Типпельскирх К., Кессельринг А. и др. Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых
Подождите немного. Документ загружается.
участке между Тирренским морем и Монте-Кассино, и после внезапной высадки
союзников 22 января 1944 года в районе Анцио, Неттуния союзники начали (12 мая
1944 года) штурм немецкой обороны на рубеже Гарильяно, Монте-Кассино. Англо-
американцы мобилизовали для этого наступления все, что могло привести к
успеху. Против 26 немецких дивизий, из которых только 18 находились в районе
операции, в то время как другие соединения были заняты обороной побережья или
выполнением других задач, было выставлено 36 дивизий союзников.
Прямоугольное расположение позиций Анцио — Неттуния и “Густав” толкало
союзников к мысли об охвате. Сами собой напрашивались параллельные высадки
морских десантов в любом месте лигурийского побережья и воздушных десантов в
углу, образованном обеими системами позиций.
Главнокомандующий войск Юго-Запада
{40}
должен был рассчитывать на
возможность таких действий со стороны союзников. Правый фланг так
называемого “Гарильянcкого фронта” был не в силах отразить атаки
действовавшего на направлении главного удара французского экспедиционного
корпуса и не мог устоять перед превосходящими в технике силами американцев.
Наступление 6-го американского корпуса с плацдарма Анцио (с 23 мая по 4 июня
1944 года) было успешным. То, что группа армий смогла без
[106]
больших потерь
провести эту чрезвычайно трудную операцию в условиях неблагоприятной
местности, можно объяснить только необычайной стойкостью немецких войск и
высокими деловыми качествами немецкого командования. Было принято решение
сдать Рим без боя, как “открытый город”. После сдачи Рима главнокомандующий
войсками Юго-Запада мог уже в районе озера Больсена замедлить темп
отступления, чтобы спустя некоторое время перейти к обороне у Тразименского
озера. Отступая дальше на север, немецкие армии в начале августа 1944 года
достигли заранее подготовленных оборонительных позиций за рекой Ар но, а в
середине сентября на высоте гребня Апеннин организовали стабильную оборону на
так называемой “зеленой позиции”. В конце октября и начале ноября союзники
достигли на всем фронте тех позиций, на которых они оставались всю зиму и
которые шли от гребня Апеннин юго-западнее Болоньи и далее через долину реки
По, где было много удобных для обороны рубежей, до озера Валли-ди-Коммакьо.
В январе — феврале 1945 года тщательный анализ обстановки на всем фронте
показал командованию вполне удовлетворительную подготовленность немецких
войск к ведению обороны и хорошее моральное состояние войск. Поэтому
поставленную немецким армиям задачу — отбивать атаки противника на
занимаемых позициях — можно было оставить в силе. Однако было
предусмотрено, что в случае необходимости армии должны отступить на более
сильные и развитые тыловые позиции. Тем временем проходили дипломатические
переговоры между представителями главнокомандующего войск Юго-Запада и
начальника службы SS и полиции данного района, с одной стороны, и союзниками
— с другой. Они давали основание полагать, что по взаимному соглашению обеих
сторон войне на этом фронте скоро будет положен конец
{41}
.
[107]
К сожалению, весной 1945 года было приказано произвести смену высшего
командования войск Юго-Запада, которая в данном случае была не простой
заменой лиц. так как при этом были нарушены особые секретные политические
связи. Начавшееся 5 апреля 1945 года общее наступление союзников имело
решающий успех. Капитуляция группы армий, хотя и была уже подготовлена
дипломатически, стала теперь практической необходимостью.
Следует отметить, что в этот последний период боевых действий чрезвычайно
сильные и распространившиеся повеем фронтам подвижные партизанские
соединения сыграли также немаловажную роль в капитуляции всех вооруженных
сил Германии. Но нельзя пройти и мимо того факта, что, несмотря на большие
потери и крайнее напряжение моральных сил командования и войск, основная их
масса боролась до самой капитуляции с предельным мужеством. Капитуляция
немецких войск в Италии началась лишь тогда, когда на других фронтах война уже
закончилась. Опасения, что балканская группа армий останется изолированной, не
оправдались.
Итог войны на Средиземном море
Как явствует из вышесказанного, значение средиземноморского театра военных
действий и его влияние на исход войны в первые годы не понимались никем. В
особенности это касается держав оси. Начиная с последних лет войны и особенно в
ходе послевоенных дискуссий не было выявлено истинное значение этого театра
военных действий.
Союзники объявили итальянский театр военных действий второстепенным с целью
связать как можно большие силы держав оси в нерешающих пунктах — фикция,
которая после всего сказанного выше не может быть оправданной.
Нельзя забывать, что война на средиземноморском театре военных действий
явилась для союзников прекрасной подготовкой к решающему вторжению в
Нормандию с последующими за ним маневренными операциями. Приведем всего
лишь один пример: американские войска прибыли на североафриканский театр
военных действий в ноябре 1943 года, не имея никакого военного опыта, и
встретились там со старыми, испытанными в боях соединениями немецкой армии,
для которой они могли бы стать весьма легкой добычей.
[108]
Но с каждым месяцем
картина менялась. Несмотря на то, что у американских солдат то и дело
проявлялись присущие всем американцам черты характера, действия их дивизий в
Тунисе под командованием замечательного генерала Паттона положили начало
зарождению “армии больших возможностей”. Салерно, Анцио, Неттуния,
Апеннины и другие этапы войны в Италии подняли американские войска до уровня
высококачественных фронтовых войск. Но нельзя никогда забывать, что
американские дивизии располагали самой современной техникой, причем такой
мощности и численности, которая для нас, немцев, была дотоле неизвестной.
Итальянцы устали от предыдущей войны с Абиссинией и поняли все значение
этого театра военных действий лишь тогда, когда внутренняя сила сопротивления
народа была уже сломлена и стало уже очевидным приближение политического
кризиса.
Немцы были слишком заняты на других театрах военных действий, чтобы уделять
должное внимание отдаленному от них “заморскому” театру военных действий. К
этому прибавилось еще и то, что национал-социалист Гитлер не решался
вмешиваться в дела правления дружественного ему государства фашиста
Муссолини. Когда Гитлер, наконец, решился, было уже слишком поздно. Немецкая
армия могла свободно, не истощая военный потенциал Германии. удержать
Триполитанию и даже захватить Египет. Использовав все итальянские военно-
морские и воздушные силы при небольшом усилении их немецкой авиацией,
державы оси могли бы сравнительно легко завоевать и удержать господство на
средиземноморском театре. Тогда захват Мальты не представил бы никаких
трудностей и немецко-итальянское командование могло создать все предпосылки
для длительного и надежного снабжения своих армий в итальянских колониях. Все
это существенно изменило бы ход и, возможно, исход войны. Даже после
эвакуации войск из Триполитании было бы возможно удержать Тунис по крайней
мере еще год, если к этому времени военные руководители поняли бы
стратегическое значение средиземноморского театра для ведения войны в Европе и
если бы ему была немедленно оказана помощь со стороны Германии. Так, если бы,
например, Тунис пришлось оставить не в мае 1943 года, а весной 1944 года,
[109]
то
эффективных воздушных налетов соединений тяжелых бомбардировщиков
союзников на южные области Германии и Австрию можно было ожидать не
раньше конца 1944 и начала 1945 годов. Кроме того, можно предположить, что для
обороны Туниса в 1943-1944 годах немецких сил потребовалось бы на одну треть
больше, но эти силы даже приблизительно не достигли бы численности тех войск,
которые в дальнейшем были использованы Германией для ведения войны в
Италии. Сэкономленных таким образом пятнадцати немецких дивизий вполне
хватило бы для того, чтобы заполнить многие бреши на других театрах военных
действий, и они оказали бы существенное влияние на ход боевых действий.
Большие возможности для ведения широких операций представляла как
союзникам, так и державам оси восточная часть Средиземноморского бассейна.
Удачно проведенные здесь кампании могли бы явиться решающими для исхода
всей войны. Однако эти соображения были принесены в жертву нуждам на других
театрах военных действий. В остальном действия немецких войск в
Средиземноморском бассейне явились шедевром искусства ведения войны на
отдельном, автономном театре военных действий. Тесное сплетение сухопутных и
морских направлений на весьма ограниченном участке требовало четкого
взаимодействия всех родов войск под единым командованием. Как показал опыт,
раздельное командование значительно уменьшало успех боевых действий.
Различные природные условия: резкие колебания температуры от морозов до
тропической жары, наличие высоких гор. протяженных лесных массивов и
карровых полей, больших речных рубежей, впадин и пустыни — требовали от
каждого солдата и всех войск в целом такого умения приспосабливаться, которое в
такой мере никогда и нигде ранее не требовалось.
В данном анализе опыта войны на Средиземном море недоставало бы самого
основного, если бы мы ничего не сказали о немецком солдате, который на своих
плечах вынес всю тяжесть этих боев. Был ли то “старик” или семнадцатилетний
доброволец, он выполнял задачи невероятной трудности с исключительной
храбростью. Немецкий солдат, на протяжении веков тяготевший к южным странам,
снова принужден был заплатить кровью за свою попытку овладеть
[110]
этим
районом. Но его борьба была проникнута таким высоким моральным духом,
который дал нам веру на будущее в немецкий народ и в его вторичное сближение с
итальянским народом.
ЛИТЕРАТУРА
Вadоgliо Р., L'ltalie dans la Guerre Mondiale, Paris, 1946.
Сavаllего Q., Commando Supremo, Diario 1940-1943 del
Capodi S. M. G., Rocca san Casiano, 1948.
Rommel E.,. Krieg ohne Haß, Heidenheimer Verlagsanstalt, Heidenheim.
Churchill W., Die Befreiung Africas, Scherz and Coverts Verlag, Stuttgart — Hamburg,
1948.
Montgomery, Von El Alameinzum Sangro — Von der Normandie zur Ostsee, J. P. Toth
Verlag, Hamburg, 1948.
[111]
Генерал-полковник в отставке
Гейнц Гудериан
Опыт войны с Россией
Как возник миф о непобедимости русского колосса? Не считая похода
Лжедмитрия, в результате которого в начале XVII века польские войска (под
руководством самих же русских) дошли до Москвы, Россия за свою историю
пережила пять нападений чужеземных армий.
Шведский король Карл XII
Шведскому королю Карлу XII (1682-1718) было 18 лет, когда постоянные угрозы
со стороны датчан, поляков и русских заставили его начать войну. “Господа, —
сказал он, обращаясь к своим военачальникам, — я решил никогда больше не вести
несправедливых войн, но всякую справедливую войну заканчивать только
разгромом моих врагов. Мое решение твердо: первый, кто проявит враждебные
замыслы, будет атакован, а когда он будет побежден, я надеюсь, и другие
противники убоятся нас”. Наступление датчан на шурина Карла герцога
Голштинского дало повод к войне. Этот конфликт принял большие размеры в связи
с выступлением на стороне датчан саксонских, бранденбургских, брауншвейгских
и гессенских войск, а на стороне шведов — войск Англии и Голландии. 8 мая 1700
года Карл покинул Стокгольм, а уже 5 августа подписал в Травендале
{42}
мирный
договор с Данией. Боевые действия в этой кампании продолжались только шесть
недель.
[112]
Между тем польский король Август II Сильный осадил Ригу, а русский царь Петр
со своей стотысячной армией шел на Нарву. Однако узнав о приближении Карла,
поляки сняли осаду Риги. Благодаря этому Карл получил свободу действий против
русских. Во второй половине ноября он подошел со своим 8-тысячным войском к
Нарве и 30 ноября 1700 года одержал над русскими блестящую победу.
Август и Петр объединились для совместных действий против победителя, но Карл
после кратковременной зимней передышки атаковал саксонцев и поляков,
собравшихся на Западной Двине у Риги. Он переправился под прикрытием
искусственной дымовой завесы через реку и разбил их. В результате этой победы
шведы овладели Польшей, причем неприятности, возникшие у Августа II с
польской шляхтой, сильно им помогли. 5 мая 1708 года Карл XII взял Варшаву.
Неутомимый в преследовании разбитых поляков и саксонцев, Карл захватил почти
всю Польшу. И тогда он пришел к убеждению, что судьба самым необычным
образом хранит его, что само провидение назначило его для свершения
величайших подвигов. Ничто не казалось ему слишком трудным. В Альтранштедте
он вынудил Августа Сильного заключить мир. Там же он принял послов почти всех
европейских государств, в том числе и герцога Мальборо, предка Уинстона
Черчилля. Герцог Мальборо утверждал впоследствии, что Карл XII решил
свергнуть русского царя. Он не заблуждался.
Шведский король, ослепленный своими победами, рассчитывал на то, что сможет
выполнить эту задачу в течение одного года. Кроме того, он поставил
унизительные условия немецкому кайзеру и даже послал своих офицеров в Египет
и Ближнюю Азию с целью рекогносцировки местности и изготовления
топографических карт. Затем он обратился против своего главного врага — царя
Петра, тщательно сохраняя в тайне все свои замыслы.
В сентябре 1707 года во главе 43-тысячной армии Карл вступил в Россию. Его
противник находился в этот момент под Гродно, в Литве. В январе 1708 года Карл
выбил его оттуда и начал преследовать в направлении Минска и дальше к реке
Березине, на которую он вышел 25 июня 1708 года в районе Борисова. Там он
снова атаковал Петра и снова
[113]
нанес ему поражение. Преследование привело
Карла XII к Днепру, через который он переправился в районе Могилева.
После победоносной битвы под Смоленском в конце сентября 1708 года Карл —
совершенно неожиданно для своих приближенных — принял решение прекратить
наступление на Москву и повернуть на Украину. К этому решению его склонил
гетман Украины Мазепа, который обещал дать ему в качестве поддержки 30 тыс.
человек, полностью вооруженных и снабженных продовольствием и деньгами.
Карл последовал этому совету вопреки желаниям всех своих офицеров. Но Мазепа
не смог сдержать своего слова, потому что русские узнали о его замыслах и
казнили его
{43}
.
Правда, в октябре на помощь Карлу вышел, имея много людей и военной техники,
шведский генерал Левенгаупт, но царь Петр сумел уничтожить его войско.
Левенгаупт появился перед своим королем без боеприпасов и запасов
продовольствия, имея всего лишь 5 тыс. солдат. Карл XII провел зиму в больших
лишениях. Его армия сократилась на 18 тыс. человек и четыре орудия. Но эта
неудача не поколебала его в своем решении. В конце мая 1709 года он повел свои
войска в наступление на Полтаву. Но ему пришлось остановиться, поскольку было
получено сообщение о приближении царя Петра с армией в 70 тыс. человек.
Несмотря на тяжелое ранение, король Карл решил атаковать превосходящего в
силах противника. 8 июля 1709 года в районе Полтавы началась решающая битва,
которая после непродолжительной борьбы, проходившей с переменным успехом,
завершилась полным поражением шведов. Карл бежал через Днепр и Буг и
остановился в Бендерах, в Бессарабии, где он стал гостем Высокой Порты
{44}
.
Столь блестяще начавшаяся карьера полководца и государственного деятеля на
этом и закончилась.
[114]
Наполеон I
Сто лет спустя, в 1811 году, французский император Наполеон I, не будучи в
состоянии справиться со своим главным врагом, Англией, и после того. как
континентальная блокада, имевшая целью сорвать торговлю Англии, оказалась
недостаточно эффективной, решил начать войну против России. Трафальгар
уничтожил Францию как морскую державу. В результате этого готовившаяся
десантная операция против Британских островов стала невыполнимой Смирить
ненавистного врага могла только континентальная блокада, ведшаяся теперь в
форме торговой войны. Одно за другим государства европейского материка были
втянуты в эту экономическую борьбу. Что касается “царя всея Руси” Александра I,
то он вступил в нее добровольно. Однако большого эффекта блокада не давала,
поскольку завоевать Испанию и Португалию Наполеону помешала Англия и
потому, что русский царь участвовал в блокаде крайне пассивно. Таким образом,
несмотря на то, что противник находился у него в тылу — на Пиренейском
полуострове и не был разбит на море, Наполеон решил вести войну на два фронта.
Война против России готовилась с большой тщательностью. Тем не менее
император, бывший до сих пор непобедимым полководцем, допустил две грубые
ошибки. Он надеялся одним мощным ударом разгромить огромную страну в
течение каких-нибудь двух месяцев, еще до наступления зимы, и, заключив мир с
царем, создать благоприятные условия для продолжения континентальной
блокады.
“Великая армия” была поэтому оснащена для ведения войны только в летних
условиях. Никто и не думал заботиться о зимней одежде для личного состава или о
специальном железе для ковки лошадей зимой.
В обстановке неуверенности, создавшейся в Париже весной 1812 года. начало
военных действий было отложено на два месяца. Но ничто не могло рассеять
оптимизм Наполеона. Он отклонял все возражения знатоков той страны, в которой
хотел вести войну. Тщетно пытался отговорить его и французский посол в
Петербурге Коленкур, Напрасны были и усилия попавшего в немилость
[115]
бывшего министра иностранных дел Талейрана возобновить и расширить союз
Франции с Турцией и Швецией.
23 июня 1812 года “Великая армия” переправилась через Неман, чтобы нанести
главный удар на Москву через Вильно, Борисов, Смоленск. Центральной
группировкой французской армии Наполеон командовал сам. В
противоположность Карлу он не колебался в выборе Москвы целью своего
наступления.
Фланги “Великой армии” справа прикрывались армейской группой Шварценберга,
состоявшей главным образом из австрийцев и саксонцев, а слева — корпусом
Макдональда, который целиком состоял из пруссаков и баварцев. В общей
сложности “Великая армия” насчитывала 617 тыс. человек и 1372 орудия, против
которых русский царь выставил 300 тыс. человек. Тактика русских заключалась
вначале в отходе; там, где они вступали в бой, как например под Смоленском и под
Бородино на реке Москве, они оказывались разбитыми. Французы переправились в
районе Борисова через Березину, затем форсировали Днепр и взяли Москву.
Но, рассчитывая на то, что после потери Москвы царь Александр поспешит
заключить мир. Наполеон жестоко ошибался. Пожар в русской столице поставил
французов в трудное положение, не улучшившееся и тогда, когда Наполеон сидел в
Москве, ожидая, что русские сами предложат ему мир. Прождав, таким образом,
целых пять недель, Наполеон решил отступить. На реке Березине севернее
Борисова ему пришлось с боем овладевать переправой, занятой армией адмирала
Чичагова, подошедшей тем временем из Волыни. Хотя переправа и удалась,
русская зима почти совершенно уничтожила “Великую армию” и без того уже
сильно потрепанную.
5 декабря 1812 года в Сморгони Наполеон покинул остатки своей армии и выехал в
Париж, чтобы наскрести новые силы. Второе крупное вторжение на территорию
Русской империи провалилось. Следствием этого явилось то, что Франция
потеряла все свои позиции в Европе. Моральное впечатление, которое оставило
поражение, невозможно было изгладить на протяжении нескольких десятилетий.
Оно оказало влияние даже на коалицию, войска которой с 1854 по 1856 год в
Крыму пытались подавить стремление
[116]
царя к агрессии. Даже в первую
мировую войну победоносные немецкие армии и союзные с ними австрийцы и
венгры вели войну в России с предельной осторожностью, в результате чего они и
избежали катастрофы. Только революция привела царскую империю к краху и
положила начало господству большевиков, вождями которых были сначала Ленин,
затем Сталин.
Как возникло решение Гитлера о нападении на Советский Союз
После прихода к власти фашистов в Италии и национал-социалистов в Германии
казалось, что против идеологии большевизма найдено новое сильное оружие —
идея свободного социализма. Носители этой новой идеи, и особенно сам Гитлер,
были настолько проникнуты ею, что считали возможным решить проблему
создания нового порядка в Европе путем войны. Утверждения о непобедимости
Красной Армии вызывали у Гитлера и его сообщников желание опровергнуть их на
деле. Однако непосредственной причиной для принятия такого решения было не
это. Гитлер замышлял обеспечить для планируемой им “Великой германской
империи” необходимое “жизненное пространство”. Эта идея не встретила
сочувствия у западных держав, и началась война. Попытки Гитлера помириться с
западными державами после войны с Польшей провалились. Таким образом,
весной 1940 года Гитлер был вынужден начать войну с Западом. Первое
наступление немецкой армии привело к большому и быстрому успеху, какого
немецкое командование совершенно не ожидало. К сожалению, возможность
развить успех со всей быстротой и ударной силой, свойственной современным
подвижным войскам, была упущена. Благодаря этой ошибке англичане сумели
спасти основные силы своих войск, уведя их на остров, но оставив при этом на
континенте всю военную технику.
Была упущена и возможность непосредственно после успешного завершения
войны с Францией окончательно устранить Англию, как противника либо путем
заключения мира, к которому англичане не проявляли никакой склонности, либо
высадкой десанта на побережье Северной Африки и продолжением операций в
направлениях на Каир, Суэцкий
[117]
канал и Гибралтар с предварительным
захватом Мальты. Десантная операция против Англии, так называемая “операция
Зеелёве”, ввиду своей непродуманности не обещала решительных успехов, ибо
состояние морских приготовлений и боеспособность немецких воздушных сил
никак не отвечали требованиям, предъявленным этой задачей. К такому быстрому
перенесению стратегического направления на опаснейшего и сильнейшего
противника рейха немецкое верховное командование не было подготовлено ни
материально, ни морально. Образ мышления, присущий руководителям
континентальных стран, мешал Гитлеру решительно перестроить свои планы.
Таким образом, в конце лета 1940 года у Гитлера, как и в свое время у Наполеона I,
возникла мысль двинуться на Восток и ликвидировать русскую опасность, прежде
чем будет окончательно ликвидирована опасность на Западе. Снова на поверхность
всплыл миф о непобедимости России в войне. Но Гитлер, увлеченный победами
1939-1940 годов, был абсолютно уверен в удаче и сумел убедить и себя и других,
что покончит с этой “призрачной” восточной опасностью так же быстро, как и с
западной, которую его военные советники будто бы значительно переоценили. Эти
советники совершенно запутались в оценке своих противников и в оценке
способностей своего верховного главнокомандующего как стратега, которого
Геринг и Риббентроп превратили в “величайшего полководца в истории всех
времен”. Такая непонятная заносчивость привела немцев к убеждению, что,
подобно кампаниям в Польше и Франции. война на Востоке будет также
молниеносной. Как и во времена Наполеона, распространилось мнение, что для
разгрома Советского Союза немецкой армии потребуется восемь-десять недель.
Предполагалось, что военная мощь России будет уничтожена еще до наступления
осенней распутицы. Исходя из этого, Гитлер рассчитывал ограничиться созданием
в России только одной линии опорных пунктов и думал отвести после этого
обратно на родину до 60-80 дивизий. По этой причине запасы зимнего
обмундирования ограничивались из расчета, что на каждые пять человек
потребуется только один комплект.
Следствием всего этого была перестройка военной промышленности, главным
образом в ущерб авиации. Все
[118]
приготовления сводились к подготовке
исключительно летней кампании, которая должна была привести к политическому
разложению большевистского государства и к разделу России на мелкие
государства, организованные по принципу областного целения. В пользу таких
рассуждении говорил и мало благоприятный для Советского Союза исход войны с
Финляндией (октябрь 1939 — март 1940 года), немало способствовавшей
недооценке немцами своего противника на Востоке.
Может быть, замыслам Гитлера, которые в данном случае разделялись главным
штабом вооруженных сил и главным командованием сухопутной армии, и суждено
было осуществиться, если бы операции начались весной 1941 года. Но этому
помешали два обстоятельства: необычайно затянувшаяся весна 1941 года и
непредвиденная война на Балканах. Оба они привели к тому, что удар по
восточному гиганту оказался возможным только в конце июня.
Война с Россией
22 июня, то есть почти в тот же день, что и их великий предшественник Наполеон,
немецкие армии начали наступление на Восток. Чтобы привести свои планы и
решения в соответствие с суровой обстановкой, которая сложилась в ходе
наступления, нужно было с самого первого дня кампании проводить операции
быстро, целеустремленно и решительно.
Первым замыслом Гитлера было создать для ведения войны в России три группы
армий, из которых левая группа армий под командованием генерал-фельдмаршала
фон Лееба получала задачу овладеть Ленинградом (Петербургом), установить связь
с дружественными немцам финнами, наладить снабжение левого фланга армий по
Балтийскому морю и этим полностью обеспечить левое крыло Восточного фронта.
После этого Гитлер хотел направить свои войска на Москву, которая была своего
рода ключом ко всей советской системе. Как город, где находилось правительство,
как важный индустриальный район, как крупнейший узел коммуникаций и
политический центр с резиденциями иностранных представительств, этот
столичный город, еще больше, чем Париж во Франции, был важен для немцев в
том отношении, что овладение им имело решающее значение
[119]
в военном,
экономическом и политическом отношениях. Захват Москвы для немцев в 1941
году был гораздо важнее, чем для Наполеона в 1812 году, потому что этот город
уже не стоял на втором месте после Петербурга, как это было при царской власти,
начиная с царствования Петра Великого, а стал первым и главным городом
Советского Союза.
И наконец, только в третью очередь немецкие войска должны были оккупировать
Украину, которая со своими богатыми сельскохозяйственными районами и
залежами полезных ископаемых имела большое экономическое значение.
Между тем все произошло совершенно не так, как думало немецкое верховное
командование.
План войны на Востоке предусматривал в общем чисто фронтальное наступление
на превосходящего по силам противника. Такая стратегия редко приводит к успеху.
Единственным облегчением для такой континентальной державы, как Германия, в
начале войны могли быть захват Ленинграда и установление связи с финнами, то
есть охват северного крыла русских и, следовательно, выход в тыл всему русскому
фронту. Но Гитлер вдруг отказался от захвата Ленинграда с. его миллионным
населением, хотя это и не выходило за рамки возможного. Он колебался, не зная,
что лучше: продолжать наступление на Москву или повернуть на Украину.
Наконец 22 августа 1941 года, после переправы через Березину в районе Борисова
и после успешного сражения под Смоленском. Гитлер решил повернуть крупные
силы группы армий “Центр” фельдмаршала фон Бока на юг. а часть сил направить
на юго-запад и овладеть Украиной до занятия Москвы и Ленинграда. Он не мог
правильно рассчитать операцию во времени и пространстве и вместе с тем не хотел
слушать советов генерального штаба, потому что после первых успехов, которые
он приписывал своей персоне, считал его неспособным дать правильную оценку
политической и военно-экономической обстановки. Поэтому Гитлер не поступил,
как Наполеон, который все же дошел до Москвы, а выбрал путь Карла XII со всеми
последствиями, вытекавшими из поворота войск на Украину.
С отказом от прежних замыслов стало ясно, что теперь к трудностям фронтального
наступления добавятся еще и
[120]
тяготы, созданные зимними условиями, к
которым войска были совершенно не подготовлены. Но даже и это не смогло
ничего изменить в создавшейся обстановке. Гитлер по-прежнему полагал, что,
несмотря на раннее похолодание, он еще до наступления зимы сможет достичь
конечной цели — Москвы. В этом он убедил и своих военных советников из
главного штаба вооруженных сил и главного командования сухопутной армии.
Таким образом, война продолжалась, но ни армия, ни авиация не получали более
необходимых им резервов и пополнений. Потери в людях, в конском составе и в
технике, увеличившиеся в результате непрерывного наступления, в расчет не
принимались. Пыльные, неблагоустроенные дороги быстро выводили из строя
машины, портили автоматическое оружие. Особенно сильным был износ моторов.
Значительно снизилась мощность танков и тягачей. Пополнение прибывало лишь в
ограниченном до минимума количестве. Обмундирование и в особенности обувь
пехотинцев износились. Войска не имели, наконец, ни суконного обмундирования,
ни белья и потому встретили осень в довольно плохом настроении. Паразиты и
мухи вызывали самые разнообразные болезни. Никто не захотел заранее подумать
о тех трудностях, с которыми, как показал опыт Карла XII и Наполеона I, могли
столкнуться наступающие в этой стране. Напротив, Гитлер был убежден в том, что
современная техника дает возможность преодолеть любые трудности. Он не хотел
по-серьезному отнестись к “мифу”, а убеждал себя и окружающих в том, что
достаточно одной лишь воли национал-социалистской партии и вооруженных сил,
чтобы привести войну к победному концу.
Таким образом, прежнее стратегическое направление, к всеобщему удивлению,
было забыто, войска повернуты на юг и еще во время боев за Киев принято
решение овладеть Украиной, уничтожив находящуюся там русскую группу армий,
и только тогда начать наступление на Москву. Правда, сильные русские
контрудары на Курском направлении и в районе Ельни еще в период киевского
сражения показали, что силы Советского Союза далеко не иссякли, но, поскольку
эти удары не имели успеха и не могли изменить судьбу русской группы армий под
Киевом, утверждения немецкого верховного командования о том, что противник
ослабел, остались неопровергнутыми. Командование скорее
[121]
склонно было
считать, что, несмотря на потерю времени в связи с переносом основного
стратегического направления на Украину, напряжение, которое потребуется
немецкой армии для достижения основной цели, будет последним. Гитлер, главный
штаб вооруженных сил и главное командование сухопутной армии были теперь в
этом вопросе едины.
В то время как войска северного крыла растянутого Восточного фронта, закончив
кровопролитные бои под Тихвином, в основном перешли к обороне по Волхову, а
группа армий “Юг” продвинулась до Ростова, группа армий “Центр” 2 октября
1941 года (а 2-я танковая группа еще 30 сентября) начала наступать в направлении
на Москву. Вначале благодаря хорошей погоде наступление развивалось успешно,
и первый этап его закончился захватом линии Орел, Брянск, Вязьма и далее на
север. Этот успех создал у главного командования сухопутной армии победное
настроение, которое не отвечало состоянию войск и предстоящей осенней
непогоде. Главнокомандующий сухопутной армии заявил: “Теперь дело обстоит
иначе, чем под Минском и под Смоленском, теперь можно осмелиться начать
преследование немедленно”. 7 октября он отдал приказ начать преследование
всеми имевшимися силами. А с 10 октября осенняя погода ухудшилась, и мы
впервые попали в период грязи и распутицы. Но ни горький опыт Карла XII и
Наполеона, вынесших на себе всю тяжесть осенней распутицы, ни неоднократные
указания нашего последнего военного атташе генерала Кестринга на трудности
ведения войны в этих условиях, да еще при наличии транспорта, предназначенного
только для дорог Центральной Европы, но отнюдь не для лишенных всякого
покрытия грунтовых дорог России, — все это ни в коей мере не способствовало
тому, чтобы уберечь нас от самых неприятных неожиданностей.
Уже в течение коротких дождливых периодов летом 1941 года войска должны
были почувствовать, какие трудности могут возникнуть перед ними осенью на
грунтовых проселочных дорогах России. Снизившаяся мощность машин и
усталость лошадей значительно увеличивали трудности бездорожья. Наступление
группы армий “Центр” остановилось по всему фронту. Колесный транспорт
удавалось сдвинуть с места только с помощью гусеничных автомашин,
[122]
но и
они из-за слишком узкой гусеницы едва справлялись с этой задачей. Иногда
снабжение войск, действовавших в стороне от железных дорог, осуществлялось
только транспортной авиацией. Однако при всем желании транспортных самолетов
было недостаточно, чтобы разрешить столь огромные задачи. Уже в октябре, когда
установилась сырая погода, в войсках стала остро чувствоваться нехватка
обмундирования, а рассчитывать на то, что оно прибудет, было бесполезно. Даже
горючее для автомашин приходилось доставлять на самолетах. Подразделениям и
отдельным автомашинам, застрявшим на бесконечных дорогах, самолеты, кроме
продовольствия и обмундирования, сбрасывали пучки веревок, чтобы облегчить
буксировку тракторами и тягачами. Но и этих мероприятий оказывалось
недостаточно. Войска медленно тащились по грязи к своим далеким целям. Потеря
времени была использована противником. Пока в руках русских оставался важный
железнодорожный узел — Москва, они могли подтягивать резервы из отдаленных
частей своего огромного государства и подбрасывать их к важнейшим участкам
боев, создавая таким образом неожиданный перелом в сражении, что при сильно
снизившейся подвижности немецких войск часто приводило к критическим
моментам.
Наибольшие трудности были связаны с перевозкой артиллерии пехотных дивизий.
Тяжелая артиллерия на конной тяге безнадежно застревала. Несмотря на то, что
еще в мирное время Управлению общих дел настойчиво предлагалось перевести ее
на механическую тягу, этот вопрос был упущен. Для перевозки легких орудий
иногда приходилось на одну пушку вместо обычных 6 ставить 24 лошади.
25 октября большая часть войск группы армий “Центр” была вынуждена перейти к
обороне под натиском свежих русских сил, прибывших из Сибири.
Медленное продвижение по грязным дорогам в условиях непрекращающихся боев
со свежими силами противника подтачивало и без того уже ослабевшую ударную
мощь немецких войск. И хотя об этом факте неоднократно сообщалось верховному
командованию, — оно отказывалось этому верить. В ставке, находившейся в
Восточной Пруссии, строили такие планы, словно армия состояла сплошь из
свежих войск и все они вели наступление по хорошим дорогам
[123]
в летнее время.
В те дни наше командование превзошло в безрассудном упрямстве и Карла XII и
Наполеона I. Весь опыт прошлого был отброшен. Надеялись, что одной лишь силы
воли командования было достаточно, чтобы исправить положение; но оно уже не
могло повысить ни материальные, ни моральные силы войск. Командование же
было убеждено в том, что стоит только посильнее нажать на своих якобы уставших
подчиненных — и, несмотря на трудности, все поставленные задачи будут
выполнены. И оно жало!
В то время как группа армий “Центр” вследствие изложенных выше трудностей
была почти остановлена, группа армий “Юг”, используя благоприятную погоду и