Ануфриева Л.П. Международное частное право. Особенная часть. Том 2
Подождите немного. Документ загружается.
Заметим, что подход, основанный на отсутствии разграничения
упомянутых категорий, существующий в некоторых странах
(например, в РФ), получил закрепление и в международном
масштабе. В то же время Договор определяет, что он не
распространяется на знаки, не состоящие из визуально
воспринимаемых обозначений (например, звуковые), а также на
коллективные знаки.
Договор об охране
олимпийского символа. Олимпийский символ, который
является объектом исключительных прав Международного олимпийского
комитета (МОК), зарегистрирован в Патентном ведомстве Швейцарии (по месту
нахождения штаб-квартиры МОК) на основе законодательства о товарных
знаках данной страны. Впоследствии в силу Мадридского соглашения на основе
национальной заявки была осуществлена его международная регистрация в
странах-участницах. В силу специфики положения МОК, который не обладает
ни торговым статусом, ни статусом производителя товаров и услуг, а является
лишь издателем поступивших в свободную продажу публикаций, снабженных
этим символом, предоставление охраны осуществлялось в рамках класса 16
Ниццкой международной классификации товаров и услуг (МКТУ), которая не
охватывала маркировки этим символом товаров массового потребления,
производимых
в период подготовки и проведения Олимпийских игр.
В целях восполнения создавшегося «зазора» 26 сентября 1981 г. в Найроби
был подписан Договор об охране олимпийского символа. В данном случае
необходимо обратить внимание на то, что международное соглашение
направлено на создание правил, ограничивающих применение олимпийского
символа как товарного знака. Так, Договором устанавливается, что государства
обязаны отклонить или признать недействительной регистрацию олимпийского
символа или обозначения, содержащего такой символ в качестве товарного
знака. Однако не считается нарушением надлежащего использовании символа
его использование средствами массовой информации для пропаганды
Олимпийских игр или олимпийского движения как такового. Статья 3 Договора
уполномочивает МОК выдавать лицензии на использование олимпийского
символа на территории конкретного
государства, в котором, например,
проходят Олимпийские игры. Условия выдачи разрешения регулируются
договором, заключаемым МОК и национальным олимпийским комитетом
данной страны.
Охрана наименований мест происхождения товаров. Специальными
международными соглашениями, основанными на Парижской конвенции и
касающимися наименований мест происхождения товаров, являются
Мадридское соглашение о репрессиях за ложные или искаженные обозначения
происхождения товаров
от 14 апреля 1891 г., Лиссабонское соглашение об
охране первоначальных наименований происхождения товара и их
международной регистрации от 31 октября 1958 г. На основании ст. 1
Мадридского соглашения каждое изделие, содержащее ложное или искаженное
указание на происхождение его в одной из стран Союза, конфискуется как в
государстве, где было произведено ложное указание, так и в
стране, в которую
это изделие ввозится. В то же время ст. 4 предоставляет судам государств—
участников соглашения право устанавливать, какие первоначальные указания о
происхождении приобрели характер родственного обозначения. Изделия,
имеющие родственные или сходные обозначения, конфискации не подлежат.
В том что касается международной регистрации наименований мест
происхождения товаров, принципы охраны сходны с таковыми
в отношении
международной регистрации товарных знаков по Мадридскому соглашению
1891 г. Под первоначальным наименованием понимается географическое
наименование страны, района или местности, используемое для обозначения
изделия, происходящего из этой страны. Позднее правовому регулированию
данного вида объектов охраны промышленной собственности определенное
внимание уделялось в рамках как универсального, так и регионального
межгосударственного сотрудничества.
В Российской Федерации наименования мест происхождения товаров
получили правовую охрану в законе «О товарных знаках, знаках обслуживания
и наименованиях мест происхождения товаров» от 23 сентября 1992 г.
Национальный режим, установленный в безусловном порядке при получении
охраны объектов промышленной собственности для иностранных заявителей
применительно к изобретениям, товарным знакам, знакам обслуживания,
промышленным образцам в силу национально-правовых норм или положений
международных договоров, не распространяется на наименования мест
происхождения товаров, так как в соответствии с частью 2 ст. 47 закона РФ «О
товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения
товаров» от 23 сентября 1992 г. «право на регистрацию в Российской
Федерации наименований мест происхождения товаров предоставляется
юридическим и физическим лицам государств, предоставляющих аналогичное
право юридическим и физическим лицам Российской Федерации».
Пожалуй, это наименее разработанная в РФ в правовом
отношении сфера охраны промышленной собственности. В мировом
масштабе большой объем таких объектов связан, например, с
минеральными источниками, винами, сырами и вообще с пищевыми
продуктами, которым свойственны в значительной степени
обусловленность географическими названиями. Однако в пределах
одной и той же местности может производиться один и тот же товар
с одноименным названием, включающим географический элемент,
разными производителями.
Иллюстрацией из практики других стран служит токайское вино,
произошедшее от названия географической области Токай, которая
после раздела Австро-Венгрии отошла к Венгрии и Чехословакии, а
после распада последней — к Словакии. Вино с наименованием
«Токай», как видно, могло производиться и Венгрией, и
Чехословакией, а ныне и Словакией. В то же время в разных
местностях могут производиться аналогичные товары с
одноименным названием. В частности, отсутствие в нашей стране
государственного реестра официальных производителей природных
минеральных вод не позволяет упорядочить соответствующую
информацию, которая может стать ключевой в юридическом
отношении. Так, например, название воды «Ак-Су» для обозначения
минеральной воды, добываемой на Северном Кавказе, легко может
стать предметом столкновения интересов с киргизским
производителем минеральной воды «Ак-Су», источник которой
расположен в Кыргызстане.
Опыт зарубежных стран в таких случаях рекомендует превентивное
предотвращение столкновения интересов предприятий, добывающих
природный продукт в одном месте (например ст. 1054 Закона США о товарных
знаках допускает регистрацию географического названия как товарного знака
при подаче заявки на коллективный знак). Соглашение ТРИПс содержит иной
подход: если страны не договорятся между собой, географическое название
может быть зарегистрировано для заявителей разных стран, но с обязательным
включением в наименование указания региона происхождения. В п. 3 ст. 23
устанавливается следующее: «В случае одинаковых географических указаний
для вин охрана предоставляется каждому указанию... Каждый участник
определяет практические условия, по которым одинаковые указания будут
отличаться одно от другого с учетом потребности обеспечить справедливый
режим для соответствующих производителей и предотвратить введение в
заблуждение потребителей».
Третий вариант представлен в регламенте ЕЭС № 2081/92 «Об охране
географических указаний и наименований мест происхождения
сельскохозяйственных и продовольственных товаров», вступившем в действие
24 июля 1993 г., в соответствии с которым одним из оснований для подачи
возражения против регистрации является «добросовестное введение в
хозяйственный оборот товара с аналогичным наименованием до даты
публикации Регламента» (т.е. если лицо, не обеспечившее регистрацию
наименования, до 24 июня 1993 г. производило и ввело в оборот какой-либо
продукт под соответствующим наименованием, содержащим географическое
название, оно может заявить протест против регистрации аналогичного
наименования).
Защита наименований мест происхождения товаров в западных государствах
имеет длительную практику и соответствующие традиции охраны (напомним:
минеральная вода «Виши», «Виттель», «Эвиан», вина «Шабли», «Бужоле»,
«Шатобриан», «Риоха», коньяк «Арманьяк», ликер «Шартрез», сыр «Шамо»,
«брюссельское кружево», «лиможский», «майссенский», «севрский» фарфор и
т.п.), что в определенном смысле издавна воспитывает общественное мнение. В
России подобная практика зачастую выступает новым явлением — за
исключением, пожалуй, немногочисленных общеизвестных примеров
(«Вологодское масло»; минеральная вода «Нарзан», «Боржоми», «Ессентуки»,
«Полюстрово», а также «Семеновская хохлома», «Липецкие узоры»,
«Златоустовская гравюра на стали», «Жостовская роспись», «Палехская»,
«Мстерская» лаковая миниатюра и т.д.), с которыми, как правило, не
связываются представления правового характера.
Показателен пример с «вологодским кружевом», внесенным в
реестр наименований мест происхождения товаров Российской
Федерации в качестве третьей позиции. Кружевная мануфактура
существует в Вологде с 1820 г. Предприятие—преемник первой
кружевной фабрики «Снежинка» зарегистрировало наименование
места происхождения товара («Вологодское кружево») после
принятия Закона о товарных знаках, знаках обслуживания и
наименованиях мест происхождения товаров 1992 г. В настоящее
время владелец регистрации вправе пресекать использование
данного наименования и препятствовать несанкционированному
распространению товаров, снабженных им или воспроизводящих
наименование. Однако после получения свидетельства главный
художник фабрики «Снежинка» получила посылку из Канады, в
которой находился рисунок ее авторского кружевного воротника,
сканированный из книги «Кружева Вологды», выпущенной одним из
немецких издательств. Рисунка автор никому не передавала,
разрешений на воспроизведение не предоставляла, договоров на
использование авторских прав не заключала. Оказалось, что
издание подготовили и отпечатали без разрешения на то художника,
мастеров, руководства фабрики. На весь мир были
растиражированы технологические секреты фирмы, по существу ее
ноу-хау. Из этого можно сделать вывод: права интеллектуальной
собственности должны защищаться не только с помощью одного
лишь принятого акта, необходима разработка механизма охраны в
целом, причем не на индивидуальном уровне, а на уровне
государства.
Правовое регулирование защиты от недобросовестной конкуренции. Как
следует из перечня объектов охраны промышленной собственности,
приведенного в ст. 1 Парижской конвенции, защита от недобросовестной
конкуренции присутствует в нем в качестве отдельного вида объектов.
Безусловно, различия в юридическом содержании мер по пресечению
недобросовестной конкуренции и всех остальных видов объектов мешают
выстроить их в единый понятийный ряд. С правовой точки зрения, включение
мер по защите от недобросовестной конкуренции в список объектов
промышленной собственности наряду с изобретением, товарным знаком,
фирменным наименованием и т.д. кажется нелогичным, так как
предоставленные государством права в отношении последних сконструированы
с помощью двух элементов: позитивного, т.е. исключительного права авторства,
использования, тиражирования и т.д., и негативного, т.е. права запрещения всем
прочим лицам его использования, осуществления, распространения и т.п. Право
же на защиту от недобросовестной конкуренции носит лишь негативный
характер, т.е. только запретительный.
Помимо конвенционных мер средства борьбы с недобросовестной
конкуренцией предусматриваются в национальном праве каждого
государства—участника Парижской конвенции, а также и вне зависимости от
участия в каком-либо международном договоре.
В чем же заключаются задачи и функции законодательства против
недобросовестной конкуренции? В большинстве случаев борьба с
недобросовестной конкуренцией в аспекте промышленной собственности
осуществляется в рамках антимонопольного законодательства, т.е. ядром
является недопущение приобретения конкретным лицом доминирующего
положения на рынке товаров или услуг, защита других предпринимателей от
подобных лиц, стремящихся за счет недобросовестной конкуренции получить
неоправданные преимущества на рынке. Таким образом, защита от
недобросовестной конкуренции является обратной стороной самой
конкуренции, совершенствование ее форм отражает развитие конкуренции.
Например, копирование изделий конкурента, имитация или подражание
апробированным рынком образцам других производителей, использование
рекламы в целях недопущения конкурентов на рынок, обращение к
завуалированной рекламе и т.д. Вышесказанное показывает, что защита от
недобросовестной конкуренции других лиц со стороны правообладателей
одновременно является и защитой потребителя. В Российской Федерации с
недавнего времени, точнее с момента введения в действие третьей части ГК,
существует специальная коллизионная норма, посвященная применению к
обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции (ст.
1222).
В плане сравнительного правоведения нормы государств, касающиеся
недобросовестной конкуренции в аспекте прав интеллектуальной
собственности, концентрируются в законах о промышленной или
интеллектуальной собственности и иных актах (таков подход, например,
Франции и Великобритании), либо помещаются в специальные акты о
недобросовестной конкуренции. Так, в Испании имеется Закон о
недобросовестной конкуренции 3/1991 от 10 января 1991 г., в Швейцарии —
Федеральный закон против недобросовестной конкуренции от 19 декабря 1986
г. В Германии действует закон против недобросовестной конкуренции от 7
июня 1909 г., практически и по сей день оставшийся в неизменной форме. Закон
содержит как материальные нормы, т.е. определяющие, например, состав
деяний, представляющих собой недобросовестную конкуренцию, так и
процессуальные (устанавливающие право на подачу иска или определяющие
подсудность).
Право Европейского сообщества в растущей мере приобретает влияние на
развитие законодательства европейских государств-членов ЕС в данном
вопросе. Хотя Римский договор не содержит норм, специально посвященных
борьбе с недобросовестной конкуренцией, тем не менее в этой области
необходимо широкое согласование национально-правовых систем. Статьи 100 и
101 «а» Договора о ЕЭС предоставляют Совету ЕС полномочия на унификацию
правовых норм государств-членов, имеющих значение для внутреннего рынка,
и являются, следовательно, тем правовым стержнем, который позволяет
осуществить ее применительно к законодательству о недобросовестной
конкуренции.
В этом смысле можно сослаться на принятие Советом ЕС
Директивы 84/450/EWG от 10 сентября 1984 г. об унификации
правовых и административных предписаний государств—участников
ЕС в отношении дезинформирующей рекламы. Защита принципа
свободы оборота товаров, закрепленная в ст. 30 Римского договора,
поддерживается и Европейским судом. В этом отношении
характерны дело Касси Дижон и Ив Роше (от 18 мая 1993 г., № С-
126/91). В деле Ив Роше Европейский суд вынужден был
высказаться в пользу европейского подхода к свободе торгового
оборота, в противовес идеям, закрепленным в праве ФРГ,
касающимся «превентивных
запретов» в целях недопущения
недобросовестной конкуренции. В большом числе случаев, когда
собственники интеллектуальной собственности пытались с помощью
исключительных прав помешать товарам пересекать национальные
границы внутри ЕС, Европейский суд выносил постановления, суть
которых заключалась в том, что, если товары были проданы на
экспорт собственником или с его согласия (через представителя
либо
дочернюю компанию), права собственника «были исчерпаны».
Суд объявлял, что смысл интеллектуальной собственности состоит
в праве на выпуск товаров на рынок в первый раз. Таким образом,
очевидно, что права на интеллектуальную собственность
ограничивались в ЕС с учетом заинтересованности в установлении в
Сообществе единого рынка.
Усилия в выработке оптимального баланса между защитой от
недобросовестной конкуренции и стимулированием технического процесса с
помощью интеллектуальной собственности, которые предпринимались, в
частности, ЕС, характерны и для всех современных государств.
Например, американская автомобильная компания «Форд»
отказалась дать лицензию другим компаниям на производство
панелей для своих автомобилей. Она заявила об исключительном
праве на проект панелей, угрожая иском любой организации,
которая попытается их поставить. В данном случае осуществление
исключительного права противоречило общественным интересам,
так как потребитель мог приобрести панели только по ценам,
установленным «Фордом». Британское управление конкуренции в
этой ситуации подвергло это поведение компании резкой критике.
Британские суды в подобных обстоятельствах не только признавали
права на интеллектуальную собственность «недобросовестной
монополией», но и искали способы ее ограничения. Типичным
примером являлось дело компании «Бритиш Лейлаир», в котором
Палата лордов постановила, что компания не может осуществлять
свое право на интеллектуальную собственность
в ущерб
конкурирующим производителям, поскольку это помешает
потребителям покупать более дешевые запчасти.
Английский автор Г. Маккуин, подводя в связи с этим итоги анализа
нормативного материала и судебной практики европейских стран, весьма
категоричен: «Право на интеллектуальную собственность может быть менее
существенным, чем более общие интересы».
§ 3. Сотрудничество в рамках СНГ по использованию
и охране
промышленной собственности
После распада СССР и образования Содружества Независимых Государств
объективная экономическая ситуация привела его участников к необходимости
налаживания интеграционных процессов внутри Содружества, в том числе и в
области охраны промышленной собственности. По существу, речь идет о
реинтеграции таких процессов на новой основе.
Поскольку промышленная и вообще интеллектуальная
собственность являются частью более обшей сферы сотрудничества
государств в производственной, научной, культурной и
экономической областях, первыми многосторонними соглашениями
стран Содружества были соглашения о научно-техническом
сотрудничестве, производственной кооперации и взаимодействии в
области изобретательства, образования, подготовки кадров и
согласования приоритетных направлений развития науки и техники.
Так, Соглашение о научно-техническом сотрудничестве в рамках
государств—участников Содружества Независимых Государств от 13
марта 1992 г. на основе учета государствами-членами
высокоинтегрированных элементов научно-технического потенциала,
сложившихся связей в данной области, а также необходимости
межгосударственной кооперации предусматривало формы
совместной научно-технической деятельности, регулирование
создания и эксплуатации научно-технических объектов совместного
использования, оказание государственной поддержки совместным
научным исследованиям и
разработкам.
Государства взяли на себя обязательства создавать правовые,
экономические и организационные условия, гарантирующие равные
права и ответственность всех организаций, предприятий и граждан,
участвующих в межгосударственном научно-техническом
сотрудничестве. Особое внимание и усилия страны—члены
Содружества, согласно этому договору, должны приложить к
обеспечению гармонизации систем охраны промышленной
собственности, сотрудничества в проведении научно-технической
экспертизы и совместимости правовых норм, регулирующих научно-
техническую деятельность (ст. 2). Соглашение закрепило
договоренность о том, что вопросы охраны интеллектуальной
собственности регулируются законодательными актами сторон и
специальными межгосударственными соглашениями (ст. 14). До
принятия Патентной конвенции сотрудничество государств по
вопросам охраны промышленной собственности предполагалось
регулировать Временным соглашением (ст. 15), которое было
принято странами—членами СНГ в этих целях.
Тогда же (13 марта 1992 г.) было подписано Соглашение о прямых
научно-технических связях в рамках Содружества Независимых
Государств, которое имело целью закрепление обязанности
участвующих стран по обеспечению прямых связей между
организациями, предприятиями, учеными и изобретателями и
всяческому их укреплению и развитию. Соглашение предусмотрело,
что оформление таких отношений осуществляется с помощью
различных инструментов, в которых должны найти отражение
условия установления прямых научно-технических связей, в том
числе права на интеллектуальную собственность.
В августе 1995 г. (для России — 27 сентября 1995 г.) вступила в силу
Евразийская патентная конвенция, которая создала межгосударственную
евразийскую систему охраны промышленной собственности на основе единого
патента, действующего на территории всех договаривающихся государств,
ратифицировавших Конвенцию или присоединившихся к ней. В настоящее
время таких государств одиннадцать: Туркменистан, Республика Беларусь,
Республика Таджикистан, Российская Федерация, Азербайджанская
Республика, Республика Казахстан, Кыргызстан, Республика Армения, Грузия,
Украина и Республика Молдова.
Основополагающим положением, определяющим смысл Конвенции,
является договоренность государств о создании Евразийской патентной
системы, обеспечиваемой организацией, располагающей специальной
структурой, — Евразийским патентным ведомством, выполняющим функции
патентного ведомства для целей выдачи единого евразийского патента, который
действует в рамках данной организации.
Исходным принципом, которому подчиняется многостороннее
сотрудничество, является принцип государственного суверенитета
участвующих стран: «Государства—участники сохраняют за собой
полный суверенитет в части развития своих национальных систем
по охране промышленной собственности. Национальные патентные
системы полностью автономны по отношению к Евразийской
патентной системе, кроме тех полномочий в отношении евразийских
патентов, которые переданы государствами-участниками в силу
положений Конвенции в компетенцию Евразийской патентной
организации» (п. 1 ст. 1).
Согласно преамбуле Евразийская конвенция представляет собой
специальное соглашение в соответствии со ст. 19 Парижской
конвенции и Договор о региональном патенте в соответствии со ст.
45 Договора о патентной кооперации.
Вступление в силу Евразийской патентной конвенции
ознаменовало собой формальный выход международного
соглашения Содружества за рамки СНГ, поскольку участие в этой
конвенции открыто для любого государства—члена ООН, связанного
также Парижской конвенцией и Договором о патентной кооперации
(РСТ) (ст. 26). На территории государств—участников было
сформировано единое патентное пространство, что, учитывая
международную практику патентной кооперации, обеспечивает
упрощение процедуры выдачи охранного документа, действующего
во всех государствах—участниках Конвенции (одна евразийская
заявка на одном языке (русском), одна экспертиза, единый
евразийский патент). Административные задачи, связанные с
функционированием Евразийской патентной системы и выдачей
единых евразийских патентов, выполняет Евразийская патентная
организация. Она заключает международные договоры как с
государствами—членами Организации или иными государствами,
так и с другими международными организациями, в частности с
ВОИС.
Евразийская патентная конвенция, провозглашая следование принципам
Парижской конвенции по охране промышленной собственности (равно как и
практически всем многосторонним документам в области интеллектуальной
собственности), зафиксировала принцип национального режима. Причем он
распространяется не только на граждан договаривающихся государств, но и на
лиц, постоянно проживающих на их территориях (п. 2 ст. 2). Таким образом, в
сферу его действия может попасть лицо, не являющееся ни гражданином
страны—участницы Парижской конвенции, ни гражданином государства,
подписавшего Евразийскую конвенцию или к ней присоединившегося, в силу
одного лишь факта постоянного проживания на территории одной из стран—
участниц анализируемого международного соглашения.
Евразийское патентное ведомство при проведении патентного поиска по
евразийским заявкам осуществляет взаимодействие с компетентными
национальными или региональными ведомствами, публикует информацию о
евразийских заявках или евразийских патентах. Евразийский патент имеет
действие на территориях всех договаривающихся государств с даты его
публикации.
Как и множество других международно-правовых документов в данной
сфере, Евразийская конвенция включает преимущественно материально-
правовые нормы (наряду с административными положениями), которые
содержатся как в самой Конвенции, так и в Инструкции к ней, разработанной
Административным советом Евразийской патентной организации. В то же
время Конвенция представляет собой пример международного документа в
области охраны промышленной собственности (заметим, весьма редкий),
которая содержит коллизионные нормы. При этом следует обратить внимание
на некоторую юридическую неточность, имеющую место в Конвенции:
положения, квалифицируемые явно как коллизионные правила, помещены в
общий раздел документа, именуемый «Материальные нормы патентного
права». Итак, при регламентации круга лиц, обладающих правом на патент,
Конвенция устанавливает: «Право на патент принадлежит изобретателю или его
правопреемнику. Если изобретатель является служащим, то право на
евразийский патент определяется в соответствии с законодательством
государства, в котором служащий имеет основное место службы; если
государство, в котором служащий имеет основное место службы, не может
быть определено, применяется законодательство того государства, в котором
работодатель занимается предпринимательской деятельностью, с которой
связан служащий» (ст. 7).
Как видно, с точки зрения коллизионных начал, приведенная регламентация
составляет немалый интерес, поскольку оперирует нетрадиционными
правилами.
Евразийская патентная система построена на принципе сосуществования
евразийского патента с национальными патентами. В статье 22 указано, что
Евразийская конвенция не затрагивает права любого государства-участника
выдавать национальные патенты. В свою очередь и Конвенция не является
препятствием для любого участника самостоятельно участвовать в любой
международной организации и развивать различные формы международного
сотрудничества в области охраны промышленной собственности.
В статье 16 Евразийской конвенции указываются случаи, формирующие
основания для преобразования евразийских заявок в национальные патентные
заявки: отказ Евразийского ведомства в выдаче евразийского патента либо отказ
в удовлетворении возражения, поданного заявителем против отрицательного
решения Евразийского ведомства. В целях преобразования евразийской заявки в
национальную патентную заявку заявитель может подать в Евразийское
ведомство ходатайство с указанием государств-участников, в которых он хочет
получить патент по национальной процедуре. Преобразованная таким образом
заявка приравнивается в каждом указанном государстве-участнике к правильно
оформленной национальной заявке, поданной в национальное ведомство с той
же датой подачи и, если таковая имеется, датой приоритета, что и евразийская
заявка.
В правиле 52 Патентной инструкции к Евразийской конвенции
урегулированы вопросы исключения совмещения охраны в государствах—
участниках Конвенции: права, вытекающие из евразийской заявки или
евразийского патента с более ранней подачей заявки или с более ранним
приоритетом, имеют преимущество перед правами, вытекающими из
последующей национальной заявки, поданной до даты публикации этой
евразийской заявки, или из национального патента на тождественное
изобретение наравне с национальными заявками и национальными патентами, и
наоборот. Другими словами, более ранняя евразийская заявка порочит новизну
последующей национальной заявки наравне с более ранней национальной
заявкой, а более ранняя национальная заявка порочит новизну последующей
евразийской заявки. Это правило позволяет избегать двойного патентования и
совмещения различных видов охраны (на основе евразийского и национального
патента).
Евразийское патентное ведомство может, кроме того, осуществлять функции
получающего ведомства, а также ведомства, указанного и выбранного в
соответствии с Договором о патентной кооперации (ст. 20 Евразийской
конвенции). Заявитель наделен правом выбора в отношении подачи
международных заявок в Евразийское ведомство или национальные ведомства.
Евразийское ведомство, национальные ведомства и другие учреждения
государств—участников Конвенции, в компетенцию которых входит охрана
промышленной собственности, оказывают друг другу правовую помощь по
делам, относящимся к евразийским заявкам и патентам (правило 73
вышеуказанной Инструкции). Если учесть современную экономическую
ситуацию, создание единой евразийской патентной системы является
существенным достижением государств—членов СНГ. В ее нормальном
функционировании нуждаются не только заявители — граждане государств-
участников, но и иные субъекты, претендующие на предоставление охраны их
исключительных прав на территориях стран Содружества.
Двусторонние договоры СНГ. Евразийская патентная конвенция относится
только к изобретениям и не распространяется на другие объекты прав. Ввиду
этого в целях охраны других объектов промышленной собственности
странами—членами СНГ заключаются договоры на двустороннем уровне.
Вместе с тем такие договоры могут касаться и общих вопросов сотрудничества
в области промышленной собственности. Таковы, например, российско-
украинское Соглашение о сотрудничестве в области охраны промышленной
собственности от 30 июня 1993 г., российско-армянское Соглашение от 25 июня
1993 г., Соглашение между Россией и Казахстаном от 28 марта 1994 г.,
Соглашение между Россией и Республикой Беларусь от 20 июля 1994 г.
Российско-украинское соглашение устанавливает признание ранее выданных
охранных документов СССР, право граждан и юридических лиц другого
государства пользоваться патентными фондами, библиотеками и т.п. на началах
национального режима, содержит условия о выплате вознаграждения
гражданам из другого государства, обеспечивает непосредственное ведение дел
патентными поверенными обоих государств на основе взаимности и т.д.
В российско-армянском соглашении предусматривается более широкое
сотрудничество. В нем закрепляется содействие России в становлении
национальной патентной службы Армении, действие принципа национального
режима со ссылкой при этом на Парижскую конвенцию. Соглашение
подтверждает также принцип конвенционного приоритета для подачи заявки.
Российское ведомство принимает на себя проведение патентного поиска для
заявок из Армении.
Двусторонними соглашениями государств Содружества регламентируются
весьма сложные проблемы соотношения патентов на
изобретения СССР и
национальных охранных документов, которые на многостороннем уровне так и
не были решены. Не следует забывать, что до сих пор параллельно с патентной
формой охраны изобретений, ранее зарегистрированных на территории России,
действует и второй вид охранных документов из числа выдававшихся в СССР
— авторские свидетельства, природа которых отлична от патента. Кроме того,
стороны обязались включать вопросы охраны промышленной собственности в
международные соглашения о торгово-экономическом и научно-техническом
сотрудничестве, обусловив соблюдение положений о том, что двусторонние
договоренности не будут препятствовать другим международным соглашениям
сторон, включая Парижскую конвенцию и другие международные договоры.
Указанные договоры предполагают, что при единстве принципов охраны
ее
конкретное содержание определяется материальными нормами национального
законодательства. Споры о действительности охраны, предоставляемой
межгосударственным органом, разрешаются национальными судами. Таким
образом, совокупность межгосударственных соглашений в рамках СНГ в
области охраны промышленной собственности служит целям обеспечения на
данном этапе если не унификации, то во всяком случае совместимости
основных принципов правовой охраны, о чем
свидетельствуют приводившиеся
выше нормы договоров.