Окказиональная картина мира, по мысли Перельмана, требует
для
себя
автора, выступающего субъектом частной инициативы в
области
речевой практики означивания, что ведет к развитию
омонимии, изобретению неологизмов, расшатыванию синтакси-
са,
отступлению от грамматических
правил
и т.п. Возникающая
таким образом иконическая дискурсивность являет собой авто-
коммуникативное по своей природе слово, реализующее имаги-
нативный
(«вообразительный») ресурс речи — проектирование
неготовых значений. Провокативная знаковость такого рода моти-
вирована риторической модальностью мнения и предполагает
инициативно-дивергентную (отклоняющуюся от нормы) форму
авторства самовыражающегося субъекта.
Характерно, что, когда письма Кати
являли
собой образцы сво-
бодного
душевного излияния, в них обнаруживалась
масса
грам-
матических
ошибок, а знаков препинания почти совсем не было; когда
же
она подпала под влияние вошедшего в ее жизнь мужчины,
показались
в них знаки препинания, исчезли грамматические ошибки.
Образцы иконической дискурсивности явлены в речи
Михаи-
ла Федоровича. Например:
Читает,
можете себе
представить,
точ-
но леденец сосет: сю-сю-сю... Струсил, плохо разбирает свою руко-
пись,
мыслишки движутся еле-еле, со скоростью архимандрита, еду-
щего на велосипеде. Или: застаю там студиоза.
<...>
Лицо этакое...
в
добролюбовском стиле, на лбу печать глубокомыслия, а байке про
идиотин поверил. Или: сидят каких-то два: один «из насих» и, по-
видимому,
юрист, другой, лохматый — медик. Медик пьян, как са-
пожник... и т.п.
Аллюзивная дискурсивность являет собой обращение к языку в
его
содержательно-символической (инспиративной) знаковости.
Несобственно-прямое
(«двуголосое») слово аллюзивной дискур-
сии
реализует интеллигибельный (мыслепорождающий) ресурс
речи. В отличие от провоцирования окказиональных значений здесь
мы имеем проектирование вероятных смыслов. Такое коммуника-
тивное поведение мотивировано модальностью понимания; оно
реализуется
в инициативно-конвергентной форме авторства.
В
тексте самих записок доминирует аллюзивная дискурсивность
интеллигибельного слова. Так, аракчеевские мысли, многоголовая
гидра
или воробьиная ночь — и не эмблемы, и не иконические
(имагинативные) знаки: это символы с вероятностным смыслом.
Характеристика студенческой аудитории как многоголовой гидры
ведет
к шутливой самоидентификации лектора с Гераклом, но не
убивающим, а, напротив, дающим жизнь: Геркулес после самого
пикантного
из своих подвигов не чувствовал такого сладостного из-
неможения,
какое переживал я всякий раз после лекций.
Неодно-
кратное именование
себя
героем,
отличным
от обыкновенных лю-
дей,
в этой аллюзивной связи амбивалентно: с одной стороны,
его
судьба приговорила к смертной казни; с другой — мифический
293