обоснования предпосылок, на которых основываются конкрет
ные науки. Однако в случае трансцендентальной прагматики, которая
:
а) откаэывается от
«субстанциального»
понятия онтологии и предла
гает понимать онтологию как
«всеохватывающую герменевтику воз
можного понимания
бытия»
[Apel 1973, 1: 1831 и б) принципиально
руководствуется идеей «веритативного» бытия и рассматривает бы
тие (в интерпретации Апеля тождественное смыслу, пониманию, пред
ставлению о действительности) в его соотнесенности с истиной, такая
стратегия приводит к необходимости поставить онтологию на прочный
фундамент в форме очевидности, т. е. в форме трансцендентального
опыта.
Использование идеи очевидности в качестве эпистемического прин
ципа, служащего для обоснования познания, имеет давнюю традицию.
Так, на ней основывалась теория познания классического рационализ
ма, недостаток которого, как считает Апель, состоял в том, что он
ограничивал очевидности, на которых могло бы основываться позна
ние, интуитивной очевидностью для отдельного сознания и, игнорируя
язык, не сумел покать, как от таких очевидностей можно перейти к
проблеме интерсубъективной значимости сформулированных в языке
когнитивных выскаэываний
«<Das
РгоЫет der рhilоsорhisсhеп Letzt
Ьеgгпduпg . ..
»:
43).
Предлагаемый Апелем вариант обоснования возможности позна
ния
исходит из того, что очевидности для сознания (в форме либо
чу
вственного, либо интеллектуального созерцания) и интерсубъектив
ная значимость сформулированных с помощью языка аргументов (а
значит, и априорные интерсубъективные правила аргументационного
дискур
са) представляют собой не сводимые друг к другу инстанции,
от
которых зависит истина, и как таковые всегда уже своеобрным
обро
м переплетены друг с другом (Там же: 5l, ср. 59-60).
Здесь важно учитывать, что, с одной стороны, очевидность че
го
-либо для конкретного сознания (ВеwuВtsеiпs-Еvidепz) не может
быть
приравнена к интерсубъективной значимости аргументов. При
чина
этого лежит, по мнению Апеля, в опосреющей функции язы
ка
как трансцендентального условия возможности интерсубъективно
зна
чимой интерпретации мира. Одно из следствий этой посредниче-
350