Бердников Г.П. (глав.ред). История всемирной литературы в 9 томах, Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

257

ная трактовка человека как существа, призван-

ного служить сильным мира сего и небесного,

существа не столько действующего себе во бла-

го, сколько опекаемого стоящей над ним вла-

стью, земной и горней.

Художественные особенности гат неразрыв-

но связаны с их содержанием, прежде всего с

высокой оценкой воздействующей роли изре-

ченного слова и с осознанием пророческой мис-

сии поэта, слагателя гат.

В триаде: мысль — слово — дело — централь-

ное место занимает изреченное слово: оно во-

площает мысль (дух) и, обладая магической

силой, сливается, отождествляется с делом.

В небесных троицах именно верховное божест-

во выступает обладателем воздействующего

слова: Ахура Мазда — благотворного слова,

Друдж — злого слова. В таком понимании сло-

ва нет ничего мистического, это не «логос» в

его эллинистическом толковании, а скорее ма-

гически-шаманское заклинание. Изречение сло-

ва

—

приговор, приказ, заклинание — и есть

проявление силы небесного владыки — Ахуры

Мазда, слияние слова с делом. И у земных вла-

дык слово имело силу приказа царя или закли-

нания верховного жреца. В этом снова и снова

проглядывают земные корни представлений,

выраженных в гатах.

«Мазда знает тайные изречения» (48, 3),—

говорится в «Гатах». Смысл общения Зара-

тутптры с Мазда и добрыми духами сводится

к тому, чтобы узнать, как изрекаются эти тай-

ные слова: «Объяви нам посредством слова из

уст твоих, дабы мог я предупредить всех жи-

вущих, о Владыка» (31, 3); «Как узнать о ва-

шем превосходстве над тем, кого я страшусь?

Откройте мне тайное слово благой мысли об

уделе благодетеля стран — саошйанта» (48, 9);

«Помощи ожидаю от Ахуры Мазда, Арты и

Boxy Маны их вдохновенными изречениями и

заклинаниями» (28, 6). Заратуштра стремится

овладеть силою слова, чтобы одолеть слово

злых духов — дэвов и их нечестивых жрецов —

карапанов: слово благотворное против слова

злого! (32, 3, 5). В одной из гат (31), лейтмо-

тивом которой является проповедь магической

роли слова, говорится: «Провозглашаю слова,

которые да не будут услышаны приверженца-

ми лжи [Друдж], но пусть будут восприняты

последователями Мазда[...] Не слушайте закли-

наний приверженцев лжи[...] Слушайте жреца

истинных слов, того, кто способен подтвердить

истинность слов, которые произнесут его уста

в ту пору, когда будет происходить последний

суд посредством злого пламени».

В «Гатах» подчеркивается, что особой воз-

действующей силой слово Заратуштры обла-

дает из-за чудесной своей размеренности, по-

скольку таким оно-де было заимствовано им из

уст добрых божеств. «Ему, Ахуре Мазда, со-

вместно с Артой и Boxy Маной буду расточать

славословия, которым он научил меня из уст

своих» (28, 6); «Размеренными словами песно-

пенья обращаюсь я, а неразмеренные — не при-

емлю» (46, 17).

С одухотворенной, размеренной и, следова-

тельно, поэтической речью связано понимание

и пророческой миссии слагателя гат. Заратушт-

ра сам об этом говорит: «Заратуштра — это про-

рок славословящий, поднимающий свой голос

во имя наилучшего распорядка [или духа огня]

и почитания. Научи меня, Арта, и ты, о Мазда,

тому, чтобы словом моим указать правильный

путь» (50, 6); «Хочу называться восхвалите-

лем вашим и быть таким, о Мазда, пока могу

я и пока есть силы у меня благодаря Арте»

(50, 11); «Пока я могу и пока есть силы у ме-

ня, я готов обучать людей стремиться к наи-

лучшему распорядку [Арте]» (28, 4).

В наиболее яркой форме выражает Заратушт-

ра понимание своей пророческой миссии в гате,

звучащей гимном Ахуре Мазда (43) .

Преисполненным святости признал я тебя!

Изначален ты и воздаешь добром за добро и злом

за зло.

Преисполненным святости признал я тебя!

Когда ты спросил меня: «Кто ты? С кем ты?» —

Я ответил: «Я — Заратуштра, последователь

справедливости, недруг лжи, тебя славословлю!»

На твой вопрос: «На что ты решился?» —

Отвечу: «При каждом поклонении огню думать лишь

о наилучшем распорядке [Арте]».

Научи же меня изреченьям твоим!

Помоги мне силою Хшатры [Дух металла и власти]

и Арты,

Когда вместе с теми, кто познал твои заклинания,

Хочу я восстать и изгнать осквернителей заветов

твоих».

Заратуштра, согласно гатам, воплощает в

себе на земле моральную триаду: мысль — сло-

во — дело. Он проявляет себя в двух функциях:

как пророк и служитель Владыки — Ахуры он

выступает в роли выразителя слова; как жрец,

приверженец духа огня — Арты, он исполни-

тель дела, наилучшего распорядка.

Заратуштра неоднократно подчеркивает, что

тот, кто поддержит его, будет вознагражден;

а тот, кто не поддержит,— наказан. Иногда это

выражено с подкупающей наивностью: «Кто

поддержит меня, Заратуштру, тот получит в

награду, наряду со всем желаемым, пару дой-

ных коров» (46, 19).

Две функции Заратуштры — пророка и жре-

ца — определили жанровые особенности гат.

Между гатами нет четких жанровых различий,

17 История всемирной литературы, т. 1

258

КЛАССИЧЕСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕГО хМИРА

однако можно определить две группы гат: в

первой преобладает восхваление, во второй —

проповедь. Первую группу можно определить

как хвалебные гаты пророка, вторую — как на-

зидательные гаты жреца.

Девять хвалебных гат (28, 29, 33, 34, 43, 46,

49, 50, 51) включают в себя 131 строфу и со-

держат славословия, гимны, моления и пори-

цания противников. Для них характерно упо-

минание имени Заратуштры и восхваляемых

им покровителей. Эти гаты окрашены в лири-

ческие тона; во всех звучит просьба о награж-

дении поэта: «Какая будет мне, Заратуштре,

награда за славословие?» (49, 12). Пророк-

поэт прямо говорит, что он хочет восхвалять

не только божества, но и высоких покровите-

лей своих, особенно правителя Кавай Виштас-

пу: «Их хочу я [поименно] почитать и со славо-

словиями выступать перед ними» (51, 22). Так

он и поступал. Однако где восхваление, там и

порицание противников, особенно лживого жре-

ца Бендва и его покровителя — злого правителя

Кавай Вэпйа: «Лживый жрец Бендва — пре-

пятствие для истинной веры. Гибель ему уго-

товь, о Мазда!» (49, 1). Или:

Отказал в гостеприимстве лжекавай Вэпйа

у моста зимой

Спитамиду [сыну Спитама] Заратуштре, оскорбляя

его и не предоставив крова

Ему и дрожащим от мороза вьючным животным...

Да будет наказан он у Моста судейского разбора

[чинвад].

(51, 12—13)

Особенно характерна для этой группы песно-

пений 19-строфная гата, которую можно на-

звать «Моление пророка» (46).

В какую землю мне бежать, куда я направлюсь?

Удаляют меня от родни и племенной знати,

И община меня вовсе не признает,

И не приемлют меня лживые повелители страны;

Как, о Мазда, служить тебе, о Ахура?

Ведаю я, о Мазда, то, от чего бессилен я:

Мало стад у меня и мало людей.

К тебе взываю, погляди, о Ахура,

Окажи мне помощь, словно друг, поддерживающий

друга.

Научи меня с помощью Арты обрести благую мысль

[Boxy Мана].

Когда, о Всемогущий [Мазда], быки полудня

Появятся в мире ради наилучшего порядка [Арты]

И духи благодетелей стран [саошйанты] с их

мудростью,—

К кому на подмогу явится Boxy Мана?

Тебя избрал я, полагаясь на заветы твои,

о Владыка [Ахура].

И далее в гате говорится:

«Беспощадной будет борьба с приверженца-

ми лжи — Друджа, мешающими процветанию

скотоводства. Тот, кто почитает наилучший рас-

порядок Творца быка, кто поддержит меня, того

привлеку я к Мазда и с ним пройду по Мосту

судейского разбора. Горе лжежрецам, привер-

женцам кровавых жертвоприношений, унич-

тожающим скот, карапанам и их покровите-

лям, злым колдунам-правителям, кавиям, кото-

рые намерены разрушить вторую жизнь. Они

будут наказаны у Моста судейского разбора,

где будут отделены праведники от грешников.

Награда будет уделом праведников. Таким уже

издавна был Фрийан из рода Тура, да снизой-

дет благо к потомкам его. Блага удостоится

тот, кто поддержит Заратуштру, он будет бла-

гословен. Таков справедливый правитель Ка-

вай Виштаспа. Благо древним родам Хечатас-

па и Спитама! Благо Фрашаоштре, сыну Хвог-

вы! Размеренными словами песнопения обра-

щаюсь я, а неразмеренные не приемлю, славя

тебя, Джамаспа, сына Хвогвы. Кто предан мне,

удостоится лучшего, кто — нет, получит наи-

худшее,— таково решение разума и мысли

моей».

В этой гате ясно видна связь ее с проповедью

пользы скотоводства и почитания богатства.

Прямо признается, что причина неуважения

к пророку состоит в том, что у него «мало стад

и людей». В первых строфах все время упоми-

нается дух с#ота, Boxy Мана, его благая мысль,

и Заратуштра просит его помощи. Несколько

раз, словно «внутренний рефрен», повторяются

имена высшей благой троицы: Ахура Мазда

—

Boxy Мана — Арта. Гнев обрушивается на про-

тивников оседлого скотоводства, на их крова-

вые жертвоприношения. Откровенно восхваля-

ются в гате покровители веры Заратуштры, и

живые, и мертвые, и древние и здравствующие.

Как отметил современный немецкий исследо-

ватель Г. Гумбах, эта гата является блестящим

образцом психологического воздействия на слу-

шателей поэтическим словом: самой размерен-

ностью его, производившей гипнотическое впе-

чатление и возбуждавшей эмоции, сочувствием

тяжелому в недавнем прошлом положению про-

рока, страхом перед его угрозами по адресу тех,

кто за ним не следует, радостью от обещанной

награды, убежденностью в магической силе

пророка и его заклинаний.

В восьми назидательных гатах (30, 31, 32,

44, 45, 47, 48, 53), включающих в себя

107 строф, Заратуштра выступает прежде все-

го как жрец, как священнослужитель, выпол-

няющий обряды и поучающий паству. Эти гаты

окрашены в дидактические тона, что выраже-

но уже в первых строках каждой из них: «При-

слушайтесь ушами своими к наилучшему»

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА 253

Битва льва и быка

Барельеф во дворце в Персеиолисе. Нач. V в. до д. а,

260

КЛАССИЧЕСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕГО

хМИРА

(30), «Провозглашаю слова, которые да будут

услышаны» (31, 1), или:

Провозгласить я хочу поучение, слушайте

и внимайте,

Вы, которые издалека приходите и из ближних

мест,

Запечатлевайте его в памяти, поистине оно

блестяще,

Пусть лженаставник не разрушит второй,

грядущей жизни

Из-за нечестивого выбора своего,— он, лжец,

совращающий языком своим ко лжи.

(45,

Как характерный образец назидательной

гаты с очевидным философским уклоном при-

ведем частично одну из них, которая может

быть названа «Проповедь в форме вопросов»:

Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура!

Может ли в благодарность за мое восхваление

Такой, как ты, открыться как друг такому, как я?..

Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура?

Как будут заложены основы наилучшей жизни?..

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Кто был изначальным отцом Арты [духа огня]

при зарождении ere?

Кто проложил путь солнцу и звездам?..

Кто заставляет луну прибывать и убывать?..

Это и многое другое, о Мазда, хочу я узнать!

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Кто водрузил на место и удерживает здание

облаков!

Кто впряг в одну упряжку быстрых жеребцов

с ветрами и облаками?

Кто был создателем Boxy Мана [духа скота],

о Мазда?

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Какой мастер сотворил свет и тьму?

Какой мастер сотворил сон и бодрствование,

Дабы разумному человеку напоминать о заботах

его?

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Верно ли наставляю я?

Кто научил сына почитать отца своего?

Как овладеть «оучениями и словами правды?

Будет ли награжден приверженец правой веры?

На всех недругов буду смотреть с неизменной

ненавистью,—

Как избавиться от приверженцев лжи?

Каким образом можно предать зло в руки Арты,

дабы повергнуто было ниц силою

заклинания-мантры?

Кому из двух воипств — добра и зла — даруешь ты

победу?

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Получу ли благодаря наилучшему распорядку

[Арте] — воздаяние свое —

Десять кобылиц, и жеребца, и верблюда, которые,

о Мазда,

Причитаются мне вместе со здоровьем [Хаурват]

и жизненной силой [Амертат], присущими тебе?

Сие спрашиваю тебя, открой мне правду, о Ахура!

Кто не отдает платы тому, кто заслужил ее

И, выполнив свое слово, счел ее своей по праву,

Какое наказание следует ему уже сейчас?

Ибо, что уготовано ему в конце, известно.

Видел ли кто-либо справедливое царствование

дэвов?

Но об этом спрошу я приверженцев лживых

карапанов.

И кавиев, изводящих скот.

В этой гате есть места, сближающие ее с хва-

лебными гимнами, подчеркивается связь сла-

гателя гаты с божеством и содержится мольба

о награде. Однако характер гаты, в которой

намеренно не упоминается имя пророка, совер-

шенно другой. Это — проповедь жреца, возмож-

но, произносимая при жертвоприношении; в та-

ком случае награда, о которой говорится — это

плата за совершение жертвоприношения.

Вопросительная форма, применявшаяся уже,

в частности, в гимцах вед, использована искус-

но: первые 19 строф начинаются с прямого об-

ращения к Ахуре: «Сие спрашиваю», но послед-

ний вопрос о несуществующем «справедливом

царстве дэвов» не направлен уже к Ахуре, и

анафора «Сие спрашиваю» поэтому отсутствует.

Вопрос адресуется приверженцам дэвов, что вы-

являет скрытый сарказм строфы: лишь они, не-

честивцы, могут «знать» об этой небылице.

Традицией канонизированы особенности по-

этики гат, ее строфика и метры. Гаты традици-

онно делятся на пять групп, каждая из которых

называется по первым словам первой гаты из

каждой группы:

ахунад: в строфе три строки; метр — 16 сло-

гов в строке с цезурой после седьмого; схема:

'(7 + 9)Х*3;

уштавад: в строфе пять строк; метр — 11 сло-

гов в строке с цезурой после четвертого; схема:

(4 + 7)Х5;

испаитмад: в строфе четыре строки; метр —

11 слогов в строке с цезурой после четвертого;

схема: (4 + 7) Х4;

вохухшатр: в строфе три строки; метр—14 сло-

гов в строке с цезурой после седьмого; схема:

(7 + 7) ХЗ;

вахиштоишт: в строфе две короткие и две

длинные строки; метр: в короткой — 12 слогов с

цезурой после седьмого; в длинной — 19 слогов

с цезурой после каждых семи слогов; схема:

(7 + 5)Х2+(7 + 7 + 5)Х2.

По своему метру уштавад и испантмад совпа-

дают (11 слогов с цезурой после четвертого) и

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

261

отличаются лишь количеством строк в строфе.

Можно предполагать, что ударения, а возможно,

музыкальные сильные и слабые доли придавали

гатам тоническое звучание.

Рифм в гатах нет, но встречаются иногда риф-

моиды в морфологических окончаниях, а также

элементы аллитерации.

Образная система гат тесно связана с содер-

жанием. В качестве основных ее особенностей

назовем такие, как универсальная поляризация;

образность, связанная с миром скотоводов; сим-

метричность (в частности, троичность).

Универсальная поляризация выражается в

том, что почти каждая строфа построена на про-

тивопоставлении положительных образов отри-

цательным. Противопоставляются добрые и злые

божества и все, что к ним относится: Арте —

Друдж; доброй мысли и намерению — злая

мысль и намерение; дому песнопения (месту

пребывания Ахуры) — дом лжи (место пребы-

вания Друджа); скотоводу — нескотовод; доб-

ру — зло; правде — ложь; размеренной речи —

неразмеренная речь; истинному пророку — лже-

пророк; верному жрецу — неверный (карапан).

Образы, связанные со скотоводством, иногда

приобретают метафорический характер:

Деяния, что совершу я, а также прежде содеянное

И то, что благодаря благой мысли стало любезным

для глаза,

Свет солнца и сверкающий бык полудня —

Все это да послужит восхвалением тебе, о Владыка

всеведущий.

(50, 10)

Или:

Я хочу воздать вам [ахурам]: запрячь быстрых

[светоносных] коней,

Победоносных, служащих возвеличению вашему,

Сильных преданностью Арте и Boxy Мане, о Мазда,

Таких, на которых вы домчитесь к нам.

Будьте же готовы помочь мне!

(50, 7)

Метафорическое употребление слов ведет к их

многозначности. Вследствие этого «терминоло-

гические» обозначения приобретают самый раз-

личный смысл:

Арта — это и название божества, сына Аху-

ры, и образ духа огня, и функция этого боже-

ства — наилучшего распорядка, и самый распо-

рядок, и справедливость, и правдивость, и бла-

гое поведение.

Армаити — имя дочери Ахуры и сестры Арты,

и образ духа земли, и функция его — предан-

ность, и сама преданность и т. п.;

Айшма — божество зла и грабежа, и самый

грабеж, и ненависть и т. п.

Поэтому, как отмечалось выше, черевод этих

слов должен быть не однозначным, а варьиро-

ваться в зависимости от контекста, чтобы луч-

ше выразить различный смысл, вкладываемый

каждый раз в тот или иной «термин». Но наро-

читой иносказательности, скрытого подтекста в

гатах нет, если не считать таковыми некоторую

первобытную символику, связанную с теми же

«терминологическими» словами.

Симметричность выражается в склонности к

равномерности, троичности, подчеркивается

различными поэтическими фигурами. Равно-

мерность, как уже говорилось выше, сказывает-

ся прежде всего в метрической и строфической

структуре гат. Именно эта поразительная строй-

ность пророческого откровения, владение «тай-

ными», магическими словами и искусством ока-

зывали на слушателей неотразимое впечатление.

Поэзия отождествлялась с равномерностью, зву-

ковой и смысловой организованностью, магиче-

ской силой слова.

Все остальные элементы симметрической гар-

монии усиливали подобное восприятие. Такова

универсальная троичность. Моральная триада:

мысль — слово — дело; божественная троица —

Ахура, Арта, Boxy Мана; земная троица — дом

(семья) — община — область и т. п. Подобные

триады пронизывают все гаты, бесконечно

варьируясь.

Смысловая несвязанность строф между собою

их семантическая дезинтеграция, возмещается

межстрофической связью, анафорами, вопроса-

ми и различного рода повторами, образцы кото-

рых достаточно ясно могут быть прослежены по

приведенным ранее примерам.

Обычны для гат также различного рода па-

раллелизмы, иногда в сочетании с хиазмом. Ха-

рактерен, например, такой хиазм: «Из этих ду-

хов избрал себе лживый — наихудшее деяние,

праведность...— дух священный» (30, 5). Вну-

три хиазма проведен параллелизм двух дейст-

вующих лиц (дух лживый — дух священный) и

двух действий (наихудшее деяние — правед-

ность) .

Для того чтобы дать целостное представление

о художественных особенностях гат, приведем

перевод одной из них, в котором, насколько это

возможно, переданы формальные особенности

подлинника. Переводимая гата (28) содержит

моление пророка Заратуштры о том, чтобы Аху-

ра Мазда одарил его чудодейственным словом —

мантрой. Гата написана метром ахунад.

Для этой гаты характерны и свойственные га-

тическому стихосложению рифмоиды, и смысло-

вая дезинтеграция строк и строф, связанных,

однако, между собою, и особенно повторяющей-

ся в каждой строфе триадой Ахура Мазда —

Boxy Мана — Арта; специфично для хвалебных

гат также упоминание имени Заратуштры в ше-

стой строфе.

256 КЛАССИЧЕСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕГО

хМИРА

1.- G упоением молюсь,

простираю к Мазда руки я,

чтобы добрый дух сперва

принял все, что приготовил я,

С Артой

радуются пусть

Boxy Мана и душа быка!

2. Мазда, мудрый властелин,

Boxy Мане верно я служу,

Дай мне оба мира в дар —

мир вещей, а также мир души!

За служенье, Арта, дай

Все, что праведному следует!

3. Boxy Мана, Дух скота!

Славлю рассудительность твою,

Мазду с Артою пою,

Мать Арматай пусть придаст вам сил,

Всех молю вас об одном,

чтоб на зов мой приходили вы!

4. В Доме песнопения

Boxy Мане жизнь отдать готов,

Пусть за все мои дела

сам Ахура мне воздаст сполна,

А пока я жив, путем

Арты-правды поведу людей.

5. Арта-правда, дух огня,

разве в силах я постичь, понять

Boxy Ману и тебя,

хоть и ведаю, где к Мазда путь.

Заклинанием твоим,

языком склоним врагов к добру!

6: Boxy Мана! Вразуми!

Пусть прибавит Арта силы мне!

Мазда, Заратуштре дай

слово чудодейственное то,

Что поможет наконец

одолеть злобных недругов!

Арта-правда! За дела

Дай мне щедрый Boxy Маны дар1

Мать Арматай, укрепи меня

И вождя Виштаспу утверди!

Мазда, помоги певцу

сделать всех послушными тебе!

8. О, хороший, лучший друг

Арты и порядка доброго,

Мазда, помоги певцу

мне и Фрашаоштре смелому!

И тем людям, что всегда

мысли Boxy Маны берегут.

9. Мы вас не прогневаем,

хоть бы и десятой долею

Той хвалы, что воздадим

Арте с Boxy Маною,

Мазда, не наскучим вам,

о, хранитель царства нашего!

10. А затем, кто заслужил

Арты дар и Boxy Маны дар,

Если Мазда их признал,

пожеланья их да сбудутся,

Чтоб постичь успех хвалы,

в стройных песнях, обращенных к вам.

11. В них я сохранил навек

облик Арты с Boxy Маною,

Мазда, я воспел тебя,

передай же мне из уст в уста

Слово мудрое о том,

как впервые появилась жизнь!

2. ИНЫЕ КНИГИ АВЕСТЫ

Авеста написана на одном из древнеиранских

языков, не поддающемся точной локализации,

кроме условного отнесения к «северной группе»

иранских языков, и именуемом по названию па-

мятника «авестийским». Памятник дошел до нас

в двух основных редакциях. Одна представляет

собою сборник молитв, записанных авестийским

алфавитом. Эти молитвы и ныне читаются зоро-

астрийскими священнослужителями (парсами)

при богослужении. Сборник включает три книги:

«Вендидад» («Кодекс против дэвов»), «Виспе-

ред» («Книга обо всех высших существах») и

«Ясна»; но молитвы, входящие в состав этих

книг, расположены в особом, канонизированном

порядке. Вторая редакция, если не считать не-

скольких добавлений, представляет собою собра-

ние тех же книг, но расположенных в ином по-

рядке, и их цель — не чтение при богослужении,

а систематическое изучение. Авестийский текст

в этой редакции, разбитый по книгам, главам и

параграфам, сопровождается комментирован-

ным переводом на средиеперсидский язык, запи-

санным не авестийским, а пехлевийским алфа-

витом. Этот перевод-комментарий называется

«Зенд». Поэтому вторая редакция Авесты име-

нуется в отличие от первой «Авеста и Зенд»

(текст и толкование) или иначе — «Зенд-Аве-

ста».

Состав Авесты во второй редакции таков:

1. «Веидидад» — свод законов и предписаний,

направленных на отвращение злых демонов (дэ-

вов) и водворение праведности (арта). Содер-,

жит — преимущественно в форме диалогов меж-

ду Заратуштрой и Ахурой Мазда — предписа-

ния о ритуальной чистоте, об искуплении гре-

хов, узаконения и культовые предписания, а

также элементы мифологии. Состоит из 22 глав.

2. «Висперед» — 24 главы ритуального харак-

тера.

3. «Ясна», т. е. «Ритуал»,— молитвы, читав-

шиеся при жертвоприношениях, восхваления и

литургические обращения к божествам. Вклю-

чает в себя 72 главы, в том числе 17 глав, со-

ставляющих «Гаты».

4. «Яшты» («Книга гимнов») —хвалебные

гимны — 22 песнопения, восхваляющие различ-

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

263

ные зороастрийские божества; содержит особен-

но много мифологических элементов.

5. «Малая Авеста» — собрание кратких мо-

литвенных текстов. К «Малой Авесте» обычно

относят и «Яшты».

Известный нам текст Авесты — это собрание

определенным образом систематизированных

фрагментов. О существовании в глубокой древ-

ности более обширных письменных текстов зо-

роастризма (или маздаизма) мы узнаем у ан-

тичных авторов. Так, Плиний со слов греческого

автора Гермиппа (современника Птолемея III)

сообщает, что «писания магов» включали 3 млн.

стихов, содержание которых якобы было изло-

жено Гермиппом.

В «Денкарте» (среднеперсидском памятнике

IX в. н. э.) приводятся в двух местах традици-

онные сообщения о создании Авесты. В частно-

сти, в IV книге «Денкарта» («Деяние веры»)

говорится, что царь Виштаспа приказал собрать

писания маздаяснийской веры; Дара, сын Дара

(Дарий Кодоман), приказал записать весь текст

Авесты в двух экземплярах и сдать на сохране-

ние в казну в Шизе и в государственный архив.

В свою очередь, царь из династии Аршакидов

Валахи (Вологез) велел собрать и восстановить

в первоначальном виде все, что сохранилось —

письменно или устно — после нашествия Алек-

сандра Македонского. Спустя 100—150 лет, уже

при династии Сасанидов, по приказу Артахшера

Папакана текст Авесты был кодифицирован под

руководством Тансара. Сын Артахшера Шапур

дополнительно собрал все не включенные в кано-

низированную Авесту фрагменты астрологиче-

ского, медицинского, математического и фило-

софского содержания и исправленный текст

приказал хранить в казне в Шизе. При Шапу-

ре II, сыне иранского правителя, верховным

жрецом Адарбад Мехраспандом снова был ко-

дифицирован текст Авесты. При Хусроу Пар-

визе под наблюдением жрецов текст Авесты и

комментариев («Зенд») был уточнен еще раз.

Арабоязычные и иранские источники пе-

редают то же предание с большими вариа-

циями.

Таким образом, первая кодификация Авесты

была произведена при Аршакидах. Учитывая

стремление династии Аршакидов (I —III вв.)

укрепить свою политическую власть с помощью

зороастрийской веры, следует признать пре-

дание об этой первой кодификации Авесты исто-

рически вполне реальным. Вторая кодификация

и первый перевод были осуществлены при Саса-

нидах, в III—VII вв., также по вполне опреде-

ленным политическим соображениям — для ус-

тановления «союза престола и алтаря».

Согласно «Денкарту», из Авесты при Сасани-

дах уже осталось только 348 глав, сведенных в

Голова царя, возможно — Дария I

Конец VI — нач. V в. до н. э. Париж. Лувр

21 книгу. Э. Вест, исследователь Авесты, под-

считал, что было в ней 345 700 слов.

При арабском завоевании рукописи Авесты

гжигались, поэтому из Авесты сохранились це-

ликом только одна книга Авесты («Вендидад»)

и фрагменты остальных частей — всего, по под-

счетам Э. Веста, 83 000 слов, т. е. не более чет-

верти объема последней, сасанидской редакции.

Наиболее старинная рукопись Авесты, дошед-

шая до нас, датирована 1278 г., таким образом,

она почти на две тысячи лет моложе традици-

онной даты появления Авесты. Естественно по-

этому, что текст Авесты вызывает острые фило-

логические споры.

Тенденциозность многих авторов часто приво-

дит к антиисторической модернизации и к неко-

торым необоснованным утверждениям. Напри-

мер, такой крупный специалист, как Дж. Дарм-

стетер, пытается всячески принизить значение

Авесты, представить ее чуть ли не жреческой

«фальшивкой» периода царствования Аршаки-

дов; другие исследователи, наоборот, идеализи-

руют «искони арийский дух» Авесты. Идеали-

заторско-апологетические позиции занимают и

многие парсийские ученые, которые, стремясь

доказать якобы извечный монотеизм зороастриз-

ма, искусственно подгоняют факты под свою

концепцию. В результате остались спорными

264

КЛАССИЧЕСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕГО

хМИРА

многие вопросы, касающиеся Авесты, особенно

вопрос о ее датировке. Одни ученые относят воз-

никновение Авесты к X в. до н. э., другие — к

первым векам нашей эры.

Значение слова «авеста» различными иссле-

дователями также толкуется по-разному: либо

как «знание» — от корня «вид» (индийский уче-

ный М. Н. Дхалла) — тогда оно совпадает по

смыслу с названием индийских священных

книг — вед; либо как «основание» от слова

«упаста» (К. Гельднер, Ф. К. Андреас) в значе-

нии «установление», «закон». Есть и другие тол-

кования.

Представляет предмет спора и место возник-

новения Авесты. Одни (Дж. Дармстетер,

А. В. Джексон) считают местом зарождения зо-

роастризма Атропатену, другие (И. Маркварт,

Г. Нюберг, Э. Бенвенист, С. П. Толстов) — Хо-

резм, третьи (В. Гайгер, В. Бартольд, Ф. Шпи-

гель) — Бактрию, четвертые (Э. Херцфельд) —

Мидию, пятые (В. Хеннинг, Д. Н. Гершевич) —

Маргиану (оазис Мерва).

Несомненно, что в Авесте есть более ранние и

более поздние части. Судя по языку, по содержа-

нию и по ряду черт общественно-исторического

характера, важнейшие части Авесты, в том чи-

сле наиболее древние, являются несколько бо-

лее поздними, чем индийская «Ригведа», но со-

ставлены не позже доахеменидского периода

(IX—VII вв. до н. э.).

По вопросу генезиса текста Авесты также су-

ществуют различные мнения. X. Бартоломэ счи-

тает, что дошедший до нас текст Авесты воспро-

изводит устную традицию, но поскольку его за-

писали люди, говорившие уже на другом языке,

то они бессознательно изменили старый язык,

неравномерно введя в текст среднеиранские

формы. Ф. К. Андреас полагает, что сохранив-

шийся текст Авесты механически передает гра-

фическую традицию стабильного, исконного тек-

ста с небольшими изменениями. По X. В. Бай-

ли, современный текст Авесты восходит к тек-

сту, составленному после падения Сасанидов, и

состоит из фрагментов, сохранившихся от пер-

вого канонизированного текста середины VI в.

н. э., когда он впервые был записан авестий-

ским алфавитом. Наконец, по мнению Ф. Альт-

гейма, первоначально Авеста была записана на

востоке Ирана (Средняя Азия) арамейским

(безгласным) алфавитом. В такой записи Аве-

ста как письменный памятник существовала

уже к началу господства Сасанидов. При Арша-

кидах (I

—

III вв.) под влиянием греческого (во-

кализированного) алфавита стал разрабатывать-

ся на востоке Ирана (в Парфии) новый, вокали-

зированный алфавит. Этот алфавит существо-

вал к V в., так как заметно его влияние на воз-

никшие в тот период армянскую и грузинскую

письменности. Авестийское же письмо, таким

образом, возникло намного ранее V в. и, скорее

всего, также на востоке. Сасаниды же предпри-

няли кодификацию Авесты, уже получив ее в

разных записях, на разных алфавитах.

Не отдавая предпочтения той или иной гипо-

тезе и не увеличивая их числа, отметим лишь то,

что представляется наиболее бесспорным в свя-

зи с проблемами древности Авесты, места воз-

никновения ее основных частей и соотношения

устной традиции и канонизированного текста.

При всей разновременности различных частей

Авесты в ней, особенно в «Яште», сохранились

отголоски и элементы (идейные, сюжетные)

древнейших представлений иранских народов,

их древней поэзии эпохи первобытнообщинного

строя и его разложения, переработанные, одна-

ко, и развитые в эпоху классового общества, ко-

гда была осуществлена первоначальная коди-

фикация Авесты.

Совокупность исторических, литературных и

лингвистических данных убедительно говорит в

пользу восточноираиского, т. е. среднеазиатского

происхождения Авесты. Географический ланд-

шафт, историко-культурные сведения, религи-

озно-мифологические представления в Авесте

явно восточной ориентации. В Авесте нет ни-

чего специфического для религии западных

иранцев, известной по данным античных авто-

ров, нет следов столь характерных для запад-

ного Ирана тесных связей с Передним Востоком

(Междуречьем), нет и западноиранских геогра-

фических названий. Лингвистический анализ

тоже говорит о северо-восточном характере язы-

ка Авесты. Лишь в процессе ее кодификации и

распространения в Азербайджане и в западном

Иране в нее вошли как позднейшие интерполя-

ции среднеперсидские языковые элементы. «Га-

ты», «Яшты», мифологические части «Вендида-

да» и «Ясны» не оставляют сомнения в их во-

сточноиранском происхождении.

Также остается бесспорным, что в течение

многих веков существенные части Авесты сохра-

нялись изустно.

Относительная хронология Авесты основы-

вается не столько на особенностях редакции тек-

ста, сколько на его идейном содержании, сюже-

тах и образах, которые соотносятся с реальны-

ми, историческими более ранними или поздними

общественными отношениями и идеологически-

ми воззрениями. Подобно тому как археолог

вскрывает ряд горизонтов в изучаемых им куль-

турных памятниках, так и в содержании Авесты

можно выявить ряд «слоев» различной давности,

своеобразно переплетающихся в одних и тех же

частях и текстах. Если по языку «Гаты», напри-

мер, наиболее древняя часть Авесты, то по со-

держанию, отражающему многие первобытно-

ДРЕВ НЕИРАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

269

общинные идеологические представления, не

менее древней является книга «Яшты». В плане

относительной хронологии можно выделить в

Авесте два основных пласта: более ранний — на-

родно-поэтический и более поздний — жрече-

ский.

В памятнике, который канонизирован как свя-

щенное писание зороастризма, преобладает, ко-

нечно, жреческое начало; жреческой обработке

подвергнуты и сохранившиеся народно-поэтиче-

ские элементы.

При внешнем, поверхностном ознакомлении

Авеста предстает перед нами как архаическое

религиозное произведение. Она содержит бес-

конечно повторяющиеся молитвенные формулы

и длинные реестры божеств, духов предков,

древних властителей и т. п. Здесь догматически

излагаются различные узаконения и ритуалы,

за нарушение которых последуют наказания;

восхваляются богатства, всячески прославляется

культ божественного сияния (Хварно), знака

верховной царской власти. Здесь мы найдем про-

странную проповедь о загробной жизни, о Суд-

ном дне, конце света, воскресении из мертвых,

приходе мессии — саошйанта; навязчивые обе-

щания блага тому, кто будет покорен богам,

жрецам и правителям, и нечестивые проклятия

демонам зла и вероотступникам. Религиозная

нетерпимость по-разному проявляется в Авесте;

иногда — в призыве к распространению зороаст-

ризма силою оружия («Ясна», 53, 8, 9), ино-

гда

—

в резком осуждении «кровосмеситель-

ства»: «кто смешивает семя родичей праведных

с семенами нечестивых чужеродцев, семя почи-

тателей дэвов с семенами людей, их отвергаю-

щих»; «об этом говорю я тебе, о Заратуштра, что

таких нужно убивать, как извивающихся змей

и крадущихся волков» («Вендидад», 18, 62, 65).

На фоне этих жреческих наставлений и угроз

резко выделяются включенные в текст народно-

эпические элементы, естественные и неподдель-

но прекрасные. Среди этих элементов можно вы-

делить более архаические, выражающие еще

первобытную идеологию, и менее древние —

мифы и богатырский эпос, которые складыва-

лись позже, в период перехода к класовому об-

ществу.

Наиболее архаическим представлениям и воз-

зрениям свойственно ощущение неразрывной

связи первобытного человеческого коллектива

с окружающей природой, жизнерадостное любо-

вание ею, а также признание естественной пере-

плетенности явлений природы между собой, их

вечной изменчивости. Ярко отразились подоб-

ные воззрения, например, в восхвалениях воды

и богини плодородия Ардвисуры. В «Ясне»

(гл. 38) восхваляются «воды, что вытекают из

источника, сливаются и разливаются, порожден-

ные Ахурой Мазда, благодетельные, легко пере-

ходимые вброд и удобные для плаванья и для

купания, дар обоих миров... подобные беремен-

ным матерям и дойным коровам, заботящиеся о

бедных, все напояющие, лучшие и прекрасные».

А в 15-й главе «Ясны» содержится восхваление

богини Ардвисуры, «широко разливающейся,

целебноносной, [...] выращивающей семена всех

мужей, подготавливающей материнское лоно,

всех жен, делающей легкими роды всех жен,

наполняющей в урочный час молоком материн-

скую грудь, безбрежной, широкой, равной дли-

ною всем водам, что по земле текут, мощной».

Здесь все так переплетено, что невозможно уло-

вить грани, где Ардвисура воспринимается зри-

мо, вещно, как сама река, как глоток воды, а где

она мгновенно перевоплощается в телесный об-

раз матери плодородия и позже — далее в тек-

сте гимна — в бесплотный дух богини.

Таковы же и другие встречающиеся в Авесте

картины непрерывных перевоплощений богов,

например воинственного божества Вертрагны —

в верблюда, вепря, сокола и др. При этом рису-

ются образы естественные, живые, свойственные

восприятию сынов природы — первобытных

охотников и скотоводов, когда их сознание не.

было еще отуманено религиозной мистикой:

[В четвертый раз Вертрагна предстает]

В образе верблюда, полного вожделения,

Яростного, на самку бросающегося,

Сильного, ногами брыкающегося,

Косматой шерстью людей одевающего,

Который из оплодотворяющих самцов

Наибольшей силой обладает,

Наибольшей мощью.

Идет он к верблюдицам,

И та из верблюдиц больше всех влечет его,.

Верблюда, полного вожделения,

У которой крепкие бедра, жирный горб,

Большие глаза, умная голова,

Прекрасная, высокая, сильная...

Его дальнозоркий глаз

Далеко сверкает

Даже и темной ночью.

Пену плюет он

Белую на голову,

На крепкие колени и ноги,

Стоит, поглядывая во все стороны,

Как мощный правитель.

[В пятый раз Вертрагна предстает]

В прекрасном образе вепря,

Устремляющегося вперед, с острыми зубами,.

Мужественного, с острыми клыками,

Вепря, одним ударом убивающего,

К которому нельзя подойти, когда разъярен он,

С пестрой мордой, скорого,

Ловкого, сбивающего с ног...

(«Яшты», 14, 11—13, 15. Перевод Е. Э. Бертельса}

266

КЛАССИЧЕСКИЕ ЛИТЕРАТУРЫ ДРЕВНЕГО

хМИРА

Существенной чертой ранних представлений

является также вера в силу практической дея-

1ельности общины, почитание труда, оседлого

скотоводства и особенно земледелия. Эта вера

летия всеми народами Средней Азии и Ирана:

•«Кто сеет хлеб, тот сеет праведность» («Венди-

дад», 3, 31).

В 3-й главе «Вендидада» сохранился фраг-

мент, весьма образно восхваляющий земледелие:

«...там, где праведный человек воздвигает дом,

наделенный огнем и молоком, женой, детьми и

хорошими стадами; в этом доме благоденствуют

скот и собака, и жена, и ребенок, и всякое жи-

тейское добро... там, где праведный человек воз-

делывает побольше хлеба, трав, растений и съе-

добных плодов, где он орошает сухую почву или

осушает почву, слишком влажную, выращивает

крупный и мелкий скот... где крупный и мелкий

скот дает наибольший навоз... Кто сеет хлеб, тот

сеет праведность. Когда хлеб готовят для обмо-

лота, то дэвов прошибает пот. Когда подготавли-

вают мельницу для помола, дэвы теряют голову.

Когда муку подготавливают для квашни, то дэвы

стонут. Когда тесто подготавливают для выпеч-

ки, то дэвы ревут от ужаса».

Показательна также жизнелюбивая концовка

з гимне, посвященном Ардвисуре, где земледе-

лец просит богиню создать царство благоденст-

вия на земле:

Где много варят пищи, получают большие куски,

Где фыркают кони, звенят колеса,

Где взмахивают плетью, где много жуют,

Где припрятаны яства,

Где прекрасные ароматы,

В кладовых по желанию хранят

В обилии все, что надо для хорошей жизни.

(«Яшты», 5, 130. Перевод Е. Э. Вертельса)

В подобного рода воззрениях отразились эле-

менты первоначального, стихийного, примитив-

ного материализма и выступавшей еще в перво-

бытной простоте диалектики, «наивный, но по

сути дела правильный взгляд на мир» (Маркс К.,

Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 20), который

составляет здоровую основу мировоззрения лю-

дей эпохи первобытнообщинного строя, в том чи-

сле и населения Средней Азии и Ирана.

Однако в условиях крайне низкого развития

производительных сил и слабости человека в

борьбе с природой, при неизбежной ограничен-

ности знаний его воззрения были отягощены

фантастическими представлениями, оторванны-

ми от реальной действительности. Происходил,

как писал В. И. Ленин, отлет фантазии от жиз-

ни, превращение фантазии, в последнем счете,

в бога (см.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29,

с. 330) .

Из анимистических представлений в условиях

родового строя развивалась забота о душах

умерших родичей, культ предков.

В Авесте культ предков особенно ярко отра-

зился в 13-й главе «Яшт», в которой содержится

поминание душ (фравашай) всей окружающей

природы — невероятный анимистический реестр

имен.

Фравашай объявляются источником всего су-

ществующего: «Благодаря их великолепию и ве-

личию текут устремленные вперед воды из не-

иссякаемых источников... произрастают из земли

растения... веют ветры, разгоняющие тучи [...]

Зарождаются у женщин дети... Они легко рожа-

ют... они становятся беременными» («Яшты», 8,

14, 15).

Фравашай защищают своих потомков: «Бла-

гие, могучие, священные фравашай праведных,

в металлических шлемах, с металлическим ору-

жием в руках, с металлическими щитами, сра-

жаются на светозарных полях битв, устремля-

ясь с острыми кинжалами уничтожить тысячи

дэвов [...] Когда поднимаются воды из моря Во-

рукаша, тогда отправляются могучие фравашай

праведных — многими-многими сотнями, мно-

гими-многими тысячами, многими-многими де-

сятками тысяч добывать воду, каждый для своей

семьи, для своей общины, для своей области, для

своей страны, так говоря: „Неужели должна

наша земля уничтожиться и иссушиться?*' Фра-

вашай снаряжаются на бой за свою родную зем-

лю, за свой родной дом, где каждый из них пре-

бывал, и они подобны доблестному воину, кото-

рый, перепоясанный, обороняет свое нажитое

имущество; и те из них, что побеждают, несут

воду, каждый своей семье, своей общине, своей

области, своей стране, так говоря: „Пусть моя

земля процветает и благоденствует

» («Яшты»,

8, 45, 65-68).

В архаических представлениях иранских на-

родностей господствовало восприятие слитно-

сти людей и природы, культ природы, сознание

нерасчлененности человека и животного мира, а

отсюда — поклонение тотемистическим предкам

и почитание домашних животных (собаки, ко-

ровы, коня, петуха). Поэтизировались преиму-

щественно природные стихии, различные жи-

вотные.

Позднее древнейшие представления об извеч-

ной борьбе стихий света и тьмы развились в кра-

сочные космогонические мифы. На них лежит

печать очеловечивания природы: мир оказыва-

ется порожденным и созданным матерью-землей

и отцом-Небом.

В Авесте черты этих двух великих прародите-

лей перешли в значительной мере на божество

солнца (неба) Митру (он же воинственный по-

кровитель оседлых скотоводов) и на божество