Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени

Подождите немного. Документ загружается.

308

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

возникает в значительно более позднее время — в среде современного

человечества (Homo sapiens). Неандерталец — примитивная форма

человека, еще сохранявшая многие черты животных предков, и вряд ли

можно его представлять с общественной организацией, основанной на

родовом устройстве. Это можно утверждать с тем большим основанием,

что характернейшей чертой неандертальской орды, как показывает целый

ряд фактов, являлась замкнутость в себе, обособленность от других

человеческих групп, что должно было способствовать господствовавшей

на той ступени практике замкнутого группового брака, пока лишь

выключавшей из круга брачных отношений следующие одно за другим

поколения кровных родственников

Весьма вероятным является соображение, что это ограничение перво-

начально и очень долго касалось не всей группы родственников по

нисходящей линии в пределах первобытной общины, а лишь поколений,

ведущих счет по материнской линии, тогда как родство по отцовской

линии не могло приниматься во внимание ввиду полного отсутствия

представления о значении полового акта в рождении ребенка. Таких

представлений, как известно, нет даже у некоторых отсталых народ-

ностей недавнего прошлого, например у австралийцев.

Таким образом, уже разделение первобытной мустьерской общины

на поколения по признаку происхождения от одной группы матерей

должно было очень усилить значение женщин, то есть той части орды,

которая воплощала в сознании мустьерцев действительную целостность

и единство группы, связь составлявших ее поколений.

Весьма вероятно, что уже в ту эпоху эмблемой такой первобытной

родственной группы становится орган рождения. Очень возможно также,

что он в ту эпоху имел уже и свое графическое выражение. Естественно

высказать предположение, не стоят ли в связи с этим представлением

те круглые „чашечковидные" углубления на каменных плитах, которые

известны в виде первых проявлений изобразительной деятельности

неандертальцев уже в мустьерских поселениях (Ла Ферраси). Это

не исключает, конечно, и того, что они могли в равной мере изобра-

жать, как было указано выше, и огонь — центр человеческого обще-

жития — по признакам приспособления для его добывания (высверли-

ванием) .

Во всяком случае, сказанное делает понятным появление среди

первых произведений изобразительного творчества в раннее время позд-

него палеолита уже совершенно ясных изображений знака пола, которые

вскоре сменяются изображениями целой женской фигуры.

Как и когда происходит распад древних замкнутых, кровнородствен-

ных ячеек, отвечающих первобытной общественной организации, и воз-

никновение на их месте более сложных общественных образований —

экзогамных групп, объединявших две или большее количество общин,

связанных между собой перекрещивающимися брачными отношениями

и, возможно, также узами общих хозяйственных интересов, — остается

далеко не вполне выясненным.

Несомненно все же, что общество позднего палеолита, начиная уже

с самой ранней поры, с его значительными достижениями во всех

областях материального строя жизни и весьма богатым и содержатель-

Замкнутость неандертальских общин подтверждается фактами каннибализма.

Последние как широко распространенное явление засвидетельствованы для эпохи

первобытного стащ рядом наблюдений. Ср. В. П. Якимов, Ранние стадии антропо-

генеза, Сборник „Происхождение человека и древнее расселение человечества", „Труды

Ин-та этнографии", н. е., т. XVI, 1951, стр. 82.

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

309

ным искусством нельзя мыслить в рамках первобытной, эндогамной

замкнутости составлявших его ячеек. Только наличием экзогамии можно

объяснить, в частности, возникновение уже в начальное время позднего

палеолита нового физического типа человека, сменявшего повсюду

древнюю, более примитивную его форму — неандертальца.

Образование экзогамных ячеек происходит, как это рисует Энгельс,

в виде брачного объединения групп, на которые распадаются первичные

замкнутые общины. „Каждая первоначальная семья должна была рас-

пасться самое позднее через несколько поколений. Первобытное комму-

нистическое общее домашнее хозяйство... определяло максимальные раз-

меры семейной общины, изменявшиеся в зависимости от условий, но

для каждой данной местности более или менее определенные. Но как

только возникло представление о непозволительности половых сношений

между детьми одной матери, это должно было сказаться при дроблениях

старых и при основании новых домашних общин..."

Указанный процесс, очевидно, должен был осложняться тем, что

на определенном этапе развития производительных сил для численно

разраставшейся группы являлось более выгодным не расходиться в раз-

ные стороны, как это было установлено обычаем в прежнее время,

а сохранять отношения родства и соседства.

Для того чтобы понять, как в данной исторической обстановке мог

сложиться и очень быстро распространиться новый тип человека, следует

допустить, что отмирание того строя жизни, на котором держалась

первобытная кровнородственная община неандертальцев, и распростра-

нение обычая экзогамного группового брака способствовали более широ-

кому перемешиванию населения

. Последнее могло происходить,

вероятно, потому, что действующим законом стало запрещение брака

братьев и сестер по их общим матерям, тогда как первоначальный

обычай (вытекавший из родственной связанности двух частей разделив-

шейся орды) — вступать в перекрестный брак с двоюродными сестрами

или братьями — мог и не выдерживаться строго. Такая практика могла

быть затруднительной и потому, что обширные незанятые территории

с их неиспользованными богатствами в смысле добычливой охоты

постоянно привлекали к себе избыток населения в течение не только

среднего, но и позднего палеолита.

Подобные постоянные переселения на новые места, достоверность

чего трудно было бы оспаривать, приводили, с своей стороны, к раз-

рыву старых связей и возникновению новых.

Общественные отношения в эпоху позднего палеолита становятся

более понятными в свете археологических фактов, к рассмотрению кото-

рых мы обратимся в следующих главах.

ПОЗДНЕПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ ПАМЯТНИКИ

ЕВРОПЕЙСКОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР

Несмотря на, казалось бы, детальную разработанность хронологи-

ческой периодизации памятников позднего палеолита Европы в виде

четырех, следующих одна за другой эпох и подразделения названных

эпох на еще более дробные отрезки времени, вроде древнего, среднего

Ф. Энгельс, ук. соч., стр. 37—38.

По выражению Моргана, приводимому Ф. Энгельсом („Происхождение семьи,

частной собственности и государства", 1950, стр. 46), после отмирания практики кровно-

родственного брака „два прогрессирующих племени смешивались, и у новых поколений

череп и мозг естественно увеличивались, пока они не объединяли в себе способностей

обоих племен".

310

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

и позднего ориньяка, раннего и позднего солютре и т. п., — действи-

тельное положение дела в данной области является значительно более

сложным и во многом весьма спорным.

Как можно будет убедиться из последующего изложения, прежде

всего, само реальное существование особых „ориньякской" и „солю-

трейской" групп памятников и самостоятельных „ориньякской" и „солю-

трейской" эпох, — как ступеней развития, всеобщих для палеоли-

тического населения хотя бы только Европы, — в настоящее время

вызывает серьезные сомнения и ни в коей мере не может считаться

доказанным. В так называемом ориньяке, особенно в свете последних

открытий, сделанных на территории СССР, приходится видеть, скорее,

более или менее локальное явление, связанное со сравнительно огра-

ниченной территорией — юго-западной частью Европы, — где местами

вещественные находки, относящиеся к ранней поре позднего палеолита,

приобретают некоторые специфические черты, свойственные памятникам

названного выше типа. Для большей части территории Европы, включая

Германию, Англию, не говоря уже о всех более восточных областях

этого материка, переход от эпохи мустье к позднему палеолиту всюду

представлен памятниками иного типа, во всяком случае не „ориньяка"

с его хорошо известными признаками (свойственными, например, соот-

ветствующим местонахождениям Дордони). Но то же приходится в зна-

чительной мере сказать и относительно „солютрейской" эпохи.

Уже одно это обстоятельство создает в настоящее время очень

большие трудности в пользовании общепринятой в буржуазной археоло-

гии периодизацией позднего палеолита Европы.

Не менее серьезные затруднения возникают в этом смысле в связи

с возможностью приложения понятия „мадленской" ступени, или эпохи,

к палеолитическим поселениям, например, той же Средней и Восточной

Европы, тем более Северной Азии, если под „мадленом" понимать куль-

турную ступень, представленную хорошо известными памятниками

Франции.

Выше были изложены в общих чертах те соображения, исходя из

которых возможно, в качестве хотя бы удобной хронологической схемы,

принять для позднепалеолитических местонахождений Европы деление

на три основные группы, соответствующие ранней, поздней и финальной

поре позднего палеолита. Уже здесь следует оговориться, что в них

приходится вкладывать, как об этом будет сказано дальше, существенно

иное содержание, чем это принято в буржуазной науке.

Известно, что буржуазной археологией в основу хронологического

деления позднего палеолита Европы кладутся узко формальные при-

знаки исключительно типологического характера. Сейчас, в свете на-

ходок, сделанных на территории СССР, можно считать вполне установ-

ленным, что так называемые ориньякские, солютрейские, мадленские

комплексы орудий из кремня нельзя рассматривать как строго выдер-

жанные, закономерные этапы в истории позднепалеолитической техники,

даже только для материка Европы. Их особенности в значительной

мере представляют собой лишь приемы использования кремня для опре-

деленных производственных целей, удерживающиеся в силу традиции.

Такие приемы, очевидно, вполне могли сосуществовать в один отрезок

времени у различных, часто, может быть, даже соседних, первобытных

общин. И только вся совокупность имеющихся в нашем распоряжении

фактов дает возможность говорить о характере и направлении истори-

ческого процесса в условиях позднего палеолита Европы и Северной

Азии.

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

311

Поскольку в основу дальнейшего изложения в значительной мере

положен фактический материал, добытый советскими учеными, представ-

ляется целесообразным наметить здесь, хотя бы в главных чертах,

исходя из современного состояния наших знаний, хронологическую после-

довательность основных групп позднепалеолитических поселений, откры-

тых на европейской территории CGCP.

В данном случае следует иметь в виду прежде всего Восточно-

Европейскую равнину, поскольку позднепалеолитические памятники

Крыма и Закавказья, также, конечно, Сибири, отличаются рядом свое-

образных черт, очень затрудняющих возможность рассмотрения их

в одной общей хронологической схеме.

Памятники палеолитической культуры на необъятных просторах

СССР до недавнего времени были все же сравнительно мало известны.

Правда, первые подобные местонахождения на Оке, в Подонье, на

Украине, в Крыму и даже в Сибири были открыты еще в 70—80-х годах

прошлого столетия. На территории Европейской России первое известие

о следах обитания человека ледникового времени связано с Гонцами,

б. Лубенского у., Полтавской губ. Этот памятник был обнаружен

случайно, как это часто бывает с остатками палеолитических стойбищ,

и не пропал бесследно для науки, так как, по счастью, обратил на себя

внимание учителя Ф. И. Каминского, заметившего, что при костях мамонта,

оленя и других животных попадались расщепленные кремни. В 1873 г.,

когда начаты были раскопки в Гонцах, на территории Польши были

Завишей предприняты раскопки в Мамонтовой и Машицкой пещерах,

невдалеке от Кракова.

В 1877 г. А. С. Уваровым близ его усадьбы у с. Карачарова в стене

соседнего оврага, выходящего к Оке, были обнаружены вымытые водой

кости мамонта, сибирского носорога и других животных, сопровождав-

шиеся, как показали раскопки, обильными находками обработанных

кремней. Через два года, в 1879 г., И. С. Поляков, принимавший перед

этим участие вместе с Уваровым в раскопках Карачаровской стоянки,

сделал аналогичную, но еще более важную находку в с. Костенках,

Воронежской обл.

Перечисленные открытия совпали с пробуждением заметного инте-

реса к остаткам древнейшей культуры человека. В связи с результатами,

полученными в ходе исследования некоторых пещер Западной Европы,

в России в те же годы особенное внимание было обращено на пещеры,

главным образом по окраинам Восточно-Европейской равнины — на

Урале, Кавказе, в Крыму. Однако поиски там остатков, связанных

с деятельностью палеолитического человека, по разным причинам ока-

зались большей частью недостаточно успешными.

Больше посчастливилось в этом смысле Южному Крыму. В 1879—

1880 гг. К- С. Мережковскому удалось отыскать в ряде пещер и навесов

Крыма культурные отложения палеолитического возраста в виде разно-

образного кремневого инвентаря и даже первых в России остатков самого

палеолитического человека (навес по р. Каче).

С другой стороны, и в Поднестровье в начале 80-х годов отме-

чено было, частью также в пещерах, несколько -пунктов с находками

костей мамонта и кремневых орудий. Наиболее интересные находки

были сделаны по левому берегу р. Днестра, в окрестностях с. Сту-

деницы, на высоком береговом мысу, представляющем высокое меловое

плато, рассеченное глубокими оврагами.

К тому же времени, когда стали известны первые палеолитические

стоянки на территории Европейской России, относятся и первые находки

312

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

остатков палеолитической культуры в Сибири, в окрестностях Иркутска

и Красноярска, связанные с именами И. Д. Черского, И. Т. Савенкова,

позже М. П. Овчинникова (Верхоленекая гора).

После такого начала, после ряда весьма обнадеживающих открытий,

создававших, казалось бы, вполне благоприятную почву для разверты-

вания исследовательской работы прежде всего в целях дальнейшего

накопления фактических данных, — в следующие годы в России имел

место, наоборот, упадок интереса к палеолиту, совпавший с эпохой жесто-

кой реакции 80-х — начала 90-х годов. Как это ни покажется странным,

в течение последующих 30—40 лет ни один из палеолитических памят-

ников, открытых на территории России, не был исследован более де-

тально, ни одна из добытых коллекций не была изучена и освещена

в соответствии хотя бы с элементарными требованиями научности.

Некоторый подъем интереса к памятникам палеолита в России наме-

чается снова лишь около половины 90-х годов. К этому времени стано-

вятся известными несколько новых палеолитических стоянок. Так.

Н. И. Криштафовичу удалось обнаружить в 1894 г. в Новой Александрии,

на берегу Вислы, в интересных геологических условиях •—• очень невы-

соко над уровнем реки, почти в основании надлуговой террасы —

остатки палеолитического обитания с костями мамонта, сибирского носо-

рога, первобытного быка и пр. в сопровождении довольно многочислен-

ных кремней позднепалеолитических типов Далее можно назвать на-

ходки, сделанные Н. Ф. Кащенко в Томске, В. В. Хвойко на Кирилловской

улице в Киеве, наконец, в Ильской станице на Кубани. Эти открытия все же

в большей или меньшей степени разделили судьбу прежних, не послужив

источником для более углубленного интереса к вопросам древнейшей

истории Восточно-Европейской равнины.

Пробуждение серьезного интереса и внимания к остаткам палеоли-

тической культуры относится, в сущности, лишь к началу XX в.

Важным этапом в изучении позднепалеолитических остатков Восточ-

ной Европы явилось открытие в 1908 г. богатой палеолитической стоянки

на р. Десне, в б. Черниговской губ., в устье обширной балки, где рас-

положилось с. Мезин. В течение ряда лет стоянка исследовалась

Ф. К- Волковым, П. П. Ефименко и др. Сделанные в ней находки сразу же

выдвинули ее на одно из первых мест среди иных палеолитических

местонахождений Европы и возбудили большой интерес к русскому

палеолиту со стороны западных ученых, поскольку искусство Мезина

в его изделиях из мамонтовой кости, совершенно отличное от палеоли-

тического искусства пещерных поселений Франции, явилось полной

неожиданностью и своего рода откровением.

Мезинская стоянка положила начало ряду новых поисков в области

палеолита, развернувшихся на протяжении немногих лет и вскоре

прерванных войной 1914—1918 гг. Если эти поиски имели довольно

случайный и разрозненный характер, они тем не менее дали ряд инте-

ресных наблюдений. Можно указать на раскопки Гонцовской стоянки,

предпринятые в 1914 г. после сорокалетнего перерыва Полтавским

музеем и в значительной степени осветившие характер этого важного

палеолитического поселения

Равным образом несомненный интерес представляет открытие

в указанные годы ряда палеолитических местонахождений в пещерах

Н. И. Криштафович, Послетретичные образования в окрестностях Новой

Александрии, Варшава, 1896, стр. 47 и сл.

Содержательный очерк по истории изучения палеолита Украины составлен

П. И. Борисковским, см. „Археолопя", т. I, К., 1947, стр. 85.

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

313

Закавказья. Приблизительно тем же временем датируется обстоятельная

сводка материалов по русскому палеолиту, опубликованная А. А. Спицы-

ным. И однако, несмотря на довольно значительный накопленный мате-

риал, все же еще совсем недавно возраст палеолитических памятников

России, их последовательность во времени, их отношение к „.эпохам"

палеолита Европы оставались, в сущности, почти невыясненными.

В совершенно новую, исключительно плодотворную стадию изучение

древнейшего исторического прошлого необъятной территории нашей

страны вступает впервые в годы, следующие за Великой Октябрьской

социалистической революцией. Лишь с этого времени исследовательская

работа в области палеолита Восточной Европы и Северной Азии при-

обретает планомерный, вполне научный характер. Уже в 1922 г. начаты

были систематические поиски палеолитических местонахождений в ряде

местностей Сибири. К этому году относятся, в частности, довольно

значительные раскопки стоянки Верхоленская гора (под Иркутском)..

Следующий же год можно считать временем дальнейшего развертывания

работ по изучению целого ряда палеолитических памятников по Енисею,

Ангаре и в Забайкалье, в которых принимали участие Н. К. Ауэрбах,

Г. П. Сосновский, В. И. Громов, М. М. Герасимов и др.

Интересно, что уже в указанные годы (1922—1923) почти одно-

временно имело место исследование палеолитических стоянок не только

в Сибири, но и на европейской территории СССР —• по течению Дона

под Воронежем и в пещерах Крыма. В 1922 г. в окрестностях с. Бор-

шева, соседнего с Костенками, где находится известное местонахождение,

открытое еще И. С. Поляковым, сотруднику) Воронежского музея С. Н. За-

мятину, воспользовавшемуся указанием А. А. Спицына, удалось обнару-

жить в одном из боршевских оврагов новые интересные остатки палеолити-

ческого обитания. В следующем году поисковая группа под руковод-

ством П. П. Ефименко имела возможность установить на территории

сс. Костенок и Боршева целый ряд палеолитических стоянок с различ-

ной фауной и разным вещественным инвентарем. Уже сам факт концен-

трации подобных памятников на очень ограниченной территории,

в одном небольшом районе, где нет горных пород, способствующих

образованию пещер и гротов, является совершенно исключительным.

Вполне естественно, что изучение костенко-боршевских палеолитических

стойбищ, сопоставление их вещественных находок, условий их залегания

и т. д. впервые позволило, благодаря массовому материалу, подойти

с достаточно твердым основанием к решению задачи хронологического

расчленения памятников позднего палеолита Восточной Европы. Оно

дало возможность поставить и в какой-то мере решить вопрос об этапах,

пройденных здесь позднепалеолитическим обществом, притом не только

в области среднего Дона, но и на гораздо более широкой территории,

так как ряд общих явлений переживался палеолитической культурой на

всем пространстве Средней и Восточной Европы.

В ближайшие годы, в особенности с 1926 г., исследовательская

работа советских ученых, посвященная изучению палеолита Восточно-

Европейской равнины, приобретает еще более значительный размах.

Именно к этому времени относится, например, открытие Супоневской,

а затем Тимоновской стоянки под Брянском (исследование ее начато

было М. В. Воеводским и продолжено В. А. Городцовым), Бердыжского по-

селения на Соже (К. М. Поликарпович и другие исследователи), поздне-

палеолитических памятников Днестра и Днепровского Надпорожья, стоян-

ки у с. Гагарина в верховьях Дона, наконец, ряда новых палеолитических

местонахождений в районе Костенок и Боршева (П. П. Ефименко и его

Л",

314

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

сотрудники). Для Крыма не меньшее значение имели тогда же работы

Г. А. Бонч-Осмоловского, С. Н. Бибикова, О. Н. Валера и лругих лиц,

направленные главным образом на изучение пещерных поселений.

Большим успехом советского палеолитоведения следует признать

открытие остатков палеолитического возраста на территории Средней

Азии. Особенно много в этом направлении было сделано А. П. Окладни-

ковым, своими многолетними исследованиями значительно также попол-

нившим наши сведения о палеолите Северо-Восточной Азии — Ангары,

Лены и Забайкалья.

Нельзя не отметить деятельность советских исследователей, привед-

шую к открытию палеолита в Приуралье (С. Н. Бибиков, М. В. Талицкий,

О. Н. (Бадер и др.), и большие работы, осуществлявшиеся все последние

годы на- территории Украины (М. В. Воеводский, П. И. Борисковский,

И. Г. Пидопличко, М. Я. Рудинский, А. П. Черныш, А. В. Бодянский,

В. Н. Даниленко и многие другие).

Сводка палеолитических местонахождений СССР, составленная

Н. И. Березинымнасчитывает уже около 150 подобных памятников.

Спустя немного лет их общее число превысило 200 местонахождений.

При этом следует также учесть, что в списке палеолитических поселений,

исследовавшихся за период времени с 1935 г., имеются такие важные

памятники, как Тельманская стоянка на Дону, Елисеевичи на Судости,

Чулатово, Новгород-Северск и Пушкари на Десне, Авдеево на Сейме,

Амвросиевна в Донбассе, Мурзак-Коба в Крыму, Буреть на Ангаре

и многие другие

Хронологизация памятников

Одним из крупных достижений передового советского палеолитове-

дения за последние годы нельзя не считать установление того, что смена

типов кремневого инвентаря в рамках ориньякской, солютрейской и мад-

ленской эпох, — принимавшаяся до сих пор за незыблемую основу исто-

рического развития палеолитической культуры Европы, — является отвле-

ченным построением, далеким от исторической действительности. Такая

схема в обычном ее понимании, во-первых, не отвечает действительным

фактам, во-вторых, лишена, если говорить об ориньяке и солютре, какого-

либо реального исторического содержания.

Наоборот, имеются все основания думать, что здесь, на интересую-

щей нас территории Европы, часто в самом близком соседстве друг

с другом существовали в указанное время палеолитические общины,

сохранявшие в своем обиходе, в силу большой консервативности перво-

бытной техники и устойчивости ее традиций, различные приемы и формы

обработки и использования кремня.

Только этим можно объяснить все чаще отмечаемые в настоящее

время случаи переслаивания палеолитических горизонтов, например

в пещерах Франции, где слои с мадленским, по 'общему характеру, обра-

ботанным кремнем находятся ниже горизонтов с остатками солютрей-

ского или; ориньякского типа, а, казалось бы, достаточно типичные поздне-

мустьерские комплексы лежат выше культурных отложений с остатками

времени позднего палеолита.

Особенно разительна в этом смысле культурная стратиграфия Тель-

манокой стоянки в Костенках, где горизонт, содержащий весьма архаи-

Н. И. Березин, Справочник по палеолиту СССР, АН СССР, 1936.

Я. Я. Ефименко и Я. А. Береговая, Палеолитические местонахождения СССР,

„Палеолит и неолит СССР", Материалы и исследования по археологии СССР, № 2,

1941, стр. 254.

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

315

ческий кремневый инвентарь, в частности большое количество орудий

мустьерских типов, залегает в самом верху, а нижний культурный гори-

зонт стоянки, очевидно значительно более древний, дает, наоборот, набор

орудий, по существу очень близкий к мадлену.

Такое обстоятельство свидетельствует, с другой стороны, и о том,

что нам, к сожалению, остаются пока почти совершенно неизвестными

еще более ранние, древнейшие памятники позднего палеолита на терри-

тории СССР. Нельзя сомневаться, уже в силу естественного закона

преемственности, что такие памятники должны были содержать много-

численные пережиточные элементы предшествующей, то есть той же

мустьерской, культурной ступени.

Если признать, таким образом, мало пригодной для целей хроноло-

гизации обычную типологическую схему — ориньяк, солютре, мадлен—

ввиду заведомой ее ненадежности, нетрудно наметить тот историческии

рубеж, по которому интересующие нас памятники могут быть разделены

на две основные хронологические группы. Это — время, которое можно

назвать эпохой Костенок—Виллендорфа—Пржедмости, то есть время,

когда во всей обширной приледниковой полосе Европы и Северной Азии

складывается культура, поражающая нас во многих своих сторонах и про-

явлениях чертами замечательной выдержанности и единства. Памятни-

ками этого типа заканчивается ранняя пора позднего палеолита Европы.

Во всяком случае, если иметь, в виду, в первую очередь, обработан-

ный кремень, как наиболее массовый материал, представленный в куль-

турных остатках палеолитических поселений, то важнейшим признаком^,

по которому в условиях Европы возможно различить памятники, с одной

стороны, ранней, с другой — поздней поры позднего палеолита, можно

считать именно характер использования кремневого материала. В ран-

нюю пору, то есть в так называемое ориньяко-солютрейское время, как

правило, в широком масштабе использовались для производственных

и бытовых нужд целые кремневые пластинки и изготовленные из таких

пластинок орудия различных типов и разного назначения. В позднюю

пору все большее значение начинает приобретать техника вставок: сна-

чала в виде тонко оструганных отщепов кремня и, наряду с ними, раз-

личных микропластинок, позже — в виде правильных сечении пластинок.

Прием оснащения орудий труда и предметов охотничьего вооруже-

ния посредством кремневых вкладышей или вставок представляет повсе-

местное явление, широко распространенное к концу позднего палеолита

и в раннем неолите не только на территории Европы, но, очевидно, и на

всех остальных материках.

Ныне лучше изученные поселения позднего палеолита европейской тер-

ритории Союза можно разбить на следующие группы в порядке их древно-

сти (о позднепалеолитических стоянках Сибири придется говорить ниже):

Памятники раннетельманского типа. Тельманская

стоянка — нижние горизонты.

Памятники позднетельманского типа. 1ельманская

стоянка — верхний горизонт, Костенки I — нижний горизонт, а также,

видимо, пещера Сюрень I в Крыму и некоторые пещеры Закавказья.

Памятники к о с г е н к о в с к о г о типа. Костенки I, Авдеево,

Гагарине, Бердыж, Боршево I, Пушкари I.

Памятники мезинского типа. Мезин, Александровка

(Костенки IV), в Сибири — Мальта и Буреть.

Памятники кирилловского типа. Кирилловская

"нижний горизонт, Аносовка (Костенки II), Глинище (Костенки III), Ели-

сеевичи, стоянки Поднестровья типа Студеницьт, Амвросиевка и др.

316

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Памятники гонцов с кого типа. Стоянка Боршево II — ниж-

ний и средний горизонты, Гонцы, Владимировка — нижний горизонт и др.

Памятники боршевского, или ж у р а в с к о г о, типа.

Боршево II —• верхний горизонт, Кирилловская — верхний горизонт,

Журавка, Владимировка, Рогалик на Донце.

Учитывая сказанное выше, палеолитические поселения трех первых

типов можно объединить в группу ранних. Три следующих типа памят-

ников должно отнести к поздней поре позднего палеолита. Наконец,'

последний тип палеолитических стойбищ естественно рассматривать как

позднейшее, заключительное, звено в развитии позднепалеолитической

культуры на европейской территории СССР.

Дадим краткую характеристику названных выше основных типов

позднепалеолитических памятников. Следует оговориться, что в намечен-

ном выше перечне не нашли себе места наиболее ранние поселения позд-

него палеолита, поскольку они остаются пока для нас неизвестными.

Памятники раннетельманского типа — отвечают так

называемому перигордийскому времени пещерных поселений на юго-запа-

де Европы. Эта пора в пределах Восточно-Европейской равнины пока из-

вестна нам только по находкам в нижних горизонтах Тельманской стоянки

(под Воронежем). Замечательной особенностью названных палеолитиче-

ских поселений является их кремневый инвентарь,, в котором, — несмотря

на, несомненно, достаточно ранний возраст, — совершенно не замечается

каких-либо признаков архаизма в виде, например, хотя бы пережитков

мустьерских приемов обработки кремня или соответствующих типов

орудий. Изделия из кремня здесь носят характер целиком позднепалеоли-

тического, весьма уже эволюционировавшего инвентаря орудий труда.

Обработанный кремень нижних горизонтов Тельманской стоянки

ближе всего напоминает по всем своим признакам находки в так назы-

ваемых перигордийских отложениях (перигордийский второй горизонт)

пещерных памятников Дордони, а равно находки в гротах Ментоны, отно-

симые обычно к особому, гримальдийекому, типу, по времени соответствую-

щему на территории Апеннинского полуострова ориньяко-солютрейским

памятникам более северных областей Европы. Наиболее заметную и за-

мечательную особенность .„перигордийского" и „гримальдийского" типов

составляет преобладание небольших правильных призматических пла-

стинок и изготовленных из них орудий, нередко геометризированных

форм, особенно небольших наконечников, очевидно наконечников стрел,,

в том числе типа с боковой выемкой.

Такой факт можно понять, только учитывая еще значительную неодно-

родность, большую пестроту производственной вооруженности первобыт-

ных общин в начальное время позднего палеолита. В этом отношении

более прогрессивным, в смысле приемов обработки кремня, следует

считать, очевидно, южный, так называемый капсийский тип культуры

позднего палеолита, с которым много общих черт обнаруживают нижние

горизонты Тельманской стоянки в Костенках.

Как будет показано дальше, существеннейшую особенность позд-

него палеолита всей южной зоны, начиная с Средиземноморья, включая

территорию Крыма и Кавказа, приходится видеть в том, что здесь уже

непосредственно в послемустьерское (атерийское) время в хозяйственной

деятельности человека определенное значение начинает, видимо, приобре-

тать охота с помощью лука, а вместе с тем и иные виды охотничьего

вооружения. Такие средства охоты в более северной полосе Европы

Азии становятся известными и начинают играть все возрастающую

роль лишь в самом конце ледниковой эпохи. ...

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

317

Естественно, что и приемы обработки кремня и господствующие

типы орудий в Средиземноморье очень рано приобретают черты, ста-

новящиеся заметными в приледниковой зоне Европы только в самом

конце палеолита. Передвижениями южных групп первобытного населе-

ния Европы, имевшими место в какое-то раннее время позднего палео-

лита, приходится объяснять появление в послемустьерских горизонтах

Юго-Восточной и Юго-Западной Европы культурных остатков грималь-

дийско-перигордийского типа. Но уже очень скоро в приледниковой по-

лосе на пространстве всей Европы получает распространение своеобраз-

ная культура полярных охотников на мамонта и северного оленя.

Вместе с тем приходится думать, что в эту раннюю пору ориньяко-

солютрейского времени наряду с первобытными общинами, в кремневом

инвентаре которых были уже ярко выражены „капсийские" черты,

существовали иные общины, материальная культура которых (в част-

ности, тот же кремневый инвентарь) должна была во многом сохранить

признаки культуры эпохи мустье.

Памятники позднетельманского типа. Совершенно

иную по своему облику, но также, несомненно, довольно раннюю группу

памятников составляют памятники типа верхнего горизонта Тельманской

стоянки, нижнего горизонта Костенок I и, очевидно, ряд аналогичных,

еще недостаточно исследованных местонахождений Польши и Венгрии.

По своему кремневому инвентарю они больше всего напоминают так

называемые раннесолютрейские памятники Юго-Западной Европы с ха-

рактерной для последних формой орудия — „лавролистным наконеч-

ником". В самой Тельманской стоянке, в ее верхнем горизонте, орудия,

типичные, с одной стороны, для раннего ориньяка, с другой — для ран-

него еолютре, сочетаются с вполне еще живой мустьерской традицией,

поскольку значительный процент орудий здесь составляют мустьерские

остроконечники, скребла и пр. Однако общий характер кремневого ин-

вентаря, .как и весь облик этого рода памятников в целом, очевидно,

уже вполне отвечает развитой культуре позднего палеолита.

Об известной оседлости, складывавшейся, очевидно, на базе весьма

продуктивной охоты на мамонтов, свидетельствуют, видимо, впервые

появляющиеся здесь долговременного типа жилища в виде круглых

в плане, довольно глубоких землянок.

На юге европейской территории СССР, в Крыму и Закавказье, дан-

ному времени отвечают, нужно думать, памятники типа пещеры Сюрень I

(Крым), Хергулис-клдэ и Таро-клдэ (Грузия), где наряду с орудиями

позднепалеолитических типов часто удерживаются еще орудия, харак-

терные для эпохи мустье.

Такие памятники, как верхний горизонт Тельманской стоянки и одно-

типные памятники Венгрии, и Польши, по времени бесспорно соответ-

ствуют ориньякским стоянкам Юго-Западной Европы, являя собой свое-

образный, ранее нам неизвестный, вариант палеолитической культуры.

Памятники костенковского типа. Среди уже довольно

многочисленных памятников этого типа, открытых в пределах СССР,

более известными являются Костенки I, Боршево I, Гагарине, Пушкари,

Авдеево и некоторые другие. Несомненно, к тому же типу памятников

относятся, например, Пржедмость в Моравии и Виллендорф в Австрии.

В условиях Средней и Восточной Европы Костенковско — Пржед-

мостьско — Виллендорфскую группу местонахождений можно считать

отвечающей по времени более поздней поре так называемой солютрей-

ской эпохи, хотя к той же группе памятников, несомненно, OTHOCHTCS

и ряд „позднеориньякских" стоянок Юго-Западной Европы. Это — время