Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. Духовная культура Китая: энциклопедия в 5 томах. Том 5: Наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование
Подождите немного. Документ загружается.
а длина окружности меридиана — 40 700 км. Эти величины соответ-
Астрономия
ственно всего в 1,007 и 1,02 раза больше действительных. В Европе пер-
вые измерения длины дуги меридиана были произведены в 1669-1670 гг.
французским ученым Ж. Пикаром. Благодаря экспедициям, направлен-
ным Парижской академией наук в Перу (1735-1742) и Лапландию
(1736—1737), было выяснено, что в соответствии с гипотезой И. Ньюто-
на о сплюснутости Земли вдоль полюсов, величина одного меридионального градуса различна на
разных широтах. По современным данным, у экватора она составляет 110,56 км, а у полюса
—
111,68.
*
Сыма
Цянь. Исторические записки (Ши цзи) / Пер. с кит., вступ. ст., коммент. и прил.
Р.В.
Вяткина. Т. 4. М., 1986; Философы из Хуайнани: Хуайнаньцзы / Пер. Л.Е. Поме-
ранцевой. М., 2004. ** Еремеев В.Е. Символы и числа «Книги перемен». М., 2005;
Крюков М.В. К проблеме циклических знаков в древнем Китае // Древние системы
письма: Этническая семиотика. М., 1986, с. 107—113; Лю Сянь-чжоу. Об изобретении
в Китае приборов для измерения времени // Вопросы истории естествознания и тех-
ники. 1957. № 4; Маракуев А.В. У истоков древней астрономии Дальнего Востока //
Бюл. физ.-мат. фак. Дальневосточного гос. ун-та. 1935. № 1, с. 44—48; Скачков К.
Судьба астрономии в Китае // ЖМНП. СПб., 1874. T. CLXX1I1, № 5, с. 1-131;
Современные историко-научные исследования: Наука в традиционном Китае.
Реферативный сборник. М., 1987; Старцев П.А. Очерки истории астрономии в Китае.
М., 1961; У Цзинь, Ван Юн-шэн. Сто ответов на вопросы о «Чжоу и»: «Чжоу и»,
китайская медицина и цигун. Киев, 2001; Чжу Кэ-чжэн. О китайской астрономии //
Природа. 1953. № 10, с. 66—75; Чэн Цзун-вэн. Астрономия в Китае // Историко-астро-
номические исследования. М., 1958. Вып. 4; Шамфро А. Трактат по китайской меди-
цине. Т. 5. От астрономии к китайской медицине. М., 1997; Жуань Юань. Чоу жэнь
чжуань (Биографии астрономов-математиков). Кн. 1—2. Шанхай, 1955; Чжунго тянь
вэнь сюэ фа чжань ши (История развития астрономии в Китае). Пекин, 1996; Чэнь
Цзунь-вэй. Чжунго тянь вэнь сюэ ши (История китайской астрономии). Т. 1-4.
Шанхай, 1989; Ancient China's Technology and Science / Compiled by the Institute of the
History of Natural Science, Chinese Academy of Sciences. Beijing, 1983; Chatley H. Ancient
Chinese Astronomy // Ocassional Notes of the Royal Astronomical Society. 1939, № 5; Cullen
C. Astronomy and Mathematics in Ancient China. Cambr., 1996; Forke A. The World-con-
ception of the Chinese. L., 1925; Ho
Peng
Yoke.
Astronomical Chapters of J inshu. P., 1966; Ho
Peng Yoke. Modern Scholarship on the History of Chinese Astronomy. Canberra, 1977;
Needham J. Science and Civilization in China. Vol. 3. Cambr., 1959; Libbrecht D.H. The
Beginnings of Chinese Astronomy // JAOS. 1958. Vol. 78, № 4; Ronan C.A. The Shorter
Science and Civilisation in China: An Abr. of Joseph Needham's Orig. Text. Vol. 2. Cambr.,
1981;
Schlegel
G.
Uranographie chinoise. Laude, 1875; Sivin N. Cosmos and Computation in
Early Chinese Mathematical Astronomy. Leiden, 1969; Temple R. The Genius of
China:
3000
Years of Science, Discovery and Invention. N. Y, 1986.
В.Е. Еремеев
* Древнекитайская философия. Эпоха Хань. M., 1990. ** Петровский. Китайский не-
бесный атлас // ЖМНП, 1844, т. XLII, № 6, с. 22-25; Чжан Хун-чжао. Чжунго гудай
кэсюэцзя (Древнекитайские ученые). Пекин, 1959; Чжунго гудай тяньсян цзилу цзун-
цзи (Общее собрание древнекитайских астрономических записей) / Гл. ред. Чжуан
Вэй-фэн, Ван Ли-син. Нанкин, 1988; Чжунго да байкэ цюаньшу. Тяньвэньсюэ (Боль-
шая китайская энциклопедия. Астрономия) / Гл. ред. Чжан Юй-чжэ. Пекин, Шанхай,
1980;
Чжунго тяньвэнь шиляо хуйбянь. I. Жэньу шилюэ (Собрание материалов по
истории китайской астрономии. I. Биографические очерки). Пекин, 1989; Ябуути
Киёси. Тюгоку но тэнмон-рэкихо (Китайский астрономический календарь). Токио,
1990;
Eberhard W. The Political Function of Astronomy and Astronomers in Han China //
Chinese Thought and Institutions / Ed. by J.R. Fairbank. Chic.-L., 1973, p. 33-70; Fung
Кат-Wing. From the Han Mawangdui Tomb to the Song Imperial Collection: A Comparative
Study of Two Astronomical and Meterological Manuscripts // East Asian Science. Osaka,
1995,
p. 443—456; Henderson J.B. The Development and Decline of Chinese Cosmology.
N.Y,
1984; Ho Peng Yoke. Chinese Mathematical Astrology. L., N.Y.,
2003;
Konings P.
Records of Extraordinary Phenomena in the Zuozhuan // East Asian Science. Osaka, 1995,
p.
435-442; Maspero H. L'Astronomie chinoise avant les Han //
TP.
Leide, 1929, p. 267-356;
Saussure de, L. Les origins de l'astronomie chinoise // TP. Leide, 1909, série II, vol. X,
p.
121—305; Sun Xiaochun, Kistemaker J. The Ecliptic in Han Times and in Ptolemaic
Science // East Asian Science. Osaka, 1995, p. 65-72; Teboul M. Sur quelques particulartiés
de l'uranographie polaire chinoise // TP. 1985, vol. 71, livr. 1-3.
А.И. Кобзев
139
Науки о небе
Метеорология
Место метеорологии в традиционном мировоззрении
По современной классификации метеорология относится к наукам
о Земле, поскольку ее задачей является изучение явлений, происходя-
щих в земной атмосфере. Однако в древнем Китае, как и во всех ранних цивилизациях, она
первоначально считалась одной из наук о небе, так как пространство вокруг Земли еще не раз-
делялось на атмосферное и астрономическое. В древней Греции в IV в. до н.э. Аристотель пер-
вым указал на то, что ветер, дождь, молнии и пр. происходят в результате процессов, возникаю-
щих на поверхности земли и в воздухе. Однако в специальной работе «Метеорологика» он
ошибочно классифицировал некоторые астрономические явления как метеорологические.
Китайцы не создали столь значимого труда по метеорологии, однако начиная приблизительно
с того же времени постепенно пришли к правильному пониманию многих метеорологических
явлений, хотя четкой дифференциации между последними и событиями на небесах в тради-
ционной китайской науке так и не было проведено.
Традиционная метеорология занималась главным образом изучением закономерностей измене-
ния погоды, знание которых было жизненно важным в такой стране, как Китай, где существо-
вало развитое интенсивное земледелие, имелись обширные ирригационная и транспортная
системы каналов и где разного рода погодные аномалии без предварительного принятия предох-
ранительных мер могли иметь самые бедственные последствия.
Интерес к метеорологии у китайцев был вызван также особенностями их мировоззрения. В эпо-
ху Шан-Инь считалось, что метеорологические явления зависят от сонма первопредков во главе
с Шан-ди (см. т. 2) — Верховным первопредком/государем. Эти существа представлялись зверо-
подобными монстрами с крайне свирепым нравом. Чтобы они не вредили людям, их следовало
постоянно задабривать обильными жертвоприношениями. В начале эпохи Западной Чжоу
Шан-ди сменило Небо (тянь [1]; см. т. 1, 2), которое вместе с первопредками стало считаться
источником мировой гармонии. Начиная с этого времени отношения людей с Небом рассмат-
ривались сквозь призму этики. Предполагалось, что недостойное поведение правителя или его
подчиненных могло вызвать гнев Неба и недовольство первопредков, вследствие чего можно
было ожидать засухи, урагана, лютых холодов и других подобных бедствий. Чтобы иметь «на-
дежный» критерий оценки деятельности царского двора, постоянно развивались методы наблю-
дения погодных явлений. В результате в области наблюдательной метеорологии китайцы были
долгое время впереди Запада.
Наблюдения за погодой производились в Китае с самых древних времен. Записи этих наблю-
дений стали вестись с XIV в. до н.э., о чем свидетельствует обнаруженная археологами в Аньяне
эпиграфика цзя гу вэнь — надписи на черепашьих панцирях и костях животных. Как и в других
цивилизациях, ранняя китайская метеорология была связана с предсказанием. Изучение цзя гу
вэнь показало, что значительная часть гаданий касалась погодных явлений. В результате из-за
привычки гадателей отмечать, сбылись или не сбылись предсказания, были составлены доволь-
но систематические метеорологические записи.
Подобные записи содержатся в канонической летописи «Чунь цю» («Вёсны и осени»; см. т. 1),
охватывающей период 722—481 гг. до н.э. Самая первая из них относится к 9-му году правления
Инь-гуна (714 до н.э.), князя удела Лу (пров. Шаньдун): «В третьей луне, в день гуй [8\ — ю [4\
[10-й в 60-ричном цикле] был сильный дождь, гром и молния, а в день гэн [1] — чэнъ [2] [17-й
в 60-ричном цикле] был сильный дождь со снегом». Последующие записи, как правило, также
касаются неординарных погодных явлений — «большой засухи», «сильного снега» или «силь-
ного града», долгого «отсутствия дождя» и пр. Отмечается разрушительное действие тех или
иных явлений, например, под 12-м годом правления Си-гуна (645 до н.э.): «В день цзи [10] —
мао [5]
[
16-й в 60-ричном цикле] была тьма; ударил гром в кумирню И-бо». Иногда о состоянии
погоды можно узнать по записи о жертвоприношении и его цели. Например, в 11-й год правле-
ния того же Си-гуна (649 до н.э.) «осенью, в 9-й луне была принесена жертва для ниспослания
дождя».
Начиная с эпохи Хань стали проводиться систематические наблюдения за погодой, позволяв-
шие выявлять те или иные закономерности климатических изменений. Регулярно велись записи
о появлении гроз, силе и направлении ветра, температуре и влажности воздуха. Это практикова-
лось до начала XX в., со временем приняв весьма обстоятельные формы. В изданной при послед-
140
ней династии
Цин
энциклопедии «Гуцзинь тушу цзичэн» («Полное
Метеорология
собрание древних
и
современных изображений
и
писаний», 1726;
см.
т.
4)
записи
о
регистрациях чрезмерного холода
и
жары занимают четыре
обширные главы.
На основе накопленного
за
века опыта наблюдения
за
атмосферными
явлениями было выявлено большое число метеорологических законо-
мерностей, которые часто фиксировались
в
пословицах,
во
множестве вошедших
в
сокровищ-
ницу китайской литературы.
В «Ши
цзине» («Канон поэзии»;
см. т. 1) в
песне царства
Юн
«Радуга»
(I, IV, 7)
сказано: «Радуга утром
на
западе
—
быть утру дождливому»,
что
имеет
под
собой простое объяснение. Выпадению дождей
на
территории Китая способствуют,
как
пра-
вило,
циклоны, которые, возникнув
в
Центральной Азии, движутся
с
запада
на
восток,
и поэтому радуга
на
западе указывает,
что там
идет дождь, перемещающийся
в
точку наблюде-
ния. Напротив, фраза: «Густые тучи без дождя придут
с
нашей западной окраины»
из
канониче-
ской части «Чжоу и» (см. т. 1) —
«И
цзина» («Канона перемен»), приводимая
в
гексаграммах
№ 9
и
62 (Сяо чу и
Сяо
го),
означает,
что
после прихода таких
туч
долго
не
будет дождя — хорошее
предзнаменование
для
путешественников.
Там же, в
тексте
при
гексаграмме
№ 2
(Кунь) можно
прочесть «метеорологическую пословицу»
с
вполне прозрачным смыслом: «Если наступишь
на
иней, значит, близок крепкий лед». Незатейливое погодное наблюдение
в
форме пословицы
приводится
и в
«Дао
дэ
цзине» («Канон
о
Пути-дао
и
благодати-дэ»; см.
т. 1), в
чжане
23:
«Ураган
не продлится
все
утро, сильный дождь
не
продержится весь день». Подобный список можно
продолжить.
Метеорологические теории
и
наблюдения
В традиционной китайской науке метеорологические явления рассматривались
в
контексте
организмического мировоззрения
как
разновидности действия пневмы-ци
[1]
(см.
т. 1). В
клас-
сических текстах часто указывается,
что мир
—
это
целостная система, которую можно уподо-
бить организму.
В
«Люй-ши чунь цю» (XIII,
1; см. т. 1)
сказано: «Небо, земля
и
десять тысяч
ве-
щей едины
с
телом (шэнь [2]) человека;
это
называется „великим единением"
(да
тун)». Схожее
утверждается
в
«Хуайнань-цзы»
(гл. 8; см. т. 1):
«Небо
и
земля, пространство
и
время
(юй
чжоу)
едины
с
человеческим телом (шэнь
[2]),
внутренность шести соединений едина
со
строением
(чжи [8[) человека» (пер.
А.И.
Кобзева). «Шесть соединений»
(лю хэ)
— четыре стороны света,
верх
и
низ. Между этими ориентирами находится атмосферное пространство,
в
котором проис-
ходят метеорологические явления. Поэтому метафору «строения человека» можно отнести
именно
к
ним.
Эта
параллель проводится
в гл. 7
«Хуайнань-цзы», распространяясь
на
способ-
ности человеческого организма
и его
отдельные органы: «Небо имеет ветер
(фэн [/]) и
дождь
(юй [13]), холод (хань
[3]) и
жару
(шу
[14]), человек также имеет [способности) брать
(цюй [4[)
и отдавать
(юй
[4]), веселиться
(си
[6])
и
гневаться
(ну
[
/]), поэтому желчный пузырь (дань [5])
—
облака
(юнь
[8]), легкие
(фэй [2]) —
пневма
(ци [/]),
печень (гань
[3]) —
ветер
(фэн [/]),
почки
(шэнь [4]) — дождь
(юй
[
13]), селезенка
(пи
[3]) — гром
(лэй
[4]), благодаря чему [человек) состав-
ляет триаду (сань [3])
с
небом
и
землей,
а
сердце (синь [1];
см. т. 1)
является хозяином
(чжу
[
/])»
(пер.
А.И. Кобзева).
В «Си
цы
чжуани»
(I,
1), теоретическом комментарии
к
канонической части «Чжоу и», говорит-
ся,
что
в
мире происходят постоянные «возбуждения громовыми раскатами
(лэй
тин)
и
оплодот-
ворения ветром
и
дождем».
Те и
другие связаны
с
«взаимораскачиваниями»
(сян дан)
восьми
триграмм
(ба гуа; см. гуа [2] в т. 1),
которые обозначают набор фундаментальных действий,
проявляющий себя
как в
природе,
так и в
человеке.
Согласно
«Шо гуа
чжуани» («Предание изъяснения триграмм»),
еще
одному
из
комментатор-
ских разделов «Чжоу и», две «старшие» триграммы, Цянь
[ 1]
(Творчество)
и
Кунь (Податливость),
обладая соответственно свойствами «могущества» (цзянь [14]), «господства» (цзюнь
[1]) и
«по-
слушности» (шунь), «сохранения»
(цан [1]),
выражаются
в
феноменальном мире
как
Небо
(тянь [1])
и
Земля
(ди
[2]),
два
полюса, создающие
в
мировом пространстве некое напряжение
сил. Шесть «младших» триграмм проявляются
как
феномены, место которых — между Небом
и Землей.
Две из них
стоят особняком.
Это
Гэнь [2] (Ограничение)
и Дуй
[1] (Разлив), обладаю-
щие соответственно свойствами «сдерживания»
(чжи [9]) и
«раскрепощения»
(то [/]) и
выра-
жающиеся
как
«гора» (шань
[/]) и
«озеро/болото»
(цзэ [3]).
Вероятно,
эти
природные мани-
фестации триграмм были выбраны
как
виды рельефа (первый близок Небу,
а
второй — Земле),
которые определенным образом влияют
на
метеорологические явления.
Из
оставшихся четырех
триграмм две представляются как чисто метеорологические явления — «гром»
(лэй
[4])
и
«ветер»
Науки
О
небе
(фэн [1]) соответственно Чжэнь
[2]
(Возбуждение)
и
Сюнь [2\ (Мягкость).
Первая обладает способностью «воздействия»
(дун [1]), а
вторая
—
«распределения» (сань [1])
и
«приспособления»
(жу
[1]). Последняя пара
триграмм,
Ли
[8]
(Разделение)
и
Кань (Соединение),
со
свойствами «про-
цветания»
(ли
[13])
и
«погружения» (сянь [8]), проявляет себя
как
«согре-
вающее» (сюань [4])
и
«смачивающее» (жунь) начала среди стихий/эле-
ментов
(син
[3])
и
метеорологических явлений (пневм-ци [1])
—
«огонь»
(хо
[1])
и
«вода» (шуй),
«сухость» (гань
[4]) и
«дождь»
(юй
[13]),
а
также
как
астрономические объекты — Солнце
(жи)
и Луна
(юэ [3]).
Триграммы, представляющие собой комбинации
сил инь
[1]
и ян [1],
образуют определенный
набор структурных отношений
и
схем, включающий, например, отношения «противоположно-
сти»
(дуй
[2])
и
«переворачивания» (фань [1]), пространственные расположения Фу-си (см.
т. 2)
и Вэнь-вана. Видимо, предполагалось,
что их
природные проявления должны отражать подоб-
ные закономерности. Однако полного соответствия сохранившийся список этих проявлений
не
дает. Возможно,
с
триграммами («младшими») некогда были объединены наборы шести
и
пяти
пневм-ци
[1],
упоминаемые
в
китайской литературе,
на что
указывает
их
частичное термино-
логическое сходство
со
списком
из
«Шо
гуа
чжуани»
и
некоторые структурные отношения.
В «Цзо чжуани» («Предание [г-на]
Цзо [о
летописи „Вёсны
и
осени"]»;
см. т. 1)
приведен набор
шести пневм
ни [1]
(см.
т. 1): инь
[1]
и ян
[1] (см. инь—ян
в
т.
1),
ветер
(фэн [/]),
дождь
(юй
[13]),
тьма
и
свет, которые, «разделяясь, образуют четыре времени года,
а
располагаясь
по
порядку,
образуют последовательность пяти [стихий/элементов]».
В
«Шу цзине» («Канон [исторических]
писаний»;
см. т. 1), в
главе «Хун фань» («Величественный образец»),
дан
пятеричный список:
дождь
(юй
[13]), солнечное сияние
(ян
[6]), жара
(юй
[16]), холод (хань [3])
и
ветер
(фэн [/]). Там
же говорится
о
пяти стихиях/элементах,
но
без корреляции
с
пневмами. Соотнесение тех
и
других
встречается впервые
в
«Хуан-ди нэй цзине» («Канон Желтого императора
о
внутреннем»; см. также
т. 1): почва
(ту
] 1])
— влажность
(ши
]28]), металл (цзинъ [2]) — сухость (цзао [2]), огонь
(хо
[1])
—
тепло
(шу
[14]), вода
(шуй) —
холод (хань [3]), дерево
(му
[3])
—
ветер
(фэн
[1]).
Все
операции
со
стихиями/элементами
(син
[3[;
см. у
син
в
т.
1) в
принципе справедливы
и для
пневм-ци
[
/].
Из перечисленных пневм-ци
[1]
особое внимание
в
традиции уделяется ветру-фэн
[1].В
соответ-
ствии
с
восемью основными направлениями
в
пространстве
— ба
чжэн — выделялось «восемь
ветров» —
6а
фэн (табл.
1),
которые корреспондировали
с
различными схематизированными
на-
борами понятий — месяцами года, созвездиями, нотами канонического звукоряда, циклически-
ми знаками
и пр.
Видимо, система ветров достаточно древняя
и
отражалась
в
нескольких тер-
минологических вариантах. Один
из них
приведен
в
«Люй-ши чунь-цю» (XIII,
1), еще два —
в «Хуайнань-цзы» (гл.
3 и
4).
В
последнем случае, представляющем более распространенный
ва-
риант, «восемь ветров» рассматриваются
как
сменяющие друг друга через каждые
45
дней начи-
ная
со дня
зимнего солнцестояния. Подразумевается,
что
годовой цикл связан
с
соответствую-
щими направлениями
в
пространстве (день зимнего солнцестояния —
с
севером
и
т.д.). Детально
связь ветров, пространственных направлений, созвездий
и
нот флейт-люй [1] описал Сыма Цянь
в «Ши цзи» («Исторические записки»),
в
гл.
25
— «Люй
шу» [7]
(«Книга
о
[флейтах]-люй
[/]»).
С древних времен китайцы пытались найти причины метеорологических явлений.
В
«Хун фане»
говорится,
что
«движение Луны среди звезд вызывает ветер
и
дождь».
В
«Чжуан-цзы»
(гл. 2 «Ци
Таблица
1
Пространственные направления
и
«восемь ветров»
№ Направление
Ветер (фэн
[1]
Щ)
1 Север
Гуан-мо
ШШ
(Обширный)
2
Северо-восток
Тяо Ш (Переменный)
3 Восток
Мин-шу
Щ$£
(Всепроявляющий)
4 Юго-восток
Цин-мин
ШЩ
(Чисто-светлый)
5
Юг
Цзин
Л
(Ясный)
6
Юго-запад
Лян Ш (Прохладный)
7 Запад
Чан-хэ
ЩЩ
([С горы] Врата небес)
8 Северо-запад
Бу-чжоу
ЩЩ
([С горы] Щербатой)
у лунь»
—
«Суждения
о
равенстве вещей»;
см. т. 1)
есть определение
Метеорология
ветра
как
«дыхания Великой глыбы
(Да
куай)». Поскольку там речь идет
о «флейте Земли»
(ди лай), т.е. о
звуках, издаваемых
за
счет движения
воздуха,
а
точнее, пневмы
(ци
[1])
в
ущельях, ямах, массивах лесов
и
пр.,
то
под
«Великой глыбой» следует понимать Землю,
а под
ветром
—
движение воздуха/пневмы
(ци [1]). В
«Ле-цзы»
(см. т. 1)
утверждается,
что ветер,
а
также радугу, облака, туманы
и
дождь можно рассматривать
как
«скопления
ци
[1]».
В «Цзи Ни-цзы» («[Трактат] Учителя
Цзи
Ни», кон. IV в.
до
н.э.) утверждается,
что
«ветер —
это
ци
[ 1]
Неба,
а
дождь —
ци
[ 1]
Земли; ветер дует согласно сезонам,
а
дождь льет
в
ответ
на
ветер»;
«ци
[ 1]
Неба опускается,
а ци
[ 1]
Земли подымается». Если сюда
не
закралась ошибка,
то
можно
предположить намек
на
теорию природного влагооборота (круговорота воды), состоящего
из
подъема
с
поверхности земли
(и
водоемов)
в
атмосферу испарений, их дальнейшей конденсации
с образованием облаков
и
выпадением
в
виде дождя.
Согласно «Хуайнань-цзы» (гл.
3), «ци
[1] Неба, разбушевавшись, преобразуется
в
ветер
(фэн []]),
поглощаемая Землей
ци
[1], приходя
в
гармонию, преобразуется
в
росу
(лу
[
7])».
По
причине «пе-
ремешивания» (луань
[]]) инь
[ 1]
и ян
[
Л возникает «туманность»
(у
[
12]),
и
«если побеждает
ян-
ская
ци
[1],
то
туманность рассеивается
и
образуются дождь
(юй
[13])
и
роса
(лу
[7]),
а
если
по-
беждает иньская
ци
[
1],
то
туманность сгущается
и
образуются иней (шуан [1])
и
снег
(сюэ
[3])».
В древнекитайской науке также бытовали представления,
что
облака являются водой
с
гор,
ко-
торая испаряется
и
подымается вверх. Подобная мысль впервые выражена
в
«Гунъян чжуани»
(«Предание Гунъяна
[о
летописи «Вёсны
и
осени»]»), которое приписывается жившему
в V в.
до
н.э.
Гунъян
Гао
(ученику ученика Конфуция —
Цзы Ся),
передавалось изустно
и
только
во
II в. до н.э. было записано Гунъян Шоу
и
Хуму/Хуу-шэном. Там сказано, что дождь поднимается
с гор, «испаряясь из-под камней размерами
1—2
цуня
[2] и
конденсируясь»,
и за
один день
эти
водяные конденсаты могут распространиться
по
всей стране,
но
только
в
случае, если
они
возникли
на
горе Тайшань (Великой горе).
Ван Чун (27-97/107; см. т.
1)
был сторонником подобных взглядов, противопоставляя
их в
«Лунь
хэне» («Взвешивание суждений»/«Весы теорий»,
ок. 82)
заблуждению,
что
дождь «падает
с не-
бес».
По его
мнению, «испаряющаяся вода становится облаками, которые конденсируются
Рисунки гало, паргелиев (ложных солнц)
и
связанных
с
ними разнообразных дуг
(из рукописи «Тянь юань юй
ли сян и
фу»
—
«Ода
о
счастливых
и
зловещих
знамениях
по
нефритовому календарю небесного начала», написанной
в
1425
г.
Чжу Гао-чжи, четвертым императором дин.
Мин)
Науки О небе в дождь или в росу». Вскоре после Ван Чуна облака были определены как
«влага, испаряющаяся от болот и озер». Росу первоначально китайцы
связывали с Луной. В «Хуайнань-цзы» (гл. 5) упоминается ритуал фу 6а
фэн шуй — «питье воды восьми ветров», для которого с помощью брон-
зового зеркала фан чжу собиралась роса, и отмечается, что «под луной
фан чжу выделяет влагу». Об этом зеркале писал также Гэ Хун (см. т. 1)
в гл. 3 «Бао-пу-цзы» («[Трактат] Мудреца, Охватившего Первозданную простоту»),
В «Хуайнань-цзы» (гл. 4) сделана попытка объяснить природу грома и молнии: «и«ь [/] и ян [/],
взаимоударяясь (сян бо), производят гром (лэй [4]), а стремительно распространяясь (цзи ян),
производят молнию (дянь [2])».
По мнению Ван Чуна («Лунь хэн»), гром — это особое состояние пневмы-цы
[
/],
а именно «удар»
(цзи [21]) янской ци [/]. Нечто подобное грому возникнет, если в плавильную печь плеснуть
ковш воды: «ци
[ 1]
придет в движение и ударит, как гром», а «Небо и Земля
—
такая же печь, ян-
ская ци [1] — огонь, облака и дождь — избыток воды». Молния представляет собой разновид-
ность огня. И если она сжигает всего человека или оставляет на нем метку, то не следует это счи-
тать следствием его вины перед Небом, поскольку молния имеет всего лишь естественное про-
исхождение. Ван Чун был не одинок в критике традиционного представления о Небе, карающем
молнией, его идейным предшественником был Хуань Тань (43 до н.э. — 28 н.э.).
Помимо молнии китайцы с древности изучали и другие световые явления в атмосфере. Упоми-
нания о радуге имеются уже в надписях на гадательных костях. Исследование причин возник-
новения радуги стало проводиться в Китае не позднее VI—VII вв. (см. разд. Оптика).
В начале V в. астроном Цзян Цзи предложил объяснение феномена изменения цвета Солнца,
видимого в полдень и при восходе и заходе: «Земные пары не подымаются очень высоко в небо,
что и является причиной того, почему Солнце кажется красным утром и вечером, но белым
в полдень», а если бы «земные пары поднялись высоко в небо, оно и тогда выглядело бы
красным». В этом ошибочном объяснении все же есть намек на понимание того, что видимость
Солнца находится в зависимости от толщины атмосферы, через которую проходят его лучи
к наблюдателю, — эта толщина больше при восходе и закате, когда Солнце близко к горизонту,
чем в полдень, когда оно находится в зените.
В эпоху Сун считалось, что красное зарево, появляющееся утром или вечером, является отсве-
том восхода или заката в воздушном пространстве. Достаточно корректное объяснение миражей
было дано в XIV в. ученым Чэнь Тином в «Лян шань мо тань» («Рукопись бесед с двух гор»).
Большое внимание уделялось также сложному явлению, которое включает солнечное гало (жи
юнь) и «ложные солнца», или паргелии. При некоторых атмосферных состояниях, когда солнце
просвечивает сквозь перистые облака, состоящие из шестигранных призматических кристаллов
льда, оно видится окруженным одним, реже двумя и, совсем редко, тремя светлыми или радуж-
ными кругами, называемыми «гало» и имеющими соответственно угловые радиусы 22°, 46° и 90°.
Иногда наблюдается светящийся паргелический круг, который проходит через центр Солнца
параллельно плоскости горизонта и образует на пересечении с кругами гало яркие светящиеся
пятна — паргелии. Довольно часто возникают касательные дуги к кругам гало, а также столб,
проходящий через центр Солнца, и другие свечения. Реже в небе можно видеть еще одну пар-
гелию, находящуюся напротив Солнца.
Первое в Европе упоминание о таком явлении содержится в «Повести временных лет» и датиру-
ется 7 февраля 1102 г. На Западе его описали в 1630 г. Возможно, в Китае знакомство с ним поро-
дило миф о том, как во времена императора/первопредка Яо (см. т. 2), якобы правившего во вто-
рой половине III тыс. до н.э., на небе внезапно появилось сразу десять солнц, свет от которых
сжег бы на Земле все живое, если бы верховный дух Ди Цзюнь (см. т. 2) не послал на помощь
людям своего сына, искусного стрелка И (см. т. 2), который по очереди поразил из лука девять
«лишних» солнц.
Научные сведения о гало и сопутствующих явлениях приведены впервые в «Цзинь шу» («Книга
об [эпохе] Цзинь») и других текстах VII в., где достаточно детально описаны практически все их
элементы с использованием приблизительно 26 технических терминов. В дальнейшем к теме
гало китайцы обращались не один раз. Даже императоры не гнушались писать о нем. Чжу Гао-
чжи (1378-1425), правивший менее года (1424—1425) и известный под именем Жэнь-цзуна,
в 1425 г. создал «Тянь юань юй ли сян и фу» («Ода о счастливых и зловещих знамениях по нефри-
товому календарю небесного начала»), где уделил несколько страниц описанию гало, паргелиев,
дуг и пр., снабдив ее предсказаниями, собранными из предшествующей литературы. Напри-
мер,
согласно Чжу Вэнь-гуну (Чжу Си; см. т. 1), «когда имеется гало с правильными кругами
(эр [3], букв, „серьги"), армия будет побеждена»,
а в
«Сун
шу»
(«Книга
Метеорология
[об эпохе] Сун») говорится,
что
«если Солнце пронизывается [паргели-
ческой линией],
то
командующий будет уничтожен».
Китайцам было хорошо знакомо лунное гало
(юэ юнь),
также вызывае-
мое перистой туманностью
на
больших высотах. Оно расценивалось
как
верный признак ветра. Лунные гало, имеющие радужную окраску, были
названы цзюй
му
(«мать тайфуна»), считаясь предвестниками этого грозного метеорологическо-
го явления (цзюй [9]
—
«ураган», «тайфун», последнее слово произошло
от
кит.
тай фэн
— «ве-
ликий ветер»).
Метеорологические приборы
Неизвестно,
с
каких времен китайцы начали использовать метеорологические приборы. Однако
самое раннее упоминание
о
них датируется эпохой Хань. В трактате
II в. до
н.э. «Хуайнань-цзы»
(гл.
3)
сказано
о
взвешивании
на
рычажных весах древесного угля
или
золы
для
измерения
влажности воздуха, т.е.,
по
сути дела,
о
первом гигрометре,
в
котором учитывается способность
взвешиваемого материала поглощать влагу
из
окружающей среды,
или его
гигроскопические
свойства.
В XV в. в
Европе Николай Кузанский использовал
тот же
самый метод, взвешивая
шерсть
и
камни.
Измерения влажности воздуха китайцами проводились
с
целью предсказания дождя
или
про-
верки соответствия реальной погоды
и
положенной
по
сезону. После взвешивания становилось
ясно,
что
«если зола легкая,
то
сухо,
а
если тяжелая,
то
сыро».
В
день зимнего солнцестояния,
который,
по
космологическим законам, «сопровождается водой», образуемой иньской
ци [Л,
воздух должен быть влажным,
а в
день летнего солнцестояния, который «сопровождается
огнем», образуемым янской
ци [1], —
сухим. Отсутствие соответствия означает,
что в
природе
царит разлад
и
следует ожидать бедствий.
Когда
в
середине
I в. до н.э.
Андроник
из
Кирра воздвиг
в
Афинах Башню ветров
с
флюгером
в виде тритона, солнечными
и
водяными часами,
в
Китае также были знакомы
с
флюгером —
хоу фэн
ци
(«прибор
для
наблюдения ветра»),
фэн
синь
ци
(«ветроопределяющий прибор»)
и пр.
Возможно,
он
был пропеллерного типа. Известно, что
в
эпоху Восточной/Поздней Хань флюгер
изготавливался
в
виде бронзовой (медной) птицы
и
назывался
хоу фэн тун няо или сян фэн тун
няо («ветроуказательная бронзовая птица»).
В
военных трактатах начиная
с
эпохи Сань
го
(Трое-
царствие) упоминается флюгер,
в
котором использовались перья, видимо,
с
целью облегчения
его конструкции, чтобы
его
было удобно использовать
в
походных условиях.
В
средневековой
литературе изобретение флюгера приписывалось Хуан-ди (Желтый император/Первопредок;
см.
т. 2) и
другим легендарным персонажам.
Можно предположить,
что в
эпоху Хань была сделана попытка построить анемометр, т.е. уст-
ройство
для
измерения скорости ветра.
В
«Сань
фу
хуан
ту»
(«Изображение трех районов сто-
лицы [Чанъань]»), книге конца
III
в., приписанной Мяо Чан-яню, имеется ссылка
на
сочинение
Го Юань-шэна «Шу чжэн цзи» («Записки
о военных экспедициях»),
в
котором
го-
ворилось,
что к югу от
правительствен-
ных дворцов имелась башня высотой
в
15
жэнь
[6] (ок. 24 м), на
вершине
ко-
торой была установлена армиллярная
сфера, сделанная Чжан Хэном,
и
«ветро-
указательная бронзовая птица, которая
двигалась
под
действием ветра». Отдель-
но отмечается,
что
«птица перемещалась
только тогда, когда
дул
ветер
в 1000
сип-
лы [4]».
В той же
книге есть упоминание
об установленном
на
башне бронзовом
фениксе, который всегда «был обращен
к ветру, поворачиваясь
на оси и
[переме-
щаясь] выше
и
ниже,
как
будто летая».
Высота этой оси была около
1,5 м,
что
ка-
жется чрезмерным для простого флюгера. Флажковый ветроуказатель
Науки
О
небе
Поэтому данные слова можно истолковать
как
описание устройства,
в котором птица могла
не
только свободно поворачиваться
на оси, но
и перемещаться
по
ней вверх
и
вниз.
Эта
птица должна была иметь хвост
в виде вертикальной лопасти
и
распростертые крылья, установленные
под определенным углом
к
горизонтали.
Под
воздействием ветра
на
хвост птица устанавливалась
по
ветру,
а на
крылья — могла подниматься
вверх тем выше,
чем
сильнее
был
ветер.
Для определения направления
и
силы ветра
в
Китае еще применялись специальные флажки
(фэн
бяо),
по
краям полотнища которых пришивались колокольчики,
а
сами
они
имели подвижный
флагшток.
По
положению полотнища, поднимавшегося
от
ветра, можно было определять
его
направление,
а по
звону колокольчиков —
его
силу.
Ван
Куй, живший
в
эпоху Мин,
в «Ли хай
цзи» («Собрание [заметок невежды, измеряющего] море раковиной») упоминает эксперименты
с бумажными змеями, проводимые
с
целью изучения поведения ветров.
Прогнозу дождя
в
Китае всегда уделялось особое внимание, поскольку одним
из
неприятных
последствий
его был
подъем воды
в
реках
и
каналах, вызывающий опасность наводнений.
Поэтому можно полагать,
что
китайцы использовали дождемер
с
древних времен. Однако
самое раннее письменное упоминание
о нем
относится только
к
XIII
в.
Цинь Цзю-шао
в «Шу
шу цзю чжан» («Книга
о
числах
в
девяти разделах», 1247) привел задачу
на
вычисление объема
водосборного стакана дождемера.
В
Европе применение подобных дождемеров датируется
только 1639
г.
В
том же
самом трактате есть описание снегомера
—
определителя толщины слоя выпавшего
снега.
Он
представлял собой большую клетку, сделанную
из
бамбука. Такие снегомеры поме-
щались чаще всего
в
горной местности.
Возможно, уже при династии
Сун
провинциальные чиновники передавали
в
столицу данные
об
осадках
в
виде дождя
и
снега.
В
1424
г. был
издан правительственный указ, согласно которому
необходимо было
из
крупных провинциальных городов поставлять
в
столицу сведения
о ко-
личестве дождевых осадков,
для
чего туда были разосланы стандартные дождемеры.
В
XVI—
XVIII
вв.
также проводилась подобная практика.
В
1700
г.
один
из
китайских стандартных дож-
демеров был послан
в
Корею,
где
сохранился
до
наших дней.
Он
представляет собой бронзовый
стакан диаметром около
14 см. К
нему прилагается бронзовая линейка
для
измерения уровня
воды.
** Мао Цзо-бэнь. Это изобретено
в
Китае.
М.,
1959; он
же.
Вомэнь цзусянь ды чуанцзао
фамин (Творческие изобретения наших предков). Шанхай,
1957;
Ancient China's
Technology and Science
/
Compiled by the Institute of the History
of
Natural Science, Chinese
Academy of Sciences. Beijing, 1983; Encyclopaedia of the History of Science, Technology, and
Medicine
in
Non-Western Cultures
/
Ed.
H.
Selin. Dordrecht; Boston;
L.,
1997; Needham
J.
Science
and
Civilisation
in
China. Vol.
2.
Cambr., 1959; Ronan C.A.
The
Shorter Science
and
Civilisation
in
China: An Abr. of Joseph Needham's Orig. Text. Vol. 2. Cambr., 1981;
Temple
R.
The Genius
of
China:
3000 Years
of
Science, Discovery and Invention.
N.
Y.,
1986.
B.E. Еремеев
* Сыма Цянь. Исторические записки
(Ши
цзи).
Т. IV /
Пер.
Р.В.
Вяткина.
М., 1986;
Люйши чуньцю (Вёсны
и
осени господина
Люя) / Пер.
Г.А.Ткаченко.
М., 2001;
Философы
из
Хуайнани (Хуайнаньцзы)
/
Пер. Л.Е. Померанцевой.
М.,
2004.
**
Чжу
Кэ-Чжэнь.
К
истории китайской метеорологии
//
Физическая география Азии.
М.,
1954,
с.
278-284; Чжан Цзю-чэнь. Цисян
и ци
(Метеорологические приборы)
//
Ту
шо
Чжунго гудай
кэ цзи
чэнцзю (Иллюстрированное изложение достижений науки
и техники древнего Китая)
/
Сост.
Сун
Чжэн-хай, Сунь Гуань-лун. Ханчжоу, 2000,
с. 137-139.
А.
И. Кобзев
Образцы флюгеров
Календарь
Календарь
Значение календаря в культуре
Надписи на костях и черепашьих панцирях, относящихся к эпохе Шан-
Инь,
свидетельствуют о глубоком интересе древних китайцев к пробле-
мам, связанным с разработкой точного календаря (ли [5\). Этот интерес не снижался и в после-
дующие периоды истории Китая.
Согласно традиционным китайским мировоззренческим представлениям, официальный кален-
дарь считался одним из самых важных атрибутов власти правителя и точность календарных
счислений служила показателем его престижа как «сына Неба», осуществляющего в соответст-
вии с «Небесным мандатом» мироустроительную деятельность. Долгом правителя было объяв-
лять своим подданным начало нового месяца и регулировать сезоны сельскохозяйственных
работ. Составление календаря производилось официально уполномоченными чиновниками.
Его искажение или самовольное составление карались смертью.
Начиная с середины I тыс. до н.э. календарь стал рассматриваться в контексте универсальных
космических соответствий, выражаемых в математико-символических формах. Одним из таких
принципов соответствия была оппозиция инь [1] к ян [1]. В годовом цикле началу ян [/] соот-
ветствовал весенне-летний период, а началу инь [1[ — осенне-зимний. Другим принципом
членения года и прочих временных циклов было соотнесение их с пятью стихиями/элементами
(усин),
рассматривавшимися в качестве универсальных фаз мирового кругооборота.
В конце I тыс. до н.э. начали издаваться официальные альманахи, в которых указывались пра-
вила для вычисления солнечных, лунных и планетарных положений до точности намного боль-
шей, чем требовалось для практического учета времени. Причина этого в том, что традицион-
ные китайские календари, следуя своей сути, не ограничивались расчетами лет, месяцев и дней,
а также включали предсказания видимого движения Солнца (жи), Луны (юэ [3]) и пяти планет
(у син [1]), прогнозы солнечных и лунных затмений (ши [29]).
На протяжении следующих 2 тыс. лет в Китае было рассчитано и учреждено при начале царст-
вований императоров около сотни календарей. Многочисленные календарные реформы со-
провождались развитием новых теорий, нахождением все более точных астрономических дан-
ных и улучшением техники вычисления. При этом уси-
лия должностных лиц затрачивались на то, чтобы улуч-
шить методы календарной математической астрономии,
решающей вопросы предсказаний затмений Солнца
и Луны и положений других астрономических тел. Поэ-
тому китайская традиционная календарная наука зани-
мает важное место в истории мировой астрономии.
Лунно-солнечные календари
Учреждение древних календарей китайцы приписывают
своим культурным героям — первым правителям Китая.
Так, по легенде, правитель Яо по вступлении на престол
в 2357 г. до н.э. приказал составить календарь четверым
своим министрам
—
двум братьям Си и двум братьям Хэ.
Для сбора необходимых астрономических данных они
были посланы в разные края страны, расположенные по
четырем сторонам света. Измеряя длину тени гномона,
братья определили дни равноденствия и солнцестояния,
что позволило им установить продолжительность года
в 366 дней.
Документированная история китайской календарной
науки имеет большую глубину. Расшифровка надписей на
гадательных костях эпохи Шан-Инь показала, что уже в
XIV в. до н.э. китайцам были известны солнечный год
(суй [2], нянь) в 365,25 дня и длина синодического месяца
(юэ
[3])
в 29,5 дня (некоторыми исследователями указыва-
ется более точное значение месяца у шанцев — 29,53 дня).
Позднецинская иллюстрация легенды
о братьях Си и Хэ, получающих от
императора Яо правительственные
полномочия создать календарь и про-
вести астрономические исследования
Науки
О небе
Начиная с эпохи Шан-Инь китайские календари строились как соче-
тание лунного и солнечного ритмов. Это были лунно-солнечные кален-
дари (инь-ян ли), в которых способ счета по лунным месяцам дополнялся
поправкой на солнечный цикл путем введения «вставного месяца» (жунь
юэ).
Начало месяца при этом всегда совпадает с новолунием, а сере-
дина — с полнолунием. Двенадцать лунных месяцев образуют обычный
год,
а тринадцать — високосный (жунь суй).
Основные трудности в составлении лунно-солнечного календаря заключаются в том, что лун-
ный месяц (совр. знач. 29,53059 дня) и тропический год (совр. знач. 365,24219 дня) не содержат
целого числа дней, а целое число лунных месяцев не укладывается в год. Поэтому одной из
главных задач составителей лунно-солнечного календаря была синхронизация солнечного
цикла и лунаций (время, протекающее между последовательными новолуниями или другими
фазами Луны). При этом уделялось особое внимание определению «резонансов», т.е. таких
более или менее длинных периодов времени, которые заканчиваются приблизительным сов-
падением определенных количеств солнечных и лунных циклов. Кроме того, в традиционной
китайской календарной науке производились расчеты повторяемости затмений и многих других
астрономических явлений, а также различные нумерологические согласования.
Задачу синхронизации китайцы решали, чередуя длинные и короткие месяцы, состоящие из 29
и 30 суток. Таким образом, средняя длительность месяца была равна 29,5 суток. Периодическая
вставка длинного месяца вместо короткого приводила к тому, что средняя длительность
становилась ближе к истинной. Поскольку 12 лунных месяцев в сумме не дотягивают около
11 дней до полного года, то каждые несколько лет было необходимо добавлять «вставной месяц».
Сложные правила этих процедур начали складываться в эпоху Шан-Инь. Один из методов,
который тогда применялся, состоял в спорадическом добавлении 13-го месяца из 29 или
30 дней к концу 12-месячного года. Другой метод предполагал подобную вставку между любыми
двумя месяцами года.
В эпоху Шан-Инь месяц из 29 дней стал называться сяо юэ («малый месяц»), а из 30 — да юэ
(«большой месяц»). Выделялась еще «диада больших месяцев» (бинь да юэ) — 30+30 дней.
В «Си цы чжуани» (I, 8) говорится о солнечном годе из 360 дней и указывается, что 13-й до-
бавочный месяц должен вставляться дважды за пять лет. Лунный год равен приблизительно
354 дням. Разница между лунным и солнечным годами — 6 дней. За пять лет разница составит
приблизительно один месяц в 30 дней. Поэтому, чтобы можно было вставлять в пять лет два
добавочных месяца, следует полагать солнечный год состоящим не из 360, а из 366 дней, если
второй добавочный месяц равен 30 дням, или из 365 дней, если второй месяц равен 29 дням.
Указанная ошибка в расчете, видимо, определяется тем, что число 360 рассматривается в «Си цы
чжуани» нумерологически соответствующим количеству стеблей, выпадавших при гадании по
«Канону перемен» («И цзин»; см. «Чжоуи» в
т.
1), — 216янскихи 144 иньских стеблей. Эти числа
находятся в отношении 3 к 2. Из этого можно сделать вывод, что 360-дневный год подразделялся
еще на 5 периодов по 72 дня.
По крайней мере уже в середине периода Чунь-цю китайцам было известно, что 19 солнечных
лет (метонов цикл) очень близки по продолжительности 235 лунным месяцам. Такая близость
означает, что при солнечном годе в 365,25 дня синодический месяц фактически принимался
равным 29,53085 дня, что было весьма точным для того времени. Зафиксировано, что ок. 600 г.
до н.э., т.е. за 160—170 лет до открытия этого цикла греческим астрономом Метоном, в Китае
существовало правило прибавления семи вставных месяцев в каждые 19 лет — цикл чжан [/].
В этот цикл входило 12 лет по 12 лунных месяцев и 7 лет по 13 лунных месяцев. Известно, что
в эпоху Хань 7 високосных вставных месяцев приходились на 3, 6, 9, 11, 14, 17 и 19-й годы
цикла чжан [1].
К эпохе Хань были известны «шесть древних календарей» (гулюли): календарь Хуан-ди (мифи-
ческий первопредок/император; см. т. 2), Чжуань-сюя (внук Хуан-ди и его преемник; см. т. 2),
Сяский, Иньский, Чжоуский (соответствующих династий) и Луский (государства Лу). О кален-
даре Хуан-ди точных сведений не сохранилось. На самом деле календари Чжуань-сюя, Сяский
и Иньский не имеют ничего общего с Чжуань-сюем, эпохами Ся и Инь и созданы, как считают
исследователи, в эпоху Сражающихся царств. В них принимались различные дни для начала
нового года.
Как указывал Сыма Цянь, при династии Ся за начало года бралась первая луна, при Инь —
12-я,
при Чжоу — 11-я. Известно, что в эпоху Чжоу действительно за начало года принима-
лась 11-я луна, а при династии Цинь и в начале Хань год начинался с 10-й луны. Во время