Автономова Н.С. Философские проблемы структурализма
Подождите немного. Документ загружается.
развитое
и
организованное
образование.
Напротив,
вто
рой,
«сциентистский»
ответ
находит
опору
в
науке,
пре
вратившейся
в
отчужденную
от
человека
безличную
си
лу,
не
контролируемую
сознанием
отдельного
произво
дителя
ни на
уровне
порождения
знания,
ни
на
уровне
функционирования
языковых
знаковых
форм
его
выра
жения
и
существования.
Этот
параллелизм
двух
проти
воборствующих
тенденций
-
очищения
человеческой
субъективности
и
очищения
объективных
основ
науки
характерен
для
современной
буржуазной
культуры
За
пада.
В
противоборстве
этих
тенденций
оказалось
рас
торгнутым
диалектическое
единство
субъекта
и
объекта
духовного
производства:
на
одном
полюсе
мыслитель
ного
и
реального
пространства
сосредоточиваются
субъ
ективные
человеческие
потенции,
а
на
другом
-
объек
тивированные
и
обезличенные
предпосылки
и
результа
ты
духовного
производства,
составной
частью
которого
является
наука.
Структурализм
стремится
избежать
как
той,
так
и
другой
крайности.
Как
концепция,
ориентированная
на
объективное
знание,
он
несомненно
ближе
к
сциентизму,
однако
как
направление
собственно
гуманитарного
зна
ния
он
неизбежно
устремляется
и к
собственно
гумани
стическим
ценностям.
В
отличие
от
сциентистов
струк
туралисты
видят
проблему
не
в
том,
чтобы
эмпирически
верифицировать
абстрактные
структуры
теоретически
развитого
знания,
как
это
делает,
например,
неопози
тивизм,
но
в
том,
чтобы
освободиться
от
слишком
еще
очевидного
в
гуманитарном
знании
антропоморфизма,
В
отличие
же
от
этико-гуманистического
подхода
структурализм
критически
относится
к
«исконным»
оче
видностям
человеческой
природы
и
стремится
привести
их
в
соответствии
с
новейшими
данными
гуманитарных
наук:
социологии, психологии,
лингвистики,
этнологии.
Туда,
куда
экзистенциализм
считал
возможным
проник
нуть
лишь
В
экстатическом
порыве,
структурализм
пы
тается
войти
рациональными
средствами.
Структура-
.
лизм,
несмотря
на
кажущуюся
абсолютную
противопо
ложность
экзистенциализму,
совсем
не
чужд
направлен
ности
экзистенциалистского
поиска
дорефлексивных
слоев
сознания,
однако
в
отличие
от
экзистенциализма,
структурализм
стремится
рационализировать
«дореф
лексию»,
переводя
ее
в
план
языка.
220
Таким
образом,
мы
неизбежно
приходим
к
выводу,
что
перед
нами
некоторое
«гибридное»
образование.,
Slвляющееся
«критико-рефлексивным»
по
своеи
основнои
формальной
интенции
и
в
то
же
время
«этико-гумани
стическим»
по
ряду
своих
философских
предпосылок.
Морально-этическому
стоицизму
экзистенциа.листов
про
тивостоит
здесь
стоицизм
ингеялектуальныи,
экзистен
циалистскОЙ
этике
«неучастия»
В
деиствиях
-
«неуча
стие»
в
мыслительных
клише,
мелкобуржуазный
протест
против
проторенных
ходов
обыденного
сознания,
обле
кающего
нынешние
ценности
буржуазного
общества
ви
димостью
вечности,
незыблемости,
самоподразумевае-
мости.
Если
морально-этическая
проблематика
экзистенциа-
лизма
согласно
довольно
распространенному
мнению
крити~и,
выступает
определенной
типологической
па
раллелью
доктринам
стоицизма
и
раннего
христианства,
то
структуралистский
пафос
очистки
гуманитарного
со
знания
в
чем-то
созвучен
равнерациовалистнческому
па
фосу
буржуазной
новоевропейской
философии,
призывав
шей
в
бэконовском
«восстановлении
наук»
разделаться
.
с
многоликими
идолами,
стоящими
на
пути
объективного
познания
6.
Собственную
программу
структуралистской
поста
новки
вопроса
о
человеке
можно
выразить
следующим
парадоксальным
образом:
«наука
о
человеке»
отказы
вается
от
человека
ради
науки,
причем
понятие
человек.а
выступает
здесь
как
вариант
в
ряду
других
понятии,
смежных
с
ним
и
определяющих
его,
например,
таких,
как
«трансцендентальная
субъективностъ»,
«эмпириче
ская
субъективность»,
«сознание»,
«субъект»,
порой
даже
«свобода»,
«история».
Таким
образом,
критическому
со
Мнению
здесь
подвергается
целая
сетка
взаимосоотне
сенных
понятий
и
представлений.
Несмотря
на
очевидные
идеологические
коннотации
лозунга
«растворения
человека»,
лозунг
этот
имеет
опре-
6
Разница
здесь,
пожалуй,
в
том,
что
у
Бэкона
речь
идет
о
позна
нии
природы,
т.
е.
об
исходной
точке
«наступления»
на
природу
в
западноевропейской
буржуазной
философии,
а
У
французских
структуралистов второй
половины
ХХ
в.
отчетли~о
прорисовы
вается
нафос
воссгановлсния
«мирных»
отношении
человека
с
природой
или,
как
выражается
Леви-Стросс,
«раствореню:»
че
ловека
в
совокупности
«физико-химических
взаимодеиствии».
221
деленный,
правда,
ограниченный
гуманистический
смысл
в
рамках
мелкобуржуазного
сознания.
Относясь
с
критической
настороженностью
к
тради
ционным
представлениям
об
объекте
гуманитарного
знания,
структуралисты
утверждают,
что
этим
объектом
является
уже
не
«человек»
и
не
«сознание»,
но
нечто
другое,
отличное
от
них,
лежащее
в
другом
месте
и
существующее
в
другом
облике.
Сознание
-
не
объект
социального
и
гуманитарного
знания,
как
его
понимают
структуралисты,
и
объект
социально-гуманитарного
зна
ния
-
не
сознание.
Этот
объект
может
обозначаться
и
трактоваться
по-разному,
будь
1'10
«эпистемы»
у
Фуко,
«проблематики»
у
Башляра,
«типы
словесности»
у
Р.
Барта,
«анонимное
поле,
где
говорит
«оно»
у
ж.
Ла
кана,
или
«область,
открытая
для
безымянной
мысли»
у
К.
Леви-Стросса.
Этим
полноправным,
с
точки
зрения
структуралистов,
объектом
социально-гуманитарного
по
знания
выступают
уже
не
очевидности
субъективного
сознания,
которые
вторичны
по
отношению
к
другим
основообразующим
механизмам,
но
такие
формы,
типы
и
способы
духовно-практического
бытия
человека,
по
которым
можно
объективно
восстановить
и
действи
тельные
параметры
его
сознания.
Таким
образом,
структуралистский
тезис
«смерти
человека»
предполагает
прежде
всего
«смерть»
индиви
дуалистически
понимаемого
человека:
это
попытка
за
дать
человека
в
проекции
на
широкий
фон
биологи
ческих,
социальных
и
культурных
факторов,
понять
ин
дивидуальное
человеческое
сознание
в
контексте
доиндивидуальных
и
надиндивидуальных
детерминаций
человеческого
существования.
Это
стремление
освобо
диться
от
«антропологистического
сна»
позволило
струк
туралистскому
«а-гуманизму»
прозвучать
в
мелкобур
жуазном
духовном мире
современной
Франции,
в об
становке
разочарования
и
пессимизма,
как
попытка
высвобождения
новых,
более
глубоких
уровней
челове
ческого
бытия,
как
защита
человека
-
при
всей,
повто
ряем,
его
ограниченности.
Рассмотренные
здесь
примеры
показали,
что
струк
туралистская
постановка
гуманистической
проблематики
фактически
предполагает
два
этапа
решения.
Первый
этап
заключается
в
полном
сведении
индивидуального
к
вне-
или
надиндивидуальному
(особенно
четко
-
у
222
Фуко)
или
доиндивидуальному
(оообенно
четко
-
у
Ла
кана),
понимаемым
как
социальное
и
одновременно
как
бессознательное.
Второй
этап,
это
сведение
таким
об
разом
понимаемого
социального
-
внеиндивидуального
и
доиндивидуального
-
к
лингвистической
лискурсии.
Само
наличие
дискурсии,
обозначающее
структури
рованность
психической
и
социальной
материи,
социаль
но-культурную
опосредованность
бессознательного,
должно,
по
мнению
структуралистов,
подключать
инди-
.
видуальные
психические
механизмы
к
социальным
ме
ханизмам
языка
и
культуры
человеческого
коллектива,
соотносить
разноуровневые
механизмы
и
продукты
че
ловеческой
деятельности.
Таким
образом,
в
структуралистских
концепциях
речь
идет
не
об
исследовании
языковых
каркасов,
выра
жающих
и
закрепляющих
готовые
продукты
деятельно
сти
мышления,
как
в
концепциях
неопозитивизма,
и
не
об
исследовании
этимологических
возможностей
обы
денного
языка,
как
у
Хайдеггера.
Речь
идет
о
принципе
дискурсивности,
«письма»,
«графии»
как
о
формооб
разующих
и
смыслообразующих
механизмах,
опосредую
щих
индивидуально-психическое
и
социально-культур
ное,
о
пространстве,
в
котором
сочленяются
механизмы
духовного
и
соматического,
в
котором
жесты мысли
оказываются
онтологически
укорененными
в
бытии,
а
жизнь
тела
-
одухотворенной
первоначальным
структу
рированием.
Дискурсивные
лингвистические
механизмы
опосредуют
любую
человеческую
деятельность
и
участ
вуют
в
ней,
а
тексты,
фиксирующие
дискурсивные
прак
тики,
согласно
структурализму,
выступают
как
исход
ный
материал
и
конечный
продукт
любой
человеческой
деятельности.
Именно
на
дискурсивном
уровне
структу
ралисты
усматривают
социальную
укорененность,
«бы
тие»
знания-не
как
абстрактный
постулат
философско
го
мышления,
но
как
пропитывание
всякой
человеческой
деятельности
языком,
в
котором
ОНИ
видят
основу
со
циальных
детерминаций
в
сфере
духовного
производ
ства.
Однако
попытка
структурализма
решить
проблему
человека,
исследовать
механизмы
его
подключения
к
социальным
структурам
под
углом
зрения
одной
един
ственной
проблемы
языка,
хотя
бы
и
понимаемой
в
Достаточно
широком
смысле,
обречена
на
иеосуществи-
223
предпосылок
и
выступают
морально-этические
и
идеU.10
гическне
сообра1Кения
и
представления,
противоречащие
ряду
теоретических
принципов
структурализма.
Леви
Стросс,
доказывая
самоценность
жизни
и
сознания
пер
вобытного
человека
при
всем
их
отличии
от
европейских
идеалов
и
критериев,
одновременно
подразумевает
в
качестве
предпосылки
своего
исследования
и
даже
пря
мо
обосновывает
(в
новом
издании
«Структурной
ан
тропологии»)
так
или
иначе
реализующееся
единство
человеческого
рода.
Лакан,
эмпирически
констатируя
и
теоретически
конструируя
безысходную
«дисперсию»
сознания,
свидетельствующую
о
«ниспрювержении»
субъ
екта,
одновременно
стремится
восстановить
эту
самую
утерянную
человеческую
целостность.
Фуко,
явно
зани
маясь
построением
не
сводимых
друг
к
другу
и
друг
из
друга
не
выводимых
эпистем,
негласно
исходит
из
~eKoeгo
представления
о
единстве
историка-культурного
процесса,
внутри
которого
ТОЛько
и
возможно
устанав
ливать
какие
бы
то
ни
было
разграничения.
При
этом
концепции
Леви-Стросса
и
Лакана
предполагают
обще-
.ние
«живых
С
Живыми»,
непосредственное
столкновение
~C
человеческим
«материалом»,
В
то
время
как
другие
~структуралисты
имеют
дело
с
памятниками
прошлого,
",е
овеществленным
материалом
человеческой культуры.
:Уак,
в
практике
Лакана,
связанной
с
болезненно
распа-
лающейся
человеческой
ЛИчностью,
казалось
бы,
лишен
ной
каких-либо
других
определений,
кроме
как
своего
бытия
в
качестве
точки
возврата
вопрошающем
речи
врача,
вот
эта-то
самая
целостность,
подлежащая
ожив
лению
и
сочленению,
и
витает
как
некая
регулятивная
идея,
направляющая
исследовательскую
мысль
по
избо
рожденному
«прерывностями»
И
«порога
ми»
полю
ре
чевых
нарушений
больного.
То
же
характерно
и
для
.Леви-Стросса,
который
считает
«гуманистическое»
со
бирательное
понятие
человечества,
цивилизации
синте
ЗОМ
всех
гипотетически
мыслимых
общественных
струк
1ур,
специфически
реализующихся
в
каждом
отдельном
случае
и
в
рамках
конкретных
обстоятельств.
Однако
попытки
перехода
от
научного
исследования
внеиндивидуальных
детерминаций
человеческого
бытия
к
его
морально-этическому
и
философскому
обоснова
_
ПИЮ
влекут
за
собой
в
структуралистских
концепциях
МНогие
сложности
и
противоречия.
Н,
быть
может,
глав-
мость.
Дело
в
том,
что
комплекс
социальной
символики
не
сводится
к
языковым
символикам,
дa~e
и
широк?
понимаемым.
Область
социальных
явлении,
в
которои
могли
бы
плодотворно
работать
лингвистические
ана
логии,
достаточно
ограниченна.
Это
доказывается
«от
противного»
при
любой
попытке
представить
язык
как
основу
социальной
жизни,
поскольку
это
приводило
бы
фактически
к
замыканию
языка
на
самом
себе.
Ннач:
говоря,
либо
дискурсивная
сфера
оказывается
причинои
самой
себя,
либо
она
обнаруживает
зависимость
от
факторов
другого
порядка,
собственную
сферу которых
в
концептуальных
рамках
структурализма
определить
невозможно.
u
Вместе
с
тем
следует
заметить,
что
провозглашаемыи
структурализмом
«теоретический
антигуманизм»
не
вы
зывает
в
структуралистских
концепциях
отрицания
про
блемы
человека
в
философском,
идеологическом,
социо
логическом,
морально-этическом
плане.
Для
структура
листов
смысл
этой
проблемы
не
столь
прост
и
прямо
линеен.
Так,
в
концепции
«раннего»
Барта
утверждается
проблематика
«новой
антропологии»,
нового
гуманизма
в
социально-философском
плане:
по
его
представлению,
освобождение
человека,
уже
более
не
скованного
узки
ми
предметными
рамками
своей
деятельности,
возможно
лишь
в
будущем
обществе.
Концепция
Фуко
также
поз
воляет
сделать
вывод
о том,
что
знаменитое
его
выска
зывание
об
«антропологическом
сне»
современного
мышления
свидетельствует
не
о
нигилистическом
равно
душии
автора
к
описанной
им
ситуации
«апокалипти
ческого
катастрофизма»,
но
о
стремлении
проследить
как
ставилась
проблема
человека
в
различные
истори
ческие
эпохи.
Н
едва
ли
не
наиболее
напряженный
смысл
приоб
ретает
морально-этическая
сторона
проблемы
человека
в
концепциях
К.
Лени-Стросса
и
Ж.
Лака
на.
Вероятно,
одна
из
причин
этой
остроты
в
том,
что
деятельность
обоих
исследователей
развертывается
между
тезисами
структуралистской
программы,
утверждающими
«де
центрированнасть»
субъекта
и
«прерывность»
объекта,
и
теми
положениями
структурализма,
которые
как
бы
остаются
в
стороне
от
собственно
теоретического
ядра
этих
концепций,
но,
однако,
при
этом
воспроизводятся
в
качестве их
необходимых
предпосылок.
В
роли
этих
224
8
н.
С.
Автономова
225
ное
среди
них,
-
это
противоречие
между
претеланей
на
«научность»,
с
одной
стороны,
и
некоторыми
«этико-гу
манистическими»
предпосылками
структуралистского
проекта
-
с
другой.
Сюда
же
можно
отнести
и
еще
одно
в
высшей
степени
существенное
обстоятельство
-
про
тиворечие
между
некогорой
конечной
целью
структура
листских
исследований
и
принципнальной
невозможно
стью
осуществления
этой
цели.
Конечный
проект
струк
турализма
можно
собирательно охарактеризовать
как
тенденцию
к
построению
целостного
знания
о
человеке,
которое
бы
в
новом
синтезе
«задавало»
человека
на
ос
нове
новых
данных
гуманитарных
наук
(хотя
пока
струк
турализм
развертывается
в
основном
на
уровне
анали
тического
расчленения
своего
объекта).
Как
показал
поучительный
опыт
позитивистской
философии
И
В
ее
ранних
и
в
ее
поздних,
неопозитивистских
вариантах,
построение
такого
рода
целостности
не
есть
дело
одних
лишь
специальных
наук,
даже
и
во
всей
их совокупно
сти.
Вне
широкого
философско-мировоззренческого
кон
текста,
в
рамках
одних
специальных
наук,
расчлененных
позиционно
и
предметно,
даже
при
всем
их
стремлении
к
методологическому
единству,
этот
проект
заведомо
не
осуществим.
Другая
заметная
сложность,
с
которой
пришлось
столкнуться
исследователям-структуралистам,
связана
уже
не
с
объективным,
но
с
субъективно-методологиче
ским
моментом.
Исследовательские
процедуры
структу
ралистского
теоретизирования
не
должны
быть,
по
определению, ни
модернизирующей
ретроспекцией,
ни
самозабвенным
погружением
в
изучаемый
исторический
или
этнологический
материал.
Стало
быть,
согласно
структуралистским
требованиям,
остается
одна
напря
женная
и
трудно
выполним
ая
задача:
построить
свое
теоретическое
знание
об
объекте
таким
образом,
чтобы
оно
не
было
ни
модернизацией,
ни
архаизацией,
но
со
ответствовало
бы
некоторой
иной,
«третьей»,
позиции
объективного
наблюдения.
На
практике,
однако,
те
или
иные
формы
«модернизации»
все-таки
имеют
место,
хотя
уже,
конечно,
не
самозабвенные,
а
с
«комплексом
вины»
перед
изучаемым
объектом
человеческой
культуры.
Оба
эти
последние
затруднения
-
стремление
к
не
достижимому
синтезу
в
субъекте
и
объекте
исследова
ния
-
соотнесены
уже
не
столько
с
двойственностью
структуралистской
позиции,
сколько
СО
сложностями
Jlсторического
порядка.
Так,
призыв
к
единой
позиции
теоретико-методологического
синтеза
(не
модернизи
рующей
и
не
архаизирующей)
фактически
и
юридически
противоречит
развиваемому
самими
структуралистами
nредставлению
о
«неклассическом»
децентрированном
~убъекте,
лишенном
единой
точки
сочленения
и
синтези
рования
содержаний
сознания.
Так,
стремление
синтези
.ровать
в
целостность
объект
гуманитарных
наук
столь
же
мало
соответствует
структуралистскому
«неклассиче
скому»
идеалу
прерывного
объекта,
который
единственно
мог
бы
быть
под
стать
децентрированному
субъекту.
Переосмысление
рациональности
старого
типа
как
бы
останавливается
на
полдороге:
не
случайно,
например,
что
книга
Фуко
«Слова
и
вещи»
так
легко
интерпретиро
валась
в
рамках
весьма
традиционных
представлении
о
«культурных
тотальностях»
духа,
стиля,
мироощущения
Ji
т.
д.,
ЧТО
Фуко
пришлось
специально
пояснять
свой
за
.мысел и
настаивать,
что
главное
для
него
-
это
не
це
~OCTHOCTЬ
неких
духовных
образований,
а
объективно
JJ,ерифицируемые
речевые
факты.
Таковы
некоторые
методологические
сложности
~'Груктуралистского
размышления
о
человеке,
вытекаю
iJЦие
из
своеобразной
двойственности
и
одновременно
~переходности»
историко-культурного
состояния
струк
турализма.
•.
Таким
образом,
структуралисты
правы
в
своей
кри
~ике
традиционных
антропоцентристских
схем
человече
екой
сущности
и
плодотворны
в
тех
своих
исследова
!~иях,
которые
служат
логическим
продолжением
этой
it<Ритики.
Французские
марксисты
положительно
оценили
il!:
структуралистскую
критику
спекулятивного
антропо
fiогизма,
и
научные
исследования,
предпринятые
на
~той
основе.
Так,
член
Политбюро
ФКП
Ги
Бесс,
в
ча
стности,
пишет
(нижеследующее
высказывание
относит
ся
непосредственно
к
«Словам
И
вещам»
Фуко,
но
в
то
же.
время
характеризует
французский
структурализм,
взя
Тыи
как
целое)
о том,
что
концепции
структуралистов
«заставляют
по-новому
взглянуть
на
некоторые
корен
ные
проблемы,
еще
раз
задуматься
о
положении
гума
Нитарных
наук,
слишком
часто
засоренных
субъективи
СТскими
концепциями,
которые
принимаются
учеными
На
веру.
Устав,
как
и
мы,
от
рассуждений
о
«субъекте»,
226
227
8*
который,
сам
не
зная,
о
ком
и
о
чем
говорит,
наивно
принимает
себя
за
меру
всех
вещей,
Фуко
рассматри
вает
понятия
«человек»
и
«гуманизм»
как
пережиток
такого
«знания»,
которое
не
отвечает
требованиям
на
стоящего
и
тем
более
будущего»
7.
Ги
Бесс
говорит
да
лее
о
позитивной
возможности
вывести
такие
понятия,
как
«гуманизм»
ИЛИ
«человек»,
из
круга
антропоцент
рнстских
ассоциаций,
наполнить
их
новым
философским
содержанием.
«Мы
полагаем,
что
эти
понятия
имеют
право
на
существование,
если
удастся
освободить
их
от
морализма
и
«фразы»
И
толковать
их
в
контексте
рево
люционного
преобразовния
общественной
практики,
а
также
с
учетом
исследования
социальных
условий
бы
тия
человечества»
8.
Однако
именно
эта
позитивно-конструктивная
зада
ча
-
уже
не
на
уровне
выявления
дорефлексивных
опре
делений
человеческого
существования,
но
на
уровне
анализа
человека
как
субъекта
творческого
действия
оказывается
слабым
местом
структуралистских
концеп
ций.
Вследствие
этого
«наука»
И
«гуманизм»
для
них
становятся
либо
разобщенными
(из-за
тенденции
к
аб
солютизации
специально-научного
уровня),
либо
нечетко
расчлененными.
Поэтому,
как
мы
уже
имели
возмож
ность
убедиться,
морально-этические
предпосылки
или
философские
размышления
о
некоей
вечной
природе
человека
порой
противоречат
собственным
задачам
спе
циально-научного
анализа,
а
трезвый
критический
ана
лиз
«децентрированного»
индивида
буржуазного
обще
ства
восполняется
в
их
концепциях
романтической
рус
соистской
тоской
по
пер
возданной
полноте
человеческого
бытия
9.
7
Бесс
Ги.
Роль
марксистско-ленинской
философии
в
современной
идеологической
борьбе.-
«Коммунист»,
1968,
И~
8,
с.
25.
8
Там
же.
9
Переживанне
опустошенности
наличного
данного
индивида
11
ностальгия по
его
исконной
полноте
и
целостности
-
таковы
две
эмоциональные
струны
мировоззрения
интеллигента
в
буржуаз
ном
обществе.
Это
состояние
сознания
буржуазной
интеллиген
ции
было
очень
точно
зафиксировано
Марксом:
«На
более
ран
них
ступенях развития
отдельный
индивид
выступает
более
пол
ным
именно
потому,
что
он
еще
н"
выработал
всю
полноту
своих
отношений
и
не
противопоставил
их
себе
в
качестве
неза
висимых
от него
общественных
сил
и
отношений.
Так
же
смешнс
тосковать
по
этой
пер
во
начальной
полноте
индивида,
так
же
228
Марксистская
точка зрения
на
проблему
человека
утверждает
научный
гуманизм
и
гуманистическую
нау
ку,
хотя
при
этом
она
вполне
учитывает
всю
сложность
разработки
гуманистической
проблемагики
и,
в
частно-
сети,
сложности
разработки
категориального
аппарата
для
такого
исследования
10.
Марксистский
анализ
не
'ограничивается
лишь
фиксацией
этой
непреодолимой
в
,рамках
буржуазного
сознания
антиномии
«сциентиэма»
11
«гуманизма»,
он
подвергает
критике
реальные
соци
.вльные
основания,
породившие
эту
антитезу
буржуазного
сознания
и
конкретно
указывает
пути
их
практического
преобразования.
.
Проблема
человека
ставится
в
марксистской
фило
софии
не
в
абстрактных
внеисторических
категориях
метафизического
мышления,
но
в
концептуальной
систе
ме
конкр:тного
историзма,
который
предполагает
анализ
взаимодеиствия
человека
и
общества
в
зависимости
от
ii.!ОЙ
И.1И
иной
исторически
ограниченной
системы обще-
!;етвенного
разделения
труда.
Противоречивый
характер
i~апиталистического
производства
порождает
одновре
rHHO
и
все
большее
разнообразие
форм
деятельности
:fИдивида,
и
все
более
ограниченный
характер
его
со
lиальных
функций.
в
социально-экономической
системе
~питализма
устанавливаются
уже
не
просто
отношения,
.~
отношения
второго
порядка:
не
столько
отношения
:~ежду
людьми,
сколько
отношения
между
социальны
i~И
функциями.
Обезличивание
социальных
отношений
;)tюрождает
весьма
специфический
для
буржуазного
об
~eCTBa
эффект
-
явление
товар
но-денежного
фетишиэ
"а,
двусторонне
замкнутое
между
персонификацией
ве-
см~шно
верить
в
необходимость
остановиться
иа
нынешней
пол
нов
опустошенности.
Выше
противоположиости
по
отношению
к
этому
романтическому
взгляду
буржуазный
взгляд
никогда
не
,;
поднимался,
и
потому
этот
романтический
взгляд,
как
правомер
,
ная
противопо~ожность,
будет.
сопровождать
ёуржуаэный
взгляд
/:
Вплоть
до
самои
его
блаженной
кончины»
(Маркс
К.
и
Энгельс
Ф.
(о
Соч.,
т.
46~
ч.
1,
с.
105-106).
:г
ер.
в
этои
связи:
Кешелава
В.
В.
Марксизм
и
гумаНIIЗМ.-
«Во
просы
философии»,
1971,
N~
5;
Кецан
Октавиан.
Гуманизм
и
труд
ности,
обусловленные
теоретической
неоднозначностью
этого
по
Иятия.-
«Вопросы
философии»,
1971,
N~
11;
Сэв
Люсьен.
Марк
сизм
и
теория
личности.
М.,
1972;
Мысливченко
А.
Г.
Человек
как
предмет
философского
познания.
М.,
1972;
Григарьян
Б.
Т.
Философия
о
сущности
человека.
М.,
1973.
229
щей,
с
одной
стороны,
и
обезличиванием
человека
-
с
другой.
Вследствие
этого
и
разрыв
«науки»
И
«гуманизма>~
как
мировоззренческая
доминанта
и
методологически
и
принцип
современного
буржуазного
сознания
(избежать
этого
разрыва,
как
мы
видели,
не
удалось
и
структура
лизму)
-
З'Ю
не
субъективная
иллн:зия,
а
отображение
конкретной
социально-экономическои
ситуации,
которая
определяется
отчуждением
сущностных
сил
человека,
«вещным»,
превращенным
характером
социальных
отно
шений
в
условиях
товарно-денежного
фетишизма.
Со'
гласно
марксову
определению,
«вещное
отношение
зави
симости
-
это
не
что
иное,
как
общественные
отноше
ния,
саМОСТiоятельно
противостоящие
по
видимости
не
зависимым
индивидам,
т.
е.
их
производственные
отно
шения
друг
с
другом,
ставшие
самостоятельными
по
отношению
к
ним самим»
11.
Это
господство
«вещных»
связей
над
людьми
Маркс
отказывается
рассмат~ивать
как
имманентную
и
неизбежную
черту
социальнои
жиз
ни,
как
проявление
самой
приуоды
социаЛЬНОГ9·
Это
этап,
причем
этап
неизбежныи
и
закономерныи,
разви
тия
социальной
действительности.
«Вещные»
связи
меж
ду
индивидами
являются
результатом
исторического
развития
социальных
отношений,
которым
соответствует
и
определенная
стадия
развития
са~их
индивидов.
Кро
ме
того
«вещные»
отношения
людеи
в
социуме
не
есть
лишь
о~рицательное
условие
социальной
жизни:
«всеоб
щее
отчуждение»
-
это,
по
Марксу,
предпосылка
соз
дания
подлинно всеобщих
и
всесторонних
социальных
связей
индивидов
и,
следовательно,
предпосылк~
всесто
роннего
развития
возможностей
и
способностеи
самого
индивида.
Таким
образом,
в
отличие
от
разнообразных
форм
буржуазной
критики
социальной
действительности,
ко
торая
либо
отвергает
ее
с
позиций
неК9его
абстрактного
идеала,
выдаваемого
за
универсальныи
(всякое
антаго
нистическое
общество
стремится представить
реальную
проблематику
общественного
развития
на
языке
вневре
менных
общественных
идеалов),
либо
видит
в
этои
наличной
действительности
роковую,
фатальную
неиэ
бежность,
марксистская
концепция
человека
выявляет
11
Маркс
К.
и
Энгельс
Ф.
Соч.,
т.
46,
ч.
1,
с.
107-108.
230
конкретно-исторические
причины
дегум
аниаации
общест
ва
и
человека.
Социальные
объекты
-
это
не
вневременные
абсо
люты,
они
развиваются
в
соответствии
с
теми
или
иными
тенденциями
и
перспективами.
Причем
перспективы
это
го
развития
выявляются
не
отдельными
науками,
ко
торые
замкнуты
на
своем
материале,
ограниченном
дан
ной
стадией
развития
исследуемого
объекта,
но
общим
контекстом
социальной
теории,
которая
вводит
изучае
мый
объект
в
диалектику
его
временного
становления,
определяя
и
его
исторический
генезис,
и
перспективы
его
будущего
развития.
Так
и
в
трактовке человека
марксизм
исходит
не
из
абсолютизации
именно
данных
общественных
отношений,
но
из
«ансамбля»
социальных
отношений,
«открытых»
как
по
отношению
к
прошлему
(человек
данной
исторической
эпохи
наследует
и те
ресурсы
материальной
и
духовной
культуры,
которые
были
выработаны
предшествующими
человеческими
по
колениями
),
так
и
по
отношению
к
будушему
(человек
«включает
в
себя»
не
только
социальное
и
культурное
наследие
предков,
но
и
целую
совокупность
еще
не
реа-
.
лизовавшихся
тенденций,
способностей,
возможностей).
Структурализм
же
либо
вообще
отвлекается
от
процес
са
развития
личности
(а
исследует
лишь
аспект
обуслов
ленности
индивида
различными
системами
внеиндивиду
альных
детерминаций),
либо
(как,
например,
в
струк
турном
психоанализе
Жака
Лакана)
трактует
этот
процесс
исключительно
в
плане
приобщения
индивида
к
знаково-символическим
системам
культуры,
т. е.
в
пла
не
научения,
а
не
формирования
личности.
Марксистская
диалектико-материалистическая
трак
товка
проблемы
человека,
проблемы
«науки»
и
«гума
низма»
основывается
на
научном
понимании
перспектив
создания
новой
социальной
системы
и
нового
целостного
человека.
Идеалы,
направляющие
социальную
практи
ку,
вместе
с
тем
сами
конкретизируются
социальной
практикой
в
процессе
их осуществления.
Научное
позна
Ние
человека
как
целостной
личности
неьозможно
вне
Связи
с
той
социальной
действительностью,
13
которой
Индивид
реально
становится
целостной
личностью.
А
это
в
свою
очередь
возможно
лишь
в
условиях
того
обще
Ственного
строя,
при
котором
целостность
человеческой
личности
и
полнота
его
саморазвития
выступают
как
231
необходимые
предпосылки
всего
общественного
разви
тия.
Борьба
за
осуществление
этого
общественного
идеала
предполагает
создание
условий
для
всесторон
него
развития
личности,
для
гармонического
сочетания
социального
и
индивидуального,
преодоления
разрыва
между
естественнонаучной
и
гуманитарной
культурой.
Таким
образом,
лишь
внутри
теоретической
системы
марксистской
философии,
которая
формулирует
опреде
ленный
общественный
идеал
и
разрабатывает
средства
для
его
достижения,
позитивное
исследование
конкрет
ных
вопросов,
связанных
с
человеческим
бытием
в
мире
и
в
социуме,
и
их
философско-методологическое
обосно
вание,
или,
иначе,
«наука»
И
«гуманизм»,
не
противо
поставляются
и
не
исключают
друг
друга.
Напротив,
здесь
они
взаимодополняют
друг
друга
и
выступают
единой
основой
для
решения
проблем
человека,
предо
ставляя
специальным
наукам
философски
ориентирован
ную
и
осмысленную
программу
действия
и
в
то
же
время
обосновывая сам
ход
философского
рассуждения
пр
ак
тикой
специально-научной
работы.
ПРОБЛЕМА
ЯЗЫКА
И
ПРОБЛЕМА
ОБОСНОВАНИЯ
ЗНАНИЯ
Наряду
с
проблемой
человека,
две
другие
проблемы,
с
которыми
имеют
дело
структуралистские
концепции,
это
проблема
языка
и
проблема
обоснования
знания.
Собственно
говоря,
всякое
подобное
вычленение
пробле
матики
структурализма
в
некотором
роде
условно.
Ско
рее,
структуралисты
имеют
дело
с
общим
комплексом
проблем,
которые
оборачиваются
в
этих
концепциях
той
или
инои
своей
стороной
в
зависимости
от
ракурса
их
рассмотрения.
Так,
проблема
человека,
как
мы
стреми
лись
показать,
наиболее
непосредственно
вписывает
весь
структуралистский
проект
исследования
в
СОI30КУПНОСТЬ
«внешних»
идеологических
обстоятельств;
но,
с
другой
стороны,
эта
проблема
не
стоит
в
центре
структурали
стского
теоретизирования,
она
как
бы
выходит
на
его
периферию
и
потому
становится
почвой
размежевания
или
соизмерения
в
спорах
с
другими
собственно
фи
лософскими
направлениями,
с
которыми
структурализм
232
не
имеет
непосредственных
имманентных
точек
сопри
косновения.
Напротив,
проблема
обоснования
знания
в
связи
с
проблемой
языка
(в
широком
ее
понимании)
схватывает
собственную
философскую
суть
имманентных
теорети
ческих
устремлений
французского
структурализма.
В
предыдущем
разделе
речь
шла
о том,
каким
образом
проблема
человека
одновременно
и
отрицается
и по
стоянно
воспроизводится
(в
тех
или
иных
ее
аспектах)
в
качестве
некоей
идейно-мировоззренческой
предпосыл
ки,
значимой
и
для
собственно
теоретических
исследо
вании.
Теперь
речь
пойдет
о
том,
как,
на
каких
уровнях
и
какими
теоретическими
средствами
структуралисты
исследуют
те
самые
дорефлексивные
(доиндивидуаль
ные)
и
сверхрефлексивные
(сверхинднвидуальные)
уров
ни
человеческого
бытия,
к
анализу
которых
подводит
их
отношение
к
проблеме
человека.
Говоря
о
пробдематике
обоснования
в
гуманитар
ном
знании,
невозможно
безоговорочно
пользоваться
теми
приемами,
которыми
пользуется
философский
ра
ционализм
при
обсуждении
проблемы
обоснования
есте
ственнонаучного
знания.
Первая
сложность
здесь
свя
азна
со
спецификой
гуманитарного
знания
в
системе
наук
и
прежде
всего
в
его
соотношении
с
естественно
научным
знанием.
Наука
о
природе
оформила
свои
ка
ноны
и
критерии
научности
много
ранее,
уже
несколько
столетий
назад,
впоследствии
лишь
подвергая
их
уточ
нению
и
переосмыслению,
но
оставляя
при
этом
неэыб
лемыми
самые
фундаментальные
установки
научного
знания:
поиск
объективной
истины
о
«мире
как
он
есть»,
т.
е.,
иначе
говоря,
стремление
к
знанию,
истинному
«во
всех
возможных
мирах».
По
отношению
к
гуманитарно
му
знанию
такое
определение
его
целей
и
задач
оказы
вается
заведомо
проблематичным:
науки
гуманитарные,
науки
о
человеке
и
обществе
требуют
разработки
кри
териев
истинности
и
объективности,
не
тождественных
этим
критериям
в
естественнонаучном
знании
и
не
сво
димых
к
ним.
В
области
социального
познания
практи
чески
нет
«фактов»,
истинных
«во
всех
возможных
ми
рах».
Именно
поэтому,
например,
в
критике
предшест
вующих
концепций
политической
экономии
Маркс
не
столько
пересматривает
те
факты,
на
которых
основы
вались,
строя
свои
экономические
теории,
А.
Смит.
233
В.
Петти
или
Д.
Рикардо,
но
прежде
всего
исследует
те
предпосылки
в
реальной
действительности
и
общест
венном
сознании,
которые
заставили
их
выбрать
именно
те,
а
не
иные
факты,
представить
одни
факты
как
со
ответствующие
«истинной
природе»
происходящих
в
капиталистическом
обществе
процессов
и
отвергнуть
другие
как
несоответствующие
этой
природе.
Эти
пред
посылки
определяются
не
некоей
абстрактной
истинно
стью
или
ложностью
самих
этих
фактов,
но
определя
ются
той
или
иной
мировоззренческой
установкой
иссле
дователя
в
подходе
к
их
анализу
12.
Если
объект
есте
ственной
науки
(такой,
например,
как
геология
или
астрономия)
может
представиться
некогорой
относи
тельно
устойчивой
величиной,
в
известных
пределах
не
зависимой
от
состояния
научного
знания
о
нем
(хотя
это
и
здесь
было
бы
заблуждением),
то
в
социально-гума
нитарном
знании
невозможна
даже
такая
видимость;
здесь,
пожалуй,
в
более
очевидной
форме,
чем
в
есте
ственнонаучном
знании,
сами
предпосылки
превращения
того
или
иного
явления
в
объект
научного
исследования
включены
в
этот
объект,
выступая
одновременно
и
как
объект,
и
как
предпосылки
познания,
и
как
его
условия
(хотя,
повторяем,
эта
включенность
предпосылок
по
знания
в
сам
объект
познания
характерна
и
для
есте
ствознания
на
современном
этапе
его
развития).
В
самом
деле,
объект
гуманитарного
знания
вне
динамики
исто
рического
становления
невозможно
представить
себе
даже
тогда,
когда
речь
идет об
относительно
устойчи
вых
исследовательских
установках
науки
в
ту
или
иную
эпоху.
Конечно,
и
в
естественнонаучном
знании
крите
рии
отбора,
анализа,
оценки
научных
фактов
никогда
не
носят
вневременного,
абсолютного,
универсального,
неизменного
характера,
однако
в
социально-гуманитар
ном
познании
субъектно-объектное
взаимодействие
ока
зывается,
по-видимому,
еще
более
интенсивным
и,
кроме
того,
здесь
оно
имеет
некоторые
специфические
зако
номерности
своего
осуществления.
Те
или
иные
состоя-
12
Интересный
анализ
мировоззренческих
предпосылок
в
становле
нии
классической
политической
экономии
содержится
в
кн.:
И
ль
енков
Э. В.
Диалектика
абстрактного
и
конкретного
в
«Капита
ле»
Маркса.
М.,
1961.
По
вопросу
о
мировоззренческой
функции
философии,
см.
также:
Ойэерман
Т.
И.
Проблемы
историко-фи
лософской
науки.
М.,
1968.
234
ния
объекта
всегда
выступают
для
познающего
созна
ния
лишь
как
этап
или
стадия
его
исторического
ста
новления,
в
котором
анализ
вычленяет
определенные
конкретно-исторические
тенденции
и
направленность.
При
такой
исторической
спаянности
объекта
и
субъекта
гуманитарного
исследования
его
объектом
становится
то,
что
представляется
наиболее
значимым
для
человека
как
в
современной,
так
и
в
предшествующей
истории.
К
тому
же
гуманитарное
знание
в
отличие
от
есте
ственнонаучного
знания
характеризуется
несравнимо
большей
ролью
мировоззренческого
фактора
и
идеоло
гических
предпосылок.
Нельзя,
конечно,
отрицать
опре
деленной
роли
общих
мировоззренческих
предпосылок
в
познании
природы
«самой
по
себе»:
ведь
даже
переход
к
опытному,
экспериментальному
естествознанию
в
на
чале
нового
времени
стал
возможен
лишь
тогда,
когда
изменились
общемировоззренческие
установки
во
взгля
дах
на
природу,
когда
она
начала
рассматриваться
уже
не
как
нечто
вторичное,
как
символическое
воплощение
божества,
но,
как
нечто
самостоятельное,
само
по
себе
достойное
внимания,
заключающее
в
себе
ценность,
га
рантии
и
условия
истинности.
Однако
вполне
очевидно,
что
роль
мировоззренческих
факторов
в
самом
познании
человека
и
общества
пронизана
«субъективной»
заинте
ресованностью,
носит
еще
более
ощутимый
и
непосред
ственный
характер,
чем
в
естественных
науках.
Сам
ход
производимого
ученым
отбора
и
обобщении
фактов
зависит
от
той
или
иной
классовой
и
мировоз
зренческой
позиции,
установки
которой
он
реализует
в
своем
исследовании.
Невозможно
понять
имманентные
сложности
в
развитии
той
или
иной
науки,
если
не
проанализировать
при
этом
объективные
реальные
свя
зи
между
концептуальным
строем
данной
науки
и
вдох
новляющими
исследователя
мировоззренческими
уста
новками.
Так,
в
«Теориях
прибавочной
стоимости»
Маркс
показывает,
как
методологические
принципы
эм
пиризма,
сформулированные
Локком
и
ставшие
основ
ным
методологическим
принципом
современной
ему
науки,
были
своеобразным
выражением
правовых
пред
сгавлений
буржуазного
общества,
а
локковские
пред
ставления
об
истинной
и
вечной
природе
человека
яви
лись
на
самом
деле
отражением
буржуазно-индивидуа
листических
представлений,
основанных
на
принципах
235
частной
собственности.
Роль
мировоззренческих
устано
вок
оказалась
столь
же
значимой
и
дЛЯ
Д.
Рикардо,
впервые
в
истории
политэкономической
мысли
обосно
вавшего
трудовую
теорию
стоимости.
Вслед
за
своими
предшественниками
Рикардо
исходит
из
товарно-капи
талистической
системы
производства
как
из
естественной
и
вечной,
развивающейся
внеисторически.
Именно
поэто
му
стоимость
у
Рикардо
не
выделяется
в
самостоятель
ную
категорию,
но
выступает
как
нечто
рядоположное
с
прибылью,
капиталом,
рентой,
заработион
платой,
день
гами,
как
абстрактное
от
них
отвлечение.
Преодоление
внешних
очевидностей
и
видимостей
буржуазного
со
знания
было
связано
у
Маркса
с
тем
новым
конкретно
историческим
подходом
к
изучаемому
объекту,
при
котором
концентрирующий
в
себе
стоимость
капитал
выступает
как
результат
неоплаченного
труда
наемных
рабочих,
а
судьба
развития
капиталистического
произ
водства
оказывается
неразрывно
связанной
с
судьбой
«могильщика»
капитализма
-
рабочего
класса.
Таким
образом,
диалектика
субъекта
и
объекта
в
социальном
и
гуманитарном
знании
еще
более
сложна,
чем
в
знании
естественнонаучном:
субъект
познания
не
может
быть
представлен
в
роли
незаинтересованного
наблюдателя,
а
исследуемый
объект
не
может
стать
объектом,
не
сосредоточивая
в
себе
некоторые
тенден
ции
и
явления,
обладающие
для
субъекта
познания
зна
чимостью,
привлекающие
его
интерес.
Получается,
что
субъект
и
объект,
наблюдатель
и
наблюдаемое
Ь
гума
нитарном
знании
выступают
как
ракурсы,
грани
некото
рог о
единства.
Не
удивительно,
что
в
связи
с
этим
и
вопрос
о
методе
-
проблема,
стоящая
перед
всяким
научным
знанием,
независимо
от
его
спецификаций,
ставится
и
решается
в
гуманитарном
знании
своеобраз
но,
ибо
достижение
объективности
предполагает,
в
ча
стности,
и
объективацию
содержаний
собственного
созна
ния,
а
также
объективацию
отношений
субъекта
с
дру
гими
субъектами.
В
спорах
сторонников
и
противников
точного
(или
хотя
бы
ориентированного
на
точность)
гуманитарного
знания
нередко
отчетливо
вырисовываются
две
антино
мически
заостренные
мировоззренческие
позиции
по
отношению
к
науке,
к
ее
роли
в
контексте
культуры.
<Сциенгисты»
утверждают
прииципиальную
возможность
236
для
гуманитарного
знания
освободиться
от
предрассуд
ков
гуманистического
субъективизма
и
стать
строгой
наукой,
способной
поспорить
на
равных,
если
и
не
с
математикой,
то
хотя
бы
с
биологией.
«Антисциентисты»,
напротив,
уверены,
что
в
силу
уникальной
неповтори
мости
объекта
гуманитарного
знания
выдвижение
.'10-
зунга
естественнонаучной
объективности
здесь
неправо
мерно,
ибо
это
нарушило
бы
первую
заповедь
всякого
научного
познания:
тезис
о
соответствии
объекта
11
ме
тода
его
исследования.
Конечно,
в
такой
постановке
оба
эти
лозунга
грешат
односторонностью.
Истинная
объ
ективность
и
мировоззренческий
характер
науки
не
противоречат
друг
другу
и
не
исключают
друг
друга.
Многие
направления
гуманитарной
науки
пережива
ют
ныне
период
уточнения
своих
методологических
по
зиций,
пытаются
сделать
более
строгими
каноны
по
строения
и
критерии
оценки
своих
теорий.
Вопрос
об
обосновании
собственного
научного
статуса
возникает
в
гуманитарном
знании
в
разных
формах.
В
нашей
фи
лософско-методологической
литературе
существует
точка
зрения
о
многоуровневости
в
сфере
методологических
исследований
и
взаимосвязи
этих
различных
уровней,
которая
и
показывает,
каким
образом
философская
про
блематика
правомерно
возникает
в
специальной
науке,
достигшей
определенного
уровня
самосознания
13.
Фран
цузский
структурализм,
например,
не
дает
никакой
«но
БОЙ
философии»,
но
он
ставит
и
пытается
решать
целый
ряд
философских
проблем,
хотя
подчас
и
не
имеет
для
этого
подлинных
средств,
а
потому
предлагает
неверное
или
одностороннее
решение.
Проблема
обоснования
поначалу
возникает
перед
методологическим
сознанием
исследователей-структура
листов,
так
сказать,
«по
аналогии»,
при
взгляде
на
другие,
более
теоретически
осмысленные
области
со
циального
и
гуманитарного
знания,
причем
ее
постановка
характеризуется
отчетливым
стремлением
заимствовать
из
других
дисциплин
те
приемы,
которые
оказались
в
них
плодотворными.
Как
известно,
на
одном
из
первых
мест
среди
современных
гуманитарных
наук
по
исполь-
13
Лекторский
В.
А.,
Швырев
В.
с.
Методологический
анализ
науки
(ТИПЫ
и
уровни).-
В
кн.:
Философия.
Методология.
Наука.
М.,
1972.
237
зованию
точных
методов
при
построении
своего
теоре
тико-концептуального
и
методологического
аппарата
стоит
лингвистика.
Заимствование
ряда
приемов
и мето
дов
из
структурной
лингвистики
оказалось
вполне
эф
фективным
для
целого
ряда
наук:
в
некоторых
разделах
этнологии
(например,
в
изучении
систем
родства,
в
мень
шей
степени
-
в
исследовании
мифического
мышления),
tl
некоторых
разделах
литературоведения
(например,
в
фольклористике).
Однако
границы
распространения
лингвистической
методологии
в
других
областях
гума
нитарного
знания
способом
простого
переноса
далеко
не
очевидны.
Кроме
того,
подражание
всегда
отстает
от
образца:
некоторые
гуманитарные
науки
охотно
пере
нимают
такие,
например,
методологические
приемы,
как
разграничение
языка
и
речи,
которые
уже
стали
заме
няться
в
самой
лингвистике
другими
концептуальными
моделями.
А
многие
логико-методологические
проблемы
не
решены
еще
и
в
самой
лингвистике
-
и
тем
более
опасны
их
поспешные
экстраполяции
в
другие
науки.
Перенос
методологии
из
одной
науки
в
другую,
а
также
из
одной
сферы
научного
знания
в
другую
(как
это
имеет
место
в
данном
случае
с
естественным
и
гума
нитарным
знанием)
-
это
явление,
несомненно,
имеет
свои
прогрессивные
стороны.
Однако
нельзя
не
отметить,
что
унификация
методологического
аппарата
наук,
на
ходящихся
на
разных
ступенях
своего
концептуально
теоретического
развития,
таит
в
себе
определенного
рода
опасности.
Поскольку
собственная
внутренняя
структура
объекта
во
многих
областях
гуманитарного
знания
еще
не
окончательно
сложил
ась,
попытки
формализации
и
математизации
оказываются
здесь
порой
преждевремен
ными.
(Как
известно,
в
области
естественных
наук,
где
уже
давно
применение
математического
аппарата
стало
бесспорным
и
органичным,
он
играет
не
только
приклад
ную,
но
также
и
определенную
эвристическую
роль, спо
собствует
становлению
собственной
концептуальной
структуры
объекта.)
Гораздо
более
перспективный
путь
обоснования
гу
манитарного
знания
заключается
в
попытке
обнаружить
некоторые
филооофско-методологические
предельные
опоры
и
ориентиры,
некоторые
более
общие
условия
возможности
науки.
Специальная
наука
ищет
такого
самообоснования,
которое
могло
бы
функционировать
в
238
«теле»
науки
в
качестве
ее
необходимой
предпосылки
и
условия,
выступая
как
бы
в
роли
«предельного»
фило
соФско-методологического
обоснования
знания.
Обосно
вание
такого
типа
предполагает
операции
двоякого
ро
да:
во-первых,
это
критико-рефлексивный
анализ
суще
ствующих
и
«работающих»
в
научном
знании
схем,
испытание
их
в
столкновении
с
новым
материалом,
до
бытым
наукой;
во-вторых,
это
попытка
продумать
и
сформировать
такие
схемы
практической
работы
созна
ния,
которые
подтверждали
бы
свою
плодотворность
в
работе
с
этим
новым
материалом.
Остановимся
теперь
последовательно
на
обеих
составляющих
структуралист
ского
проекта
обоснования
знания
-
и
на
критической
'4,
и
на
позитивной
его
программе.
Опорные
установки
традиционного
классического
ра
ционализма
в
исследовании
механизмов
познавательного
процесса
предполагали,
во-первых,
нахождение
незыб
лемой
точки
отсчета
в
данностях
сознания
и
во-вторых
построение
такой
проекции
этих
данностей
~ознания
H~
внешний
мир,
в
которой
внеположная
сознанию
струк
тура
реальности
выступает
фактически
как
место
вопло
щения
содержаний
субъективного
сознания,
как
второе
«я»
сознания.
(Так,
вершина
классического
рационализ
ма
-
концепция
Гегеля
-
исходит
из
того,
что
развер
тывание
объективного
духа
есть
не
что
иное,
как
его
самоуяснение,
и,
наоборот,
процесс
самопознания
духа
предполагает
его
вынесенность
вовне,
его
объектива
цию.)
Объект
выступает
здесь
как
нечто вторичное,
подчиненное
саморазвертыванию
абсолютного
субъекта.
Классическая
схема
западноевропейской
буржуазной
философии
вообще
не
позволяет
помыслить
сознание
как
объект,
поскольку
сознание
в
этой
схеме
не
объект,
а
условие
объективирования
(с
этим
парадоксом
столк
нулся
еще
Кант
при
выяснении
возможности
построения
14
Необходимо
иметь
в
виду,
что
в
критической
части
структурали
стскои
программы
далеко
не
всегда
четко
расчленены
различные
уровни
возникающей
здесь
проблематики.
Порой
критика
«субъ
екта»
или
«принципа
субъективности»
в
познании
смешивается
с
критикой
«гуманизма»,
точнее,
антропологических
предрассуд
ков.
П.?
сути
же
здесь
мы
сталкиваемся
с
явлениями
разных
уровнеи:
абстрактное
понятие
трансцендентальной
субъективно
сти
-
это
понятие
собственно
философского
плана,
в
то
время
как
понятие гуманизм,
например,
выступает
уже
как
его
кон
кретизация.
239