Автономова Н.С. Философские проблемы структурализма
Подождите немного. Документ загружается.
выступает
как
место
кристаллизации
в
структуралист,
ских
концепциях
проблематики
обоснования
ЗН.,ания.
Наконец,
пересечение
прерывности
с
децентрациеи
вы
ступает
в
этих
концепциях
как
предпосылочносзъ
по
знания,
или,
шире,
предпосылочность
субъектно-объект
ного
отношения.
По
сути
структуралистам
не
удалось
ни эксплициро
вать
в
развертывании
своих
концепций
взаимосвязь
всех
этих
проблем, ни
поставить
каждую
из
них
с
той
глу
биной
и
полнотой,
которых
требует
реальный
смысл
поднимаемых
структуралистами
вопросов.
Характерен
в
этом
отношении
фактически
проповедуемый
ими
тезис
о
своеобразной
взаимоисключенности
проблемы
яэыка
и
проблемы
человека,
а
также
проблемы
обоснования
знания
и
проблемы
человека,
который
проявляет
себя
самым
различным
образом.
Так,
например,
аргументация
М.
Фуко
основывается
на
онтологических посылках.
Он
объясняет
взаимоисключенность
проблемы
языка
и
про
блемы
человека
выявлением
в
современной
культуре
самостоятельной
роли
бытия
языка,
освобожденного
от
того
непосредственного
замыкания
на
мышление,
кото
рое
было
характерно
для
эпохи
классического
рациона
лизма.
У
Ж.
Лакана
эти
аргументы
исходят
из
очевид
носгей
повседневной
терапевтической
практики,
связан
Ной
с
болезненными,
но
«неслучайными»
нарушениями
,
психической
целостности
человека.
У
К.
Леви-Стросса,
напротив,
они
обусловлены
общим
требованием
«под
линной
научности»,
которая
в
пределе
своего
осущест
вления
предполагает,
по
его
мнению,
«растворение»
че
ловека
в
природе
(в
совокупности
физико-химических
взаимодействий)
.
Таким
образом,
ни
в
одной
из
рассматриваемых
кон
цепций
мы
не
находим
адекватного
представления
о
взаимосвязи
всех
этих
проблем.
Это
вполне
вписывается
в
традицию
европейской
буржуазной
философии:
клас
сическая
проблематика
обоснования
знания
действи
тельно
ставилась
в
истории
западной
философии
в
от
рыве
от
двух
других
проблем
и
прежде
всего
-
в
отрыве
от
проблематики
человека.
Так,
для
Декарта
проблема
человека
в
том
смысле,
в
каком
она
обсуждается
в
современной
буржуазной
философии,
естественно
вооб
ще
не
существовала,
для
Канта
проблема
человека
су
ществовала
лишь
как
отрицательно-ограничивающая
200
'J{нстанция:
сфера
человеческой
свободы
и
м~рального
долженствования
кладет
предел
механическои
законо
образности
природы,
с
которой
имеют
дело
естеств"енные
наукИ,
подчиняющиеся
требованиям
объективнои
все-
общнОСТи
и
необходимости.
"
Как
известно,
эту
взаимосвязь
познавательнои
и
гу
манистической
проблемагики
теоретически
и
методоло
гически
впервые
выявил
и
концептуально
представил
марксизм.
Марксистская
методология
требует
выя"вления
единства
«гуманизма»
и
«науки», их
неразрывнои
орга
нической
связи.
Возрастающее
могущество
научного
знания,
постоянно
углубляющего
свои
основания,
делает
крайне
актуальным
теоретическое
осмысление
диалекти
ческой
взаимосвязи
проблематики
обоснования
знания
и
проблемы
человека,
жизнедеятельность
которого
вы
ступает
для
гуманитарного
знания
и
как
источник,
и
как
объект.
В
такой
ситуации
отрыв
проблематики
обос
нования
знания
от
проблемы
человека,
который
факти
чески
предлагает
структуралистская
«метанаука»,
нель
зя
признать
адекватным
решением
того
«уравнения»,
пе
ред
которым
стоит
современная
наука.
По
сути
дела
та
кая
постановка
вопроса
возвращает
нас
к
домарксовым
временам,
когда
спонтанно
действующий
субъект
и
не
проницаемо-пассивный
объект
оказывались
полярно-
противоположными
друг
другу.
.,
Неадекватность
структуралистскои
трактовки
указан
ных
проблем
может
быть
выявлена
по
меньшей
мере
дважды:
сначала
там,
где
обнаруживаются
некоторые
предельные,
скрытые
условия
и
предпосылки
структу
ралистского
обоснования
знания,
а
затем
-
на
уровне
некоторых
явных
и
осознанных
процедур
обоснования
знания.
Руководствуясь
этим,
мы
прежде
всего
сделаем
попытку
вычленить
исходную
понятийную
«клетку»,
ко
торая
бы
раскрывала
имплицитно
содержащиеся
в
кон
цепциях
структуралистов
представления
об
условиях
возможности
познания
и
его
обоснования.
Чтобы
удов
летворять
этим
требованиям,
понятийная
«клетка»
долж
на
заключать
в
себе
два
основополагающих
для
струк
турализма
момента:
условно
говоря,
онтологическую
составляющую,
т.
е.
своеобразно
понимаемую
«матери
альность»,
укорененность
в
бытии,
и
гносеологическую
составляющую,
т.
е.
момент
дискурсивности,
предрас
положенности
к
последующему
рационализирующему
201
упорядочиванию.
Затем,
после
разбора
этой
«предель
ной»
абстракции,
мы
критически
рассмотрим
уже
не
скрытые
интенции,
но
собственно
структуралистские
концепции
с
точки зрения
содержащихся
в
них
моментов
и
аспектов
проблематики
обоснования
знания.
В
соответствии
с
этим
и
критика
структуралистского
представления
о
взаимосвязи
выделенных
выше
про
блем
должна
быть
двоякой.
Предвосхищая
ее
резуль
таты,
можно
уже
сейчас
отметить,
что
в
первом
случае
в
«предельной»
степени
абстрагирования
-
взаимоисклю
ченность
проблематики
обоснования
знания
и
пробле
матики
языка,
с
одной
стороны,
и
проблематики
чело
века
-
с
другой,
выявляет
свою
несостоятельность,
по
скольку
эти
проблемы
оказываются
разноуровневыми,
а
потому
здесь
нельзя
говорить
о
взаимоисключенности,
которая
возможна
лишь
в
однопорядковых
явлениях.
Во
втором
случае
-
в
«непредельной»
степени
абстра
гирования
-
«взаимоисключенность»
опровергается
уже
не
разноуровневостыо
этих
проблем,
но
реальным
или
потенциальным
взаимодействием
явлений,
находящих
в
них
свое
выражение.
Выявляя
«предельный»
уроВень
обоснования
знания
в
структуралистских
концепциях,
мы
проследим
два
возможных
здесь
пути
к
нему,
обратив
внимание
на
те
тенденции
структурализма,
которые
на
первый
взгляд
могут
показаться
противоречивыми
по
отношению
к
са
МОй
проблематике
обоснования
знания.
Во-первых,
это
путь
от
«знания»
К
«до-знанию»,
к
стиранию
привычных
дискурсивных
разграннчений.
В
самом
деле,
в
анализируемых
концепциях
по
рой
оказываются
незначимыми
даже
разграниче
ния
между
отдельными
науками:
так,
М.
Фуко
и
Ж.
Лакан
в
своем
понятии
«языка»,
«речи»,
«дискур
СИИ»,
а
Леви-Стросс
-
в
вычленении
бессознательных
духовных
структур
стремятся
найти
такую
область,
ко
торая
была
бы
свободна
от
логических,
психологических
и
лингвистических
различий
и
по
отношению
к
которой
эти
разграничения
выступали
бы
как
вторичные
2.
Не
значимыми
для
них
оказываются
и
разграничения
меж
ду
естественным
и
гуманитарным
типами
знания:
фран-
2
Ср.:КрымекuЙ
С.
Б.
Научное
знание
и
принципы
его
трансфор
мации.
Киев,
1974.
202
g.'
:nузские
структуралисты
ищут
именно
то!
уровень,
на
gOTOpOM
можно
было
бы
обосновать
возможность
вся-
кого
знания,
не
зависящую
от
каких-либо
предметно
содержательных
р
азгр
аиичений,
в
том
числе
от
р
азгр
а
ничеl'lИЯ
между
естественнонаучным
и
гуманитарным
знанием.
Если
К.
Леви-Стросс
еще
разделяет
науки
естественные,
социальные
и
гуманитарные,
хотя
и
тре
бует
при
этом
от
гуманитарных
наук
ориентировки
на
критерии
естественнонаучной
точности,
то
М.
Фуко
сни
мает
и это
расчленение:
его
понятие
«эпистемы»
при
звано
показать
общие
условия
возможности
и
филологии
(гуманитарные
науки
в
левистроссовском
смысле),
и
по
литической
экономии
(социальные
науки
R
левистроссов
ском
смысле),
и
биологии
(естественные
науки
в
леви
строссовском
смысле).
Р.
Барт
полагает,
что
«структу-
_
ральная
деятельность»
принципиально
тождественна
и
для
ученого,
и
для художника,
и
для
техника-конструк
тора;
она
не
связана
рамками
исходного
материала
деятельности,
но
определяется
лишь
спецификой
«раз
борочно-сборочных»
операций,
ведущих
к
построению
,нового
объекта
на
основе
другого,
первоначально
дан
,ного
объекта.
Это
снятие,
казалось
бы,
самоподразу
.меваемых
различий,
однако,
вовсе
не
вводит
нас
в
об-
ласть
метафизических
объектов,
непроницаемых
для
познания.
Если
бы
это
было
и
в
самом
деле
так,
то
получаемое
в
итоге
«обоснование»
ни
в
коей
мере
не
'могло
бы
выступать
в
роли
обоснования
знания:
ведь
для
этого
последнего
необходимое,
хотя
и
недостаточное
условие
-
показать,
каким
образом
«гносеологический»,
«рациональный»
момент
наслаивается
на
исходную
«онтологическую»
материальность.
Во-вторых,
это
путь
от
«языка»
(в
самом
широком
смысле)
к «до-яэыкц»,
Следуя
по
этому
пути,
мы
попы
таемся
выявить
вторую
составляющую
«предельной»
абстракции,
которая,
по
представлениям
структурали
стов,
должна
вносить
в
онтологическую
плоскость
дис
курсивную
расчлененность.
Дело
в
том,
что
проблема
Тика
языка,
занимающая
столь
важное
место
в
кон
цепциях
структуралистов,
выявляется
у
них
не
только
в
постановке
вопроса
о
роли
естественного
языка
для
формирования
других
языков
или
кодов
культуры
(ибо
это
скорее
дело
специальных
семиотических
дисциплин)
и
не
только
в
рассмотрении
возможностей
и
критериев
203
переноса
лингвистической
методологии
па
другие
обла
сти
гуманитарного
исследования
(ибо
это
скорее
дело
«логики
науки»).
Важнейший
аспект
этой
лингвистнче
ской
проблематики
в
широком
смысле
слова
связан
для
структуралистов
прежде
всего
с
выходом
к
«до-языку»,
со
стремлением выявить
тот
первоначальный
слой
дискурсивности,
на
основе
которого
далее
раскрывается
богатство
смысловых
возможностей
человеческой
куль
туры.
Вот
этот-то
язык,
выступающий
уже
не
как
«продукт»
и
не
как
«код»,
но
как
исходное
условие
возможности
последующей
рационализации
и
упорядо
чения,
и
дает
в
структуралистских
концепциях
вторую
составляющую
искомого
ими
уровня
обоснования
зна
ния.
На
этом
уровне
предварительной
рационализации
еще
нет
и
не
может
быть
дифференциации
означаемого
и
означающего
(ибо
здесь
полагается
лишь
возможность
знаков,
представляющих
собой
единство
этих
двух
сто
рон),
наблюдаемого
и
наблюдателя.
На
уровне «дознания»
И
«доязыка»
единство
про
блем
обоснования
знания
и
языка
выявляется,
как
счи
тают
структуралисты,
в
полной
мере,
в
то
время
как
проблема
человека
оказывается
исключенной
целиком
и
полностью.
Думается,
что
это
вполне
оправданно.
В
самом
деле,
на
досемиотическом
уровне
говорить
о
человеке
как
о
целостной
творческой
субъективности
просто
невозможно
-
это
задача
последующих
уровней
анализа
и
рефлексии.
Однако
такую
ситуацию
не
сле
дует
абсолютизировать.
Есть
уровни,
на
которых
про
блема
человека
ставится
вполне
правом
ер
но.
Это
поз
воляет
зафиксировать
первый
итог
нашего
анализа:
проблема
человека
не
исключает
проблему
обоснования
знания
просто
потому,
что
она
должна
ставиться
вовсе
не
на
том
же
уровне,
на
котором
вычленяется
предель
ная «клетка»
обоснования
знания.
Перейдем
теперь
к
другому,
«непредельному»
уров
ню,
на
котором
собственно
и
развертываются
исследуе
мые
здесь
концепции
(между
тем
как
вычленение
пер
вого
уровня
абстракции
намечается
в
них
лишь
в
виде
неразвернутых
тенденций).
И
снова
мы
обратим
главное
внимание
на
соотношение
трех
философских
проблем
проблемы
обоснования
знания,
проблемы
языка
и про
блемы
человека.
Первое
направление
конкретизации
исходного
уровня
204
представлено
работами
М.
Фуко
и
Р.
Барта
и
развер
.тывается
на
материале
культурно-исторического
содер
жания.
Здесь
все
сосредоточено
на
поиске
исторически
сменяющихся,
но
вместе
с
тем
относительно
постоянных
Iюнфигураций
«эпистемологического
поля»,
которые
оп
ределяют
условия
возможности
~ознания
и
любого
дру
гого
социально-культурного
деиствия
в
применении
к
определенному
срезу
социально-культурной
почвы.
Пра
вомерен,
однако,
вопрос:
что
объединяет
«эпистемы»
М.
Фуко,
типы
«словесности»
Р.
Барта
или,
скажем,
«проблематики»
Г.
Башляра,
выявляющие
соответствен
но
условия
возможности
науки,
литературы,
философии,
с
тем
предельным
уровнем
обоснования
знания,
который
был
рассмотрен
нами
выше?
Дело
в
том,
что
их
общий
знаменатель
можно
было
бы
определить
как
представ
ление
о
социально-культур
но-детерминированном
«бы
тии
порядка».
Это
последнее
выражение
принадлежит
М.
Фуко
и
обосновывается
им
в
предисловии
к
книге
«Слова
и
вещи».
Акцент
на
«бытие»
напоминает
здесь
о
своеобразной
онтологичности
выделенного
уровня,
в
то
время
как
акцент
на
«порядок»
напоминает
о
его
дискурсивной
расчлененности.
Другое
направление
конкретизации
исходного
уров
ня
представляют
собой
концепции
К.
Леви-Стросса
и
Ж.
Лакана.
Эти
исследователи
выходят
не
только
за
рамки
отдельных
типов
и
состояний
культуры,
но
и
за
рамки
культуры
как
таковой;
их
задача
-
исследовать
тот
разрыв,
который
отделяет
культуру
от
«не-культу
РЫ»,
от
природы,
выявить
и
описать
механизм
перехода
между
ними.
Если
в
первой
группе
концепций
роль
онтологической
составляющей
обоснования
принадлежит
социально-культурному
бытию,
то
во
второй
группе
кон
цепций
в
этой
роли
выступает
материальное,
биологи
ческое,
природное
бытие,
подлежащее
последующим
разграничениям
и
упорядочиваниям.
Соответственно
ме
няется
и
роль
второй,
«дискурсивной»
составляющей:
в
первом
случае
она
выступает
как
расчленяющее
функ
ционирование
«до-языковых»
социальных
практик
(это
наиболее
четко
выражено
в
«Археологии
знания»
Фуко);
ВО
втором
-
дискурсивный
момент
налагается
на
свое
образную
материальность
природно-биологических
зако
номерностей
в
виде
закона
символического
(запрещаю
щего
инцест)
-
этого
якобы
первого
культурного
закона,
205
ограничивающего
абсолютную
всеобщность
биологиче
ского
естества.
Далее
между
Лаканом
и
Лени-Строссом
происходит
своеобразное
разделение
ролей.
Леви
Стросс
подвергает
рассмотрению
и
анализу
филогене
тический
аспект
этого
перехода,
задаваясь
вопросом
о
том,
каким
образом
во
всеобщности
действующих
за
конов
природы
возникает
первое
формирующее
упоря
дочение
и
культурное
ограничение:
закон
запрещения
инцеста.
Лакан,
со
своей
стороны,
анализирует
онтоге
нетический
аспект
становления
культуры,
рассматривая,
каким
образом
социально-исторический
Пtреход
природ
ного
в
культурное
вновь
воспроизводится,
переживается
и
изживается
в
индивидуальной
истории
человека;
Ла
кан
рассматривает
возможность
преобразования
биоло·
гического
(в
его
терминологии
-
«реальное»)
в
культур
ное
(в
его
терминологии
-
«символическое»)
на
приме
ре
детской
психики.
Между
обеими
формами
концепций,
связанными
со
ответственно
с
представлениями
о
прерывности
внутри
культуры
и
о
прерывности
между
природным
и куль
турным,
петрудно
заметить
отношение
определенной
взаимодополнитсльпости.
Это
подчеркивается
тем
фак
том,
что
исследование
исторического
материала
евро
пейской
культуры
сuязывается
с
необходимостыо
выхо
да
за
пределы
истории,
к
конструированию СИНХрОННЫХ
срезов
культурной
почвы,
а
«экзотический»
материал
в
свою
очередь
служит
основой
для
логико-генетического
подхода,
для
вычленения
той
исходной
«клетки»,
кото
рая
содержала
бы
в
себе
необходимые
и
достаточные
условия,
а
также
динамический
импульс
всего
дальней
шего
развертывания.
Кстати,
это
одно
из
объективных
доказательств
той
диалектической
взаимосвяэанностн
«сипхронии
и
диахронии»,
«истории
и
структуры»,
кото
рая
фактически
игнорируется
философско-методологн
ческим
сознанием
структуралистов.
Если
на
«предельном»
уровне
обоснования
знания
«обоснованность»
и
«лиигвистичность»
не
связывались
и
не
могли
связываться
с
«человечностью»,
то
В
данном
случае
соотношение
между
этими
проблемами
иное.
ГIри
рассмотрении
перехода
природного
в
культурное
(к.
Лени-Стросс
и
Ж.
Лакан)
сама
динамическая
воз
можность
человека
и
проблемы
человека
вырисовыва
ется
со
псе
большей
необходимостью,
а
в
анализе
раз-
206
i
~..
чных
пластов
внутри
культурной
почвы
(М.
Фуко,
3y~~
Барт)
эта
необходимость
становится
прямо-таки
не
...•.
странимой,
ибо
лишь
обращение
к
динамике
культур
~oгo
человеческого
действования
позволяет
осмыслить
не
только прерывность,
но
и
взаимопереходящую
преем-
твенность
между
различными
качественно
своеобраз
~ыми
состояниями
общественной
и
культурной
жизии
человеческого
коллектива.
В
результате
тенденции
к
исключению
проблематики
человека
из
теоретического
рассмотрения
общим
знаменателем
CTpYKTypa~ЬHЫX
кон-
.
цеПций
оказывается
пренебрежение
историеи,
своеоб
разный
внеисторизм;
Р.
Барт
п?-экзистенциалист~ки
«вчитьшает»
в
Расина
впевременпые
смыслы
челове
те
ского
существования;
К.
Леви-Стросс
и
Ж.
Лакан
также
сталкиваются
со
значительными,
почти
непреодолимыми
сЛОЖНОСТЯМИ
при
объяснении
динамики
социально-куль
турных
структур.
Эту
сложность
не
смогли
возместить
ни
математические
трансформации
структур,
предлагае
мые
К.
Леви-Строссом,
ни
осуществление
дискурсивно
расчленяющего
закона
символического
в
кон~епции
-..
Ж.
Лакана:
«предрасположенность»
докультурнои
осно
'вы
сознания
к
расчленению
и
переходу
в
культуру
еще
не
обеспечивала
динамического
импульса
к
осуществле
нию
этого
перехода.
Но,
пожалуй,
особенно
показатель
ны
здесь
затруднения,
с
которыми
столкнулся
М.
Фуко,
ибо
именно
этот
исследователь
наиболее
последователь
но
стремился
изгнать
из
своей
концепции
все
«антропо
логические»
предрассудки.
Именно
М.
Фуко,
которыи
систематически
и
кропотливо
опровергал
все
толкования
своей
концепции,
опиравшиеся
на
представления
об
«архетипах»,
«коллективном
бессознательном»,
«глубин
ных
пластах
народной
души»
И
любые
другие
понятия,
связанные,
по
его
мнению,
с
опорой
на
трансценденталь
ную
субъективность,
оказался
не
в
состоянии
концеп
туализировать
переходы
между
различными
эпистемами
внутри исторически
рязвивающейся
культуры.
Как
иро
нически
заметил
Сартр,
смена
эпистемических
конфигу
раций
у
Фуко
напоминает
скорее
чередование
картинок
в
волшебном
фонаре,
чем
настоящее
кино.
Существенно,
что
познавательное
пространство,
в
котором
реализуются
и
концептуализируютс~
структура
листские
намерении,
по
многом
отличается
от
того
«классического»
познавательного
пространства,
в
кото-
207
ром
развертывается
классическая
буржуазная
филосо
фия.
Многочисленные
частные
различия
между
схемами
классической
буржуазной
фИЛОСОфии
и
современного
структуралиэма
складыва~тся
в
общую
картину,
груп
пируясь
вокруг
центральнои
проблемы
-
проблемы
обос
нования
знания.
Поскольку
в
структуралистских
концеп
циях
не
содержатся
ни
сама
эта
проблема
в
четком
ЭКСПлицитном
виде,
ни
тем
более
переосмысление
ее
постановки,
то
не
удивительно,
что
соответствующие
рас
суждения
структуралистов
носят
характер
скорее
оттал
кивания
от
традиционных
для
буржуазной
философии
постановок
этой
проблемы,
чем
ее
ПОзитивного
решения.
Поэтому
и
позитивный
Подход
структурализма
к про
блеме
обоснования
знания как
бы
просматривается
сквозь
его
негативное
изображение.
Подытоживая
те
переосмысления
традиционной
рационалистической
про
блематики
обоснования
знания,
которые
нашли
свое
выражение
в
концепциях
структуралистов,
мы
сгруппи
руем
их
в
несколько
пунктов.
Тип
об~снования.
Как
известно,
«классическое»
для
буржуазнои
философии
обоснование
знания
предпола
гает
некоторое
непосредственное
(вне
учета
преломляю
щего
в~здействия
социально-культурных
факторов)
взаоимодеиствие
обосновываемой
науки
и
обосновываю
шеи
философии.
Так,
в
кантовской
схеме
наука
постав
ляет
философии
наглядное
доказательство
всеобщего
и
необходимого
знания;
одновременно
с
этим
философия
осуществляет
обоснование
науки,
выявляя
те
антропо
Логически
всеобщие вневременные
механизмы
и
струк
туры
сознания,
которые
делают
ВОЗМожным
достижение
этого
универсального
истинного
знания.
Б
структура
листских
концепциях
существенно
усложняется
пред
ставление
об
этом
отношении:
и
наука,
и
философия,
как
и
любые
другие
факторы
духовно-практического
бытия
человека,-
не
замкнуты
друг
на
друга
непосред
ственно,
их опосредует
общая
структура
социального
целого,
Уровень
обоснования.
Осознание
роли
социально
КУльтурного
целого,
опосредующего
и
преломляющего
все
типы
и
формы
человеческой
деятельности
влечет
за
собой
в
структуралистских
концеппиях
св~еобразное
пониженис.
уровня
абстракции,
на
котором
развертыва
ется
обоснование
знания.
Если
для
Канта
и
Декарта
208
исходным
понятием
было
антропологически
всеобщее
человеческое
сознание,
то
для
структуралистов
таковым
становиТСя
вся
толща
социально-культурного
бытия
в
его
конкретной
исторической
обусловленности.
Если
Кант
говорил
о
формальных
априорных
механизмах
чувственности
и
рассудка,
обеспечивающих
достижение
универсально
истинного
знания,
то
Фуко
говорит
уже
не
о
формальных,
но
об
исторических
априори
и
поме
щает
их
не
в
рефлексивно-прозрачные
структуры
созна
ния абстрактного
гносеологического
субъекта,
а в
плот
ные
слои
сопиально-культурной
«археологической»
почвы.
Критерии
обоснования.
Буржуазные
мыслители
клас
сического
периода
исходили
из
представления
о
вневре
менной
и
бесконечной
способности
человека
к
познанию,
а
телесно-аффективные
и
сопиально-культурные
аспекты
его
существования
выступали
для
них
лишь
как
досад
ное
ограничение
этой
бесконечной
мыслительной
спо
собности.
Напротив,
самая
первая
очевидность
для
структуралистского
мышления
-
это
реальное
бытие
сознания
во
всех
его
сложных
опосрсдоааниях.
Именно
это
бытие
сознания
определяет
то,
что
доступно
осозна
нию
и
познанию.
Прежде
чем
приобрести
устойчивые
отточенные
формы
рационального
мышления,
содержа
ния
сознания,
как
считают
структуралисты,
существуют
в
виде
«домысли»,-
того,
что
не
является
собственно
мыслью;
возможность
удержать
эти
содержания,
а
за
тем
переработать
их
с
помощью
форм
теоретического
мышления
как
раз
и
стремится
обосновать
«критическая»
проблематика
в
ее
структуралистской
интерпретации.
Здесь-то
и
выступают
в
качестве
обоснования
те
два
момента,
о
которых
уже
шла
речь:
своеобразная
эпи
стемическая,
или
археологическая
укорененность
знания
(<<донаучные»
слои
опыта)
и
его
своеобразная
дискур
сивность
(тот
слой
первоначального
структурирования
и
упорядочивания,
над
которым
далее
надстраивается
наука,
заново
обосновывая,
в
формах
теоретического
сознания,
исходные
модальности
первоначального
опы
та)
.
Направленность
обоснования
. .
Б
отличие
от
принятого
в
классической
буржуазной
философии
обоснования
есте
ственных
наук,
предсказывающего
наперед
и
во
веки
веков
критерии
достижения
всеобщего
и
необходимого
209
знания,
структуралистское
обоснование
гуманитарного
знания
выявляет
явные
черты
ретроспективности.
Не
случайно
М.
Фуко
говорит
об
исторических
априоризм
ах,
а,
например,
А.
Дюпрон
-
французский
историк
соци
ально-психологического
направления,
близкий
к струк
туралистам
в
ряде
положений
своей
программы,
-
об
«апостериорной
необходимости».
Если
в
одном
случае
речь
идет
о
чистом
мышлении,
беспрепятственно
при
водящем
в
движение
антропологически
всеобщий
кар
кас
познавательных
возможностей
индивида,
то
во
вто
ром
--
о
мышлении
в
бытии
и о
бытии
мышления;
о
тех
специфических
закономерностях,
которым
подчиняется
развертывание
того
и
другого
в
различных
областях
социальной
и
культурной
жизни.
Эта
обширная
и
серьезная
программа
преобразова
ния
современного
гуманитарного
знания,
принимаемая
структуралистами,
требует
выхода
за
пределы
теории
и
метода
структурализма,
поскольку
ее
осуществление
с
очевидностью
выявляет
фундаментальную
зависимость
характера
знания
от
структур
бытия.
Признание
этой
зависимости,
а
также
необходимости
практического
пре
образования
социального
бытия
как
предпосылки
преоб
разования
знания
об
обществе
и
человеке
остается
для
структурализма
в
значительной
мере
словесным.
Ведь
принципиальное
требование
«чистой»
научности,
отказ
от
«идеологического»
субъективизма
-
это
главные
ин
тенции
структурализма.
Между
тем
решение
проблемы
обоснования
и
преобразования
знания
невозможно
без
принятия
«пристрастной»,
социально-классовой,
идеоло
гически
заостренной
позиции.
Иначе
немыслимым
ста
новится
и
научное
представление
об
объекте
структу
рализма,
т.
е.
о
том
сложном
социальном
целом,
в
ко
тором
функционирует
человеческая
деятельность
и
в
которой
осуществляется
жизнь
сознания.
Гlринципиальная
новизна
Марксова
подхода
к
изуче
нию
проблематики
познания
в
первую
очередь
заклю
чается
в
том,
что
К.
Маркс
исследует
социально-классо
вые
детерминации
сущности
сознания
и
познания,
вскрывает
воздействие
на
них
механизмов
функциони
рования
общественного
производства,
решительно
отме
жевываясь
от
психологических
и
антропологических
интерпретаций
познавательного
процесса.
Выявив
непо
средственную
несоизмеримость
общественного
бытия
и
210
общественного
сознания,
Маркс
обнаруживает
в
них
многомерные
и
многоуровневые
взаимосвязИ,
посред
ством
которых
сознание
дает
не
зеркально-мертвое,
~o
определенным
образом
превращенное
отображение
деи
ствительности.
Превращенность
не
есть
лож~ое
отобр~
)Кение
общественного
явления
в
сознании
людеи;
это
свои
ствО
самой
действительности
в ее
объективных
качествах
и
определениях,
это
косвенное
выражение
внутренних
отношений
сложной
системы.
Превращенность
тех
форм,
той
системы
отношений,
в
которую
включены
участники
капиталистического
производства,
порождается
различ
ными
обстоятельствами,
в
частности
тем,
что
сложные
социальные
системы,
во-первых, не
воспроизводят
всех
элементов
своего
генезиса
и
развития
и,
во-вторых,
под
чиняются
диалектической
закономерности
«оборачива
ния»
основания
и
следствия:
«Всякая
предпосылка
об
щественного
процесса
производства
есть
вместе
с
тем
и
его
результат,
а
всякий
его
результат
выступает
вместе
с
тем
и
как
предпосылка.
Поэтому
все
те
производсх
венные
отношения,
в
которых
движется
процесс
произ
водства,
суть
в
одинаковой
мере
и
его
продукты,
и
его
.
условия.
Чем
больше
мы
рассматриваем
этот
процесс
в
его
действительном
внешнем
проявлении,
тем
боль
ше
его
облик
закрепляется
в
форме
условий,
так
что
эти
условия
кажутся
чем-то
определяющим
его
не
зависимо
от него
самого,
а
собственные
отноше
ния
участников
процесс
а
представляются
участникам
процесс
а
как
вещные
условия,
как
вещные
силы,
как
определенности
вещей,
тем
более,
что
в
капитали:
стическом
процессе
всякий,
даже
наиболее
простои
элемент,
например
товар,
уже
есть
некоторое
извраше
ние
и
уже
заставляет
отношения
между
лицами
высту
пать
как
свойства
вещей
и
как
отношения
лиц
к
со
циальным
свойствам
этих
вещей»
3.
Существенно,
что
при
выключении
того
или
иного
эле~ента
из
системы
общественного
целого
происходит
инои,
пр~тивонаправ
ленный
процесс:
«исчезновение»
соц~альнои
связи ком
пенсируется
видимостью
eCTeCTBeHHO~
и
самоподразуме
ваемой,
плотной,
природной.
вещно
и
связи.
«Следова
тельно
таинственность
товарной
формы
состоит
просто
в
том'
что
она
является
зеркалом,
которое
отражает
,
3
Маркс
К.
и
Энгельс
Ф.
Соч.,
т.
26,
ч.
Ш
с.
534.
211
людям
общественный
характер
их
собственного
труда
как
вещный
характер
самих
продуктов
труда,
как
общест
венные
свойства
данных
вещей,
присущие
им
от
природы;
поэтому
и
общественное
отношение
производителей
к
совокупному
труду
представляется
им
находящимся
вне
их
общественным
отношением
вещей»
4.
Вследствие
этой
фетишизации
общественных
отношений
образования
со
знания,
вырастающие
на
твердой
материальной
соци
альной
почве,
приобретают
объективную
видимость
са
мопричинности
и
первопричинности:
внепосредственных
очевидностях
сознания
своего
непосредственного
произ
водителя
социально-экономическая
система
как
бы
ком
пенсирует
собственную
непонятность.
Точно
так
же
и
в
духовном
производстве
его
про
дукты,
в
которых
сняты
следы
предшествующей
дея
тельности,
имеют
вид
цельных,
самопричинных
образо
ваний.
Так,
видимость
«самоподразумеваемости»
приоб
ретают
знаково-символические
СИСТЕ,мы
культуры:
знаки
кажутся
вещами,
предметами,
а
их
связь,
со
значения
ми,
их
способность
передавать
смысл
остается
для
че
ловека,
реально
использующего
эти
знаковые
~истемы
(например,
говорящего
на
языке),
неосознаннои;
эта
связь
остается
объективно
скрытой,
невыявленной
и
в
функционировании
самой
системы
знаков.
Такая
фетишизация
знаков
не
случайна.
Она
происте
кает
из
описанных
выше
причин:
из
стремления
исто
рически
преходящей
социальной
системы
«натурализо
ваться»,
представить
себя
как
естественную
и
единст
венно
возможную.
Такая
«натурализация»
и
погружение
в
привычную
исключительность
собственных
представ
лений
свидетельствует
о
том,
что
человек,
вовлеченный
в
исторически
обусловленную
социальную
систему,
как
бы
«забывает»
о
производстве,
т.
е.
о
производности
и
произведенности
этих
предсгавлений.
Лишь
восстановле
ние
производящего
их
механизма
способно
одновремен
но
и
оживить
их
привычность,
И
снять
их
исключи
тельность.
Марксистский
подход
к
изучению
сложных
об:,ектов
человеческой
культуры
ставит
дости)кение
научнои
объ
ективности
в
зависимость
от
определенного
способа
ис
следования
сознания
и
порождаемых
им
продуктов,
а
4
Маркс
К.
и
Энгельс
Ф.
Соч.,
т.
23,
с.
82.
212
именно
от
изучения
сознания
как
атрибута
целостной
социально-экономической
си~темь:,
как
одной
из
наи
более
существенных
функции
этои
системы,
как
актив
ного
и
необходимого
звена
в
функционировании
социаль
ных
структур,
а
не
как
простого
отображения
объекта
в
восприятии
субъекта.
Именно
введением
социального
и
социально-классо
вого
измерения
в
анализ
сознания
и
позuнания
(изме:
рения,
которое
отсутствует
в
классическои
буржуазнои
философии
самосознания)
марксизм
об~сновывает
воз
можность
научности
в
познании
явлении
человеческого
плана.
Опора
на
социальное
измерение
в
анализе
со
знания
предполагает,
что
между
объектом
и
челов:че
ской
субъективностью
простирается
не
область
деист
вия
механической
причинности
и
механических
законо
мерностей,
в
которой
индивид
мог
бы
уловить,
~сознать
и
воссоздать
свое
положение
внутри
социuальнои
~исте
мы
в
каждом
данном
случае
и
в
каждыи
данныи
мо
мент
времени,
но,
напротив,
область действия
систем
ной
причинности,
что
предполагает
тем
самым
различ
ного
рода
сложные
превращения,
которым
подвергаются
все
действующие
элементы
системы.
Такими
превраще
ниями
являются,
например,
смещения
элементов
отно
сительно
друг
друга;
«сгущения»
элементов
и
цепочек
элементов,
когда
в
одной
точке
социального
про~тран
ства
пересекаются
целые
вереницы
~ависимостеиu
раз
личного
рода,
дающие
определенныи
совокупны
и
эф
фект,
в
котором
эти
различные
детерминанты
могут
быть
вычленены
лишь
с
большим
трудом;
наконец,
это
различного
рода
инверсии
причин
и
следствий,
,?бычные
при
функционировании
сложных
систем
связеи,
когда
причина
и
следствие
как
бы
меняются
местами:
систе
ма
не
воспроизводит
в
ходе
своего
функционирования
всех
моментов
своего
генетического
возникновения
и
становления,
и
таким
образом вторичные
производные
процессы
и
явления
приобретают
объективную
види
мость
первопричинных
и
первоначальных.
Поэтому
для
анализа
социальной
действительнссги
необходимы
осо
бые специальные
средства
и
инструменты,
какими
не
рас~олагал
классический
буржуазный
европейский
ра
ционализм.
В
самом
деле,
мы
видим,
что
содержания
Сознания
обнаруживаются
в
другом
месте
и
в
:;ругой
форме,
нежели
это
предполагалось
классическои
бур-
213
жуазной
философией
самосознания,
фактически
остав
шейся
в
пределах
понимания
научного
познания
и
на
учного
мышления
как
проявления
(наивысшего
прояв
ления)
имманентных
свойств
человеческой
сущности.
Как
показал
Маркс
в
анализе
предметной
области
политической
экономии
не
имманентное
устройство
че
ловеческого
интеллекта,
но
исторически
меняющиеся
системы
общественного
производства
-
как
материаль
ного,
так
и
духовного
-
создают
в
объекте
условия
и
предпосылки
знания
о
нем.
Именно
выработанные
об
ществом
системы
средств
производства,
включающие
определенные
совокупности
орудий,
материалов,
прие
мов,
и
методов
работы
с
предметами,
являются
в
марк
совой
концепции
исходной
точкой
отсчета
при
анализе
социально-экономических
и
духовно-идеологических
про
цессов
современной
ему
буржуазной
действительности.
Сложные
опосредованные
и
превращенные
детермина
ции
в
системе
социальных
связей
требуют
такого
рода
инструментов
познания,
которые
позволяли
бы
выяв
лять
~
эксплицировать
косвенные
объективации
содер
жании
сознания,
недоступные
прямому
анализу.
В
ана
лизе
социально-экономических
закономерностей
Маркс
осуществляет
именно
своеобразную
«децентр
ацию»
со
знания,
анализ
сознания
в
обход
через
посредство
не
которых косвенных
объектов,
которые
собственно
созна
нием
в
узком
смысле
слова
не
являются
и,
на
первый
взгляд,
никак
с
ним
не
связаны.
Лишь
понимание
сознания
как
объективной
функции
социальной
систе
мы
дает
Марксу
возможность
выработать
новую
систе
му
инструментов
познания
в
области
экономических
структур
и
функционирования
сознания
непосредствен
ного
экономического
производителя.
Таким
образом,
реконструкция
«идеального»
проек
та
структурного
исследования
недвусмысленно
показы
вает
его
направленность
в
сторону
исследования
того
феномена
социальной
жизни,
который
в
марксизме
фи
гурирует
как
проблематика
превращенных
форм.
В
са
мом
деле,
всем
без
исключения
рассматриваемым
про
граммам
структурного
анализа
свойственно
стремление
пробиться
сквозь
объективную
видимость
естественно
сти и
«самоподразумеваемости»
«общих
мест»
буржу
азного
сознания,
исследовать
механизмы
производства
социально-культурных
продуктов.
Интерес
к
проблеме
214
.цуховного
производства
объединяет
всех
струю
урали
стов:
и
тех,
которые открыто
ее
формулируют
(пред
ставители
группы
«Тель
кель»,
Р.
Барт),
и
тех,
которые
подразумевают
ее
как
скрытую
предпосылку
своих
ис
следований.
Наиболее
плодотворным
в
структурализме
выступа
ет
анализ
механизмов
функционирования
знаковых
си
стем
культуры.
Так,
исследовательская
позиция,
зафик
сированная
в
рассматриваемых
концепциях,
исключает
самоподразумеваемость
связи
знака
и
значения.
Тем
самым
исключается
и
такой
поверхностный
подход
к
.
исследованию
знаковых
систем,
когда
производится
анализ
(уже
не
на
уровне
отделыюго
знака,
а
на
уровне
текста)
плана
означающих
или
плана
означаемых,
под
крепляемый
введением
математических моделей
и
даже
получением
известных
результатов
-
ведь
такой
под
ход
затушевывает
и
«натурализует»
исходную
фунда
ментальную
связку:
саму
возможность
связи
знака
и
(значения,
субстанциального
и
дискурсивного.
Француз
"'tКИЙ
структурализм
вскрывает
проблематичность
этой
;kвязки
и
ставит
вопрос
о
ее
возможности.
Он
стремит
'f.ся
прежде
всего
выявить
саму
возможность
знака
и
!~знаковых
систем,
эксплицировать
модальности
их
су
'ществования
и
критерии
их смысла.
Как
мы
видели,
~опускаемая
обычно
связка
означаемого
с
означающим,
.конституирующая
знак,
восстанавливается
здесь
через
целостную
систему
социально
детерминированных
дис
;,курсивных
инедискурсивных
практик,
а
бытие
знака
i.·IfЛИ
даже
модальности
знака
оказываются
не
менее
~сзначимыми,
чем
вторичные
и
производные
операции
их
;),рациональной
переработки.
"
Напротив,
наиболее
уязвима
в
структурализме
ин
терпретация
проблемы
человека.
На
первый
взгляд,
r:структурализм эту
проблему
решительно
отвергает.
Так,
Лакан
заявляет,
что
слово
«гуманитарный»
:;звучит
для
него
«призывом
К
рабству»,
а
Фуко
попро
;)'СТУ
исключает
то,
что
он
называет
«гуманитарными
'):науками»,
из
конструируемого
им
эпистемического
про
;2странства:
они,
по
его
мнению,
стремятся
угнездиться
{·n
толще
познавательного
пространства
лишь
«за
счет»
..•.
Других
наук.
Они
тянутся
к
математической
формали
,:зации,
охотно
заимствуют
модели
и
понятия
из
линг
';вистики,
политической
экономии,
биологии,
с
УДОВОЛЬ-
215
ствием
«философствуют»
на
своем
эмпирическом
уров
не,
заражая
при
этом
«полноценные»
эмпирические
нау
ки
«психологизмом», «социологизмом»,
«историзмом»
И
прочими
проявлениями
назойливой
«антропологистич
ности».
Объект
гуманитарных
наук
(иначе
говоря,
тот
человек,
который
представляет
себе
свою
жизнь,
труд,
язык)
оказывается
у
Фуко
в
том
самом
пространстве
представления,
которое,
по
его
же
собственным
словам,
было
разрушено
на
исходе
эпохи
классического
рацио
нализма.
Человеческая
сущность
в ее
научном
понимании,
раскрытом
марксистской
мыслью,
неразрывно
связана
с
социальной
природой
человека.
Человек
-
это
не
абст
рактная
«внутренняя,
немая
всеобщность,
связующая
множество
индивидов
только
природными
узами»,
а
совокупность
общественных
отношений,
которыми
он
определяется
и
в
которых
он
раскрывается
5.
Маркси
стский
анализ
проблемы
человека
не
ограничивается
критикой
традиционных
метафизических
идей,
разру
шением
веры
в
иллюзорную
абстрактную сущность
ин
дивида;
он
обнаруживает
параметры
того
теоретическо
го
пространства,
в
котором
конкретно-историческая
природа
человека
раскрывается
в
совокупности
обще
ственных
отношений.
Лишь
марксизм
смог
стать
под
линной
наукой
о
человеке
-
наукой
о
реальном
истори
ческом
развитии
индивидов,
вовлеченных
в
процесс
производства
и
воспроизводства
общественных
отно
шений.
На
этом
фоне
становятся
особенно
очевидны
все
не
достатки
структурализма,
объективно
нацеленного
в
сторону
проблематики
«превращенных»
форм,
но не
на
шедшего
того
теоретического
пространства,
в
котором
можно
было
бы
осуществить
эту
задачу.
Все
это
ска
зывается
и
на
рассмотрении
других
проблем
на
других
уровнях.
Раскрытие содерж
аний,
лежащих
за
понятия
ми
децентрации,
преломленности,
опосредованности,
пре
рывности,
и
последующий
анализ
проблем
обоснования
знания,
языка
и
человека,
а в
конечном
счете
иссле
дование
и
превращенных
форм
духовного
производства,
возможны
лишь
при
наличии
целостного,
теоретически
5
Маркс
К. и
Энгельс
Ф.
Соч.,
т.
3,
с.
3.
216
последовательного
взгляда
на
тот
сложный
объект,
ко
торым
является
социальное
целое,
на
механизмы
его
функционирования
и
на
общественные
противоречия
как
движущую
силу
его
развития.
Структурализм
в
этом
смысле
как
бы
оказывается
недостаточно
структурным
и
системным:
он
обнаруживает
явную
тенденцию
к
аб
солютизации
и
«натурализации»
собственного
исследо
вательского
места,
с
которого,
как
мы
имели
возмож
ность
убедиться,
видны
далеко
не
все
ориентиры
теоре
тического
познания
общества
и
человека.
Подлинное
самосознание
и
широта
творческого
го
ризонта
любой
современной
науки
зависит
от
того,
на
сколько
она
оказывается
способной
включить
в
этот
целостный
горизонт
собственного
самоопределения
дру
гие
уровни
анализа
и
другие
возможные
исследователь
ские
позиции,
на
которых
ставятся
и
решаются
пробле
мы,
быть
может,
и
недоступные
данной
конкретной
науке.
В
конечном
счете это
вопрос
об
отношении
спе
циальных
наук
и
философии:
имманентная
«философич
ность»
науки,
особенно
в
критические
периоды
ее
раз
вития,
оказывается
недостаточной.
Аналогично
кризису
в
философских
основаниях
физики
на
рубеже
веков
переломный
период
переживает
ныне
и
социально-гума
нитарное
знание
(появление
структурализма
в
извест
ной
мере
является
симптомом
этого
кризиса).
В
этот
период
оно
особенно
остро
ощущает
необходимость
в
.методологической
и
мировоззренческой
поддержке
фи
лософии.
Только
диалектико-материалистическая
фило
софия,
принципом
которой
является
органическое
един
ство
мировоззренческих
и
методологических
функций,
способна
«поместить»
специально-научное
знание
в
та
кой
теоретический
контекст,
в
котором
единственно
оно
может
обрести
свой
подлинный
смысл
и
значение,
избег
нув
абсолютизации
своих
открытий
и
своих
заблуждений.
ПРОБЛЕМА
ЧЕЛОВЕКА
Далее
мы
рассмотрим
те
проблемы
философского
плана,
которые
были
выделены
в
предшествующей
гла
ве
как
характерные
для
структурализма
-
это
проблема
языка,
проблема
человека
и
проблема
обоснования
зна
ния.
Начнем
с
проблемы
человека
во
французском
217
структурализме.
Сложность
анализа
этой
проблемы
в
косвенности,u
неявности,
«замаСIШjюваIlНОСТИ»
ее
струк
туралистскои
постаНОВК!1'
Однако,
хотя
из
самих
струк
туралистских
ко~щепции
порои
следует,
что
проблема
человека,
с
однои
стороны,
И
проблема
языка
и
обосно
вания
знания
-
с
другой,
взаимоисключаются,
на
самом
деле"
такого
взаимоисключения
нет:
наоборот,
в
изве
стнои
мере
они
взаимоопосредуют
и
взаимопроникают
друг
друга.
На
первый
взгляд
кажется,
что
сама
постановка
во
проса
о
гуманистической
проблематике
в
структурали
стских
исследованиях
лишена
всякого
основания.
Ведь
структурализм
пытается
изучать
целостные,
сложные
системные
объекты
духовной
культуры,
условия
их
по
рождения
и
функционирования,
существующие
и
вос
производящиеся
как
бы
независимо
от
индивидуального
субъективного
человеческого
сознания.
На
место
субъ
ективистского
интроспекционизма,
долго
владевшего
умами
западных
исследователей-гуманитариев,
структу
рализм
предлагает
иные
методы
и
иные
объекты:
иссле
довательская
любознательность
должна
сосредоточи
ваться
не
на
индивидуальном
творчестве
и
не
на
инди
видуальном
восприятии
продуктов
культуры,
но
на
все
общих
инвариантных
объективных
и
безличностных
структурах
социально-культурной
целостности
опреде
ляюп:их
в
тот
или
иной
историко-культурныЙ
период
любои
акт
индивидуальноfо
творчества
и
индивидуаль
ного
восприятии,
~
самом
деле,
можно
ли
вести
речь
о
гуманистиче
скои
проблематике
в
концепциях,
притязающих
на
рез
кое
размежевание
с
антропоцентристскими
схемами
ко
торые
были
отработаны
и
в
известной
мере
исчер~аны
в
философиях
субъективности
(например,
экзистенциа
лизме,
сосредоточившем
свои
усилия
именно
на
пробле
ме
человека
и
человеческой
субъективности)?
Можно
ЛИ
ГОворить
о
гуманистической
проблематике
примени
тельно
к
ко~цепциям,
утверждающим
примат
Структуры
в
некогда
ожеСТО
IIенных
и
до
сих
пор
еще
не
утихаю
щих
во
Франции
спорах
вокруг
понятийных
альтерна
тив:
",)«структура
или
субъект»?
«структура
ИЛИ
исто
рия».
-
спорах,
ПОДнятых
экзиС,тенциалистами,
феноме
нологамн,
персоналистами,
которые
не
устают
приписы
вать
структуралистам
лозунг
«смерти
человека»?
218
Постановка
гуманистической
проблематики
во
фран
'nузском
структурализме
сама
по
себе
далеко
не
оче
видна.
Это
объясняется
несколькими
причинами.
Во
первых,
дело
в
том,
что
она
возникает
внеявных,
gOcBeHHbIx
формах,
как
правило,
-
при
обсуждении
дру
гих
проблем, на
первый
взгляд
вовсе
не
связанных
с
вроблемой
человека
(например,
проблемы
обоснования
знания
или
же
проблемы
языка).
Во-вторых,
дело
в
том,
что
структурализм,
пытаясь
отмежеваться
от
традици
онного
буржуазного
гуманизма
(антропоцентризма,
пси
хологизма,
субъективизма)
иначе
задает
свой
объект,
пользуется
при рассмотрении
проблем
человека
другим
языком,
другой
системой
понятий.
Специфика
структуралистской
постановки
проблемы
человека
была
во
многом
обусловлена
вполне
опреде
ленным
«запросом»
социально-культурной
действитель
ности
современного
буржуазного
Запада.
Этот
«запрос»
был
связан
прежде
всего
с
кризисом
субъективистских
:<схем
экзистенциалистского
мышления,
не
только
осозна
;ваемых
философами-профессионалами,
но
и
переживас
;:мым
в
обыденном
сознании
индивидов;
с
выявившейся
'не
только
на
уровне
филооофского,
но
и
на
уровне
обы-
<денного
сознания
необходимостыо
вскрыть
и
проана
лизировать
объективные,
от
воли
и
сознания
индивиду
ального
человека
не
зависящие
параметры
его
социаль
ного
бытия.
Воспринимая
этот
«запрос»,
структурализм
дает
на
него
ответ,
специфика
которого
обусловлена
неоднознач
ностью
его
места
внутри
110Й
главной
духовно-идеоло
гической
антиномии,
которую
не
в
силах
преодолеть
буржуазное
сознание
и
на
уровне
теоретического
мышле
ния,
и
на
уровне
обыденного
сознания.
Эти
две
наиболее
отчетливые
реакции
буржуазного
сознания
на
разложе
ние
традиционных
форм
духовного
производства
и
со
ответствующей
ему
структуры самосознания
можно
условно
назвать
«гуманистской»
И
«сциентистской».
«Гу
манистскнй»
тип
ответа
представлен
прежде
всего кон
цепциями
экзистенциализма,
персонализм
а,
феномено-
логии
и
психоанализа.
Он
опирается
на
спонтанную
«неподсудность»
внутреннего
мира
человека,
неподвла
стного
произвольному
вмешательству
извне
и
отвечаю
щего
на
него
как
целостное,
относительно
устойчивое,
независимое
от
рефлексивного
осознания,
структур
но
219