Часть III. Человек перед, в и после экстремальных ситуа^
496
10. Психология и педагогика в обеспечении действий людей в чрезвычайных ситуациях 49 7
Перед нападением на Норвегию фашистская Германия в числе других
маскировочных мер проводила и такие: не отменяла рейсы морских судов
и самолетов (характерный признак готовящегося нападения), в трюмах
транспортов, обычно направлявшихся в Скандинавию за рудой и рыбой,
перевозились передовые отряды десантов.
Много заботилась о маскировке своих замыслов и милитаристская Япо-
ния. Перед внезапным нападением на Главную базу Тихоокеанского фло-
та США на Гавайских островах в начале декабря 1941 г. японское коман-
дование сделало все, чтобы затруднить американцам контроль за соеди-
нением авианосцев, которое должно было нанести удар. Для этого почти
весь остальной флот Японии с середины ноября проводил кипучие ма-
невры во Внутреннем море, эфир заполнялся массой радиопереговоров,
а ударное соединение авианосцев тем временем полным ходом шло к
Гавайям по малопосещаемым районам океана, с соблюдением полного
радиомолчания и отвлекающими переходами японских торговых судов.
В первых числах декабря Токио и Иокогаму заполнили «матросы» (в дей-
ствительности это были переодетые солдаты), что должно было успоко-
ить американскую агентуру: флот находится в базах.
Внутренние (психологические) трудности распознавания тайных
намерений вероятного противника порождаются: нежеланием всту-
пать в войну и во чтобы-то ни стало (вопреки наблюдаемым фактам
готовящегося нападения) бороться за мир; субъективным предпоч-
тением данных, подтверждающих желаемое; социально-психологи-
ческими настроениями в государственном аппарате и штабах (угод-
ничеством — докладами только такой информации и предложений,
которые не вызывают гнева начальства, боязни высказывать и отста-
ивать свое мнение и др.), инерцией взглядов мирного времени, пре-
дубежденностью, предвзятостью; психологическим давлением неум-
ных, крикливых и частично продажных средств массовой информа-
ции и периодической печати, которым непременно хочется быть в
оппозиции к правительству («ай, моська, знать она сильна, коль лает
на слона»), занимающих вопреки всему пацифистские, а на деле —
антипатриотические позиции, ругающих на чем свет стоит прави-
тельство и генералов за «бряцание оружием», «стремление придавить
всех солдатским сапогом», «наступление на свободу слова» и т.п.
Мешают своевременной и полной боевой мобилизации воинов сдер-
живающие указания типа: «не давать повода вероятному противнику
для претензий к нам», «не поддаваться на провокации», «проявлять
максимальную осторожность», «ни при каких обстоятельствах не от-
крывать ответный огонь» и др. Многие их этих трудностей сказались
на готовности СССР к событиям 22 июня 1941 г., неудачах первых
сражений. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков пишет в своих вос-
поминаниях: «Нет ничего проще, чем, когда уже известны все послед-
ствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оцен-
вершило подготовку к нападению и выбрало подходящий момент, чтобы
обрушить мощный военный удар по своей жертве.
Подготавливая другое вторжение — во Францию, Бельгию и Голландию
(1940) — фашистская Германия устроила шумную пропагандистскую кам-
панию за «вечную» германо-французскую дружбу, проводя ее под флагом
объединения усилий против угрозы коммунизма. Во время германо-
польской войны она несколько поутихла, но получила новый размах после
того, как гитлеровское правительство приняло в конце сентября 1939 г. окон-
чательное решение о вторжении во Францию, Бельгию и Голландию. Пред-
принятое «мирное наступление» предназначалось для усыпления бдитель-
ности правительств и народов этих стран, а психологическое наступление
гитлеровцев было адресовано французской армии, войскам, развернутым
на передовых позициях. В многочисленных немецко-фашистских лозун-
гах, листовках, призывах к братанию, передававшихся по радио, на все
лады расписывалось «нежелание Германии воевать с Францией». Под вли-
янием этой пропаганды, поддержанной реакцией внутри самой Франции,
связанной с антикоммунистической и антисоветской истерией, а так же дли-
тельного бездействия войск во время «странной войны» (осень 1939 — вес-
на 1940 гг.) французская армия теряла бдительность и утрачивала боес
пособность. Эти обстоятельства порождали также в различных слоях фран-
цузского общества атмосферу нерешительности, неуверенности, своеоб-
разной «размагниченности». Тем временем фашистская Германия накап-
ливала силы и весной 1940 г., когда политическая дезинформация и раз-
лагающая пропаганда подготовили почву для достижения внезапности,
провела неожиданный мощный прорыв и вышла на просторы Франции.
Агрессор всегда понимает, что какие-то его приготовления бу-
дут обнаружены. На этот случай и принимаются меры по дезориен-
тации объекта нападения в отношении времени, места, способа дей-
ствий, вызова у него сомнений, колебаний, нерешительности, успо-
коенности, трудностей в оценке обстановки.
Сосредоточение и развертывание, например, немецко-фашистских войск
при подготовке к нападению на Польшу началось с конца июня 1939 г., т.е.
за два месяца до начала Второй мировой войны. Выдвижение пехотных ди-
визий в районы сосредоточения проводилось под видом участия войск в
маневрах и выполнения инженерных работ по сооружению приграничных
укреплений. Со стороны Восточной Пруссии это стало делаться 6 августа с
объявлением подготовки к празднованию 25-летней победы германской ар-
мии под Танненбергом (сражение времен Первой мировой войны).
В другом случае при подготовке нападения на Францию, Бельгию и Гол-
ландию получилось так, что в руки французского командования случайно
попали документы немецко-фашистского штаба, раскрывающие планы го-
товившегося наступления. Узнав об этом, германское руководство внесло
кардинальные изменения в планы, но, маскируя новое решение, внешне
делало все по старому плану. В результате, удар в новом месте, под Арден-
нами, оказался для французов полной неожиданностью, их «неприступная»
линия Мажино была прорвана, и вскоре Франция капитулировала.