Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии

Подождите немного. Документ загружается.

традиции такое государство Платона принято называть «идеаль-

ным

государством Платона»).

Апология неравенства. По Платону, все существующие виды

государственного устройства — извращения того, что должно быть,

не

потому, что они основываются на социальном неравенстве,

а потому, что их социальное неравенство не соответствует природ-

ному неравенству людей, потому что власть военных, богатых,

большинства, власть тирана противоестественна. Платон строит

свою модель социального неравенства, которую он основывает на

своем учении о структуре души.

Подобно

тому как в

душе

три части, так и в государстве долж-

но

быть три группы граждан, три сословия. Разумной части души,

добродетель которой в мудрости, должно соответствовать сословие

правителей-философов; яростной части, добродетель которой в му-

жестве,— сословие воинов (стражей); низменной, вожделеющей

части души — сословие земледельцев и ремесленников. Именно

такое государство добродетельно: оно мудро мудростью своих

правителей-философов, мужественно мужеством своих стражей,

рассудительно повиновением худшей части государства его лучшей

части и справедливо, поскольку в таком государстве все служат

ему как некоей целостности и занимаются своим делом, не вмеши-

ваясь в чужие дела, а «заниматься своим делом и не вмешиваться

чужие — это и есть справедливость» (433 А). Иначе говоря,

«справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и испол-

нял

тоже

свое»

(433 Е). Итак, в идеальном государстве три со-

словия.

Но строго говоря, их два, поскольку философы-правители

выходят из сословия воинов-стражей, поэтому Платон иногда гово-

рит просто о стражах, подразумевая и философов.

Чувствуя, что одного психологического учения недостаточно

для убеждения граждан образцового государства в необходимо-

сти подобного разделения функций, особенно вряд ли согласятся

с этим трудящиеся, лишенные в государстве Платона всяких прав,

всякого образования, даже права на защиту своей родины от аг-

рессора, Платон предлагает социальный миф. Для самого Плато-

на

это явный вымысел, в истинности которого необходимо, однако,

убедить граждан проектируемого государства. Это пример той со-

циальной

лжи, которая, по Платону, вполне допустима в проекти-

руемом им государстве, поскольку она служит благу целого.

Суть социального мифа Платона состоит в том, что гражданам

платоновского государства должно быть внушено: все они братья,

поскольку их общая мать — земля, на которой они обитают, в ре-

зультате чего они

будут

защищать свою землю как родную мать,

но

они все же неравны, поскольку, когда боги творили людей

недрах их матери-земли, они к одним людям примешали золота,

другим — серебра, а к третьим — меди и железа. Платон при-

знает, что вряд ли можно

будет

заставить поверить в этот миф

первое поколение граждан в проектируемом им государстве, но

последующим поколениям, полагает он, поверить в этот миф уже

будет

можно.

271

Однако неравенство людей в принципе не наследственно (этим

сословия Платона отличаются от индийских варн и вообще от

каст).

В большинстве случаев у

«медных

людей»

соответству-

ющее потомство, у золотых и серебряных тоже, но если у стражей

«ребенок родится с примесью меди или железа, они никоим обра-

зом не должны иметь к нему жалости, но поступать так, как того

заслуживают его природные задатки, то есть включать его в чи-

сло ремесленников или земледельцев; если же родится кто-нибудь

(у ремесленников и земледельцев.—А. Ч.) с примесью золота и

серебра, это надо ценить и с почетом переводить его в

стражи.»

(415 ВС). Однако на практике в

государстве

Платона это не вы-

ходит,

поскольку там третье сословие совершенно отделено от

двух

первых по своему образу жизни. Впрочем об образе жизни ремес-

ленников

и земледельцев мы ничего из

«Государства»

Платона не

узнаём, все его внимание сосредоточено на описании жизни пер-

вых

двух

сословий.

Стражи. Быт стражей подробно описан Платоном. Стражи

получают двоякое воспитание: телесное и духовное, или гимна-

стическое и мусическое. Страж должен быть гармонично развит,

сочетать в себе

отвагу

с кротостью, ведь одно мужество влечет за

собой грубость и жестокость, одна кротость — мягкость, изнежен-

ность и трусливость. Страж должен

уметь

действовать и принуж-

дением, и убеждением. Кроме того, из стражей выходят филосо-

фы-правители,

их воспитание и образование в своей первоначаль-

ной

степени начинается на уровне стражей и на

всех

стражей

распространяется, поскольку философы в стражах сразу не видны

только путем образования

всех

стражей и отбора из их числа

наилучших можно выявить философов.

Духовное воспитание стражей включает в себя знакомство их

с искусствами и с науками.

Платон

подробно говорит о роли искусства в воспитании стра-

жей. Искусство могущественно, оно наиболее глубоко проникает

души и всего сильнее их затрагивает. Искусство должно делать

их мужественными, стойкими, не боящимися смерти, неунывающи-

ми,

верящими в добро и в бога как начало добра, некорыстолю-

бивыми,

рассудительными, но далеко не всякое искусство может

служить этим целям. Оно сплошь и рядом изображает порок, од-

нако

воспитывать на изображениях порока нельзя: «Стражи, вос-

питываясь на изображениях порока, словно на дурном пастбище,

много такого (т. е. безнравственного, разнузданного, низкого и

безобразного. — А. Ч.)

соберут

и поглотят — день за днем, по ме-

лочам, но в многочисленных образцах, и из этого незаметно для

них самих составится в их

душе

некое единое великое

зло»

(401 С). В связи с этим Платон предлагает в своем

государстве

произвести великую ревизию уже существующего искусства и соз-

дать новое искусство. Платон в своем образцовом

государстве

из-

гоняет из музыки неритмичность и дисгармонию как близких род-

ственников

злоречия и злонравия, флейту, изнеживающие лидий-

ский

и ионийский лады,

тогда

как дорийский и фригийский лады

272

оставляются, ибо они соответствуют голосу и напевам человека

мужественного, находящегося в

гуще

военных действий и вынуж-

денного преодолевать всевозможные трудности. Оставлены лира

кифара. Платон запрещает, далее, всякое искусство, где поэт

или

исполнитель подражает

другому

человеку.

Ведь

каждый

даже

воображении должен оставаться тем, кто он есть: сапожник —

сапожником,

земледелец — земледельцем. Кроме того, подражание

дурным людям, неизбежное на сцене, пагубно влияет на исполни-

теля. Нельзя подражать кузнецам, ремесленникам, гребцам, лаю

собак, блеянию овец и голосам птиц. Поэтому Платон изгоняет из

своего государства все драматическое искусство. Поэтому чело-

век,

умеющий перевоплощаться и подражать чему угодно, как бы

он

ни был способен, коль скоро он прибудет в платоново государ-

ство,

будет

выслан

оттуда:

«мы преклонимся перед ним как перед

чем-то священным, удивительным и приятным... да и отошлем его

другое

государство, умастив ему

главу

благовониями... а сами

удовольствуемся по соображениям пользы более суровым, хотя и

менее приятным поэтом и творцом сказаний, который подражал

бы у нас способу выражения человека порядочного и то, о чем он

говорит, излагал бы согласно образцам, установленным нами»

(398 АВ). Платон далее

требует

ревизии эпоса и мифологии.

Мифы

должны учить добродетели, и страж с детства должен ус-

воить, что бог — причина блага, но

никак

не зла, поэтому из ми-

фологии

Гомера, Геснода и

других

поэтов — авторов лживых ска-

заний—

следует

изъять все места, где боги наказывают люден не

ради их пользы, а ради мести, злобности, ненависти и т. п. Стра-

жи должны усвоить, что боги карают только порочных людей.

Надо

также вычеркнуть все те места, где герои обнаруживают

страх перед смертью (ведь больше смерти

следует

бояться раб-

ства) , все сетования и жалобные вопли. Мы не позволим

Ахиллу,

сказано

у Платона, бродить, тоскуя, берегом моря, а Приаму ка-

таться в грязи, умоляя вернуть ему тело его сына Гектора. Из ис-

кусства

следует

также изгнать изображение лжи, безрассудности,

корыстолюбия. Напротив, в поэзии

следует

оставить лишь описа-

ние

примеров стойкости и выдержки. Такова ревизия уже сущест-

вующего искусства. Что же касается нового искусства, то Платон

предлагает поставить творчество в рамки, не позволяя изображать

несправедливых людей счастливыми, поэты должны воплощать

своих творениях только нравственные образы, а

«кто

не в состо-

янии

выполнить это требование, того нам нельзя допускать к ма-

стерству»

(401 ВС). Мусическое воспитание должно дать

душе

уравновешенность, человеку с такой душой нет нужды в клюющем

носом

судье.

В гимнастическом воспитании запрещается опьянение, предпи-

сывается диета п т. п. Это воспитание должно служить здоровью.

Человеку с таким здоровьем нет нужды во враче. Нельзя жить,

непрерывно

лечась,— такая жизнь подобна беспрестанному умира-

нию,

а если это еще и жизнь ремесленника, например плотника,

то она и никчемна — когда же он

будет

работать? Поэтому в иде-

273

алыюм государстве Платона

будет

действовать принцип: «Кто..,

не

способен жить, того ... не нужно и лечить» (407 Д). Однако

Платон

отдает все-таки приоритет духовным качествам. Поэтому

государстве Платона судьи и врачи

«будут

заботиться о гражда-

нах, полноценных как в отношении тела, так и души, а кто не

таков,

кто полноценен лишь телесно, тем они предоставят выми-

рать; что касается людей с порочной душой, и притом неисцели-

мых, то их они сами умертвят» (510 А).

«Социализм» Платона. Платон — предшественник социализма

той мере, в какой он видит главный источник социального зла и

несправедливости в частной собственности. Именно частная соб-i

ственность разрушает целостность и единство государства, восста-

навливает людей

друг

против

друга.

«Может ли быть, по-нашему,

большее зло для государства,— спрашивает Сократ своих собе-

седников,—

чем то что ведет к потере его единства и распадению

на

множество частей? И может ли быть большее благо, чем то,

что связует государство и способствует его единству? ...А связует

его общность удовольствия или скорби, когда

чуть

ли не все граж-

дане одинаково радуются либо печалятся, если что-нибудь воз-

никает

или гибнет», а это' возможно лишь в государстве с наи-

лучшим устройством, т. е. в таком,

«где

большинство говорит...

об одном и том же: «Это —

мое!»

или «Это не

мое!»

(462 ABC).

Поэтому стражи и выходящие из их рядов философы не имеют

никакой

частной собственности, им не дозволено пользоваться зо-

лотом и серебром — ведь золото и серебро в их

душах.

Однако социализм Платона казарменный. Это псевдосоциа-

лизм.

Проблему гармоничного сочетания личного и общественно*

го Платон решает просто: он вообще упраздняет все личное. Стра-

жи не имеют не только частной собственности: земельных угодий,

золота,— они не имеют и личной собственности. Они ничем не

владеют, кроме своего тела. Они живут сообща и столуются все

вместе, раз в год получая продовольствие от граждан, которых

они

охраняют, т. е. от земледельцев. Они служат, не получая ни-

какого

вознаграждения за исключением продовольствия. «А

чуть

только заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сей-

час же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из со-

юзников

остальных граждан сделаются враждебными им влады-

ками;

ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые

умыслы и их опасаясь,

будут

они все время жить в большем стра-

хе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком

случае и сами они, и все государство устремится к своей скорей-

шей

гибели» (417 А). На возражение Адршанта, что не слишком

счастливыми выглядят эти люди, что это не что иное, как наемные

вспомогательные отряды, Сократ у Платона отвечает, что его го-

сударство не предполагает счастье своих частей, достаточно

того, что оно счастливо в целом. «Сейчас мы лепим в нашем во-

ображении государство, как мы полагаем, счастливое, но не в от-

дельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто в нем был

счастлив, но так, чтобы оно было счастливо все в целом» (420 С)*

274

Однако,

несмотря на оговорку Платона, его государство таково,

что там никто не счастлив, а потому оно несчастливо и в целом,

ведь целое, как скажет вскоре Аристотель, не может быть счаст-

ливо,

если все его части несчастливы.

Казарменный

характер социализма Платона виден и в том,

что ради блага целого, т. е. справедливости в понимании Платона,

упраздняется семья.

Ведь

если жена и дети у каждого свои, это

вызывает и свои, особые для каждого радости и печали, что раз-

общает людей и нарушает государственное единство. Поэтому

Платон

провозглашает, говоря о стражах, что

«все

жены этих му-

жей должны быть общими, а отдельно пусть ни одна ни с кем не

сожительствует. И дети тоже должны быть общими, и пусть отец

не

знает, какой ребенок его, а ребенок — кто его

отец»

(457 Д).

Однако общность жен у Платона не

следует

понимать буквально.

государстве

Платона запрещены неупорядоченные половые от-

ношения,

напротив, отношения полов там строго регламентированы

Женщине

разрешено иметь детей с 20 лет до 40, мужчине — с 25

до 55. Дети, рожденные вне этих возрастных рамок, уничтох-саются.

Что касается стражей, а в числе их есть и женщины (Платон, про-

поведник

равенства женщин, считал, что женщина

уступает

муж-

чине

лишь количественно, в силе, но не качественно, потому стра-

жами

могут

быть и женщины), то там отношения

между

полами

строго подчинены государственной пользе и имеют своей единст-

венной

целью получение наилучшего потомства. Поэтому государ-

ство, по-видимому, путем жеребьевки, а фактически путем лжи и

обмана, которые, как уже отмечалось, ради государственного бла-

га разрешаются, т. е. путем подтасовки,

делает

так, что лучшие

сходятся с лучшими, причем юношам, отличившимся на войне

или

как-нибудь иначе,

будет

предоставлена широкая возможность

сходиться с женщинами, чтобы таким образом ими было зачато

как

можно больше младенцев, а

худшие

— с худшими; потомство

лучших мужчин и женщин

будет

воспитываться, а

худших

нет, т. е.

часть родившихся

будет

уничтожаться. Это вполне возможно по-

тому,

что все рождающееся потомство сразу же поступает в рас-

поряжение

особых лиц, так что мать не знает, какой ребенок ее,

отчего, полагает наивный философ, она

будет

любить

всех

детей —

ровесников

ее ребенка как своих возможных детей, что укрепит

единство государства. Равно и дети

будут

уважать

старших как

своих отцов и матерей. Такова жизнь стражей.

Философы.

Философы, как уже говорилось, выходят из числа

стражей. Философами рождаются по природе, но лишь в правиль-

но

организованном

государстве

эта редкая природная одаренность

приносит

плоды. В противном

случае

из прирожденных философов

выходят тираны и злодеи, ведь такой несостоявшийся философ

станет считать себя способным распоряжаться делами эллинов п

варваров, он проявит необычные притязания, высоко занесется,

преисполнится

высокомерия и пустой самонадеянности, «самые

одаренные души при плохом воспитании становятся особенно пло-

хими»

(491 Е), посредственность никогда не бывает причиной ни

275

великих благ, ни больших зол. Место несостоявшихся философов

занимают недостойные люди, дискредитирующие философию.

«Ведь

иные людишки

чуть

увидят, что область эта опустела, а меж-

ду тем полна громких имен и показной пышности, тотчас же, словно

те, кто из темницы

убегает

в святилище, с радостью

делают

ска-

чок

прочь от ремесла к философии — особенно те, кто половчее

своем ничтожном

дельце»

(495 СД). Так получаются софисты,

которые потакают мнению толпы.

Но

стоит философской

ьатуре

оказаться в столь же превосход-

но

устроенном государстве, как и она сама, тотчас обнаружи-

вается ее божественная природа. Прирожденный философ — это

редкое сочетание способности к познанию, памяти, остроумия,

проницательности с постоянством нрава, свойственным обычно

людям тупым. Философ имеет прирожденную склонность к зна-

нию,

он характеризуется правдивостью, решительным неприятием

какой

бы то ни было лжи, любовью к истине, обладания которой

он

добивается всевозможными средствами, все его стремления

направлены на приобретение знаний, для чего он отказывается от

телесных удовольствий, он благороден, не хвастлив, не робок,

справедлив, кроток, великодушен, тонок, памятлив Поскольку

истина

сродни соразмерности, то и от философа требуется сораз-

мерность и прирожденная тонкость ума Философ Платона — иде-

алист-платоновец. Он стремится к бытию в целом — к идее всего

сущего, он способен охватить мысленным взором целостность вре-

мени

и бытия, он «способен подняться до самой красоты и видеть

ее самое по

себе»

(476 В). He-философ же, напротив,

чувствует

отвращение к наукам, он падок до зрелищ, он любитель слушать,

это

ремесленник и делец, способный ценить красивые вещи, но не

способный

ценить красоту саму по себе, принимая за красоту

саму по себе то, что ей всего лишь причастно.

Философы

отбираются следующим образом. Счет, геометрия

разного рода

другие

предварительные познания преподаются

стражам еще в детстве, притом не насильно, а играючи, ибо «на-

сильственно внедренное в

душу

знание непрочно» (536 Е),

а «свободнорожденному человеку ни одну науку не

следует

изу-

чать рабски» (536 Е). Дети-стражи берутся

между

тем на войну,

«кто

во всем этом — в

трудах,

в науках, в опасностях — всегда

будет

выказывать себя самым находчивым, тех надо занести

особый список» (537 АВ). Затем происходит первый отбор из

числа двадцатилетних — отобранным дается общий обзор наук,

а уже из этих юношей, когда им исполнится тридцать лет, произ-

водится второй отбор, «наблюдая, кто из них

умеет,

не обращая

внимания

на зрительные и остальные ощущения, подняться до

истинного

бытия» (537 Д), не забывая при этом и об опасности

от диалектики — ведь люди, занимающиеся рассуждениями, мы-

слящие,

преисполнены беззакония, они увлекаются игрой проти-

воречий и забывают об истине, унижая в глазах

других

людей и

себя,

и весь предмет философии. Прошедшие второй отбор обу-

чаются диалектике 5 лет. Достигнув 35-летнего возраста, они

276

течение 15 лет занимают государственные должности — правят.

Философы

становятся правителями.

Философы

как правители. Это еще одна парадоксальная мысль

Платона-социолога. Сократ говорит у Платона, что «ни для

государства, ни для граждан не

будет

конца несчастьям, пока вла-

дыкой государств не станет племя философов» (501 Е). На воз-

ражение удивленного Адиманта, что философы странные и ник-

чемные люди —

«Ведь

кто устремился к философии не с целью

образования,

как это бывает, когда в молодости коснутся ее,

а потом бросают, но, напротив, потратил на нее много времени,

те большей частью становятся очень странными, чтобы не сказать

совсем негодными» (487 Д),— Сократ возражает, что иначе не

может быть в неправильно устроенном государстве, где все лучшее

становится

худшим

и где прирожденных философов портят софи-

сты и

«безумие

большинства» (496 Д). Платон основывает право

философов

на политическое господство тем, что философы, кото-

рые «созерцают нечто стройное и вечно тождественное, не творя-

щее несправедливости и от нее не страдающее, полное порядка и

смысла» (500 С), сами подражая этому, внесут то, что они на-

ходят

в мире идеального бытия в «частный общественный быт лю-

дей»

(500 Д), сделают человеческие нравы угодными

богу.

Но для

этого они сперва очистят государство и нравы людей, как очища-

ют доску, они

создадут

прообраз человека. Платон не замечает

того, что политик должен хорошо знать вовсе не идеальное бытие,

а то, что Платон презирает как

«пещеру»,

а поэтому когда он го-

ворит, что тридцатипятилетние философы

будут

«вынуждены вновь

спуститься в ту пещеру», дабы заняться государственными делами

проявить при этом опытность, происхождение последней непо-

нятно.

Платон

ничего не может сказать о путях построения его образ-

ца

государственного устройства, «Прекрасного города», кроме упо-

вания

на случай:

«Ведь

может случиться, что среди потомков ца-

рей и властителей встретятся философские

натуры»

(502 А), и да-

лее: «Достаточно появиться одному такому лицу, имеющему в

своем подчинении государство, и человек этот совершит все то,

чему теперь не

верят»

(502 В). Такое лицо Платон безуспешно пы-

тался найти в Сиракузах. Отсюда его три поездки к сиракузским

тиранам Дионисиям. Результат для Платона был плачевным.

Платоновское

идеальное государство утопично. Все оно — плод

вымысла идеалиста, идеолога антидемократического класса

афин-

ской

аристократии. «Образец совершенного

государства»

Платона

был подвергнут вскоре критике со стороны Аристотеля.

ТЕМА 55, ЭСТЕТИКА ПЛАТОНА

Говоря о

государстве

Платона и о воспитании граждан, мы

уже касались вопросов искусства в платоновской системе. Платон

не

высоко ставит искусство. Как творец, человек — всего лишь под-

ражатель, и подражает он не идеям, а вещам, создавая их изобра-

277

жения:

статуи, картины и т. п. Искусство, таким образом, не дает,

по

Платону, непосредственного выхода в идеальный мир, хотя

Платон

высоко оценивает такой вид одержимости и неистовства,

как

одержимость и неистовство от Муз. Этот вид «охватывает неж-

ную и непорочную

душу,

пробуждает ее, заставляет выражать

вакхический восторг в песнопениях и

других

видах творчества»,

подчеркивая, что без посланного Музами неистовства нельзя стать

хорошим поэтом — ведь всегда «творения здравомыслящих людей

затмятся творениями неистовых» (Федр 245 А). У Платона даже

есть все же намек на то, что искусство дает выход к идеальному

бытию, когда он говорит, что произведения ваяния и живописи

«служат

лишь образным выражением того, что можно видеть не

иначе,

как мысленным взором» (511 А). Однако этот момент у

Платона

не развит, и прекрасные произведения искусства не в

большей мере причастны у него к идее прекрасного и не в большей

мере способствуют анамнезису и восхождению души к идеальному,

чем сами прекрасные вещи. Искусство есть подражание вещам, ве-

щи

же — подражания идеям, поэтому искусство — подражание

подражанию. «Какую задачу ставит перед собой каждый раз жи-

вопись? Стремится ли она воспроизвести действительное бытие или

только кажимость? Иначе говоря, живопись — это воспроизведение

призраков

или действительности?», — спрашивает Сократ в плато-

новском

«Государстве»

(598 В). И

следует

ответ, что живопись —

воспроизведение призраков. Это же относится к эпосу и к драма-

тургии. Платон третирует Гомера, чьи творения втрое отстоят от

подлинно

сущего, т. е. от идеального мира. Было бы лучше, если

бы Гомер не рассказывал о войнах, о руководстве военными дейст-

виями,

об управлении государством, о воспитании людей, а все это

осуществлял на деле — тогда он стоял бы на втором месте от под-

линника.

Гомеру было бы, считает Платон, уместно задать вопрос:

«Какое из государств получило благодаря тебе лучшее устройство,

подобно тому как это было с Лакедемоном благодаря

Ликургу?»

(599 ДЕ). Или, может быть, Гомер был искусен в разных замы-

словатых изобретениях, как

«люди

передают о милетце Фалесе

о скифе Анахарсисе» (600 А) ? Или, «если не в государственных

делах,

то говорят, что в частном обиходе Гомер, когда он еще был

живых, руководил чьим-либо воспитанием и эти люди ценили

общение с ним и передали потомству некий гомеровский путь жиз-

ни,

подобно тому как за это особенно ценили Пифагора, а его по-

следователи даже и до сих пор называют свой образ жизни пифа-

горейским и явно выделяются среди остальных

людей?»

(600 АВ).

На

все эти вопросы

следует

отрицательный ответ. Неудивительно

после этого, говорит Сократ, что Гомером и Гесиодом совершенно

пренебрегали при их жизни, что

«люди

предоставили им возмож-

ность вести жизнь бродячих певцов». Да и могли ли Гомер и Ге-

сиод пользоваться уважением? Ведь они поэты, а поэт «с помощью

слов и различных выражений... передает оттенки тех или иных

искусств и ремесел, хотя ничего в них не смыслит, а умеет лишь

подражать» (601 А). Однако под влиянием очарования от раз*

278

меренных и складных стихов людям кажется, что поэт говорит со

знанием

дела о сапожном деле и о военных походах. Кроме того,

поэзия

не поддается измерению, счету и взвешиванию, она же изо-

бражает распрю и внутреннюю борьбу в человеке — ведь ярост-

ное

начало в

душе

легче поддается воспроизведению в искусстве,

чем разумное, а потому «подражательный поэт» пробуждает, пи-

тает и укрепляет

худшую

сторону души и

губит

ее разумное на-

чало»

(605 В), «он внедряет в

душу

каждого человека в отдель-

ности

плохой государственный строй, потакая неразумному началу

души»

(там же). Такого поэта нельзя принять в

будущее

благо-

устроенное государство. Сократ говорит, что «в наше государство

поэзия

принимается лишь постольку, поскольку это гимны богам

и хвала добродетельным людям» (607 А).

ЛЕКЦИЯ

XXIV

ТЕМА 56.

ЖИЗНЬ

СОЧИНЕНИЯ

АРИСТОТЕЛЯ

Аристотель—величайший древнегреческий философ. Ф. Энгельс

назвал Аристотеля «самой универсальной головой» среди древне-

греческих философов, мыслителем, исследовавшим «существен-

нейшие

формы диалектического мышления»'.

Аристотель жил в

384—322

гг. до н. э. Родина Аристотеля —

полис

Стагира, расположенная на Северо-Западном побережье

Эгейского моря, рядом с Македонией, от которой она зависела.

Отец Аристотеля Никомах — придворный врач македонского царя

Аминты III, а сам Аристотель — сверстник сына Аминты,

будущего

македонского царя Филиппа И.

Первый

афинский

период.

В 367 г. до н. э. семнадцатилетний

Аристотель прибыл в Афины и стал слушателем

«Академии»

Пла-

тона, где он пробыл двадцать лет, вплоть до смерти основателя

«Академии»

в 347 г. до н. э. Платон был намного старше Аристо-

теля. Он сумел разглядеть гениального юношу и высоко его оце-

нить.

Сравнивая Аристотеля, которого он называл

«умом»,

с дру-

гим своим учеником — Ксенократом, Платон говорил, что если Ксе-

нократ

нуждается в шпорах, то Аристотель — в узде. Со своей

стороны Аристотель высоко ценил Платона. В написанном Ари-

стотелем на смерть Платона стихотворении говорилось, что дурной

человек не должен сметь даже хвалить Платона. Однако Аристо-

тель уже в школе Платона увидел уязвимые места платоновского

идеализма. Позднее Аристотель скажет: «Платон мне

друг,

но

истина

дороже». Платонизм

будет

подвергнут проницательной и

нелицеприятной

критике. Но первое время, как это видно из ран-

них сочинений Аристотеля, он полностью разделяет взгляды Пла-

тона. В 355 г. до н. э. положение Аристотеля в Афинах упрочилось

связи с приходом к власти в этом городе промакедонской пар-

Маркс К.,

Энгельс

Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 19.

279

тии.

Однако смерть Платона и нежелание Аристотеля оставаться

«Академии»,

возглавленной преемником Платона, его племян-

ником

Спевсиппом, побудили Аристотеля оставить Афины.

Годы странствий. Покинув их, Аристотель первые шесть лет

живет в малоазийской Греции, сперва в прибрежном городе Ассо-

се,

а затем в городе Митилена на соседнем с Ассосом острове Лес-

босе. Выбор Аристотеля не был случайным. В

Ассосе

проживали

два ученика Платона — Эраст и Кориск, в Митилену Аристотеля

пригласил уроженец Лесбоса Теофраст —

друг

и сотрудник велико-

го мыслителя. В

Ассосе

Аристотель нашел себе жену в лице некоей

Пифиады

— приемной дочери атарнейского тирана и основателя

Ассоса философа Гермия. Связанный с Македонией Гермий был

вскоре казнен персами после жесточайших пыток. Перед смертью

он

просил передать своим друзьям-философам, что он не совершил

ничего недостойного философии, которую он, видимо, высоко це-

нил.

Признанный героем и мучеником Эллады, Гермий был удо-

стоен памятника в ее религиозном центре — в Дельфах. Надпись

памятнику сделал Аристотель. Он же воспел своего тестя в пеа-

не,

где сравнивает его с Гераклом и Ахиллом.

В конце 40-х годов 4 в. до н. э. Аристотель был приглашен Фи-

липпом

II на роль воспитателя сына Филиппа — тринадцатилетнего

Александра — и переехал в столицу Македонии Пеллу. Воспитание

Александра Аристотелем продолжалось около четырех лет Впо-

следствии великий полководец скажет: «Я чту Аристотеля наравне

со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристоте-

лю тем, что

дает

ей цену». Аристотель не пытался сделать из

Александра философа, как это сделал бы, по-видимому, Платон,

одержимый мыслью, что люди не

будут

счастливы, пока ими не

начнут управлять философы. Трудно, конечно, сказать, насколько

философу удалось облагородить характер македонца — человека,

стоявшего, по представлению классического грека, на границе

между

эллином и варваром. Отношения учителя и ученика никогда

не

были теплыми. И как только Александр стал царем Македонии,

он

постарался избавиться от Аристотеля, которому пришлось вер-

нуться на родину — в Стагиру, где он провел около

трех

лет. В это

время произошло важное событие: в битве при Херонее (338 г. до

э.) македонское войско Филиппа II разгромило соединенное

войско

греческих полисов. Классической Греции как совокупности

суверенных полисов пришел конец. Аристотель же возвращается

Афины.

Второй афинский период. Оказавшись снова в Афинах пятиде-

сятилетним мужем, Аристотель открывает здесь философскую шко-

лу— Ликей, названный так потому, что школа находилась рядом

с храмом Аполлона Лакейского («волчьего»). В состав территории

школы

входили тенистый сад с крытыми галереями для прогулок,

поэтому школа Аристотеля называлась также «перипатетической»

(т. е. «прогулочной»), а члены школы — «перипатетиками» (т. е.

«прогуливающимися»). Их было много, ибо Аристотель имел не

одну сотню учеников и последователей. Аристотель преподавал в

280