Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени

Подождите немного. Документ загружается.

ПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ

229

ванная

группа

возникла охота с помощью загона огнем на выбранных участках степи,

прилегавших к крутым ущельям, так же как использование для этой

цели водопоев в местах, удобных для охоты.

Главным оружием охоты мустьерскому человеку служили увесистая Вооружение

дубина и копье в виде заостренной тонкой жерди из твердого дерева

с обожженным концом, которые находились в широком употреблении

и у тасманийцев, и у многих других отсталых народностей еще в совсем

недавнем прошлом. В этнографической литературе можно встретить

многочисленные примеры действенности подобных орудий охоты нередко

в отношении даже крупной добычи, особенно крупных хищников, как

медведь, пума и пр. Простое приостренное деревянное копье, по описа-

нию исследователей, у тасманийцев или байнингов Новой Померании

является в руках сильного и ловкого охотника чрезвычайно опасным

оружием. Судя по некоторым находкам, можно думать, что наряду

с ними неандерталец уже применял для охоты в открытых местностях

болас — оружие патагонцев, то есть крупные, связанные ремнями камен-

ные шары, которыми при удачном забросе опутываются ноги бегущего

животного. Напомним в .связи с этим отмеченную выше интересную

находку, сделанную в гроте Ребиер I. Человеку среднего палеолита

была, нужно думать, известна также праща в виде ременной петли,

с помощью которой он метко попадал камнем в преследуемое животное;

округлые, часто намеренно обтесанные камни для метания представляют

обычное явление в мустьерских стоянках.

Однако главным, чрезвычайно важным приобретением человека в ту Организо-

эпоху было умение действовать организованной, сплоченной группой, что

позволяло ему, при всей недостаточности физических сил и несовер-

шенстве оружия, справляться с окружавшими его наиболее сильными

животными. Конечно, общественная организация в ее зачаточных формах

восходит еще к предшествующему времени, к эпохе становления челове-

ческого общества, эпохе „первобытного стада", как ее определяет Ленин.

Но только тогда, когда охота стала главным источником существования,

основой получения жизненных благ, — окончательно сложился обществен-

ный коллектив с организованным производством, оформившейся социаль-

ной спаянностью членов первобытной ячейки, первичным разделением

труда. л..

Было бы неправильно изображать человека позднего мустьерского

времени как существо совершенно первобытное, чуть ли не наделенное

зверообразными чертами, как это иногда принимается на основании,

действительно, очень примитивных особенностей его скелета, в частности

строения черепа. Первобытностью физической и духовной природы

неандертальца стараются объяснить весьма несложный, первобытный

характер его культуры, в частности убогость его орудий из кремня.

В действительности следует, конечно, видеть здесь связь как раз

обратного порядка.

Нельзя рассматривать неандертальца, как это делает большинство

буржуазных авторов, как попавшее в тупик исторического развития,

обойденное природой существо. Это лишь ступень, хотя и весьма еще

ранняя, восходящего пути человечества, где примитивные формы куль-

туры не закрывают от нас ее жизненности и прогрессивности.

Приходится принять во внимание, что средний палеолит как исто-

рическая эпоха обнимает все же достаточно большой промежуток вре-

мени, —• начиная от первого появления охотничьих становищ с ранне-

мустьерским инвентарем и до эпохи расцвета так называемой мустьер-

ской культуры, — который необходимо исчислять, во всяком случае,

230

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

десятками тысяч лет. В течение этого времени человек успешно боролся

за существование даже в тех исключительно неблагоприятных условиях

природной среды, которые были созданы великим оледенением северного

полушария. Сама охота, как источник жизненных благ, должна была

чрезвычайно усилить активность человеческих групп, толкая их на

накопление всякого рода навыков, сопряженных с крайне обостренной

борьбой за существование, очевидно также вырабатывая социальные

инстинкты и духовные способности людей. Таким образом, за относи-

тельно простой картиной изменения кремневого инвентаря среднего па-

леолита скрывается значительно более сложный и глубокий процесс

формирования первобытных общественных образований — мустьерских

охотничьих общин.

Породы Как отмечалось выше, охота в мустьерское время, по крайней мере

животных, в Европе, иногда обнаруживала черты некоторого подбора в смысле

служившие характера добычи. Если в одних становищах имеются остатки разно-

охоты образных, главным образом травоядных, животных, в других предметом

охоты являлись преимущественно одна-две породы животных, очевидно

в большом количестве водившихся в ближайших окрестностях охот-

ничьего лагеря.

Особенно большую роль среди остатков охотничьей добычи в стой-

бищах среднего палеолита Европы играют мамонт и лошадь, как это

отмечено, например, в ряде французских стоянок с „ручными руби-

лами", вроде Женэ, Кэвр, Хютт.

Но в условиях открытых пространств их место нередко занимают

такие типичные степные формы, как зубр (Ильекая) или антилопа-сайга

(Чокурча). В горных же районах Средней Азии постоянной и наиболее

излюбленной добычей уже с мустьерского времени являлся горный

козел — Capra sibirica (Тешик-Таш, Амир-Темир). В Mont-Dol в Бре-

тани, где мустьерские охотники основали поселение почти на самом

берегу моря под защитой отдельно стоящего гранитного утеса, во время

только первых раскопок Сиродо в 70-х годах прошлого века было собрано

758 коренных зубов мамонта. Всего здесь были найдены остатки

нескольких сотен этих животных, главным образом молодых особей;

их сопровождали кости лошади и носорога. Что касается последнего,

то Сиродо насчитывает около 200 коренных зубов, принадлежащих носо-

рогам разного возраста и размеров. Другие животные в этой стоянке

дают обычный список мустьерской фауны — первобытный бык, гигант-

ский и северный олени, волк, пещерный медведь, пещерный лев, барсук,

альпийский сурок и др.

В известных местонахождениях близ Таубаха и Эрингсдорфа, в до-

лине р. Ильма в Германии, добычу человека составляли сходные породы

животных — слон, носорог и лошадь. Культурные остатки в этих место-

нахождениях, которые залегают в виде двух отчетливо выраженных гори-

зонтов в слоях плотного травертина, образовавшегося благодаря дей-

ствию некогда бывших здесь известковых источников, следует относить

к ашелю и мустье, а не к шелльской эпохе, как это еще недавно пред-

полагалось. Интересно, что в этой части Германии дольше, чем

в других областях Средней Европы, переживают древние виды слона

и носорога, остатки которых образуют обычные для мустьерской эпохи

большие скопления охотничьих трофеев (наряду с лошадью крупной

породы). Однако кремневый инвентарь, сопровождающий остатки

кострищ нижних и верхних горизонтов Ильмских стоянок, вполне опреде-

1 „L'Anthropologie", t. XXXIX, 1929, стр. 1.

ПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ

231

ленно свидетельствует об их более позднем возрасте. Если в нижних гори-

зонтах он представлен атипическими изделиями из отщепов — так назы-

ваемой „аморфной индустрией", то в выше лежащих слоях кострищ встре-

чаются орудия с тонкой отделкой, характерные для позднего мустье.

Следует отметить интересный факт, что в Таубахе и Эрингсдорфе

чаще встречаются самые верхние позвонки животных, чем другие шей-

ные позвонки; это объясняется тем, что головы носорогов и лошадей,

которые приносились как ценная часть добычи на место охотничьего

лагеря, отделялись не у самого основания черепа, а чаще всего между

вторым и третьим позвонком, то есть в месте, наиболее удобном для

рассечения сухожилий с помощью кремневой пластинки.

Вопрос об охоте на пещерного медведя, игравшей огромную роль Охота на

в жизни населения главным образом предгорных областей Центральной пещерного

Европы, начиная уже с так называемой премустьерской эпохи, о чем

ме

ве

упоминалось выше, следует осветить несколько подробнее.

Еще в 40—50 гг. XIX в. известный естествоиспытатель проф. Норд-

ман, изучавший ископаемую фауну в карстовых пещерах в окрестностях

Одессы, обнаружил на берегу Хаджибеевского лимана, у с. Нерубайское,

огромное скопление остатков пещерного медведя. Общее число представ-

ленных здесь особей названного животного он насчитывает свыше 400,

при сравнительно очень небольшой вскрытой им площади костеносного

слоя

. К сожалению, условия и вообще вся обстановка этой исключи-

тельно интересной находки • не получили должного освещения в отчетах

Нордмана, и нет возможности судить, были ли здесь обнаружены какие-

либо следы человеческой деятельности. Последнее, в свете других нахо-

док, о которых будет сказано ниже, представляется все же достаточно

правдоподобным.

В сравнительно уже совсем недавние годы (1938) при разработке Ильинка

известняка, широко здесь используемого для строительных целей,

в одной из балок в окрестностях Одессы, на берегу Куяльницкого лимана,

в с. Ильинка, была случайно открыта древняя, почти завалившаяся

камера, заполненная глинистым наносом, содержавшим массу костей

пещерных медведей. В прежнее время она, очевидно, должна была иметь

вид довольно вместительного, хотя и невысокого грота или, скорее, ниши

с двумя входами, ведущими внутрь основного помещения, примерно

15 ж в длину и почти столько же в глубину.

Описываемый грот находится в головной части довольно короткой,

хотя и широкой балки, метрах в 300 от лимана, там, где эта балка про-

резывает пласты известняковой плиты. Нужно думать, что в ту отдален-

ную эпоху, когда уровень соседнего лимана, по всей вероятности, стоял

на много десятков метров ниже современного и береговые склоны еще

не были одеты толстым слоем глинистого намыва, окружающий ланд-

шафт должен был иметь весьма живописный, горный характер, обычно

свойственный подобным выходам известняка. Об этом определенно сви-

детельствует уже само необыкновенное обилие встреченных здесь остат-

ков пещерного медведя.

Хотя разработка костеносного слоя пещеры велась исключительно

с целью добывания фаунистических остатков, наблюдавший за этими

работами одесский зоолог А. Д. Рощин тогда же обратил внимание на

наличие в слое некоторого количества обработанных кремней весьма

А. Нордман, Открытие пещеры с остатками допотопных животных в Одессе,

ЖМНП, часть LI, 1846, отд. VII, стр. 3; также A. Nordmann, Palaeontologie Sued

Eusslands, Helsingfors, 1858, стр. 1.

232

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

архаического облика

. Нельзя сомневаться в том, что если не все, то

значительная часть встреченных здесь остатков пещерного медведя (по

подсчетам Рощина — свыше 500 особей) была принесена сюда челове-

ком в качестве его охотничьей добычи. На это прямо указывают как

частые находки осколков трубчатых костей, расколотых для добывания

мозга, так и тот факт, что кости названных животных никогда здесь не

встречались в анатомическом порядке. По словам производивших рас-

копки рабочих, расколотые кости, как и кремни, большей частью встре-

чались в самом основании культурного слоя. Видимо, к тому же раннему

времени относится и небольшое число встреченных здесь остатков та-

ких животных, как гиена, дикобраз, сайга, зубр, благородный олень.

Возможно, однако, что они попали сюда более или менее случайно,

поскольку грот в Ильинке служил, очевидно, в течение некоторого вре-

мени убежищем для тех же медведей, гиен и других хищников.

Время культурных отложений Ильинки определяется достаточно

хорошо находками обработанных кремней, в составе которых имеются

миниатюрное „рубильце", остроконечники, скребла, характерные отщепы,

покрытые интенсивной патиной, — вполне, таким образом, мустьерского

облика. Описавший этот инвентарь С. Н. Замятнин

склонен сопостав-

лять его с находками в верхнем горизонте Киик-Коба, Ильской и т. п.,

хотя в нем можно усматривать и более древние черты.

По данным советского археолога А. В. Добровольского, принимав-

шего участие в раскопках в Ильинке, для находок черепов и челюстей

пещерного медведя здесь в ряде случаев можно было наблюдать какое-то

нарочитое расположение — под стенами грота, иногда в виде каких-то

скоплений, причем один такой череп был обложен камнями

Учитывая общий характер описываемого памятника в целом, следует

сказать, что здесь было, несомненно, не стойбище, не место обитания

мустьерской общины, а убежище, где должны были укрываться группы

охотников, являвшихся сюда для охоты на пещерных медведей, очевидно

водившихся в изобилии где-то в ближайших окрестностях балки. Сюда

мустьерские охотники приходили, конечно, только на время, лишь в опре-

деленные сезоны года, как это они делали постоянно в горных районах

Европы и Азии. Тут они, бесспорно, не жили, поскольку нет никаких

указаний на наличие следов кострищ в культурном слое пещеры. Да

и само весьма ограниченное количество обработанных кремней, среди

которых преобладают мелкие, невыразительные осколки кремня, указы-

вает на необжитость пещеры.

Подобная картина наблюдалась, например, в пещере Кош-Коба

в предгорьях Крыма, где почти вовсе не было обработанных кремней;,

сюда мустьерцы, очевидно, должны были приходить лишь с целью охоты.

Но в Ахштырской пещере, расположенной достаточно высоко в горном

ущелье (в районе Адлера на Кавказе), с ее массовыми скоплениями

костей пещерных медведей

есть уже прямая и близкая аналогия с па-

мятниками, открытыми в разное время в окрестностях Одессы.

Такие находки широко известны и в других частях Европы.

А. Д. Рощин, Hcmi М1сця знаходження юсток печерного ведмедя 13 залишками,

палеошту, „BicTi Академп наук УРСР", 1939, № 9—10, стр. 68.

С. Н. Замятнин, О характере культурных остатков в пещере у с. Ильинки,.

Одесской обл., „Археолопя", т. IV, К., 1950, стр. 143 и сл.

А. В. Добровольський, Печера коло с. 1ллшки, ОдеськоТ обл., „Археолопя",

т. IV, К., 1950, стр. 152. О находках в Ильинке см. также отчет И. Г. Пидопличко,

„Археол. пам'ятки УРСР", т, II, К-, 1949, стр. 323—325.

В. И. Громов, Палеонтологическое и археологическое обоснование..., „Труды

Ин-та геол. наук АН СССР", в. 64, М., 1948, стр. 260.

ПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ

233

Уже в 1906 г. при раскопках пещеры Вильдкирхли, расположенной Вильд-

высоко в Альпах, на 1500 м над уровнем моря, было обнаружено в ее кирхли

наслоениях огромное количество остатков пещерного медведя, сопрово-

ждавшихся в значительно меньшем числе костями пещерного льва,

леопарда, волка, горного козла, серны, благородного оленя и пр. Общее

число особей пещерного медведя насчитывается исследователем здесь

до 1000. Найденные в тех же отложениях грубые орудия, представляю-

щие собой неправильные отщепы из кварцита, делают очевидным, что

здесь, как и в описанной выше Ильинке, находилось обиталище перво-

бытной орды неандертальцев, периодически возвращавшейся сюда глав-

ным образом в целях охоты на медведей.

Аналогичные находки происходят из небольшой пещеры Кумметслох Кумметсло*

у Штрейтберга на плато Франконской Юры (опубликованы в 1913 г.)

По своим небольшим размерам (5 м ширины, 8—9 м глубины, 3 м

высоты) и положению в горах эта пещерка могла быть, очевидно, лишь

временным убежищем охотничьей группы. Действительно, раскопки это

и подтверждают.

В отложениях пещеры Кумметслох, покрывавших ее скалистое дно

мощным трехметровым глинистым слоем, с глубины 1,30 м и до дна

пещеры встречена масса костей пещерного медведя, причем они не зани-

мали какого-либо определенного горизонта.

Среди этих костей лишь пара обломков принадлежала оленю. Уже

это обстоятельство показывает, что пещера не служила убежищем

медведей, которые иначе не преминули бы натащить сюда остатки своей

добычи.

Замечательно также, что кости этих огромных пещерных хищников

не только постоянно бывают расколоты для добывания мозга, но и часто

носят следы употребления для каких-то производственных целей. Сам

подбор этих костей очень характерен. При большом числе обломков

черепов и челюстей, зубов, расколотых и раздробленных трубчатых

костей здесь не было встречено ни ребер, ни позвонков, ни лопаток или

тазов и других частей скелета. Зато очень многие из числа собранных

костей имеют характер примитивных орудий. В действительности все

они представляют обычные осколки костей различных размеров и форм, •

то заостренные на конце, то более закругленные и т. д., которые, однако,

имеют совершенно явные следы применения в виде выглаженности,.

сточенности, часто даже заполированности расколотого края.

Если учесть, что здесь абсолютно нет каких-либо признаков действия

протекавшей воды, то эти находки могут быть объяснены лишь

деятельностью человека. Вместе с костями найдено три больших камня

для их раскалывания, но никаких каменных орудий в заполнении пещеры

исследователь ее не мог обнаружить. Отсюда он делает естественный

вывод, что неандертальские охотники не жили здесь постоянно и; веро-

ятно, охотились довольно далеко от пещеры. Сюда они приносили, как

он думает, лишь шкуры пещерных медведей, может быть некоторые

запасы мяса, а главное — кости конечностей, которые они превращали

в орудия для выделки шкур. Таким образом, пещера Кумметслох слу-

жила для кратковременных, вероятно ежегодно повторявшихся посеще-

ний тех членов первобытной общины, которые были здесь заняты обра-

боткой шкур медведей. Другие же охотники, очевидно, возвращались

„Abhandlungen der Naturhistorischen Gesellschaft zu Niirnberg", Bd. XX 1913

стр. 9.

* 234

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

прямо на место своего постоянного поселения с запасами мяса и сала.

Подобная охота, видимо, имела сезонный, осенний характер.

Гайленрейт Выше уже говорилось об огромном количестве костей пещерного

медведя, собранных в пещере Gaylenreuth, в той же области Франкон-

ской Юры. Имеются сведения еще от 1774 г. о находке здесь вместе

с остатками пещерного медведя человеческих костей. В этой пещере,

как и в пещерах Брейтенвиннер и Голе-Фельс, были встречены и орудия

из осколков трубчатых костей медведя, подобные описанным из Куммет-

слоха.

Петерсгёле Картину такого же убежища охотников на пещерного медведя рисуют

хнгерееные нахс^кх, сд&тан'лые sj 5ремл раскопок (1914—1922) в Пе-

терсгёле в средней части Франконской Юпы. v Вападе-нд веляпекп от

пещеры Голе-Фельс. Эта пещера не служила местом какого-либо постоян-

ного обитания, о чем свидетельствует ее положение очень высоко над

соседней долиной, на вершине возвышенности, поднимающейся над

хребтом Юры, достаточно далеко от воды, в таком месте, которое могло

быть удобно лишь для целей охоты на определенных животных и, веро-

ятно, лишь в определенные времена года.

Как в Кумметслохе, в Петерсгёле находки оказались рассеянными

во всей толще заполняющего ее наноса, достигающего трехметровой

мощности, без возможности выделить в них какие-либо горизонты, соот-

ветствующие периоду заселения пещеры. Последнее началось еще в эпоху

до образования отложений, как это показывают остатки кострища, рас-

положенного прямо на скалистом дне, и продолжалось очень долго, чуть

ли не все время накопления доломитового песка и суглинка во внутрен-

них помещениях пещеры.

Находка костей домашних животных в верхних слоях пещерного

наноса вместе с остатками северного оленя и другой плейстоценовой

фауной свидетельствует о том, что здесь имело место нарушение цель-

ности напластований, но основной, нижний слой пещеры является совер-

шенно непотревоженным. На присутствие человека в нем прежде всего

указывают остатки кострищ, а также рассеянные в разных местах уголь

и орудия из камня, и здесь, как это ни странно, крайне немногочислен-

ные. В нижнем слое их было найдено всего 20 штук и в верхнем, пере-

мешанном слое еще 9. Если не говорить о последних, так как среди них

попадаются пластины более позднего облика, основной каменный инвен-

тарь в Петерсгёле имеет весьма примитивный характер. Он состоит

из широких отщепов иногда овальной, чаще же типичной треугольной

формы, среди которых попадаются настоящие мустьерские остроконеч-

ники с краевой подретушевкой, хотя и несколько грубой. Материалом для

изделий здесь служил роговик, добывавшийся человеком среди булыж-

ника, усеивавшего дно ручья в соседней долине. И по малочисленности

•находок орудий и по характеру их Петерсгёле, несомненно, представляет

'близкую аналогию с описанной выше пещерой в Ильинке.

Среди остатков животных здесь на первом месте стоит пещерный

медведь в количестве нескольких сот, главным образом молодых, особей.

Среди них взрослых насчитывается всего от 50 до 60 экземпляров. Из

иных животных могли быть определены бурый медведь, пещерный лев,

шерстистый носорог, бизон, благородный и северный олени и др. Все

эти виды далеко уступают в количестве пещерному медведю.

Как любопытную особенность, можно отметить находку целого

скопления костей пещерного медведя в определенном подборе их в осо-

„Abhandlungen der Naturhistorischen Gesellschaft zu Niirnberg", Bd. XXI,

H. 4, 1923, стр. 123.

ПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ

235

бом нитеобразном углублении, в одном из боковых помещений пещеры,

причем эти кости оказались прикрыты камнями. Рядом с ними в неболь-

ших углублениях в скале были размещены черепа этих животных. В одной

из более значительных ниш были найдены положенными вместе пять

черепов и три кости конечностей.

Некоторые ученые, в частности и советские (Б. Л. Богаевский,

П. И. Борисковский и др.), считают возможным видеть в этой и сходных

находках указание на культ медведя, усматривая в упомянутых выше

черепах нечто вроде жертвенного дара неандертальцев. Последнее яв-

ляется все же маловероятным, особенно если учитывать, что Петерсгёле,

как и другие пещеры этого типа Франконской Юры, являлись, без сом-

нения, местами, где готовились различные запасы продуктов охоты,

вероятно главным образом на зимнее время. Естественно, что хранилища

подобных запасов должны были иметься и внутри самих пещер.

Из огромного количества раздробленных костей пещерного медведя,

собранных в Петерсгёле в виде разного рода осколков и пластин, многие

имеют, несомненно, намеренную, далеко не простую и притом постоянно

повторяющуюся форму, получавшуюся, очевидно, путем простейших

приемов обработки — стесывания и отжимания. Признаки употребления

этих орудий — стачивание, заполированность режущего края или острого

конца — показывают, что здесь проходила та оживленная хозяйственная

деятельность, о которой упоминалось в отношении Кумметслоха. Оче-

видно, обработка шкур пещерных медведей представляла очень важный

момент в условиях существования мустьерских орд, населявших пред-

горные области Средней Европы.

Вероятно, орудия того же производственного назначения следует

видеть в так называемых „запонках", несомненно составлявших какой-то

важный элемент техники охотников на пещерного медведя, встреченных

в обеих пещерах — Петерсгёле и Кумметслох. Чаще всего они изго-

товлены из короткого фрагмента медвежьего ребра или • из обломка

трубчатой кости небольшого животного; оба конца сбиты в виде

лопаточки, а в середине оставлено продольное отверстие, напоминающее

ушко.

Австрийский археолог Менгин, подменяющий задачу восстановления

древнейшей истории человеческого общества антинаучным раздробле-

нием палеолитических памятников на бесконечное количество особых

„культур", находит в этих вещах основание для выделения костеносных

пещер Франконской Юры в особую „вельденскую культуру", самые же

так называемые „запонки" без всяких разумных к тому оснований счи-

тает — по некоторому, чисто внешнему сходству — костяными голов-

ками гарпунов, подобных эскимосским.

Такие находки не ограничиваются в Германии названным горным Картштейа

районом. Они известны, например, и значительно западнее, за Рейном,

в области Эйфеля, где совершенно аналогичная картина описана для

пещеры Картштейн близ Эйзерфей. Некоторой ее особенностью является

то, что здесь охота на пещерного медведя (в меньшем числе попадаются

мамонт, сибирский носорог, лошадь, бизон, северный олень, отсутствую-

щий лишь в самом нижнем горизонте пещеры) производилась недалеко

от места постоянного обитания. Это подтверждается тем, что в отложе-

ниях пещеры встречено много орудий из камня наряду с обычными для

этой группы памятников изделиями из расколотых костей медведя.

Последние встречаются одинаково в I и II слоях снизу, относимых

к более раннему и позднему мустье. Действительно, в нижнем слое глав-

ного грота Картштейн среди, правда, немногочисленных находок весьма

* 236

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

грубых отщепов есть два остроконечника примитивно мустьерского типа.

Возможно, что к этому же горизонту относится находка очень тонко

и изящно отделанного рубила позднейшего ашельского облика: оно было

обнаружено в основании культурных напластований нижнего слоя.

Вышележащий позднемустьерский горизонт той же пещеры харак-

теризуется значительным количеством обработанного каменного мате-

риала. Собранные здесь остроконечники, скребла, небольшие рубила,

боковые проколки, пластины с выемками, изготовленные из кремня,

говорят о типичном позднем мустье, хотя сопровождающие их орудия

довольно грубой отделки и многочисленные отщепы из кварца и квар-

цита придают инвентарю этого слоя в целом отпечаток архаизма и при-

митивности. Это еще усиливается наличием и в том, и в другом гори-

зонтах многочисленных костей со следами их использования для про-

изводственных целей. Над горизонтами с остатками, относящимися

к среднему палеолиту, кроме того были обнаружены следы обитания

эпохи позднего палеолита.

Так как нет оснований сомневаться в возможности определения двух

нижних горизонтов пещеры Картштейн мустьерским временем, включая

и позднюю его пору, приходится думать, что охота на пещерного мед-

ведя в тех районах, где природные условия, то есть близость горных

массивов, благоприятствовали этой охоте, являлась основой хозяй-

ственного благополучия неандертальцев вплоть до конца среднего

палеолита. Та же картина имеет место и на Черноморском побережье,

где большое количество остатков пещерного медведя переполняет куль-

турные отложения пещеры Ильинки под Одессой, Ахштырской и Нава-

лишинской пещер в окрестностях Сочи.

Таубах и Находки в Таубахе и Эрингсдорфе, расположенных в долине Ильма

Эрингсдорф по северной окраине возвышенности, окружающей горный хребет

Тюрингенского леса, показывают, что охота на медведя берет начало

в значительно более раннее время. Если по условиям местности там

играла преобладающую роль охота на других животных — слона, носо-

рога и лошадь, все же в Эрингсдорфе остатки бурого медведя состав-

ляют 10%, а в Таубахе даже 21% всей добычи человека.

Драхенлох Такое же значение имела охота на медведя и в области Альп. Выше

уже упоминалось об этом в связи с находками, сделанными в пещере

Вильдкирхли. Еще больший интерес представляют с этой точки зрения

более поздние раскопки в пещере Драхенлох в восточной части Швей-

царских Альп, к югу от Боденского озера, расположенной чрезвычайно

высоко — на 2450 м над уровнем моря.

Пребывание первобытного человека в этой пещере выдают орудия

из камня (плотного известняка) в виде отщепов, правда настолько гру-

бых, что можно было бы усомниться в их принадлежности человеку,

если бы не отсутствие самого этого материала по'соседству и не вся

обстановка находок. Здесь были встречены те же примитивные орудия

из расколотых костей пещерного медведя и многочисленные остатки

этого животного. В одном месте находился настоящий очаг, обложенный

обломками известняка и прикрытый такой же плитой.

Сенсационной, но уже не первой находкой этого рода, если вспом-

нить Петерсгёле, явилось открытие внутри пещеры особых помещений,

где хранились остатки медведя, очевидно части его туши. Эта пещера

состоит из трех камер, из которых две последние содержали культурные

напластования. В обеих камерах находились на некотором расстоянии

от стен пещеры (в 40—60 см) небольшие стенки, сложенные из плиток

известняка и достигавшие высоты до 80 см, В образованном ими про-

типа,

тонко

было

арак-

мате-

била,

емня,

>уди я

квар-

про-

[мися

ания

[двух

ючая

мед-

шых

)ЗЯЙ-

,него

жье,

[уль-

1ьма

«бет

1ала

там

осо-

гав-

ПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ

237

ере

!НИЯ

зей-

йно

дня

вся

пия

тки

ый

зм-

ий,

[фа

:ые

ии

'ОК

межутке были сложены медвежьи кости, преимущественно черепа, частью

целые, частью разбитые, по 3—4 и больше вместе, положенные в опре-

деленном порядке. При них часто находились по два первых позвонка,

что показывает, что они были положены еще в свежем состоянии. Здесь

же были размещены длинные кости конечностей.

В одном из помещений, кроме того, были устроены из тех же плиток

особые каменные ящики прямоугольной формы, которые, в свою очередь,

были покрыты большой плитой; всего было найдено здесь шесть таких

ящиков. Они были, несомненно, предназначены для хранения наиболее

ценных частей туши медведя и оказались заполненными черепами

и костями конечностей этого животного.

Многие авторы считают подобные скопления черепов медведей бес-

спорным доказательством существования уже у неандертальцев в раннее

мустьерское время тотемического культа и обычая жертвоприношений.

Однако в приведенных фактах нельзя усмотреть ничего, что не нахо-

дило бы себе объяснения в заготовке запасов людьми, являвшимися на

горные вершины для охоты на пещерных медведей.

Остатки таких же временных охотничьих стоянок неандертальцев,

занимавшихся охотой на медведей, открыты в Вильденманнлислохе, в той

же части Альп, а также в Котеншере на западной их окраине и в Дра-

хенгёле у Микснитца на востоке, на австрийской территории.

Однако их распространение в этой части Европы оказывается значи-

тельно более широким. Не говоря уже о том, что они известны и в южной

Германии, в Вюртемберге, в маленькой пещерке Ирпфельдгёле, исследо-

ванной в 1890 г., и в отложениях нижнего слоя пещеры Зиргенштейн,

наличие их установлено и в области Моравской возвышенности, в пещере

Шипка, совместно с грубыми орудиями примитивно мустьерского облика.

Скопления костей пещерного медведя в стоянках среднего палеолита

известны и далее на восток. Особенно заслуживают внимания находки

в пещере Игрита, в Трансильвании, где были обнаружены многочислен-

ные кости медведей, большей частью расколотые для извлечения мозга. '

Расколотые кости медведей здесь использовались в качестве орудий, для

чего они обивались грубыми сколами, то есть тем приемом, который при-

менялся для изготовления орудий из камня. Такие же находки происхо-

дят и из другой трансильванской пещеры —• Цикловина. К югу от Альп

они представлены в пещере Покала близ Триеста.

Столь широкая область распространения подобных памятников пока-

зывает, что высокогорные пещеры, равно как и пещеры, расположенные

в скалистых ущельях морского побережья (Ахштырская, Навалишин-

ская), с остатками сотен и тысяч убитых человеком медведей не пред-

ставляют собой какую-то особую „культуру". Эти убежища, очевидно,

периодически заселялись неандертальцами, жившими большую часть года

в долинах, по окраинам горных цепей, и время от времени приходившими

сюда для охоты на пещерного медведя.

Какие способы применяли они для поимки этого крупного хищника,

пока точно не известно. Но наблюдения, сделанные в Драхенгёле, где

на некоторых черепах медведей видны следы заживших проломов с левой

стороны, как будто говорят в пользу того, что человек охотился на них

с помощью кистеня, тяжелой дубины, не боясь встретиться лицом к лицу

с таким опасным противником.

Правда, при наличии определенных природных условий медведь

в качестве охотничьей добычи продолжал играть кое-где довольно зна-

чительную роль и в позднем палеолите (пещера Навалишинская в окрест-

ностях Сочи, пещера Иахимка в Моравии и др.).

Другие

находки

238

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПОСЕЛЕНИЯ МУСТЬЕРЦЕВ

Характер^ Нельзя не видеть существенного отличия в условиях существования

поселений мустьерцев, с одной стороны, и наиболее отсталых охотничьих племен

недавнего прошлого — с другой. Если охотничьи общества австралий-

ского материка и острова Тасмания еще недавно вели весьма подвижный

образ жизни, не основываясь надолго в каком-нибудь определенном

месте, за исключением времени созревания плодов либо при условии

обильных сборов личинок или моллюсков и ракообразных на морском

берегу, — то такое бродяжничество вряд ли можно рассматривать как

свойство, присущее охотничьему обществу.

Наоборот, его следует скорее считать естественным результатом того,

что добыча уменьшалась и становилось все труднее поддерживать суще-

ствование первобытной общины, что вынуждало ее к непрестанным

поискам пищи. Этим же объясняется почти полное отсутствие у низко-

стоящих охотничьих обществ новейшего времени каких-либо жилищ,

кроме легких временных сооружений из тростника, коры и ветвей. Нужно

принять во внимание затем, что мустьерскому человеку, жившему в при-

ледниковой полосе Европы и Азии, в значительно большей степени при-

ходилось думать как об одежде, так и о жилище для защиты от суровых

климатических условий.

Мустьерский человек устраивал свои становища не только под

защитой утесов, в естественных гротах; ему приходилось жить на равни-

нах, где он имел как летние, так и зимние лагери, разбитые под

открытым небом, на склонах речных долин. Нельзя представить себе,

чтобы в природной обстановке ледниковой эпохи орды мустьерцев могли

удовлетворяться легкими ветровыми щитами, которыми могли обходиться

тасманийцы в холодное время года.

Очевидно, по крайней мере к концу мустьерской эпохи, в связи

с усиливавшимся похолоданием, мустьерцы были вынуждены сооружать

достаточно защищенные от холода хижины, для чего они могли пользо-

ваться, например, шкурами животных. Тепло в этих жилищах должно-

было поддерживаться кострами, помещавшимися в особо устраиваемых

для этого углублениях в почве. Сохранившиеся угольки из очагов дают

возможность определить породы деревьев, которыми человек пользовался

в качестве топлива. В Киик-Коба, в Крыму, он употреблял для этой цели

главным образом можжевельник, затем иву, крушину, клён, что указы-

вает на несколько иной характер лесов, окружавших человека в мустьер-

ское время, чем в современную эпоху, даже на юге, в Крыму. К сожа-

лению, полное отсутствие определений растительных остатков для му-

стьерских стоянок Европы оставляет вопрос о растительном ландшафте

в ту эпоху еще очень слабо освещенным.

Кость Как топливом человек не пренебрегал, несомненно, и костями жи-

в качестве вотных, которые в свежем виде представляют хороший горючий мате-

топлива p

HajIi

дающий много жара; на распространяемый ими чад мустьерцы,

очевидно, обращали мало внимания.

Возможность употребления свежих костей убитых животных в ка-

честве топлива в среднем и позднем палеолите иногда вызывает сомне-

ние у лиц, не знакомых с фактами этнографии. В действительности же

применение костей для этой цели представляет очень широко распро-

страненное явление. Укажем лишь данные этого рода, сохраненные Геро-

дотом относительно скифов (IV, 61):

„Так как скифская земля очень бедна лесом, то скифами придуман

следующий способ варения мяса: содрав с животного кожу, очищают