Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
согласно нормам, регулирующим ответственность за дефекты при продаже (ст.
1641 ФГК). Логическим шагом в данном направлении было и решение в 1990 г.
Кассационного суда Франции о том, что расторжение договора купли-продажи
(поставки) в отношении предмета лизинга обязательно влечет за собой
аннулирование договора о лизинге (аренде) при условии, что все последствия
такого прекращения будут урегулированы.
Если говорить об отражении подобной «неделимости» при
осуществлении лизинговых отношений и реальном механизме
заключения лизинговых контрактов, то очень часто лизинговые
компании Франции выдают лизингополучателю доверенность на
обсуждение с поставщиком характеристик оборудования и его цены,
а затем, будучи принципалом, востребуют предмет лизинга у
поставщика и передают в аренду получателю.
Законодательство стран — участниц СНГ в области лизинговых отношений
характеризуется достаточно большим количеством совпадающих подходов к
регулированию, хотя в ряде случаев имеются отличия.
Так, разные правовые системы рассматриваемой группы
государств кладут в основу определения лизинга различные
признаки: одни (Беларусь, Азербайджан, Кыргызстан) выводят
лизинг из главной характеристики приобретения лицом по заказу
другого субъекта права для последующей передачи в аренду
определенных объектов, другие (Украина) делают акцент на
передаче предмета лизинга в пользование, третьи (Азербайджан,
Украина, Кыргызстан) в значительной мере связывают существо
отношений с их долговременным характером (понимаемым как
среднесрочная и долгосрочная аренда) и т. д. Казахстан, положив в
основу собственного регулирования определение лизинга,
содержавшееся во Временном положении о лизинге, утвержденном
Постановлением Правительства РФ № 633 1994 г., тем самым
воспроизвел существовавшие в упомянутом акте составляющие:
предпринимательско-инвестиционный характер, приобретение
лизингодателем в собственность предмета лизинга по заказу
лизингополучателя и сдачу его во временное пользование опять-
таки в предпринимательских целях.
Право стран Содружества в затронутом вопросе не расходится
принципиально, хотя и не совпадает во всех деталях, что создает вполне
приемлемую их готовность к дальнейшему сближению и гармонизации. С
учетом же того обстоятельства, что в некоторых государствах Содружества
национальные правоположения о лизинге отсутствуют вообще, создание
соответствующих материальных норм на международном уровне становится
объективно необходимым в целях последующего поступательного и
всестороннего развития хозяйственного и инвестиционного взаимодействия
участвующих в интеграции в рамках СНГ государств.
Средством активизации указанных процессов стало, в частности,
предложение о разработке унификационного акта стран Содружества —
Конвенции о межгосударственном лизинге, подписанной 25 ноября 1998 г. в
Москве (см. выше). Конвенция, как указано в ее преамбуле, разработана в
соответствии с Договором о создании Экономического союза, а также
Конвенцией УНИДРУА о международном финансовом лизинге. Несмотря на
использование в ее наименовании понятия «межгосударственный лизинг», речь
идет о положениях, предназначенных унифицировать национально-правовые
нормы стран-участниц, посвященные регулированию соответствующих
отношений частно-правового характера, т.е. субъектов внутригосударственного
права, а не самих государств, входящих в Содружество, о чем можно было бы
сделать вывод исходя из буквального прочтения названия документа.
Межгосударственным лизингом в Конвенции именуется «составная часть
международного лизинга, в котором участвуют лизинговые компании и
хозяйствующие субъекты двух и более государств—участников настоящей
Конвенции», «международный лизинг» — лизинговая деятельность, в которой
участвуют лизинговые компании и хозяйствующие субъекты любых двух и
более иностранных государств» (ст. 1).
С усилением конкуренции и развития лизинговых операций, созданием
первичного, а затем и вторичных рынков лизинга лизинговый цикл выходит на
следующий этап — оперативной аренды. Расширяется круг объектов, могущих
быть переданными в лизинг, предоставляемые лизингодателям налоговые и
иные льготы обеспечивают снижение размеров лизинговых платежей, что
создает возможности для углубления и распространения сферы лизинговых
отношений, появления новых видов аренды. В нынешних условиях
исследователи, занимаясь проблемами лизинга, уже задумываются над его
будущим.
В частности, нигерийский автор Судир Амембал, рассматривая
состояние законодательства и практики в Нигерии, Великобритании,
США и России в области лизинга, указывает на перспективы
перерастания классического лизинга в его более «гибкие» и
разнообразные формы, появление и развитие таких новых видов
услуг, сопутствующих лизинговым операциям, как обеспечительные
средства исполнения обязательств при осуществлении лизинга,
финансовая аренда предприятий («венчурная аренда»),
финансирование проектов и т.д.
В связи с этим стоит подчеркнуть, что разработка в рамках
УНИДРУА/ИКАО и заключение на Дипломатической конференции,
проходившей в Кейптауне (ЮАР) 29 октября — 16 ноября 2001 г., Конвенции о
международных гарантиях в отношении подвижного оборудования, которая
была подписана в числе других государств и Российской Федерацией, означает
новый этап в развитии международного финансового лизинга, поскольку
обусловленность международных гарантий указанным видом договора прямо
предусмотрена в конвенционных нормах (преамбула, ст. 1, 2 и сл.).
Регулирование финансового лизинга в Российской Федерации.
Воплощенные в Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге
идеи и конкретные предписания послужили несомненным практическим
источником при разработке в РФ собственного национального законодательства
по этому вопросу. Принятое в Российской Федерации постановление
Правительства РФ от 29 июня 1995 г. № 633 «О развитии лизинга в
инвестиционной деятельности», изданное на основе Указа Президента РФ от 17
сентября 1994 г. № 1929 и утвердившее Временное положение о лизинге, а
также разработанный совместно министерствами экономики и финансов
Российской Федерации «Примерный договор о финансовом лизинге движимого
имущества с полной амортизацией» и др., исходили и исходят из идей и
конструкций Оттавской конвенции 1988 г. Положения соответствующих
разделов Гражданского кодекса РФ в части, касающейся финансовой аренды
(лизинга) (ст. 665—670), также базируются на содержании конвенционного
регулирования. То же относится и к основному ныне источнику отечественного
права в сфере лизинга — федеральному закону РФ «О лизинге», подписанному
Президентом РФ 29 октября 1998 г. и опубликованному 5 ноября 1998 г.,
который действует сегодня в редакции Федерального закона № 10-ФЗ от 29
января 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)».
Перечисленные акты со всей убедительностью свидетельствуют о весьма
серьезном отношении к лизингу в настоящее время и активной работе по
созданию и совершенствованию средств его правового регулирования.
Необходимо отметить попытки законодателя использовать все доступные в
правовом плане рычаги его развития. Поэтому наряду с разработкой
материально-правовых норм, касающихся непосредственно гражданско-
правовых аспектов отношений сторон по договору лизинга, принимаются акты,
направленные на стимулирование внедрения таких отношений в хозяйственный
оборот, особенно международный, с участием российских субъектов права. В
результате на основании ст. 72 Таможенного кодекса РФ, постановления
Правительства от 29 июня 1995 г. № 633 и правоприменительных актов в
области таможенного регулирования (см.: письмо ГТК РФ № 01-13/10286 от 20
июля 1995 г.) товары, являвшиеся объектом международного финансового
лизинга, временно ввозимые на таможенную территорию РФ, подлежали
частичному освобождению от уплаты таможенных пошлин и налогов. Вместе с
тем в связи с принятием и введением в действие Налогового кодекса РФ,
определившего круг актов, регулирующих властные отношения по
установлению, введению и взиманию налогов и сборов в РФ, к числу которых
Закон «О лизинге» не относится, порядок уплаты таможенных пошлин, налогов
в отношении предметов международного лизинга, предусмотренный ст. 34
этого Закона, признан не соответствующим части первой Налогового кодекса
РФ (см.: письмо ГТК РФ от 24 мая 1999 г. № 01-15/14858).
Кроме того, стало практиковаться предоставление государственных гарантий
на осуществление лизинговых операций за счет средств бюджета, целью
которых является, как указывается в Порядке предоставления государственных
гарантий на осуществление лизинговых операций, «стимулирование более
широкого привлечения частных инвестиций в сферу финансового лизинга как
одной из форм инвестиционной деятельности».
Упомянутое обстоятельство заслуживает того, чтобы быть выделенным
особо. Экономический смысл лизинга вообще заключается во вложении
(свободного) капитала в основные фонды лизингополучателей с взиманием за
это платы. Однако инвестиционная его сторона становится еще более важной
для Российской Федерации и других стран СНГ, она рассматривается как
исключительный фактор, способствующий привлечению иностранных
инвестиций в экономику. Предоставление на этой основе льгот и иные средства
поощрения иностранных лизингодателей дают, как показывает практика,
незамедлительный эффект.
Федеральный закон от 29 января 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)»,
создавший новую редакцию Закона 1998 г. «О лизинге», рассчитан как на
отношения «внутреннего» характера, так и на международный лизинг: «При
осуществлении внутреннего лизинга лизингодатель и лизингополучатель
являются резидентами Российской Федерации. При осуществлении
международного лизинга лизингодатель или лизингополучатель является
нерезидентом Российской Федерации» (ст. 7).
8 февраля 1998 г. в РФ был принят Федеральный закон «О присоединении
Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА о международном финансовом
лизинге» с оговоркой следующего содержания: «Российская Федерация в
соответствии со статьей 20 Конвенции заявляет, что вместо положений пункта 3
статьи 8 Конвенции она будет применять нормы своего гражданского
законодательства». В силу данной оговорки РФ в случаях решения судом
вопросов ответственности арендодателя за имущество и его освобождения от
ответственности необходимо руководствоваться соответствующими нормами
гражданского права, действующего в данной области, и нормами гражданско-
правового договора, не противоречащими императивным положениям
российского права.
Следует обратить внимание на критерий, сформулированный в Конвенции,
который определяет, при каких условиях договор (контракт) финансовой
аренды (финансового лизинга) становится международным. Как и во многих
других современных унифицирующих международно-правовых актах
рассматриваемая конвенция кладет в основу признак основного места
деятельности партнеров, находящихся в разных государствах (place of business:
«the lessor and the lessee have their places of business in different States» (ст. 3).
Российское законодательство, как следует из вышеупомянутого, использует
категорию «нерезидентства». При этом, если ранее, в Законе «О лизинге» 1998
г., этот признак — «резидент», «нерезидент», характеризующий лицо, которому
принадлежит право собственности на предмет лизинга, — привлекался для
целей определения правовой основы регулирования международного лизинга,
то ныне действующее право и конкретно нормы Федерального закона «О
финансовой аренде (лизинге)» устранили указанное противопоставление,
исключив соответствующие положения. Оправданность подобного шага
налицо, если учесть, что в российском праве создавался своего рода дуализм
регулирования лизинговых отношений в зависимости от того, кто — резидент
или нерезидент Российской Федерации — выступал собственником объекта
лизинга: если в качестве лизингодателя действовал резидент РФ, а
лизингополучателем был нерезидент, — отношения международного лизинга не
могли определяться по внешнеэкономическому регулированию, а подчинялись
другим нормам. Лишь в обратной ситуации, т.е. когда лизингодателем являлся
нерезидент, соответствующие отношения подпадали под сферу действия так
называемого «внешнеэкономического регулирования» и, следовательно,
становились объектом регламентации с помощью положений необходимых
международных соглашений. Иными словами, после того, как Оттавская
Конвенция вступает в силу для России, регулирование международных
операций по лизингу должно было бы подчиняться нормам отечественного
законодательства в совокупности с международно-правовыми предписаниями с
учетом определенных правил о соотношении юридической силы национально-
правовых и международно-правовых норм для некоторой части отношений,
связанных с лизингом. В частности, если бы эти нормы продолжали сохранять
свое действие, то в нынешних условиях принятой третьей части ГК РФ при
вступлении в силу Оттавской Конвенции 1988 г. ее положения преобладали бы
над коллизионными нормами об определении права, применимого к
рассматриваемым отношениям, на основании п. 3 ст. 1186 ГК РФ о
неприменении коллизионных правил, если имеются материально-правовые
нормы международного договора, полностью урегулировавшего такие
отношения, только для ситуаций, когда лизингодателем являлся нерезидент.
Однако, существо рассматриваемых отношений (права и обязанности
лизингодателя и лизингополучателя) как в первом, так и во втором варианте
оставалось неизменным, а главный критерий «международности» лизинга —
нахождение коммерческих предприятий партнеров и осуществление их
основной хозяйственной деятельности (деловой активности) в разных
государствах — присутствовал и в том и в другом случае, вне зависимости от
того, в качестве кого — лизингодателя или лизингополучателя — выступал
резидент Российской Федерации. Вследствие этого не было понятным, почему
дифференцировалась правовая основа регулирования.
Кроме того, создавалась и иная двусмысленность, так как в итоге получалось,
что имелся «внутренний международный лизинг», подчинявшийся нормам
права РФ, исключающего международные соглашения, и
«внешнеэкономический международный лизинг», который регулируется
нормами, касающимися внешнеэкономических отношений, следовательно,
включает нормы международных договоров (Оттавской конвенции, в
частности). Если же посредством упомянутых предписаний законодатель
применительно к случаям, когда лизингодателем (собственником предмета
лизинга) в гражданско-правовых отношениях международного характера
выступает резидент РФ, имел в виду формулирование односторонней
коллизионной нормы, обеспечивающей прикрепление регулирования к
правопорядку РФ, то исключение из круга источников международно-правовых
договоров тем более неоправданно. В то же время положения ст. 10 Закона
недвусмысленным образом указывали на следующее: права и обязанности
сторон по договору международного лизинга регулируются в соответствии с
федеральным законом «О присоединении Российской Федерации к Конвенции
УНИДРУА о международном финансовом лизинге», нормами национального
законодательства в части, не противоречащей отнесенным к предмету
регулирования нормам международного права; применимое право
устанавливается по соглашению сторон международного договора лизинга в
соответствии с Конвенцией 1988 г.
Новое российское регулирование в области отношений финансовой аренды
(лизинга) существенно изменило прежние предписания, обусловливающие
особенности, неясности и в ряде случаев противоречивость легальной
концепции лизинговой сделки. Так, ст. 2 Закона РФ «О лизинге» 1998 г., давая
дефиницию лизинга, предусматривала последующий переход права
собственности на предмет лизинга как некий неотъемлемый и обязательный
элемент его юридического
содержания. С другой стороны, п. 6 ст. 17 указанного
акта со всей убедительностью свидетельствовал о том, что выкуп оборудования
лизингополучателем и переход на него вследствие этого права собственности не
может рассматриваться в качестве обязательной характеристики договора
лизинга. В Законе же 2002 г. «О финансовой аренде (лизинге)» все сомнения в
этом отношении сняты, ибо его
ст. 15, раскрывая содержание договора лизинга
и перечисляя обязанности сторон, закрепляет необходимость для
лизингополучателя возврат предмета лизинга лизингодателю, если иное не
предусмотрено договором лизинга. Более того, поскольку последующая
формулировка даже отделяет приобретение права собственности на предмет
лизинга на основании договора купли-продажи, становится ясным, что выкуп
оборудования или иного имущества, являющегося предметом лизинга, не
квалифицируется интегральной частью юридического содержания данного вида
договора. Таким образом, новым актом надлежащим порядком расставлены
необходимые точки над «i». Указанное полностью укладывается и в рамки
конвенционных подходов. Так, в п. 3 ст. 1 Оттавской конвенции
устанавливается: «Настоящая Конвенция применяется независимо от того,
имеет лизингополучатель в настоящее время или приобретает впоследствии
возможность выкупить оборудование...». Таким образом, как по
международному соглашению, так и по российскому закону выкуп предмета
лизинга по окончании срока аренды является факультативной характеристикой
его юридического содержания, несмотря на то, что подобное может часто
встречаться на практике. В связи с этим необходимо заметить, что
законодательство других стран решает данный вопрос иначе. Например,
украинский законодатель выставляет этот момент в качестве необходимого
условия любой сделки финансового лизинга.
Устранены также иные юридические разночтения, касающиеся лизинговых
отношений и особенно выделения отдельного их вида — международного
сублизинга, который устанавливался прежним законодательством. Последним
определялось основное отличие международного сублизинга — перемещение
предмета лизинга через таможенную границу РФ только на срок действия
договора сублизинга.
Таким образом, исходя из прежнего правового регулирования,
если иностранное юридическое лицо заключало договор лизинга с
российским юридическим лицом о передаче в долгосрочную аренду
третьему лицу — российскому предпринимателю без образования
юридического лица — закупленного у чешского дистрибьютора,
имеющего представительство в России, грузовика «Татра» со
склада в Москве (или любого оборудования, приобретаемого у
российского производителя), такая совокупность отношений не
являлась бы договором международного сублизинга, поскольку в
данном случае не имеет место основной критерий — перемещение
предмета лизинга и сублизинга через таможенную границу РФ.
§ 6. Факторные операции в МЧП
Понятие факторинга. Вторым международным соглашением, принятым в
тот же день в Оттаве наряду с подписанием
Конвенции о международном
финансовом лизинге, стала Конвенция УНИДРУА по международным
факторным операциям.
По договору факторинга банк (либо иное лицо) обязуется взять на себя
неоплаченные требования клиента и погасить их за свой счет, т.е. оплатить с
удержанием вознаграждения, составляющего определенный процент от
величины требования (колеблющийся от 2 до 12 процентов стоимости).
Договор факторинга так же, как и лизинг, — один из новейших договорных
видов, потребовавших надлежащей правовой регламентации прежде всего
ввиду достаточно широкой распространенности в международном торговом
обороте. Хотя «родиной» факторинга является Англия, в которой он впервые
получил законодательное закрепление (еще в 1889 г. принят здесь Закон о
факторах), активно этот договорной вид стал применяться с конца 50-х гг. в
США, а в 60-х гг. получил распространение в большинстве стран мира. В
нынешних условиях факторные операции (от англ. factor — лицо, действующее
за счет другого лица) большей частью осуществляются банками.
В деловых отношениях между различными контрагентами, в том
числе и в области внешнеэкономических связей, зачастую
возникают ситуации противоречия между экономическими
потребностями сторон и юридической основой их взаимоотношений.
В частности, отгрузка товара по международной купле-продаже
произведена, а платеж за него, особенно если это поставка с
рассрочкой платежа, производится покупателем товара спустя
известный промежуток времени, причем нередко значительный.
Денежные требования продавцов, подрядчиков, перевозчиков,
страховщиков и страхователей и т.д. хотя и имеют в принципе
имущественную ценность, но в силу договорных условий с
партнерами не могут быть реализованы в момент исполнения ими
своих обязательств, поскольку «заморожены» до определенного
срока. Однако вполне можно предположить, что даже в такой
ситуации соответствующие «замороженные» требования имеют
потребительский спрос и, значит, могут стать
предметом
предпринимательской сделки между другими лицами, если одно из
них обладает свободными денежными средствами, а другая сторона
идет на уменьшение своих поступлений по сделке за счет выплаты
комиссионного вознаграждения первому лицу за покупку его
будущего требования к соответствующему должнику. Приведенная
схема операций может принести выгоду как одному, так и другому
лицу
: кредитор сразу получает платеж, а фактор («покупатель прав
требования») — получает за использование собственных средств
материальное вознаграждение.
В развитых странах сделки по факторингу осуществляются
специализированными организациями (факторинговыми компаниями или
банками), с предоставлением разнообразных сопутствующих услуг — по
бухгалтерскому учету и ведению счетов в рамках передаваемых требований,
контролю за финансовым состоянием должников и т.д., обеспечению
страхования рисков неплатежа и др.
Принято считать, что факторинг зародился в первой половине XIX
в. как комплекс финансово-коммерческих услуг, предоставлявшихся
производителям или поставщикам товаров торговыми компаниями,
которые занимались сбытом их продукции. Типичным в содержании
их взаимоотношений было то, что агент не только продавал
производимый изготовителем товар, но и
обеспечивал его авансом
или кредитами для целей производства. Это касалось и внутренней,
и внешней торговли. Позднее агенты отказались от коммерческих
функций, сосредоточившись лишь на финансовых сторонах
обслуживания, и постепенно перешли к прямой покупке «долгов» в
виде выставленных покупателям счетов-фактур. Именно с этим
периодом связывается возникновение прообраза современного
института факторинга.
Юридическое содержание факторинга состоит в правах и обязанностях,
возникающих непосредственно между двумя контрагентами: фактором
(финансовым агентом) и поставщиком товаров, работ и услуг (клиентом).
Типичной для современных отношений по факторингу является уступка всей
дебиторской задолженности клиента фактору (оговорка «в пользу фактора»).
Как подчеркивают специалисты, все договоры о факторинге включают в себя
эту оговорку, благодаря которой клиент лишен возможности вступать в
аналогичные отношения с другим фактором. Это принцип, представляющий
собой существенный элемент факторинговых отношений и лишающий клиента
возможности передать финансовому агенту только сомнительные долги или те,
в отношении которых есть опасение, что они не будут уплачены, на практике
действует не так строго, поскольку контрагенты договариваются о том, что
договор будет действовать только в отношении, например, поставок лишь
определенной продукции. Но и в этом случае все долги, относящиеся к таким
поставкам, должны быть предметом уступки.
По договору факторинга клиент обязуется предоставить финансовому агенту
доказательства того, что он произвел поставку товара, выполнил работы или
оказал услуги, т.е подтвердить документально существование долга со стороны
партнера по первичной сделке. Реально подобным доказательством являются
счета-фактуры (инвойсы), передаваемые фактору, в которых обязательно
должно содержаться указание о необходимости совершить платеж фактору.
Кроме того, поставщик обязан сообщить финансовому агенту все сведения о
покупателе или покупателях, их требованиях, которые могут быть
противопоставлены требованиям по получению конкретного платежа по
передаваемому долгу, и прочую информацию, имеющую значение для
беспрепятственного взыскания задолженности. В качестве вознаграждения
клиент уплачивает фактору комиссию, размеры которой зависят от
продолжительности периода рассрочки платежа и связанных с этим рисков его
неполучения, состояния рынка в данной области производства, обращения
товара или услуг, деловой надежности покупателей, объема претензий и
разногласий между партнерами и т.д.
Основной обязанностью фактора выступает оплата принятых финансовых
(денежных) требований. Если фактор берет на себя контроль за счетами клиента
и их обработку, то он может в известной мере выполнять консультативные
функции и определять политику в отношении соответствующих покупателей.
Несмотря на то что главным юридическим содержанием договора факторинга
является установление взаимных прав и обязанностей клиентов и фактора,
далеко не безразличны для его сути и отношения фактора с должниками —
покупателями товаров и услуг, а также с третьими лицами. Об уступке
требования должно быть известно покупателю, в результате чего требование по
уплате долга обращается к нему не от поставщика, а со стороны фактора. Хотя
в обычной деловой практике должники, как правило, следуют полученному
указанию в отношении адресата платежа, однако иногда могут возникать и
встречные требования покупателя к фактору, которые он вправе предъявить
поставщику. В подобных случаях важно разграничить требования по их
природе — на те, которые связаны с переданным долгом и касаются, например,
ненадлежащего исполнения договора по качеству и количеству, и те, которые
противопоставлены, по существу, не фактору, а поставщику (скажем, в порядке
зачета). Если первые в принципе имеют силу против фактора, то
удовлетворение второй категории притязаний зависит от времени их
возникновения: возникшие до уступки требования, к тому же обоснованные,
они могут быть противопоставлены финансовому агенту. Однако последний
вправе предъявить регрессный иск клиенту.
В практике западных стран, особенно судебной, далеко не единообразно
решается вопрос о взаимоотношениях фактора с третьими лицами. Так, права и
обязанности, скажем, других кредиторов поставщика или покупателя в
существенной мере затрагиваются договором факторинга. Например, вопрос о
том, кто имеет преимущественное право удовлетворения требования из
имущества обанкротившегося клиента или покупателя — фактор или прочие
кредиторы, — далеко не праздный.
Так, в проформах на отдельные виды поставок соответствующих
товаров или оказания услуг либо выполнения работ
преимущественное право клиента нередко конкретно указывается в
тексте договора. Это приводит к тому, что в такой ситуации при
банкротстве покупателя фактор как финансовый агент поставщика
будет пользоваться непосредственным приоритетом перед другими
кредиторами, поскольку это прямо предусмотрено в положениях
контракта поставки. При банкротстве же клиента фактор будет
пользоваться приоритетом перед обычными кредиторами в
отношении уступленных ему по договору факторинга требований.
В российском Гражданском кодексе (части второй) имеется отдельный
договорный институт, урегулированный особо и называемый «финансирование
под уступку денежного требования». Он, по сути, является договором
факторинга, однако именуется, как видим, иначе. С точки зрения
экономической сущности категория «финансирование под уступку денежного
требования» была известна отечественной практике и раньше, однако именно с
принятием нового основного гражданско-правового акта — ГК РФ — этот тип
договорных отношений получил отдельную регламентацию в качестве
договорного вида и терминологически стал отождествляться с договором
факторинга как такового.
Договор факторинга (финансирования под уступку денежного требования) по
российскому праву (ст. 824) представляет собой оказание посреднических услуг
по проведению финансово-расчетных операций между участниками
гражданско-правовых сделок, иногда предусматривающих также
предоставление других услуг коммерческого характера. Участниками договора
факторинга являются: поставщик товара или услуг (клиент), фактор (фирма-
посредник) и приобретатель товаров или услуг (покупатель) — должник.
Эффективность применения рассматриваемого договора в условиях
рыночной экономики обусловлена заложенными в нем возможностями
повышения рентабельности деловых операций. С его помощью банки,
кредитные учреждения и организации, специализирующиеся на определенных
операциях, выкупая денежные требования третьих лиц и выступая тем самым в
виде финансовых агентов, расширяют круг
предоставляемых на условиях
возмездности коммерческих услуг, т.е. увеличивают емкость и сферу рынка.
Несмотря на то что Российская Федерация не является участницей Оттавской
конвенции, положения российских национально-правовых актов, прежде всего
гл. 43 части второй Гражданского кодекса, учитывают ее содержание.
Международно-правовое регулирование факторинга. В настоящее время в
национально-правовом плане
данный вид договора законодательно
урегулирован в довольно незначительном числе стран, поэтому разработка и
заключение вышеупомянутого международного соглашения явились
практически первым серьезным шагом в создании нормативной базы для
соответствующих отношений, возникающих в международной области. Между
тем развивающаяся интернационализация операций по факторингу, в результате
которой многие факторинговые фирмы стали специализироваться на
«импортном» или «экспортном» факторинге, отсутствие национальной
регламентации и существенные расхождения в его содержании и практике
применения, что имеет место в некоторых государствах, во многом
стимулировали не только ход разработки конвенционных норм, но в известной
степени предопределили и их качество. Специалисты отмечают, что в этой
Конвенции удалось не только дать по отдельным вопросам унифицированное
регулирование, учитывающее опыт и практику различных национальных
систем права и соответствующее требованиям современного международного
экономического оборота, но и предложить решение некоторых вопросов, не
урегулированных до сих пор на уровне отдельных национальных правовых
систем.
По смыслу Конвенции УНИДРУА 1988 г., под «контрактом по факторным
операциям» понимают договор, заключенный между одной стороной
(поставщиком) и другой стороной (фирмой по факторным операциям,
именуемой цессионарием), в соответствии с которым: а) поставщик может или
должен уступить цессионарию обязательственные требования, вытекающие из
контрактов по продаже товаров, заключаемых между поставщиком и его
заказчиками (дебиторами)» (ст. 1). Цессионарий по договору факторинга,
регулируемого Конвенцией, должен взять на себя по крайней мере два
обязательства из числа перечисляемых в ее положениях: 1) финансирование
поставщика, в частности путем предоставления ему аванса или займа (кредита);
2) ведение счетов по уступаемым требованиям; 3) предъявление к оплате и
получение дебиторской задолженности покупателей; 4) защита интересов
поставщика в связи с неплатежеспособностью должников.
Конвенция не регулирует отношений по сделкам, которые касаются товаров,
закупленных в основном для личного, семейного или домашнего пользования.
Основной ее целью была разработка такого режима регулирования, который
мог бы учесть трехсторонний характер отношений по данному договору: между
поставщиком (клиентом), фактором и должником (покупателем).
Факторные операции выполняются как в пределах одной страны, и тогда
речь идет о «внутреннем» факторинге, так и в международном масштабе, когда
отношения выходят за пределы какой-либо одной юрисдикции. В каких же
случаях можно говорить о международном факторинге? Как и многие другие
современные международно-правовые акты унифицирующего характера,
данная конвенция использует для установления «международности» такой
критерий, как нахождение основного места деятельности (коммерческого
заведения) партнеров в разных государствах: «Настоящая Конвенция
применяется в случаях, если обязательственные требования, уступленные по
контракту по факторным операциям, вытекают из контракта по продаже
товаров между поставщиком и дебитором, которые имеют свое заведение в
различных государствах» (п. 1 ст. 2). Важным условием определения сферы
действия Конвенции является то обстоятельство, что эти государства, а также
государство, в котором фактор имеет свое заведение, являются
договаривающимися государствами, или контракт на продажу товаров и
контракт по факторным операциям регулируются законом договаривающейся
страны (п. 1 (а) ст. 2).
В случае, если какая-либо из сторон имеет более чем одно место
осуществления бизнеса, под заведением, на которое ссылается данная
конвенция, понимается то из них, которое наиболее тесно связано с контрактом
по факторингу или его исполнением с учетом обстоятельств, известных
сторонам или предусматриваемых ими в какой-либо момент до его заключения
либо при совершении контракта (п. 2 ст. 2).
Унифицированные материально-правовые нормы, заключенные в
рассматриваемом международном договоре, могут не охватывать всех аспектов
регулируемых отношений. Вопросы, относящиеся к сфере действия Конвенции,
но не получившие в ней специальной регламентации, подлежат разрешению на