Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
по делу «Филипс против Эйр» (1870 г.) говорится: «Как общее правило, в
случаях, когда следует отыскать основание для подачи в Англии иска,
вытекающего из причинения вреда за границей, должны быть соблюдены два
условия: во-первых, деяние должно быть противоправным с точки зрения
английского права, как если бы оно было совершено в Англии, во-вторых,
действие не должно допускаться и по праву страны, где оно было совершено».
Это первая часть конструкции. Кроме того, правонарушение должно обладать
таким характером, который обусловливает предъявление гражданско-правовых
требований как по закону суда, так и по закону места причинения вреда.
В 1971 г. Палатой лордов правило, сформулированное в деле Филипс vs.
Эйр, было изменено решением по делу Бойз vs. Чаплин, основным моментом
которого стало выяснение, по какому из правопорядков — английскому или
мальтийскому — следует оценивать ущерб. Несмотря на значительные
трудности формулирования ratio decidendi в данном деле, сутью решения стало
требование о том, чтобы применение правила об «исковой двойственности»
характеризовалось гибкостью, а именно: отдельные вопросы взаимоотношений
между сторонами могут быть подчинены закону страны, с которой в аспекте
данного вопроса наиболее существенную связь имеют либо стороны, либо само
событие. III часть Закона Великобритании о международном частном праве
(некоторые положения) 1995 г. формулирует отдельные новые правила для
урегулирования деликтных отношений. Принципы старого «общего права»,
продемонстрированные выше, были заменены подходами, более сходными с
нормами многих других европейских стран (Германии, Нидерландов и др.). Lex
loci delicti commissii становится главным принципом. Закон не предусматривает
выбора применимого права сторонами. Однако он предусматривает случаи
исключения из основного правила. Так, если определенные факторы
обусловливают более тесную связь данного правонарушения (проступка — tort
— по английскому праву и деликта — delict — согласно шотландскому) с иным
законом, нежели право места его совершения, то именно он и должен
применяться при условии, что такой правопорядок в значительно большей
степени является соответствующим для данного отношения, нежели lex loci
delicti commissii. В числе подобного рода обстоятельств могут фигурировать
договорные отношения, постоянное местожительство или местонахождение, а
также любые иные факторы, относящиеся к событию, его последствиям или
чему-либо иному.
Нормы рассматриваемого Закона, касающиеся отыскания применимого
права, устанавливают, что они применяются для решения вопросов, связанных с
правонарушением (проступком) или деликтом. Этот правопорядок должен
ответить в том числе на вопрос, что именно имело место — деликт либо
правонарушение. Кроме того, согласно ему определяется факт
противоправности деяния. Квалификации понятий, осуществляемые судом в
аспекте международного частного права, возникающие в связи с исковыми
требованиями в деликтных отношениях, даются компетентным учреждением,
разбирающим дело (ст. 9).
В Нидерландах решением Верховного суда 19 ноября 1993 г. были
сформулированы основные нормы, относящиеся к правовому регулированию
деликтных отношений. Тем самым удалось положить конец неясностям и
неопределенностям, существовавшим в рассматриваемой области.
Регламентация строится на основе привязки к закону места причинения вреда.
Однако стороны могут выбрать иной применимый к правоотношению
правопорядок. Если же стороны деликта проживают в одной и той же стране и
если юридические последствия деяния в большей степени проявляют себя в
этом конкретном государстве, соответствующий закон данного государства
будет исключать действие закона места фактического причинения вреда.
Однако голландское право не содержит ответа на вопрос о праве, применимом к
случаям, когда противоправное действие происходит в одной стране, а его
вредоносный эффект наступает в другой.
Швейцарский Закон о международном частном праве содержит довольно
подробное и нестандартное регулирование, касающееся деликтных отношений.
Так, в ст. 132 устанавливается, что стороны могут после наступления события
согласовать, что применению подлежит право страны суда. В отношении
требований, вытекающих из дорожно-транспортных происшествий, согласно
положениям ст. 134 применяется Гаагская конвенция 1971 г. Если причинитель
вреда и потерпевший имеют общее местожительство в одном государстве,
подлежит применению правопорядок последнего. В случае, если у них нет
общего места жительства, применяется общий коллизионный принцип — lex
loci delicti commissii. Если результат вредоносного действия наступил в другом
государстве, претензии, обусловленные причинением вреда, подчиняются праву
этого государства.
В Японии соответствующие нормы, касающиеся коллизионных аспектов
деликтных отношений, оперируют общим принципом lex loci delicti commissii:
«Права и обязанности сторон, последствия обязательств, вызванных
причинением вреда, неосновательного обогащения или иными неправомерными
действиями, подчиняются праву того места, в котором произошло действие или
иное событие, послужившее основанием для такого требования» (п. 1 ст. 11
Закона о применении законов вообще (хорея) 1898 г. в ред. 1989 г.). В то же
время в правопорядке этой страны имеются некоторые особенности
регулирования в рассматриваемой области. Указанные выше положения не
применяются, если действия, произошедшие за границей, по японскому закону
не являются противоправными (п. 2 ст. 11). Однако если даже такие действия,
совершенные за границей, и являются прртивоправными согласно японскому
законодательству, то потерпевший вправе предъявить иск только в том объеме,
в каком возмещение ущерба или иные средства защиты допускаются японским
правом (п. 3 ст. 11).
Говоря о новейших тенденциях в правовом регулировании деликтных
отношений в международном масштабе, следует отметить все большее
использование в данной области альтернативных коллизионных норм, в силу
которых по выбору потерпевшего деликтные обязательства подчиняются либо
праву места возникновения вреда, либо закону места совершения
правонарушения (ст. 32 венгерского Закона о международном частном праве, §
133 Закона о международном частном праве Швейцарии).
Гражданка Узбекистана приобрела в магазине в Москве
косметическое средство, выпущенное крупной западноевропейской
компанией, осуществляющей торговлю производимыми ею
товарами в ряде стран СНГ. Применение средства причинило ущерб
ее здоровью.
Согласно ст. 1195 ГК Узбекистана (с изменениями 1996 г. и 1997 г.) к
требованию о возмещении вреда, возникшего у потребителя в связи с
покупкой товара, по выбору потребителя применяется: право страны, где
находится место жительства потребителя; право страны, где находится
место жительства или место нахождения производителя; право страны, где
потребитель приобрел товар.
Второй «Свод законов о конфликте законов» США (1971 г.) рекомендует
использовать в подобных ситуациях, помимо названных принципов,
привязку к месту жительства (закону гражданства), а также к праву того
государства, в котором лежит центр тяжести в отношениях сторон (§ 145),
в отличие от первого Свода (1934 г.), исходившего из решающего значения
принципа lex loci delicti commissii для определения статуса
правонарушения (tort).
Однако решение коллизионного вопроса в США в условиях реальной
действительности может представлять весьма сложную проблему, особенно в
случаях, когда присутствуют элементы межобластных коллизий.
Вследствие грубой неосторожности наземного диспетчера при
заходе на посадку в аэропорту г. Вашингтон столкнулись в воздухе
два самолета: пассажирский «Дуглас» с 55 пассажирами и членами
экипажа на борту и боливийский военный самолет, совершавший
пробный полет. Столкновение произошло в воздушном пространстве
над рекой Потомак. Аэропорт находится не в федеральном округе
Колумбия, как город Вашингтон, а в штате Вирджиния.
Все лица, находившиеся в пассажирском самолете, погибли. Нос
пассажирского самолета упал в реку Потомак (округ Колумбия),
кормовая часть — на берег реки (штат Вирджиния). Боливийский
самолет упал в реку, при этом летчик был ранен, но остался жив.
Ответственность за действия наземного диспетчера должно было
нести государство (США). Перед судом возник вопрос: должно ли в
данном случае применяться право места совершения действия,
причинившего вред (штат Вирджиния), согласно которому
ответственность в подобных случаях ограничивается суммой в 15
тыс. долларов США за каждое лицо, или право места наступления
последствий (округ Колумбия), не предусматривающее каких-либо
ограничений ответственности?
§ 2. Регулирование деликтных отношений в Российской
Федерации
Пока не была принята третья часть ГК РФ, коллизионно-правовое
регулирование деликтных отношений в Российской Федерации осуществлялось
в соответствии с положениями Основ гражданского законодательства Союза
ССР и республик 1991 г., специальных актов, изданных в целях регламентации
специфических видов ответственности в отдельных областях, а также
международных договоров, заключенных РФ с иностранными государствами, в
том числе в области оказания правовой помощи по гражданским, семейным и
уголовным делам. Исходным коллизионным принципом являлся lex loci delicti
commissii: «Права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим
вследствие причинения вреда, определяются по праву страны, где имело место
действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о
возмещении вреда» (ч. 1 ст. 167 Основ).
Указанный принцип носит характер общей коллизионной нормы. Она
используется и в отраслевых актах, регулирующих наряду с прочим и
отношения международного характера. Так, согласно КТМ РФ 1999 г.
отношения, возникающие из столкновения судов во внутренних морских водах
и в территориальном море, подчиняются закону государства, на территории
которого произошло столкновение (п. 1 ст. 420). Вместе с тем следует обратить
внимание на то, что в действующем российском праве существуют нормы,
которые специальным образом регламентируют отдельные вопросы деликтных
отношений. Это касается прежде всего торгового мореплавания. Здесь в
случаях, когда столкновение судов произошло в открытом море и спор
рассматривается в Российской Федерации, применяется российское право, т.е.
правила главы XVII КТМ РФ «Возмещение убытков от столкновения судов». К
отношениям же, возникающим из столкновения судов, плавающих под флагом
одного государства, применяется закон данного государства независимо от
места столкновения судов (п. 3 ст. 420 КТМ РФ). Сравним: в силу п. 7. ст. 14
КТМ СССР 1968 г., действовавшего в РФ вплоть до 30 апреля 1999 г., т.е. до
принятия Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации, в случае
рассмотрения в СССР спора о возмещении убытков от столкновения судов
подлежали применению нормы советского права. Во-вторых, предел
ответственности владельцев судов плавающих под Государственным флагом
СССР, определялся по советскому закону независимо от места столкновения
судов (п. 8 ст. 14 КТМ СССР 1968 г.).
13 мая 1977 г. в районе порта Хельсинки в территориальных
водах Финляндии произошло столкновение парома «Скандинавия»,
принадлежащего польской судоходной компании, и танкера
Волжского речного пароходства. В результате столкновения оба
судна получили повреждения. Спор рассматривался в соответствии
с Московской конвенцией 1972 г. в МАК при ТПП СССР. В исковом
заявлении истец (польский судовладелец) поставил вопрос о
применении к обязательству по причинению вреда права Финляндии
как места совершения деликта, вытекающего из действующих на тот
момент положений Основ гражданского законодательства СССР (ст.
126-4). Истец полагал данную норму императивной коллизионной
нормой, подлежащей безусловному применению. Морская
арбитражная комиссия, рассмотрев заявление истца о применении
материального права Финляндии, признала неосновательной его
ссылку на статью Основ, поскольку в законодательстве СССР
имелась и специальная норма, предусматривавшая разрешение
коллизий, связанных с ограничением ответственности
судовладельца. Согласно ей (п. 8 ст. 14 КТМ СССР) правила главы
XVI «Пределы ответственности судовладельца» должны
применяться к судовладельцам, которые плавают под
государственным флагом СССР. По мнению МАК, данная норма
имеет приоритет над общей коллизионной нормой, поскольку она
установлена, во-первых, специально для имущественных
отношений, связанных с торговым мореплаванием, а не для любых
имущественных отношений, и, во-вторых, специально для случаев
ограничения ответственности судовладельцев по требованиям,
возникающим из предусмотренного законом ограниченного круга
оснований, в том числе по требованиям о возмещении ущерба,
причиненного при столкновении судов, а не вообще каких бы то ни
было обязательств из причинения любого вреда.
В области регулирования отношений по причинению ущерба в связи с
морской перевозкой опасных и вредных веществ или загрязнением с судов
нефтью действующий правопорядок исходит из принципа «территориальности»
совершенного действия. В частности, российское право применяется к ущербу,
причиненному на территории РФ, в том числе в территориальном море и
исключительной экономической зоне, загрязнением с судов нефтью и
предупредительным мерам по предотвращению или уменьшению такого
ущерба, где бы они ни принимались. Это означает, что к отношениям по
нанесению ущерба в результате действий иностранных судов по загрязнению
нефтью с судов в территориальном море или исключительной экономической
зоне РФ будет применяться российское право (ст. 421). В то же время действие
российского права распространяется на любой ущерб, причиненный в пределах
территории РФ, в том числе территориального моря: ущерб от загрязнения
окружающей среды, причиненный морской перевозкой опасных и вредных
веществ в исключительной экономической зоне РФ, ущерб иной, нежели ущерб
от загрязнения окружающей среды, причиненный за пределами территории
Российской Федерации, в том числе территориального моря, если только
рассматриваемый ущерб причинен опасными и вредными веществами,
перевозимыми на борту судна, плавающего под Государственным флагом
Российской Федерации, а также предупредительные меры по предотвращению
или уменьшению ущерба, где бы они ни принимались (ст. 422 КТМ РФ 1999 г.).
Следовательно, в остальных случаях в рамках рассматриваемой сферы должно
применяться иностранное право.
Возвращаясь к общим принципам коллизионного регулирования
деликтных отношений в отечественном правопорядке, следует указать, что
иностранное право не применяется, если действие или иное обстоятельство,
служащее основанием для требования о возмещения вреда, по российскому
праву не является противоправным. Так, в свое время, когда отечественное
право не знало института возмещения морального вреда в результате
распространения сведений, не соответствующих действительности, или
нарушения авторских либо иных личных неимущественных прав,
предъявление в нашем суде требований о возмещении морального вреда в
рамках защиты чести и достоинства, деловой репутации и прочего было бы
невозможно, даже если бы такие действия произошли за границей и по праву
соответствующей страны они рассматривались как основанные на законе.
В нынешних же условиях возмещение морального вреда — вопрос,
довольно часто встречающийся в практике судов РФ, в том числе и
Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ.
Например, 3 февраля 1995 г. МКАС вынес решение по делу №
67/1994, заключающемуся в том, что истец (российская организация)
потребовал от предприятия с иностранными инвестициями,
созданного на территории РФ, возврата авансового платежа в связи с
непоставкой товара в срок, а также уплаты штрафа за непоставку
товара и пени за задержку возврата предоплаты. Ответчик, считая,
что заключенная им с истцом сделка является мнимой, предъявил
встречный иск, требуя возмещения ему истцом причиненных убытков
по основному иску, а также морального вреда, вызванного
распространением сведений, порочащих его деловую репутацию.
Рассмотрев материалы иска, арбитражный суд пришел к выводу, что
неосуществленная сделка не может быть квалифицирована в
качестве мнимой, коль скоро обе стороны предприняли усилия по ее
исполнению, что свидетельствует об их намерении создать
соответствующие правовые последствия. Обращение в арбитраж
истца за защитой своего нарушенного права само по себе не может
быть квалифицировано в качестве распространения сведений,
порочащих деловую репутацию ответчика. Поскольку ответчик в ходе
слушания дела не доказал факта распространения истцом сведений,
порочащих его деловую репутацию, а в документах, представленных
истцом в арбитраж, таковых не содержится, в удовлетворении
встречного иска было отказано.
Практика государственных судов РФ и стран СНГ ныне также изобилует
примерами предъявления требований о защите деловой репутации и взыскании
морального вреда. В случаях, когда отношения подчиняются российскому
праву, имеет значение содержание Информационного письма от 23 сентября
1999 г. № 46 Президиума ВАС РФ, в котором подверглись обобщению
некоторые особенности судебного разрешения дел в связи с данными
вопросами.
Акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к
российскому юридическому лицу об обязании последнего
опровергнуть сведения, порочащие деловую репутацию истца. В
обоснование своих требований он указал, что ответчик в целях
ограничения деятельности истца на рынке транспортных услуг
сообщил иностранной фирме, с которой акционерное общество
намеревалось создать совместное предприятие, ложную
информацию, приведшую к замораживанию отношений между
сторонами. В частности, ответчик, направил в фирму письмо, в
котором рекомендовал не поддерживать с обществом деловых
отношений вследствие «катастрофического» финансового состояния
последнего. При этом он указал на «астрономические» долги
акционерного общества по налогам, электроэнергии, на
задолженность перед третьими лицами по вступившим в законную
силу судебным решениям, сообщил об аресте его банковских
счетов, об описи принадлежащего истцу имущества судебным
исполнителем, а также о совершении обществом ряда действий,
характеризующих его как недобросовестного партнера фирмы. На
основании упомянутого письма фирма сообщила истцу о
приостановлении процедуры регистрации
совместного предприятия
и отложении внесения своей доли в его уставный капитал. В ходе
судебного разбирательства установлено, что изложенные в письме
сведения не соответствуют действительности. Суд, руководствуясь
ст. 152 ГК РФ, признал, что эти сведения порочат деловую
репутацию истца, и обязал ответчика направить фирме
опровержение ранее изложенной информации.
Нынешнее регулирование, а именно соответствующие
разделы третьей
части ГК, в принципе сохраняют те направления, которые свойственны
действовавшему ранее праву в области деликтных обязательств, наряду с
введением серьезных новелл. Отличительной особенностью в этом
отношении стала, с одной стороны, генерализация коллизионных формул, а
с другой — выделение для особых случаев специальных правил, что в
целом образует некую систему определения применимого правопорядка.
Так, в противовес существовавшему подходу в прикреплении деликтных
отношений к закону гражданства и личному закону юридических лиц
только в случаях участия в них советских (российских) граждан и
юридических лиц произошло распространение данного подхода также и на
физические и юридические лица других государств применительно к
случаям, когда действия, причинившие вред, произошли за границей.
Последнее наряду с категорией общего гражданства или принадлежности к
одному и тому же государству является важным обстоятельством для
очерчивания объема соответствующей нормы. Иными словами, если
действие, причинившее вред, произошло за границей, и обе стороны
(потерпевший и причинитель вреда) имеют общее гражданство либо
принадлежат одному и тому же государству, применяется право этого
последнего государства. В случае, если стороны деликтного обязательства
не являются гражданами одной и той же страны, но имеют
местожительство в одной и той же стране, применяется право этой страны
(п. 2 ст. 1219 ГК РФ). Если совершение деликта имело место за границей и
обе стороны отношения являются гражданами определенного
иностранного государства, российский суд, рассматривая дело, применит
закон общего гражданства (либо государственной принадлежности) сторон
(в силу специальной коллизионной нормы), а в случае различного
гражданства или государственной принадлежности юридических лиц —
право той страны, на территории которой было осуществлено действие,
послужившее основанием для требования о возмещении вреда (в силу
общей коллизионной нормы); та же ситуация с участием российских
граждан и юридических лиц при рассмотрении дела в отечественном суде
повлечет обращение к российскому правопорядку; если же причинение
вреда произошло в России (т.е. не за границей), и при этом потерпевший и
делинквент являются гражданами одного и того же иностранного
государства, российский суд к существу отношений по противоправному
деянию, вызвавшему вред, применит российское право как правопорядок, к
которому отсылает общий коллизионный принцип (lex loci delicti
commissi), указанный в п. 1 ст. 1219. В то же время в данном пункте
предусматривается и иное: в случае, когда в результате неправомерного
действия или иного обстоятельства вред наступил в другой стране, может
быть применено право этой страны, если причинитель вреда предвидел или
должен был предвидеть наступление вреда в этой стране. Хотя требования
приведенных предписаний, предусмотренных для подобных ситуаций, не
вполне конкретны (порою весьма затруднительно доказать, можно — либо
должно — было в соответствующем случае предвидеть вред или нет), что в
конечном итоге обусловливает проблематичность использования такой
коллизионной привязки, сам факт их наличия в действующем праве
достаточно симптоматичен, так как безусловно означает отход от системы
правового регулирования, основанной на единичности коллизионного
правила, а также однозначности толкования понятия «место причинения
вреда».
Статья 1220 ГК определяет сферу действия права, подлежащего применению
к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, включая в нее
вопросы деликтоспособности, оснований возникновения и ограничения
ответственности, способов, объемов и размеров возмещения вреда.
В рамках новой регламентации отношений по причинению вреда в
отдельную категорию выделяются, например, нарушения за вред, причиненный
недостатками товара, работ и услуг (ст. 1221). Они стали составлять особый
разряд правонарушений, который потребовал от законодателя установления
отдельной коллизионной формулы. Соответственно в таких случаях
применяется существенно меняющий коллизионное регулирование
рассматриваемых отношений институт выбора права потерпевшим.
При причинении вреда за границей российским гражданам,
командированным за рубеж для осуществления производственной и
профессиональной деятельности, применяются нормы специальных актов. Так,
постановление № 365 от 25 декабря 1974 г. Госкомтруда СССР «Об
утверждении правил об условиях труда советских работников за границей» (в
ред. Постановления Мин-труда РФ от 20 августа 1992 г. № 12) продолжает
действовать и поныне. Данные правила не содержат коллизионных норм,
способных разрешить коллизии законов о причинении вреда, если таковой имел
место в отношении советского (российского) работника за границей. Однако в
Постановлении зафиксированы положения «прямого действия» (правда,
единичные), касающиеся материальной компенсации ущерба, возникшего за
рубежом вследствие получения работником увечья или его смерти. В частности,
в случае смерти самого работника членам его семьи выплачивается пособие на
погребение в размере месячного оклада в иностранной валюте по его последней
должности, возмещаются расходы по переезду семьи и провозу багажа к
прежнему месту жительства, а также начисляются социальные выплаты в
рамках социального страхования по общим правилам действующего
законодательства (п. 40—42).
Решение вопроса о размерах возмещения причинения вреда как составной
части материально-правового регулирования трудовых отношений подчиняется
общим нормам действующего российского права. В частности, в соответствии
со ст. 1 Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам
увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья,
связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденных
Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 24 декабря 1992
г. (в редакции Федерального закона от 24 ноября 1995 г.), отношения по
возмещению вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным
заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением
ими трудовых обязанностей, регулируются ГК РФ и упомянутыми Правилами
(аналогичная норма содержалась в ст. 19 Основ законодательства Российской
Федерации об охране труда в редакции от 6 августа 1993 г.). В тех случаях,
когда договорами (соглашениями) между Российской Федерацией и другими
странами предусматриваются иные правовые предписания, чем те, которые
содержатся в ПС РФ и Правилах, применяются правовые предписания,
предусмотренные такими договорами (соглашениями).
Помимо собственно деликтных обязательств, в число внедоговорных
отношений, встречающихся в процессе осуществления международных связей,
которые в последнее время получили специальное коллизионное регулирование
в отечественном праве, входят обязательства из неосновательного обогащения.
Впервые применительно к коллизионному праву СССР положения о
неосновательном обогащении были включены в Основы гражданского
законодательства Союза ССР и республик 1991 г.: «К обязательствам,
возникающим вследствие неосновательного обогащения, применяется право
страны, где обогащение имело место» (ст. 168).
Российское акционерное общество обратилось в арбитражный суд РФ
с иском к рижской фирме о взыскании с нее незаконно полученных
финансовых средств. Обращению в суд предшествовали следующие
обстоятельства. Истец в течение длительного времени сотрудничал с
одним из латвийских фермерских хозяйств, получая от него крупные
партии мяса на переработку. Между сторонами был заключен контракт
поставки, в соответствии с условиями которого истец перечислял на счет
латвийского фермерского хозяйства стоимость оговоренных в контракте
поставок. В начале 1995 г. реквизиты поставщика мясного сырья
изменились, о чем российское акционерное общество было извещено.
Однако к этому моменту оплата очередной партии поставки была уже
произведена по старым реквизитам. Истец выяснил, что счет, на
который были перечислены деньги, принадлежит рижской фирме,
имеющей филиал в России, и обратился к ней с просьбой о возврате
неправомерно полученной суммы. Рижская фирма на запросы не
ответила и денег не возвратила. В исковом заявлении подробно
излагались обстоятельства дела, прилагались документы,
подтверждающие перевод средств на счет фирмы в латвийском банке.
При разрешении дела суд исходил из того, что спор возник из
внедоговорных отношений между сторонами, находящимися в разных
государствах, результатом данных отношений явилось неосновательное
обогащение одной из сторон, имевшее место в Латвии (зачисление
средств на счет в банке, находившемся в г. Риге). Порядок определения
применимого права определен ст. 168 Основ гражданского
законодательства 1991 г., в силу которой при неосновательном
обогащении применяется право страны, где имело место обогащение.
Вследствие этого к разрешению спора по существу арбитражный суд
применил законодательство Латвии.
Третьея часть ГК РФ в этом плане продолжает тенденции предшествующего
регулирования, закрепляя выработанные ранее подходы, но вместе с тем идет
дальше. Новыми чертами нынешнего урегулирования в рассматриваемой
области выступают некоторые дополнительные коллизионные нормы, которые
специальным образом устанавливают соответствующие решения для
конкретных случаев. В частности, расширено коллизионное регулирование в
области неосновательного обогащения: к обязательствам вследствие
неосновательного обогащения применяется право страны, в которой
неосновательное обогащение имело место. Если неосновательное обогащение
возникло в связи с существующим или предполагаемым правоотношением, по
которому приобретено или сбережено имущество, к обязательствам,
возникающим вследствие такого неосновательного обогащения, применяется
право страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение
(п. 2 ст. 1223). Стороны также могут договориться о применении к таким
обязательствам права страны суда (п. 1 ст. 1223). Специальная норма
существует ныне в российском праве и применительно к особому виду
деликтных отношений — обязательствам, возникающим вследствие
недобросовестной конкуренции, прикрепляющая регулирование к правопорядку
страны, «рынок которой затронут такой конкуренцией, если иное не вытекает из
закона или существа обязательства» (ст. 1222 ГК РФ).
§ 3. Международно-правовое регулирование деликтных
отношений
В современной практике определенные аспекты отношений по причинению
вреда все в большей мере подвергаются регулированию с помощью положений
заключаемых государствами двусторонних и многосторонних договоров. Такая
практика получила в настоящее время особый размах во взаимоотношениях
стран СНГ. Основные особенности регламентации деликтных отношений,
обеспечиваемой посредством международно-правовых документов
многостороннего характера, могут быть проиллюстрированы положениями
Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по
гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. стран СНГ, а также
Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением
хозяйственной деятельности 1992 г., заключенного в Киеве, в которых
участвует Российская Федерация.
В арбитражном суде РФ рассматривалось дело по иску
белорусской компании к российскому акционерному обществу о
взыскании убытков от выплаты пенсии работнику истца — инвалиду
II группы. Как следует из материалов дела, истец выплатил
пенсионные суммы Гродненскому фонду социальной защиты в связи
с причинением увечья своему работнику. Производственная травма
причинена работнику истца на территории Республики Беларусь по
вине ответчика, допустившего выпуск трактора с конструкционным
недостатком. Ответчик не находился в договорных отношениях с
истцом. Суд применил к спорному отношению п. «ж» ст. 11
Киевского соглашения государств—членов СНГ о порядке
разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной
деятельности, который гласит: «Права и обязанности сторон по
обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда,
определяются по законодательству, где имело место действие или
иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о
возмещении вреда». Арбитражный суд исследовал вопрос о
применимом праве и сделал вывод, что для решения данного спора
должно применяться материальное право Республики Беларусь в
силу того обстоятельства, что производственная травма была
причинена работнику истца на территории Беларуси.
Таким образом, ведущим коллизионным принципом,
закрепленным в данных соглашениях (ст. 42 Минской конвенции, п.
«ж» ст. 11 Киевского соглашения) является принцип lex loci delicti
commissii. Ограничителем данного принципа служит право,
применимое к договорным обязательствам, если причинение вреда
связано с договором или иными правомерными действиями.
Модельный гражданский кодекс, разработанный в качестве
рекомендательных норм органами СНГ, в части регулирования
внедого-ворных обязательств устанавливает не только общие
коллизионные нормы, но и положения, подлежащие применению к
обязательствам, обусловленным причинением вреда товаром
потребителю. В подобных ситуациях по выбору потребителя может
применяться право страны, где находится место жительства
потребителя, а также право страны, где находится место жительства
или местонахождение производителя товара или лица, оказавшего