обозначаются конкретными существительными), то они, за редки-
ми исключениями, предполагают противопоставление по числу, что
выражается в числовых парах: кукла—куклы, дом дома, ухо—уши
и т.п. Разного рода вещества (жидкости, сыпучие предметы, ткани
и т.п.) обозначаются вещественными существительными. Проти-
вопоставление по числу в их сфере теряет смысл, и они имеют фор-
му либо единственного (шерсть, сахар, молоко, чай), либо мно-
жественного (сливки, дрожжи) числа. Среди вещественных суще-
ствительных есть группа слов, отчасти приближающихся к
конкретным, они обозначают вещество, которое легко представить
разделенным на элементы (горох, шоколад, свекла). Есть, кроме
того, группы отвлеченных существительных, которые обозначают
либо действия, либо признаки (первые, как правило, отглагольные,
вторые — образованные от прилагательных). Существительные,
обозначающие признаки, не имеют форм множественного числа
(смелость, красота, мужество). Что касается существительных,
обозначающих действия, то их способность к квантитативной ак-
туализации целиком определяется традицией и с точки зрения язы-
ковой системы часто не вполне предсказуема: крик—крики, но
свист, шорох—шорохи, но шепот. Собирательные существитель-
ные (может быть, вопреки сложившейся в нашей грамматике тра-
диции, разумнее говорить о собирательной форме некоторых су-
ществительных, а не об отдельном лексико-грамматическом разря-
де) всегда имеют форму единственного числа, обозначая при этом,
не раздельную, как это было в вышеприведенных примерах, а сово-
купную множественность. Сравним: лист—листья, где единич-
ность противопоставлена расчлененной, раздельной множествен-
ности, лист—листва, где единичность противопоставлена нерас-
члененной множественности, т. е. множественности, осознаваемой
как совокупность. Аналогичным образом могут быть противопос-
тавлены разные значения одного слова: уронил сливу и варенье из
сливы — во втором случае представлена совокупная множествен-
ность. Возможно образование существительного со значением еди-
ничности от существительного, которое обозначает совокупность
вещества: горошина — горох. Ребенок сначала усваивает противо-
поставление единичности расчлененной множественности. Проти-
вопоставление единичности — совокупная множественность осоз-
^j нается лишь в концу дошкольного детства.
Какие трудности ждут ребенка на пути освоения категории числа?
Вызывают недоумение у ребенка существительные, обозначаю-
щие парносоставные и сложносоставные предметы, имеющие фор-
му множественного числа: ножницы, грабли, брюки и т.п. Форма
множественного числа подобных слов указывает не на количество
предметов, а на внутреннюю их структуру. Это своего рода ограни-
чение основного усвоенного ребенком правила относительно того,
что форма единственного числа закреплена за одним предметом,
форма множественного — за множеством предметов. Частые слу-
чаи правильного употребления таких существительных в весьма
раннем возрасте, однако это вовсе не свидетельствует о раннем ус-
воении категории числа. Скорее даже наоборот: использование фор-
мы множественного числа по отношению к единичному предмету
говорит о том, что ребенок воспроизводит эту форму без какого бы
то ни было осмысления, как некий целостный звуковой комплекс.
После усвоения базового противопоставления единичность —
расчлененная множественность встречаются случаи морфологи-
ческой сверхгенерализации: форма множественного числа может
осмысливаться ребенком как соотносимая с реальной множествен-
ностью, что приводит к попыткам образования формы единствен-
ного числа. Вероника К., в возрасте полутора лет имевшая в своем
лексиконе слово часы, в два года стала говорить, указывая на
большие стенные часы, ЧАСА. Поскольку совершенно исключено,
чтобы такую форму она могла где-либо слышать, остается
предположить, что она ее сконструировала самостоятельно, опира-
ясь на освоенные языковые закономерности (кукла—куклы,
стол—столы). До определенного времени ее такая аномалия
взрослого языка не смущала. Это говорит о том, что, во-первых, не
была сформирована необходимая когнитивная база, во-вторых
отсутствовал механизм перехода от множественного числа к
единственному и наоборот.
Выше были приведены примеры ненормативного использова-
ния слов ножницы и санки. Приведем еще примеры. «КАЧЕЛИ
СЛОМАЛАСЬ», — так говорят многие дети. Детская форма качелъ
равна по смыслу взрослой форме качели, с той только разницей,
что качелъ обозначает непременно один предмет, а качели — и
один, и множество (поэтому взрослая фраза «Качели сломались»
двусмысленна по своему существу).
Детские фразы типа «У тебя один БРЮК запачкался» свидетель-
ствуют о процессах несколько иного рода: детское брюки и взрос-
лое брюки не равны по смыслу — ребенок трактует брюки как
множество брючин. Однако и в первом, и во втором случае он
руководствуется неким общим правилом, заимствованным из
русской грамматики: форма единственного числа должна
обозначать один предмет, форма множественного — множество
подобных предметов. Частное языковое правило, связанное с
особенностями употребления существительных, называющих
парносоставные и сложносоставные предметы, в расчет пока не
принимается.