Ефименко П.П. Первобытное общество. Очерки по истории палеолитического времени

Подождите немного. Документ загружается.

-if

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА

317

Естественно, что и приемы обработки кремня и господствующие

типы орудий в Средиземноморье очень рано приобретают черты, ста-

новящиеся заметными в приледниковой зоне Европы только в самом

конце палеолита. Передвижениями южных групп первобытного населе-

ния Европы, имевшими место в какое-то раннее время позднего палео-

лита, приходится объяснять появление в послемустьерских горизонтах

Юго-Восточной и Юго-Западной Европы культурных остатков грималь-

дийско-перигордийского типа. Но уже очень скоро в приледниковой по-

лосе на пространстве всей Европы получает распространение своеобраз-

ная культура полярных охотников на мамонта и северного оленя.

Вместе с тем приходится думать, что в эту раннюю пору ориньяко-

еолютрейского времени наряду с первобытными общинами, в кремневом

инвентаре которых были уже ярко выражены „капсийские" черты,

существовали иные общины, материальная культура которых (в част-

ности, тот же кремневый инвентарь) должна была во многом сохранить

признаки культуры эпохи мустье.

Памятники позднетельманского типа. Совершенно

иную по своему облику, но также, несомненно, довольно раннюю группу

памятников составляют памятники типа верхнего горизонта Тельманской

стоянки, нижнего горизонта Костенок I и, очевидно, ряд аналогичных,

еще недостаточно исследованных местонахождений Польши и Венгрии.

По своему кремневому инвентарю они больше всего напоминают так

называемые раннесолютрейские памятники Юго-Западной Европы с ха-

рактерной для последних формой орудия — „лавролистным наконеч-

ником". В самой Тельманской стоянке, в ее верхнем горизонте, орудия,

типичные, с одной стороны, для раннего ориньяка, с другой — для ран-

него еолютре, сочетаются с вполне еще живой мустьерской традицией,

поскольку значительный процент орудий здесь составляют мустьерские

остроконечники, скребла и пр. Однако общий характер кремневого ин-

вентаря, как и весь облик этого рода памятников в целом, очевидно,

уже вполне отвечает развитой культуре позднего палеолита.

Об известной оседлости, складывавшейся, очевидно, на базе весьма

продуктивной охоты на мамонтов, свидетельствуют, видимо, впервые

появляющиеся здесь долговременного типа жилища в виде круглых

в плане, довольно глубоких землянок.

На юге европейской территории СССР, в Крыму и Закавказье, дан-

ному времени отвечают, нужно думать, памятники типа пещеры Сюрень I

(Крым), Хергулис-клдэ и Таро-клдэ (Грузия), где наряду с орудиями

позднепалеолитических типов часто удерживаются еще орудия, харак-

терные для эпохи мустье.

Такие памятники, как верхний горизонт Тельманской стоянки и одно-

типные памятники Венгрии и Польши, по времени бесспорно соответ-

ствуют ориньякским стоянкам Юго-Западной Европы, являя собой свое-

образный, ранее нам неизвестный, вариант палеолитической культуры.

Памятники костенковского типа. Среди уже довольно

многочисленных памятников этого типа, открытых в пределах СССР,

более известными являются Костенки I, Боршево I, Гагарине, Пушкари,

Авдеево и некоторые другие. Несомненно, к тому же типу памятников

относятся, например, Пржедмоеть в Моравии и Виллендорф в Австрии.

В условиях Средней и Восточной Европы Костенковеко — Пржед-

мостьско — Виллендорфскую группу местонахождений можно считать

отвечающей по времени более поздней поре так называемой солютрей-

ской эпохи, хотя к той же группе памятников, несомненно, относите

и ряд „позднеориньякских" стоянок Юго-Западной Европы. Это — время

318

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

расцвета позднепалеолитической культуры, время, когда обнаруживаются

черты замечательного культурного единства на всей приледниковой

полосе Европы и Северной Азии. Одной из наиболее ярких особенностей

этого времени можно считать появление на огромной территории, от

Бискайского залива до Байкала, в среде первобытных охотничьих общин

первых замечательных произведений палеолитического изобразительного

творчества с характерным изображением женщины во главе.

Самый факт находок подобных, совершенно тождественных по всему

своему характеру изображений в Костенках I, Гагарине, Авдееве (СССР),

Виллендорфе (Австрия), Пржедмости (Моравия), Брассемпуи, Ментоне

и др. (южная Франция и Италия) на местах поселений, с одной стороны,

по составу инвентаря, очевидно, солютрейских, с другой — относящихся

к ориньякскому типу памятников, — является лишним свидетельством

искусственности обычной, принятой на Западе хронологической схемы.

В эту, более позднюю пору ориньяко-солютрейского времени, оче-

видно, прежде всего в связи с дальнейшим процессом хозяйственного

развития населения приледниковых пространств Европы и Азии, здесь

получают широкое распространение оседлые поселения, состоявшие глав-

ным образом из больших, хорошо отепленных зимних жилищ много-

очажного типа.

Памятники мезинского типа соответствуют тому, что

можно назвать финальным солютре и временем, переходным к мадлену

(вкладывая в последнее понятие существенно иное содержание, чем это

принято в буржуазной археологии). К указанной поре, сохранявшей еще

многие черты предшествующей эпохи, должна быть отнесена большая

группа сравнительно разнообразных памятников, таких, как Алексан-

дрова (Костенки 1У),Мезин, Елисеевичи на территории СССР, Вестоницы

в Моравии. Уже по составу и характеру своего вещественного инвентаря

названные памятники свидетельствуют о том, что, очевидно, довольно

единообразная в прошлом культура эпохи Костенок I — Пржедмости —

Виллендорфа на обширных пространствах Европы впоследствии дает

место ряду локальных (племенных?) образований.

Самый строй хозяйственной жизни, связанный попрежнему на тер-

ритории Средней и Восточной Европы в основном с добычливой охотой

на мамонтов, еще не претерпевал в то переходное время, насколько

можно судить, заметных изменений. Сохранился и старый тип поселений.

Но в кремневом инвентаре наметился ряд интересных новых моментов.

В частности, с какими-то существенными хозяйственными сдвигами,

очевидно, связано появление в некоторых из названных поселений целых

наборов различных мелких орудий из кремня и кости, предназначенных

для многообразных домашних работ. Затем именно с этого времени

берет начало новый, особенно характерный для последующей эпохи,

прием изготовления орудий труда и предметов вооружения путем осна-

щения их лезвий кремневыми вставками — в виде сечений кремневых

пластинок или оструганных для этой цели отщепов (pieges ecaillees).

Новая, очень условная манера передачи женских изображений,

изменение характера их — причем в памятниках описываемого типа они

вообще скоро совсем исчезают — сигнализируют, с своей стороны, о вы-

зревании в данное время внутри первобытных общин, населявших при-

ледниковые пространства Европы и Северной Азии, каких-то новых

явлений. Последние раскрыввются перед нами уже, собственно, в так

называемую эпоху мадлена.

ятники кирилловского типа. На европейской те|

ХСР эта пора хорошо представлена остатками поселений тип"

ПЕРВОБЫТНАЯ РОДОВАЯ ОБЩИНА 319

Киева-Кирилловской стоянки (нижний горизонт), Аносовки (Костенки И),

Глинища (Костенки III), ряда стоянок Поднестровья и других, кремневый

инвентарь которых, обнаруживая значительную близость к инвентарю

ранних мадленских памятников Франции, любопытным образом несет

на себе примитивные „ориньякские" черты.

Картина поселений этого времени еще недостаточно выяснена,

однако они, несомненно, в основном сохраняют более или менее оседлый

характер, на что указывают и огромные скопления костей мамонта,

сосредоточенные повсюду на местах древних стойбищ.

Памятники гонцовского типа. Данную группу памят-

ников можно считать завершающей собственно палеолитическое время,

„эпоху мадлена" Восточной Европы. Одним из наиболее типичных для

нее местонахождений можно считать Гонцы на р. Удае, первое палео-

литическое местонахождение, ставшее известным в 70-х годах прошлого

столетия на территории России. К той же поре относятся нижние гори-

зонты целого ряда палеолитических стойбищ, составляющих новый

для той эпохи тип береговых многослойных поселений. Это — нижний

горизонт первобытного стойбища Боршево II, нижний горизонт Влади-

миров™ на р. Синюхе (притоке

Южного Буга) и соответствующие гори-

зонты ряда береговых палеолитических стоянок Надпорожья (в окрест-

ностях Днепропетровска). Основными особенностями их являются бли-

зость к воде, приуроченность к нижним береговым террасам, далее обычно

уже временный, сезонный облик поселений, затем иной, весьма выдер-

жанный, дробный характер кремневого инвентаря (тип вставок), наконец,

последнее наличие мамонта в составе охотничьей добычи человека.

С этого времени мамонт в палеолитических поселениях Украины и По-

добья уже исчезает.

Нужно думать, что в указанное, а может быть, и в несколько более

раннее время в хозяйстве палеолитического населения умеренных широт

начинает приобретать все большее значение примитивное рыболовство,

о чем свидетельствуют многочисленные находки гарпунов из рога север-

ного оленя в мадленских стоянках Европы, а также широкое распро-

странение изображений рыб.

Памятники б о р ш е в с к о г о, или журавского, типа.

Ранний эпипалеолит. Время аэиля. Ка<к указано, эта пора представлена

многослойными сезонными береговыми стойбищами типа Боршева II,

Владимирова, стоянок Надпорожья .и др. и однослойным памятником —

Журавкой на р. Удае. Судя по исчезновению в составе их фауны иско-

паемых форм, этого рода памятники приходится относить уже к на-

чалу современной, в геологическом смысле, эпохи.

Примитивные изображения: ямки, знак пола, животное

(из среднеориньякского слоя Ла Ферраси).

г л

п я

А Я

А. П. ПАВЛОВ.

ОРИНЬЯКО-СОЛЮТРЕЙСКОЕ ВРЕМЯ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ПОЗДНЕГО ПАЛЕОЛИТА

ЕВРОПЫ

Обращаясь к начальной поре позднего палеолита, естественно

прежде всего поставить вопрос, в каком отношении она стоит к пред-

шествующему времени, можно ли смотреть на позднепалеолитического

человека как на непосредственного преемника неандертальца? Уже

в плане проблемы антропогенеза этот вопрос можно считать важнейшим,

по существу, собственно, узловым вопросом древнейшей истории чело-

веческого общества.

Археологи буржуазной эволюционной школы склонны были рассмат-

ривать переход от мустье к позднему палеолиту как естественный процесс

постепенного накопления в среде первобытного населения Европы новых

потребностей и технического опыта, имевший своим результатом сло-

жение новых форм культуры. В этом процессе особенно большую роль

они склонны были придавать перемене в условиях природной среды,

имевшей, по их мнению, место между средним и верхним палеолитом.

Современное понимание эпохи мустье и позднего палеолита как за-

кономерных этапов в развитии первобытного человеческого общества

рисует нам, что вполне понятно, значительно более сложную картину.

Если же говорить о кремневом инвентаре — важнейшем элементе

первобытной культуры, -— нельзя, очевидно, сомневаться, что техника

обработки кремня в послемустьерское время отражает серьезные произ-

водственные сдвиги. Вместе с поздним палеолитом эта техника вступает

в новую фазу, которую можно рассматривать в сравнении с более древ-

ними и более примитивными приемами, характерными для мустьерской

эпохи, как крупнейшее достижение в области использования кремня

ОРИНЬЯКО-СОЛЮТРЕЙСКОЕ ВРЕМЯ

321

для производственных целей. Таким образом, .„скалывающая" техника

удлиненных, „ножевидных" пластинок и призматических нуклеусов, за-

рождающаяся в конце мустьерской эпохи, является необходимым и есте-

ственным завершением техники эпохи мустье — однако при наличии

ряда весьма важных новых черт.

Такая последовательность в развитии первобытной техники обра-

ботки кремня естественна и понятна. Однако, по взглядам, которых

придерживается подавляющее большинство современных буржуазных

ученых во главе с крупнейшими авторитетами буржуазной науки вроде

Брейля, Обермайера, Буля и др., перелом, наблюдающийся между

мустье и поздним палеолитом, не может быть объяснен иначе, чем оче-

редным вторжением новых рас, допущением, что культуры мустье и сме-

няющего его „ориньяка" не имеют непосредственной генетической связи.

Согласно этой точке зрения считается, что культура неандертальцев

не оставила после себя никакого наследия в Европе. Сменившая ее

„ориньякская" культура зарождается будто бы вне Европы, где-то на

юге, видимо в Африке.

Появившись на побережье Северной Африки, где остатки поселений

с кремневым инвентарем якобы довольно примитивного „ориньякского"

типа представляют обычное явление, эта культура, таким образом,

должна была проникнуть в Европу вместе с Переселениями ориньякских

охотников.

По тем же, ничем не подкрепленным, фантастическим построениям,

путь распространения „ориньякских племен" будто бы шел через Гиб-

ралтарский пролив и Испанию во Францию и отсюда в другие местности

Западной Европы. Второй, не менее произвольно намечаемый путь про-

движения „ориньякских племен" на север, по тем же взглядам, проходил

через Сицилию, Италию, затем вдоль побережья Средиземного моря

к Ментоне, где имеются пещерные стоянки, представляющие интересный

памятник, относящийся будто бы к той же культуре. Из западных обла-

стей Европы „ориньякцы" должны были, таким образом, постепенно

распространиться и на восток материка.

Подобных взглядов придерживаются все авторы современных общих

трудов, касающихся доисторического прошлого Европы. Намеченный вы-

ше путь вторжения „ориньякских племен", по мнению Брейля, Обермай-

ера и многих других, может быть прослежен, в частности, по находкам

скульптурных фигурок женщины (вырезанных с большим мастерством

из слоновой кости или более мягких пород камня), на которых придется

остановиться особо. Такие изображения должны были, с их точки зре-

ния, явиться продуктом искусства новой, пришлой расы, видимо род-

ственной некоторым народностям современной Африки и проникшей

в Европу в ориньякскую эпоху. Гипотеза о южном происхождении оринь-

якских племен до настоящего времени широко распространена в кругах

как „палеоэтнологов", так и антропологов Западной Европы.

Произвольность подобных построений становится вполне очевидной

в свете наблюдений, которыми наука обязана советским ученым, тем

более что появление указанных выше изображений женщины можно

в настоящее время с полным основанием относить к определенной, и не

ранней, ступени развития позднепалеолитической культуры.

По другим взглядам, движение новых племен, населивших Европу

в начале позднего палеолита, должно было итти в ином направлении —

с востока, из глубин Северной Азии, по стопам двигавшихся на запад

мамонтов и северных оленей. Подобные толкования, предлагающиеся для

объяснения быстрой смены памятников мустьерского типа поселениями

21. Первобытное общество.

-322

ГЛАВА ПЯТАЯ

с вещественными остатками позднего палеолита, основываются на раз-

рыве, якобы наблюдающемся в характере инвентаря мустьерских и оринь-

якских стоянок, и еще в большей степени на появлении в эту последнюю

эпоху нового человеческого типа, сменившего собой древний тип неан-

дертальца.

Выше мы уже имели возможность коснуться тех антинаучных пред-

ставлений, которыми в этих вопросах питается современная буржуазная

антропология. Она утверждает, что неандертальский человек не является

предком позднепалеолитических обитателей Европы. Неандертальцы, ис-

чезнувшие вместе с концом мустьерского времени, были, таким образом,

сменены пришедшими откуда-то кроманьонцами, которые их вытеснили,

а может быть, и уничтожили во время своего распространения в Европе.

Подобного рода гипотезы имеют, прежде всего, ту слабую сторону,

что они вообще пытаются обойти вопрос о происхождении позднепалео-

литического населения Европы. Буржуазные археологи и антропологи

для внезапно появившихся в Европе кроманьонцев должны предполагать

таких предков, которые уже в древнейшую эпоху обладали чертами со-

временного человеческого типа. Мы видели, что теории, авторы которых

пытаются найти для позднепалеолитических обитателей Европы особые

линии исторического развития, минующие ступень неандертальца, ли-

шены всякого основания и по существу лишь выражают определенное

классовое лицо современных буржуазных ученых, ищущих для европей-

цев каких-то особых палеолитических предков. В действительности

повсюду, и в Европе и вне ее, где встречаются остатки человека, восхо-

дящие к эпохе среднего палеолита, они всегда и всюду дают характер-

ный примитивный тип неандертальца

Даже независимо от такого рода фактов, вполне очевидно, что

объяснение происхождения новых форм общества и нового типа чело-

века в эпоху позднего палеолита полным уничтожением древнего насе-

ления и сменой его неизвестно откуда появившимися новыми расами —

по существу означает введение в историю человеческого общества теории

„катаклизмов"

, от которой уже почти сто лет наука отказалась.

К вопросу о кроманьонце и его отношении к предшествующему,

неандертальскому, типу человека, о чем отчасти уже речь была выше,

придется вернуться еще в дальнейшем. Но и вещественные остатки, отно-

сящиеся к начальной поре позднего палеолита, если к ним присмотреться

ближе, представляют такого рода факты, которые заставляют весьма

скептически относиться к гипотезе происхождения ориньяко-солютрей-

ской культуры откуда-то извне — вне связи с предшествующей, мустьер-

ской, ступенью'. Об этом свидетельствует, прежде всего, наличие в инвен-

таре поселений, относящихся к концу эпохи мустье, нередко уже вполне

явственных позднепалеолитических черт. В качестве примера можно при-

вести описанные выше крымские пещерные памятники времени позднего

мустье типа Шайтан-Коба, Чогарак-Коба, Волчьего грота, равно как

и Ильского стойбища на Кубани, многие элементы кремневого инвен-

Большой интерес с этой точки зрения представляют находки, с одной стороны,,

в Тешик-Таше (Средняя Азия), с другой — на горе Кармел (в Палестине), где обнару-

жены многочисленные остатки неандертальцев с явными чертами перехода от неандер-

тальца к человеку современного типа.

Катаклизмы в представлении естествоиспытателей школы Кювье конца XVIII—

начала XIX в. означали полное вымирание органической жизни на земле, повторяв-

шееся в конце нескольких геологических периодов. Неоднократное возобновление

жизни на земле, допускавшееся Кювье, могло быть, очевидно, каждый раз лишь актом

нового „творения". Против теории катастроф в истории природы в свое время энер-

гично выступал еще Ломоносов.

ОРИНЬЯКО-СОЛЮТРЕЙСКОЕ ВРЕМЯ

323*

таря которых обнаруживают несомненные признаки приближения к позд-

нему палеолиту.

В юго-западной части Европы типичный памятник этого рода пред-

ставляет убежище Оди, кремневый инвентарь которого хотя и сохра-

няет более или менее мустьерский характер, но все же наделен уже

определенными чертами позднепалеолитической техники. Это можно про-

следить, например, на таком важном элементе мустьерского производ-

ственного инвентаря, как остроконечник. В Оди он сохраняет особен-

ности мустьерского орудия, однако получает совершенно несвойственную

ему притупляющую ретушь, которая, наоборот, характерна для таких

орудий более позднего времени, как острия типа шательперрон.

Исходя из подобных наблюдений, большинство буржуазных архе-

ологов полагает возможным типологически связать мустьерский остро-

конечник — через посредство острия Оди как промежуточной формы —

с острием шательперрон, считающимся наиболее характерным орудием

раннего ориньякского времени по крайней мере на территории Юго-

Западной Европы.

В действительности нет никаких оснований, как будет показано

дальше, рассматривать памятники ориньякского типа как начальную

ступень позднепалеолитической культуры на всей территории Европы,

не говоря уже о других материках. Наоборот, имеющиеся факты позво-

ляют считать, что такие памятники в свсем чистом виде занимают

ограниченную территорию, главным образом Юго-Западной Европы.

Правда, с легкой руки некоторых авторитетов буржуазной археологии

одно время было принято именем ориньяка обозначать, в сущности,

почти каждый новый позднепалеолитический памятник, не умещавшийся

в рамки привычных представлений и не могущий быть определенно

отнесенным к эпохе солютре или мадлена. Тем самым понятие ориньяка,

ориньякской эпохи, естественно, приобретало сугубо туманный и неопре-

деленный характер.

Если же руководствоваться признаками, свойственными памятникам

так называемого ориньякского типа, нетрудно убедиться, что подобные

памятники в действительности пока не обнаруживаются на большей

части территории Европы. Их нет не только на территории СССР, их нет

ни в Англии, ни в Германии, ни в Венгрии, ни в Польше. Здесь им отве-

чают по времени поселения с инвентарем существенно иного характера,

в котором лишь отдельные формы напоминают ориньякские типы

орудий.

Однако, как один из характерных вариантов пути развития кремне-

вого инвентаря, ориньякские памятники, несомненно, заслуживают вни-

мания. Поэтому дальше нам придется остановиться на том, что можно

считать в этом смысле более или менее достоверно установленным

современной наукой.

НАЧАЛЬНОЕ (РАННЕТЕЛЬМАНСКОЕ) ВРЕМЯ

О поселениях, относящихся ко времени, непосредственно следующему

на территории Европы за эпохой мустье, о том, какие признаки отли-

чают их в делом, имеется все же еще очень мало достоверных данных.

Можно тем не менее с достаточным основанием полагать, что их кремне-

вый инвентарь в своих существенных чертах не является однородным,

а скорее, наоборот, представляет достаточное разнообразие как в смысле

приемов обработки кремня, так и слагающих этот инвентарь орудий

труда.

-324 ГЛАВА ПЯТАЯ

О трудностях, встающих в связи с этой проблемой, хорошее пред-

ставление может дать Тельманская стоянка в Костенках, Воронежской

области.

Открытый и исследованный в 1937 г. верхний культурный горизонт

Тельманского поселения обнаруживает необычайно архаические черты.

В отношении своего кремневого инвентаря это поселение могло бы счи-

таться наиболее ранним из известных до сих пор палеолитических

стойбищ европейской территории СССР. Как мы увидим дальше, здесь

в составе вещественных находок замечательным образом сочетаются

признаки, с одной стороны, позднего мустье, с другой — раннего

ориньяка и, наконец, не в меньшей степени — примитивного солютре.

И, однако, как это ни покажется почти необъяснимым с точки зре-

ния привычных представлений, сейчас можно считать доказанным, что

.в открытых под верхним горизонтом Тельманской стоянки слоях с остат-

ками более древних поселений их кремневый инвентарь неожиданно

обнаруживает все признаки инвентаря очень позднего облика, в котором,

казалось бы, совершенно нет каких-либо архаических черт.

Нижние Материалы, полученные в ходе исследования нижних горизонтов

"тельма™ Тельманской стоянки (раскопки А. Н. Рогачева в 1949 и 1950 гг.), опу-

ской бликованы совсем недавно и лишь в предварительной форме. Поэтому

стоянки мы ограничимся краткими и более общими сведениями о них. Следы

этих более древних поселений обнаружены непосредственно ниже основ-

ного горизонта стоянки на нескольких уровнях в лёссовом наносе, по-

крывающем пологий склон одного из ответвлений Александровского лога

на южной окраине с. Костенок, в непосредственном соседстве с одной

из улиц села

Здесь в разных местах и на разных уровнях в процессе раскопок

А. Н. Рогачевым были раскрыты следы, видимо, наземных жилищ,

признаком которых, помимо скопления культурных остатков, являются

очаги обычного типа — в виде больших очажных лунок, заполненных

углем и обгоревшими костями животных.

Кроме некоторого числа костяных изделий, главным образом в виде

заостренных стержней, выточенных из слоновой кости (наконечники

дротиков?), в этих пятнах культурного слоя оказалось много обработан-

ного кремня, поражающего своим полным несходством с инвентарем

верхнего горизонта стоянки. В противоположность последнему здесь,

прежде всего, совершенно отсутствуют характерные широкие треуголь-

ные отщепы, из которых в верхнем горизонте стоянки изготовлены ору-

дия мустьерских типов. Почти нет здесь также столь обычных в посе-

лениях ориньяко-солютрейской поры крупных массивных кремневых

пластин. Наоборот, преобладающую массу находок составляют правиль-

ные, довольно узкие, хорошо ограненные пластинки, казалось бы, ти-

пично мадленского облика. Наряду с ними в нижних горизонтах стоянки

встречается много резцов, преимущественно срединных и боковых, затем

отдельные экземпляры скребков типа „на конце удлиненной пластинки",

близкие к мадленским орудиям этого рода.

В составе описываемого инвентаря, в общем небогатого видами ору-

дий, далее заслуживают внимания пластинки с зубчатым или выемча-

тым краем, иногда с двойными, симметричными выемками по сторо-

нам — формы, свойственные обычно, с одной стороны, ориньякским,

с другой — мадленским поселениям Европы.

А. Н. Рогачев, О нижнем слое культурных остатков Тельманской стоянки

в Костенках, „КС ИИМК", в. XXXVII, 1951, стр. 23.

ОРИНЬЯКО-СОЛЮТРЕЙСКОЕ ВРЕМЯ

325*

Но наиболее характерную особенность нижних горизонтов Тельман-

ской стоянки составляют кремни микролитического облика, среди ко-

торых можно различить три основные группы орудий. Во-первых, это

многочисленные маленькие пластиночки типа „с притуплённым краем".

Во-вторых, это игольчатые острия, чаще всего изготовленные из гран-

чатых осколков кремня, получавшихся при выделке резцов. Подобные

маленькие орудьица часто отличаются необычайной, почти ювелирной

тонкостью отделки. Наконец, к третьей, пожалуй наиболее выразитель-

ной группе подобных изделий относятся маленькие орудия, изготовлен-

ные из удлиненных сечений пластинок, по общей форме приближаю-

щиеся к трапеции, нижний конец которых посредством тонкой подправки

сведен на черенок, а верхний образует асимметричное, несколько скошен-

ное острие маленького наконечника, близко напоминающего, таким

образом, наконечник стрелы.

Из приведенных выше данных явствует со всей очевидностью, что

нижние палеолитические горизонты Тельманской стоянки, — большая

древность которых не может вызвать каких-либо сомнений уже ввиду

их залегания ниже основного горизонта с его, бесспорно, весьма арха-

ическим инвентарем, — не обнаруживают, как это ни покажется стран-

ным, ничего общего в смысле характера находок ни с ориньяком, ни

с солютре, ни с культурой эпохи мустье. Основную особенность этих

горизонтов составляют хорошо ограненные пластинки, свидетельствую-

щие, очевидно, о достаточно совершенных приемах расщепления кремня,

а затем многочисленные орудия типа микролитов.

Именно такие признаки отличают, в первую очередь, позднепалео-

литические памятники южной, в широком смысле слова средиземномор-

ской, зоны Европы, куда относится также территория Причерноморья,,

в частности Крым и Закавказье. Здесь, в области Средиземноморья, как

хорошо известно, совершенно нет памятников с вполне выраженными

чертами, свойственными местонахождениям ориньякского или солютрей-

ского типа. Подобный кремневый инвентарь, достаточно близкий к описан-

ным выше находкам в нижних горизонтах Тельманской стоянки, хорошо

представлен, например, в культурных отложениях гротов Ментоны

Из всего сказанного можно сделать лишь один вывод. Как бы ни

были неожиданны открытия, связанные с Тельманской стоянкой, ясно, во

всяком случае, что и верхний и нижние культурные горизонты назван-

ного памятника относятся к достаточно ранней поре палеолита. Они

должны были быть оставлены различными первобытными общинами, за-

нимавшими в течение долгого времени своими стойбищами удобно рас-

положенный, хорошо защищенный пологий склон Александровского лога,

с текущим по дну его ручьем, недалеко от выхода его в долину Дона.

В эпоху, следующую за отступанием ледника из пределов современ-

ной Воронежской области, меловые возвышенности правого берега Дона,

очевидно, заселяются первоначально охотничьими общинами, пришед-

шими сюда откуда-то из Причерноморья. Культура их, если судить по

кремневому инвентарю, носит уже все характерные признаки южной,

капсийской, культуры.

Позже сюда прикочевывают другие общины, о культурном облике

которых можно составить представление по верхнему горизонту Тель-

манской стоянки. Они обнаруживают, как отмечалось, все признаки

иного пути развития, о чем достаточно определенно свидетельствует со-

вершенно иной характер обработанного кремня.

М. Sauter, Prehistoire de la Mediterranee, Paris, 1948, стр. 34.

-326

ГЛАВА ПЯТАЯ

Имеются все основания думать, учитывая установленное нами мно-

гообразие путей развития культуры на территории Европы в послему-

стьерское время, что памятники древнейшей поры позднего палеолита,

которые только в самое последнее время начинают привлекать к себе

внимание исследователей, должны были представлять собой весьма

сложную и многообразную картину. В этих условиях вполне понятно, что

у одних групп первобытного населения при переходе от мустье к позд-

нему палеолиту складывались одни, у других — другие навыки в обра-

ботке и использовании кремня и кости.

И только уже во вторую половину ориньяко-солютрейского времени,

в эпоху Костенок I — Виллендорфа — Пржедмости, отмеченную появле-

нием замечательных изображений женщины, культура первобытных оби-

тателей Европы и Северной Азии приобретает несомненные черты зна-

чительного единообразия на огромном пространстве умеренных широт

северного полушария.

Такое явление законно поставить в связь с широким общением

первобытных общественных коллективов, возможно в результате частых

передвижений на новые, богатые добычей места. Это, нужно думать,

была уже эпоха, когда процесс образования племен охватывал значи-

тельную часть древнего населения двух названных материков.

ПОЗДНЕТЕЛЬМАНСКОЕ ВРЕМЯ

На значительной части территории Европы поселениям с характер-

ным раннеориньякским инвентарем, хорошо известным по пещерам

Франции, отвечают стоянки иного облика, вещественные остатки которых

обычно как-то сочетают в себе признаки, свойственные тому же „ориньяку",

с признаками, в большей степени все же напоминающими так называе-

мое „раннее солютре". Хорошее представление о таких памятниках может

дать верхний горизонт отмеченной выше Тельманской стоянки.

Верхний Если уже в позднее мустьерское время в поселениях типа Волчьего

горизонт грота и стоянки Ильской на Кубани начинают встречаться остатки ка-

Тельман-

ких

то

сооружений, свидетельствующие о зарождавшихся навыках домо-

стоянки строительства, без коих жизнь в условиях развивавшейся ледниковой

эпохи в приледниковой полосе Европы, очевидно, была бы невозможна,—

все же прямых свидетельств существования жилищ типа землянок для

этого времени мы еще не имеем. Первое, наиболее раннее из числа

жилищ подобного рода открыто нами в верхнем горизонте Тельманской

стоянки. Такой факт сам по себе представляет большой интерес.

Открытое здесь жилище

, несколько напоминающее палеолитическое

жилище в Гагарине, имело вид округлого в плане помещения, дно кото-

рого было опущено на 0,5—0,7 м ниже древней поверхности почвы. Рас-

чистка заполнявшего его культурного слоя показала, что это должно

было быть вырытое в земле основание отепленной хижины типа север-

ного чума в 5,2—5,6 м диаметром, с ровным полом и хорошо выбран-

ными вертикальными стенками, местами носящими следы размывания.

Заброшенное жилище, очевидно, долго подвергалось разрушению, пока

не была окончательно заполнена яма землянки.

Разрушение жилья, как можно было проследить, должно было на-

чаться с обвала кровли, частью присыпанной землей и укрепленной

крупными костями, главным образом костями мамонтов. Они в большом

Исследовано в 1937 г. П. П. Ефименко и А. Н. Рогачевым, см. П. П. Ефи-

менко, Новая палеолитическая стоянка в Костенках. „Бюллетень Комиссии по изуч.

чеггв. периода АН СССР", № 6—7, 1940, стр. 46.