Slavic and East European Joual. – 2012. – Vol. 56. – № 3. – Рр.
415–430.
В настоящей статье возникновение ключевого термина поэтики Николая Гумилева «эйдолология» рассматривается в контексте его сложных отношений с бывшим «учителем» – Вячеславом Ивановым. Как Иванов, так и Сергей Городецкий (в те годы, когда и он был ивановским «учеником») вкладывали в древнегреческое слово «эйдолон» отрицательный смысл, ассоциируя его с «идеалистическим символизмом» и тем самым отличая от подлинного мифотворчества, которым занимается символист «реалистический». По мнению автора¸ именно для того, чтобы отмежеваться от символизма, Гумилев умышленно включает в акмеистическую программу именно «ложную» мифопоэтику, отвергаемую Ивановым. Представленная в статье развернутая аргументация по-новому освещает как основы гумилевской поэтики («теории стиха»), так и вопрос о зависимости акмеизма от символистского наследия
В настоящей статье возникновение ключевого термина поэтики Николая Гумилева «эйдолология» рассматривается в контексте его сложных отношений с бывшим «учителем» – Вячеславом Ивановым. Как Иванов, так и Сергей Городецкий (в те годы, когда и он был ивановским «учеником») вкладывали в древнегреческое слово «эйдолон» отрицательный смысл, ассоциируя его с «идеалистическим символизмом» и тем самым отличая от подлинного мифотворчества, которым занимается символист «реалистический». По мнению автора¸ именно для того, чтобы отмежеваться от символизма, Гумилев умышленно включает в акмеистическую программу именно «ложную» мифопоэтику, отвергаемую Ивановым. Представленная в статье развернутая аргументация по-новому освещает как основы гумилевской поэтики («теории стиха»), так и вопрос о зависимости акмеизма от символистского наследия