Тимко Н.В. Фактор культура в переводе

Подождите немного. Документ загружается.

1.3. Культура, межкультурная коммуникация, перевод

В начале главы I говорилось о том, что так как культура создана

человеком для человека, для его потребления, то она функционирует в

коммуникации. Процесс же коммуникации будет успешным лишь в том случае,

если между собеседниками существует понимание, основывающееся на

существовании широкого контекста, определяемого культурой.

Если такого

контекста не существует, коммуникация не достигает цели,

что приводит к столкновению, к конфликту культур. Известны

многочисленные примеры культурных сбоев, недоразумений, курьёзов на почве

недостаточного знания неродной культуры.

Массу примеров конфликтов культур приводит С.Г. Тер-Минасова. Так,

в Латинской Америке «не работает» реклама сигарет «Мальборо»: ковбой,

человек на лошади – это представитель

беднейшего населения, который может

курить только самые дешёвые и поэтому плохие сигареты.

Испанская фирма договорилась с Мексикой о продаже большой партии

пробок для шампанского, но имела неосторожность покрасить их в бордовый

цвет, который оказался в мексиканской культуре цветом траура – и сделка

сорвалась.

Одна из версий гибели казахского самолёта при посадке

в Дели объясняет

аварию конфликтом культур: индийские авиадиспетчеры дали высоту не в

метрах, а в футах, как это принято в английской культуре и в английском языке.

Студенты из Таиланда отказались посещать лекции по русской

литературе, так как манера преподавательницы говорить в соответствии с

русской педагогической традицией громко и чётко оказалась неприемлемой

для

студентов-тайцев, привыкших к иным фонетическим и риторическим

параметрам.

Профессор Л.К. Латышев, основываясь на своём опыте пребывания в

Германии, рассказывал о том, как «культурное непонимание» часто портит

личные отношения. Так, немецкие семьи, в которых жили русские студенты,

обижались на них в связи с тем, что последние, уехав домой, не присылали им

благодарственных писем. Русские студенты, в свою очередь, не догадывались

об этом, так как полагали, что уже достаточно отблагодарили гостеприимных

хозяев сувенирами и выражением устной благодарности при отъезде. Немецкие

гости, приехавшие в Россию, были, как ни странно,

неприятно удивлены

широтой и щедростью приёма. Русское гостеприимство воспринималось ими

как эксцентричность на фоне жалоб на трудную жизнь. Немцам трудно было

представить, что русские устраивают роскошные угощения, буквально

опустошая свои карманы.

Чтение иностранной литературы неизбежно сопровождается и

знакомством с чужой, иной страны культурой, и конфликтом

с ней.

Например, японских читателей, впервые познакомившихся в переводе с

романом Л. Толстого «Воскресение», «не поразило то, что Катюша Маслова

проститутка: это занятие в их стране не содержит в себе той позорной

характеристики, которую оно имеет у нас. Поразило то, что Катюша любила

Нехлюдова и отказалась от брака с ним;

любила и поэтому ушла с другим»

[Прокопович 1978].

Американские студенты резко негативно воспринимают Стиву

Облонского в «Анне Карениной» – как негодяя, изменяющего своей жене,

швыряющего деньги на развлечения, когда детям нужно купить пальто и т.п.

Но какой же русский читатель не любит Стиву – доброго, жизнерадостного, с

такими человеческими слабостями, которые делают его ещё более

симпатичным! [Тер-Минасова 2000: 172].

Яркий пример

конфликта культур при восприятии иностранной

литературы приводит американский антрополог Лора Бохэннен, пересказавшая

«Гамлета» Шекспира туземцам Западной Африки. Они восприняли сюжет

В отличие от прямого, непосредственного конфликта культур, возникающего при реальном общении с

иностранцами, существует также косвенный, или опосредованный конфликт культур, возникающий при

общении с иностранной культурой (книги, фильмы, язык и т.д.). В этом случае культурный барьер менее видим

и осознаваем, что делает его ещё опаснее.

через призму своей культуры: «Клавдий – молодец, что женился на вдове брата,

так и должен поступить хороший человек. Призрак отца Гамлета вообще не

уложился в сознание: если он мёртв, то как он может ходить и говорить?

Полоний вызвал неодобрение: зачем он мешал дочери стать любовницей сына

вождя – это и честь и,

главное, много дорогих подарков» [Bohannan 1985: 38–

39].

Подобного рода примеры, которые можно приводить бесконечно,

доказывают, что весь мир, таким образом, делится на своих, объединённых

языком и культурой людей и на чужих, не знающих языка и культуры [Тер-

Минасова 2000: 20]

. Однако в XXI веке всё заметнее проявляет себя тенденция

к глобализации современного мира с неизбежным непосредственным

контактом и диалогом культур [Библер 1989: 32].

Именно межкультурная коммуникация представляет собой единственно

конструктивный ответ на вызов многокультурного общества. Как подчёркивал

один из крупнейших философов западной цивилизации Э. Левинас, «мы не

существуем иначе как отражаясь в других,

реализуясь через них» [Грачёв,

Ломейко 1996: 15].

Соответственно в последнее время и переводоведы всё в большей мере

стали фокусировать своё внимание на переводе как культурологическом

явлении. Подчёркивается важность культурологического подхода к переводу и

признаётся, что перевод является важнейшим средством межкультурных

контактов, разрешающим проблему диалога культур. Указывается, что

Л. И. Гришаева и Л. В. Цурикова разводят оппозиции «свой-чужой», «свой-другой». Авторы книги

«Ввведение в теорию межкультурной коммуникации» [2004] говорят о том, что «другое» есть более или менее

равноценная альтернатива «своему», как правило, лишённая явной аксиологической оценки; «чужое» -

результат восприятия социальных объектов в аксиологическом контексте. Отношение к объектам,

воспринимаемым

как «свои» или «чужие», шкалируется (от восхищения до ненависти), степень интенсивности

проявления этого отношения также может быть различна.

Необходимо различать те или иные типы ситуаций, в которых субъект познания выделяет сознательно

или неосознанно явные/неявные различия между тем, что он полагает «своим», и тем, что он квалифицирует

для себя как «

чужое». Одно и то же событие/факт/человек/и.т.д. будут восприниматься личностью по-разному в

зависимости от того, идёт ли речь о «своей» или «чужой» для неё культуре. Поэтому и представление о

воспринимаемом объекте будет иным; это вывод, который при изучении результатов межкультурных контактов

является принципиальным [Гришаева, Цурикова 2004: 155].

благодаря переводу одна культура как бы проникает в другую, делая её богаче

и универсальнее [Гуцева 1998: 65].

Взаимодействие культур через перевод предполагает прежде всего

стремление предоставить в распоряжение читателей перевода факты и идеи,

свойственные чужой культуре, с целью расширить читательский кругозор, дать

им возможность понять, что у других народов могут быть иные

обычаи, что

надо знать и уважать другие культуры. В этом заключается огромная

общеобразовательная и воспитательная роль перевода [Комиссаров 1991: 130].

Как инструмент знакомства с чужой культурой, перевод играет

важнейшую роль, поскольку он «пересекает» не только границы языков, но и

границы культур, а создаваемый в ходе этого процесса текст транспонируется

не только в другую

языковую систему, но и в систему другой культуры

[Швейцер 1988: 37].

Учёт в переводе культуральных особенностей контактирующих этносов,

нейтрализация в процессе двуязычной опосредованной коммуникации

культурных барьеров позволяет рассматривать перевод как коммуникативную

деятельность, призванную обеспечить общение между представителями двух

разных культурных сообществ. Перевод имеет, таким образом,

«разновекторный» характер, будучи направлен, с одной

стороны, к исходной

культуре и её языку, а с другой стороны, к культуре, на язык которой

выполняется перевод (См.: [Nord 1990; Nord 1991: 4, 21, 28]). Имея такую

двоякую направленность, перевод призван обеспечить взаимопонимание

носителей разных культур [Хухуни 1991: 314–315].

Признавая неоспоримое влияние культурных факторов на процесс

перевода, следует, однако, избегать гипертрофирования их роли. Культурно-

этнографическая концепция перевода и, в

частности, Касагранде

гипостазируют роль культурных различий, видя в них основную

переводческую проблему: «переводятся не языки, а культуры» [Цит по:

Коммисаров 1980: 112–113]. Такой «экстремистский» подход, однако, не

учитывает своеобразный характер взаимодействия языка и культуры,

примитивизируя гораздо более сложную действительность: культурные

различия, взаимодействуя с языком, отражаются в нём и составляют часть

различий в «картинах мира», создаваемых языками. Особенности культуры

закреплены в языке в виде национально-специфических единиц (реалий и др.),

входят в значения языковых единиц в виде разноплановых

коннотаций и

влияют на их употребление. Помимо того что культура в той или иной мере

«автоматически» привносится в текст культурными коннотациями языковых

знаков, она ещё может выступать в нём как объект описания или упоминания

(культурно-исторические события, нравы, обычаи и т.д.). Поэтому перевод с

языка на язык почти всегда

в той или иной мере предполагает и «перевод» из

одной культуры в другую [Комиссаров 1999: 127]. Для совершенства перевода

необходимы экстралингвистические знания, которые если не по значению, то

по объёму оказываются намного важнее лингвистических знаний [Ван Нюнен

1999]. Но всё это происходит в сложном, многослойном процессе

взаимодействия языков и культур.

В чисто практическом

плане перед переводчиком «фактор культуры»

предстаёт как список специфических особенностей культуры носителей

исходного языка (ИЯ), которые либо невоспроизводимы в переводе, либо при

их прямом (неадаптированном) проецировании на культуру носителей

переводящего языка (ПЯ) способны вызвать неадекватный коммуникативный

эффект (КЭ), то есть непонимание, недопонимание, ложное понимание,

неравноценные эмоции и.т.д. К

данному перечню можно отнести также

затруднённое восприятие текста перевода, потери в эмоциональном и

эстетическом восприятии.

В переводческих терминах эти специфические особенности часто

определяют как «непереводимое», что подробно рассматривается в главе VI

настоящей монографии. По мнению некоторых культурологов, перевод

непереводимого, при всей его парадоксальности, оказывается носителем

информации высокой ценности. Эта информация передаётся не

непосредственно, то есть не путём прямого знакомства с чужой культурой, а

опосредованно – через язык, через тексты.

Воспринимая полученную информацию, читатель вступает в

определённые отношения к тексту, которые, как известно, называют

прагматическими. Осуществление прагматического воздействия на получателя

информации составляет важнейшую часть любой коммуникации, в

том числе

межъязыковой. Установление необходимого прагматического отношения

получателя перевода к сообщению в значительной степени зависит от выбора

переводчиком языковых средств при создании текста перевода [Комиссоров

1990: 209–210].

При рассмотрении художественного текста эта проблема ещё более

усложняется, поскольку к культуральным могут присоединиться чисто

текстовые особенности.

Художественный текст представляет собой весьма своеобразное явление

культурной точки зрения, так как он описывает действительность, которая

является совершенно особенной по отношению к реальной, поскольку она

создаётся автором текста, который расставляет по всему тексту определённые

«ключи». Эти «ключи» представляют собой маркеры, которые позволяют

отнести текстовый мир к определённой культуре. В качестве подсказок могут

использоваться явные ссылки на определённые

модели культуры или же

имплицитные указания на действия, поступки, специфические черты, которые

обычно ассоциируются с моделями той или иной культуры.

Если текстовый мир переводного текста принадлежит к культуре,

неизвестной читателю, между ним и этим миром устанавливается

культуральная дистанцированность: читатель принимает информацию о

текстовом мире и оказывается не в состоянии установить непосредственную

связь со своим собственным опытом. В данном случае отношения между

текстовым миром и реальным миром читателя основываются на сравнении,

например, такого характера: «текстовый мир довольно похож на мой мир (или:

довольно отличается от моего мира)». Даже значительное отличие текстового

мира от реального мира воспринимается получателем перевода как

закономерное явление, так как все люди сознают, что другие народы могут

иметь иной образ жизни, иную культуру, особенности которой представлены в

тексте

в качестве культурных маркеров.

Когда мы говорим об элементах культуры в их связи с проблемами

перевода, то мы чаще всего имеем в виду область экстралингвистических

понятий, различных явлений или событий, которые имеют место в той или

иной лингвокультурной общности. Но и сам язык может иметь «культурно

обусловленные единицы», являющиеся маркерами какой

-либо культуры.

Вопросы отражения культуры как в языке, так и в тексте подробно исследуются

в главе 2 настоящей книги.

Часто знакомство с элементами культуры происходит опосредованно: во-

первых, через художественный текст; во-вторых, через переводной вариант

этого текста. Если речь идёт о переводе, то ни автор оригинала, ни читатель

текста перевода

не в состоянии проверить, насколько элементы культуры,

представленные в переводе, соответствуют реальному положению вещей, так

как оба они находятся по разные стороны лингвокультурного барьера. В таком

случае вся ответственность возлагается на переводчика, который выступает в

качестве эксперта относительно обеих культур. С одной стороны, переводчик

должен сохранить авторские культурные маркеры, а с

другой – помочь

читателю идентифицировать культурные маркеры, часто адаптируя их.

Поэтому лингвокультурная трансляция в процессе перевода осуществляется

различными степенями адаптации. Она может быть слабой, сильной или

вообще отсутствовать. В связи с этим перед переводчиком стоит вопрос: как

поступать с элементами культуры при передаче содержания: сохранять

конвенции исходной культуры или заменять их

конвенциями культуры, к

которой принадлежит переводной текст? Выбор переводчика определяется

заранее выбранной стратегией и зависит от того, какое место культурная

информация занимает в системе ценностей, представленных в тексте

оригинала. Об этом подробно говорится в главе 3, а также в главе 4, где

рассматриваются конкретные способы передачи культуры в рамках основных

переводческих стратегий.

Глава 2. ОТРАЖЕНИЕ КУЛЬТУРЫ В ЯЗЫКЕ И ТЕКСТЕ

Как национальный язык, так и национальная культура являются

проявлением особого национального менталитета. В связи с этим встаёт

необходимость лингвокультурной трансляции, в процессе которой происходит

взаимодействие социоментальных картин мира при опосредованном общении

участников межкультурной коммуникации через текст. В процессе

эффективной двуязычной коммуникации имеет место

межкультурная

коммуникация, под которой принято понимать адекватное взаимопонимание

двух разноязычных и принадлежащих к разным культурам участников

коммуникативного акта. Каждый из участников коммуникативного акта несёт

свою, чужую (иную) для другого культуру, элементы которой могут быть ему

просто не известны.

Поэтому преодоление только языкового барьера в переводе явно

недостаточно для обеспечения эффективности

общения между

представителями разных культур. С тем, чтобы подчеркнуть, что в процессе

перевода наряду с дифференциалом языков преодолевается этнический

(культурный) дифференциал, Л.К. Латышев заменил термин «языковой барьер»

на «лингвоэтнический барьер». Лингвоэтнический барьер – это «всё то, что не

позволяет носителю ПЯ непосредственно воспринять текст на ИЯ и

отреагировать на него

так же, как если бы он был носителем ИЯ» [Латышев

1988: 81]. «Людей по разные стороны этого барьера обычно разделяет не только

отсутствие общего языка, но и то, что связывают с понятием этноса: различия в

культурах и национальной психологии, недостаточная информированность в

вопросах текущей жизни чужой страны и т.д.» [Латышев 2000: 12]. Этнический

компонент этого барьера является в определённых случаях препятствием,

сопоставимым с фактором разноязычия.

Помимо собственно культурного (этнического) компонента,

лингвоэтнический барьер складывается из таких лингвокультурных факторов,

как расхождение системы ИЯ и системы ПЯ; расхождение языковых норм ИЯ

и ПЯ; расхождение соответствующих речевых норм (узусов). Во всех этих

факторах в той или иной мере интегрируется культура.

К собственно культурному фактору относится расхождение

преинформационных запасов носителей ИЯ и носителей ПЯ, т.е. запасов

предварительных нелингвистических знаний, которые необходимы

для

адекватного восприятия и интерпретации текста. Сюда относятся как

фундаментальные культурно-исторические знания, так и «переменные»,

актуальные знания о текущей жизни страны, общества.

Рассмотрим каждый из этих факторов.

2.1. Языковая система

Поскольку каждый языковой социум по-своему членит действительность,

поскольку существует множество разных языков, каждый со своей

грамматикой, лексическим составом,

семантикой, то картины мира в каждом

языке своеобразны, так как один и тот же общечеловеческий опыт фиксируется

в конкретных национальных языках, которые, повторим ещё раз, по-разному

членят одни и те же картины (отражения) реального мира. В первую очередь

своеобразие этих картин отражено в лексической системе (лексиконе)

национального языка.

Изучение

лексических единиц с точки зрения отражения в них

национально-культурных особенностей дало возможность исследователям

выделить в их семантике особую социально-культурную сему, или

«культурный компонент».

Впервые понятие «социально-культурный компонент значения» было

введено американским учёным Ч. Фризом. «Высказывания языка, практически

функционирующие в обществе, обладают как лингвистическим, так и

социально-культурным

значением» [Фриз 1962: 110]. По этому поводу

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров говорили, что национально-культурная