Кирюшина Ю.Ф., Тишкина А.А. (ред.) Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири: Сборник научных трудов

Подождите немного. Документ загружается.

271

Интегрирующей категорией находок в памятниках САК яв-

ляется прежде всего керамика степного валикового типа. Это в ос-

новном нелощеные сосуды горшечных форм. Орнаментировано от

18 до 44% сосудов. Валик налепной или формованный, чаще всего

он украшался оттисками палочки или ногтя, пальцевыми защипа-

ми. До 10% сосудов имеет воротничок под венчиком. Преобладает

техника гладкого штампа, резная и гребенчатая применялись реже.

Орнамент – наклонные отрезки, вдавления, пересекающиеся отрез-

ки, сетка, оттиски ногтя, защипы пальцами, редко – равнобедрен-

ные треугольники, сосцевидные налепы, «лесенка» и др. Такая ке-

рамика формирует весь комплекс посуды на небольших поселениях

Сарыарки, Притоболья, Приишимья. На алтайских памятниках и

поселениях протогородского типа Сарыарки она дополнена «бега-

зы-дандыбаевской» и станковой. Валиковая посуда найдена во всех

погребениях БДК, за исключением мавзолея 1 могильника Бегазы и

мавзолея 1 могильника Сангру-I. Другие категории инвентаря САК:

– бронзовые ножи-кинжалы с кольцевым упором, ножи с

кольчатыми рукоятями, серпы сосново-мазинского типа, двулопа-

стные втульчатые наконечники стрел, втульчатые желобчатые и

плоские тесла, иглы, бляшки со шпеньком;

– роговые трехдырчатые псалии; резная кость;

– разнообразный каменный инструмент.

По размерам поселения делятся на три группы: малые (до 3–

5 тыс кв.м), средние (до 20–30 тыс.кв.м), крупные (до 70–300 тыс.

кв.м). Жилая архитектура представлена остатками полуземляноч-

ных построек прямоугольного плана.

На современном этапе изученности САК погребальные па-

мятники наиболее полно представлены в Центральном Казахстане.

Почти все конструкции сооружались с применением камня. Гос-

подствует квадратная или близкая к ней планировка. По размерам

выделяется минимум две группы погребений: 1 – «рядовые», 2 –

погребения знати. В обеих группах имеются погребения на уровне

материка и заглубленные. Могильники с материковыми погребе-

ниями расположены рядом с поселениями САК. Поселений, распо-

ложенных вблизи некрополей с углубленными могилами, не зафик-

сировано. Видимо, этот факт следует объяснять традицией сезон-

ных погребений в условиях отгонно-яйлажного скотоводства.

Размеры могильных оград сооружений I группы от 1,4х1,2 до

4,7х4,3 м. Ограды образованы из плашмя уложенных плит в один

или несколько рядов. Реже – способом вертикальной установки

272

плит. Преобладает ориентировка углами по сторонам света. Погре-

бальные камеры:

– каменные ящики на уровне материка;

– каменные углубленные ящики с вертикальной облицовкой

из плит;

– каменные углубленные ящики с наклонной установкой плит;

– грунтовые могилы с перекрытием из плит.

Способ погребения – ингумация. Поза: скорченно на левом

боку – 6 случаев, на правом боку – 6, на спине вытянуто – 3, сидя –

1. Также нестабильна ориентировка погребенных: головой на севе-

ро-восток – 7, юго-запад – 2, юг – 2, северо-запад – 1, север – 1.

Количество сосудов – 2–3, редко больше. Керамика саргаринская, в

крупных сооружениях есть «бегазы-дандыбаевские» сосуды.

Погребения группы 2 всегда совершались в каменных ящи-

ках или цистах размером до 6х6 м. Размеры оград до 15х15м, высо-

та до 2–3,5 м. Иногда имеется вертикальная каменная облицовка.

Количество сосудов до 40–50. В обеих группах часть сосудов вко-

пана во внутриоградном пространстве за пределами могилы. Во

второй группе преобладают сосуды «бегазы-дандыбаевского» об-

лика (полностью опубликованы только коллекции из Дандыбая).

Объединяющими признаками двух групп погребений явля-

ются общие приемы строительства сооружений, грунтовые ямы

вдоль стен оград, наличие углубленных и материковых могил, ва-

ликовая керамика, а также отдельные категории инвентаря: бронзо-

вые иглы, кинжалы с кольцевым упором, бляшки со шпеньком;

иногда куски медной руды и охры, каменные орудия – мотыги, мо-

лот, зернотерка, лощила. При условии признания суперстратного

происхождения «бегазинской» посуды погребения первой и второй

групп можно объединить в рамках единой культуры (САК), а раз-

личия интерпретировать факторами социокультурного значения.

Территорией формирования САК были степи от Зауралья до

Алтая. Она обозначается памятниками с керамикой, близкой черка-

скульской. Это широкогорлые горшки плавной профилировки с

орнаментом в виде уголковых и полукруглых вдавлений, каннелюр,

треугольников, заштрихованной «лесенки», рассеченного или глад-

кого валика разной ширины, групп и рядов наклонных отрезков и

каплевидных вдавлений. Подобная керамика найдена в Зауралье в

могильнике Приплодный Лог-I (Малютина Т.С., 1984, с. 58–79,

рис. 6.-1, 2, 4, 5, 7; 7.-2, 3, 5, 6), в Сарыарке на поселениях Кент и

273

Мыржик и на Алтае в слое поселения Калиновка-II (Кирюшин Ю.Ф.,

Иванов Г.Е., Удодов В.С., 1990, с. 108, рис. 2). В отличие от черка-

скульской эта посуда не имеет отощителя в виде талька. Она со-

храняет высокое сходство с федоровско-бишкульской керамикой и

в то же время близка саргаринской. Но классическая валиковая ке-

рамика сконструирована в традициях алакульского гончарства

(Ломан В.Г., 1993, с. 29–30).

Антропологический тип «саргаринцев» повторял физический

облик «алакульцев» (мнение В.А. Дремова). Вероятно, формирова-

ние САК происходило в условиях взаимодействия «федоровцев» и

«алакульцев» с последующей ассимиляцией первых алакульским

населением.

В истории САК прослеживается три этапа развития, уклады-

вающихся в рамки третьего периода позднего бронзового века –

XIV, XIII–X, IX вв. до н.э. (Черных Е.Н., Агапов С.А., Кузьми-

ных С.В., 1990, с. 34–37).

Ранний этап представлен памятниками с керамикой «черка-

скульского» облика: погребения III группы могильника Приплод-

ный Лог-I, поселения Алексеевка, Калиновка-II, Кент, Мыржик.

Средний этап (в Сарыарке – кентский) – поселения Алексеев-

ка, Камышное-II, Язево-I, Атасу-I, Кент, Мыржик, Шортанды-Булак,

Ильинка, Петровка-III, Новоникольское, Калиновка-II, Новоильинка,

Рублево-VI, Жар-Агач, Малокрасноярка; могильники Бегазы, Дан-

дыбай, Бугулы-III, Айбас-Дарасы, Донгал, Саргары, Тегисжол, Ай-

дарлы и др.

Поздний этап (в Сарыарке – донгальский) представлен по-

селениями с керамикой донгальского типа: Донгал, Тагибай-

Булак, Горелый Кордон, Трушниково. В Приишимье – поселение

Петровка-IV.

Экономической основой саргаринских обществ Казахстана и

Сибири было комплексное скотоводческо-земледельческое хозяй-

ство с преобладанием скотоводства, которое в Сарыарке и Кулун-

динской степи было представлено отгонно-яйлажным типом. Ог-

ромные возможности для экономического и социального прогресса

племен Сарыарки предоставляло обилие металла.

Выделение в восточной зоне ОКВК одной – саргаринско-

алексеевской культуры, видимо, является отражением реальной эт-

нокультурной общности, которое требует дальнейшей проработки

исторических, стадиальных, экономических, социальных и локаль-

274

ных аспектов. Объединение в одну культуру памятников САК и БДК

вновь поднимает проблему терминологии. В Казахстане название

БДК закрепилось в науке, образовательной и культурной сферах.

Поэтому я отказываюсь от предложенного в 1991 г. наименования

«дандыбай-саргаринская культура» (Варфоломеев В.В., 1991, с. 17).

Считаю названия БДК и САК синонимичными. Учитывая опреде-

ленное неудобство употребления в русском языке композитных тер-

минов, предлагаю использовать в качестве третьего синонима назва-

ние «дандыбаевская культура». Тем более, что могильник Дандыбай,

исследованный в 1933 г. М.П. Грязновым, был первым открытым

памятником БДК – САК.

С.К. Васильев, Н. Бенеке, В.И. Молодин, Г. Парцингер

Институт археологии и этнографии СО РАН;

Германский археологический институт

РЕЗУЛЬТАТЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА

ОСТЕОЛОГИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА ПАМЯТНИКА

ЧИЧА-1 (2000–2002 гг.)

Предварительный анализ остеологического материала пер-

вых трех лет раскопок городища Чича-1 (Васильев С.К. и др., 2000,

2002) позволил выявить ряд специфических особенностей хозяйст-

венной деятельности древнего населения Барабинской лесостепи в

переходное от бронзы к железу время. Исходя из данных этого ана-

лиза можно говорить о том, что на территории поселения сущест-

вовало две группы жилых комплексов, принадлежащих носителям

различных культурно-хозяйственных укладов. Первая группа (рас-

копы 2, 3, 6, 7, 8, 11 и 13) приурочена к краю озерной террасы, вто-

рая (раскопы 1, 5, 10, 12, 14 и 15) располагается в центральной час-

ти поселения.

Анализ количественного соотношения основных домашних и

охотничье-промысловых видов по различным раскопам показал,

что в жилищах, находящихся у края озерной террасы, резко возрас-

тает количество охотничье-промысловых зверей, в первую очередь

лося. Так, если в жилищах центральной части поселения доля кос-

тей лося составляет в среднем лишь 1,3%, от числа определимых

костных остатков (от 0,4% в 1 раскопе, до 2,4% в 5-м), то в группе

жилищ по краю террасы эта цифра в среднем достигает 20,4% (от

9,8% в 6 раскопе до 29,7% в 13-м). Интенсивная охотничья дея-

275

тельность сопровождалась увеличением поголовья лошадей при

одновременном резком сокращении количества коров. По числу

костных остатков лошадь здесь в среднем в 3,5 раза (от 2,4 раза в 6

раскопе, до 15 раз в 13-м) превосходит остатки коровы, тогда как в

центральной части поселения кости коров преобладают над костя-

ми лошадей в среднем в 1,3–1,4 раза. Доля костей собак у при-

брежных жителей почти втрое (5,2 и 1,8%) превышает аналогич-

ный показатель в центральной части памятника. Более существен-

ное значение в первой группе жилищ имела также рыбная ловля и

охота на водоплавающую птицу.

Остеологические материалы показывают таким образом, что

основой хозяйственного уклада обитателей центральной части по-

селения было разведение коров и лошадей (с преобладанием пер-

вых), охота же не имела у них сколько-нибудь существенного зна-

чения. Напротив, обитатели жилищ у края озерной террасы суще-

ственное внимание уделяли охоте на лося (и возможно, на дикую

лошадь), разведению лошадей и рыбной ловле. Коровы здесь отме-

чены в количестве в 3,5 раза меньшем, чем лошадь, собаки – почти

в 3, а овцы и козы – в 2 раза большем, чем в центральной группе

жилищ. На всей территории городища присутствует незначитель-

ное количество остатков свиньи, часть из которых несомненно от-

носится к домашней форме; в прибрежной части поселения они

встречаются в 7 раз чаще, чем в центральной.

Весьма различаются выделенные комплексы и по своим та-

фономическим особенностям. Для центральной части поселения

характерна сильная фрагментарность материала и его плохая со-

хранность, особенно на уровне пола жилищ, где обломки костей

сильно разрушены воздействием органических кислот и имеют из-

вестковистую, рыхлую структуру. Возможно, это связано с доста-

точно сильной унавоженностью пола помещения, что могло проис-

ходить при домашнем содержании молодых животных в зимнее

время. Подобное положение вещей было зафиксировано при раскоп-

ках жилищ ирменской культуры в соседнем с Барабой Приобье

(Матвеев А.В., Сидоров Е.А., 1985). Целиком здесь сохранились, как

правило, лишь изолированные зубы и мелкие кости дистальных от-

делов конечностей. Часть остатков из 12, 15, и, особенно 14 раско-

пов, имеет вид жженого костного щебня. Кроме того, кости из верх-

них горизонтов центральной части поселения дополнительно по-

страдали из-за переотложения в результате многолетней вспашки.

276

Сводная таблица

Видовой состав и количество костных остатков

на поселении Чича-1 (2000–2002 гг.)

Вид

Раскоп

1, 5, 10, 12, 14, 15

Раскоп

2, 3, 6, 7, 8, 11, 13

Собака 88/13 351/44

Свинья 4/3 27/7

Лошадь 1829/45 2771/63

Корова 2457/59 794/26

Овца-коза 180/17 338/29

Заяц-беляк 3/2 27/5

Бобр 2/2 10/5

Хомяк 7/3

Цокор 10/4 3/2

Водяная полевка 9/3 12/7

Лисица 14/3 28/7

Волк 1/1

Медведь 22/6

Куница 11/5 171/16

Росомаха 1/1 7/3

Хорь степной 11/2

Барсук 9/4 7/4

Косуля 2/1 14/5

Лось 66/9 1238/38

Тур (?) 1/1 1/1

Сайгак 1/1

Рыбы 78 789

Птицы 16 95

Неопределимые обломки 34241 24668

Всего костных остатков 39070 31484

Напротив, приозерная группа жилищ отличается значительно

лучшей полнотой и сохранностью костных остатков. Доля опреде-

лимых костей здесь почти вдвое (21,7% против 12,4%) превышает

аналогичный показатель для первой группы. Отмечены находки

целых трубчатых костей, в особенности метаподий. Наилучшие

условия для захоронения костей наблюдаются в раскопах 8 и 13, на

откосе озерной террасы, использовавшейся, по-видимому, в каче-

стве свалки. Большинство костей здесь имеют следы многочислен-

277

ных погрызов собаками, встречаются также копролиты и характер-

ные фрагменты костей со следами кислотной коррозии под воздей-

ствием желудочного сока.

Выявленные модели различной хозяйственной направленно-

сти коррелируются с двумя выделяемыми культурными типами,

представленными на памятнике и определяемые спецификой кера-

мических комплексов, существовавших вместе с тем в одно и то же

время, о чем свидетельствуют узко датирующие предметы, обнару-

женные в разных местах памятника. Культурная автохтонность,

составляющая основу комплекса, зафиксированного при раскоп-

ках прибрежной части (цитадели), свидетельствует о продолже-

нии ирменской традиции в ее завершающей (позднеирменской

(Молодин В.И., 1985)) стадии.

Совсем иные (пока еще не вполне понятные, и поэтому куль-

турно не диагностированные) традиции выявляются на остальной

части памятника. О взаимодействии носителей этих традиций не-

опровержимо свидетельствует взаимовстречаемость доминирую-

щих на разных участках керамических комплексов; при этом объем

их на участках соседей резко нивелируется, но тем не менее обяза-

тельно присутствует.

Детальное морфометрическое исследование остеологическо-

го материала отложено до полного завершения раскопок. Предва-

рительно можно отметить, что древними обитателями городища раз-

водилась очень мелкая порода Bos taurus (с преобладанием в стаде

коров, что, возможно, свидетельствует о его молочной направленно-

сти), и сравнительно некрупная домашняя лошадь. Наряду с остат-

ками этой лошади в приозерной части поселения около половины

костей принадлежит лошади гораздо более крупной, по размерам

мало отличающейся от позднеплейстоценовой Equus ex.gr. gallicus

юга Западной Сибири. Не исключено, что какая-то часть остатков

лошадей может относиться к дикой форме – тарпану, обитавшему в

Барабе вплоть до конца XVIII в. (Гептнер В.Г. и др., 1961).

Не подтвердились находки костей мелкой лошади, опреде-

лявшиеся ранее как принадлежащие кулану или домашнему ослу

(Васильев С.К. и др., 2000, 2002). Указанные остатки чрезвычайно

сильно обожжены, трещиноваты и кальцинированы, что повлекло за

собой существенную усадку кости в размерах. По мнению П.А. Ко-

синцева (устное сообщение), все они несомненно относятся к той

же форме домашней лошади, разводившейся на поселении.

278

Значительное количество остатков лесной куницы, добывав-

шейся исключительно ради пушнины, объясняется, вероятно, тем

обстоятельством, что на поселение доставлялись замороженные

тушки пойманных в ловушки зверей. Как известно, мяса куньих из-

бегают даже собаки, и поэтому большинство из элементов скелета

куниц сохранилось целиком, но часть хрупких трубчатых костей

оказалась раздавленной при постепенном втаптывании их в культур-

ный слой.

Остеологические материалы по диким млекопитающим по-

зволяют реконструировать палеогеографическую обстановку VIII–

VII в. до н.э. в районе городища. Здесь, несомненно, господствова-

ли лесостепные ландшафты, но, очевидно, более остепненные, чем

в настоящее время. Указанием на это служит присутствие в слоях

остатков цокора, сайгака и степного хоря, и еденичность костей

косули, весьма многочисленной в современной лесостепи. Одно-

временно отмечено проникновение с севера типично таежного вида

– росомахи. Впрочем, находки костей росомахи и сайгака все же

единичны в слоях городища и отражают лишь их случайные даль-

ние проникновения к югу (северу) от основной части ареала. Такие

виды, как бобр, медведь, куница и лось, в свете новых терио- и па-

леотериологических исследований могут рассматриваться как ис-

конные обитатели лесостепной зоны Западной Сибири, оконча-

тельно исчезнувшие здесь в XVIII–XIX в. под влиянием антропо-

генного фактора.

В.П. Костюков, А.В. Епимахов

Челябинский государственный педагогический университет;

Южно-Уральский государственный университет

ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

ПАМЯТНИКОВ ФИНАЛЬНОЙ БРОНЗЫ

ЮЖНОГО ЗАУРАЛЬЯ

Конец бронзового века остается одним из наименее обеспе-

ченных археологическими источниками периодов древней истории

Южного Зауралья. Хотя первые материалы по нему получены еще

в начале XX в., количество находящихся в научном обороте памят-

ников вряд ли может удовлетворить специалистов. Острый дефи-

цит информации в первую очередь ощущают те из них, кого инте-

279

ресуют локальные и общие проблемы смены оседлых культур эпо-

хи бронзы кочевыми культурами раннего железного века.

В фонде источников финальной бронзы Южного Зауралья

ныне абсолютно преобладают поселения. Правда, известны они

почти исключительно по разведочным отчетам и потому ни типоло-

гически, ни хронологически не выстроены. Предварительный анализ

данных разведок и единичных стационарных исследований позволя-

ет сделать следующие выводы: наиболее крупные поселения распо-

лагаются в долинах больших рек; топография ряда поселков указы-

вает на маловодность рек сравнительно с их современным режи-

мом; разведочные шурфы нередко фиксируют кратковременность

заселения; коллекции костей домашних животных демонстрируют

повышение доли лошади в стаде; верхняя дата заходит в VII в. до

н.э. (Vinogradov N.B., Yepimachov A.V., 2000).

Погребения крайне немногочисленны. Составленный нами

свод погребальных комплексов включает одиночные курганы Со-

колок (3 погребения), Белоключевка-7 (2 погребения), Дружный-

XIV (1 погребение), Черняки (1 погребение), Ильясский-II (1 по-

гребение), у с. Смеловское (2 погребения), Макан-1 (1 погребение),

могильники Верблюжьи Горки (2 кургана, 2 погребения), Шатрово-

1 (2 кургана, 3 погребения), «У поворота…» (2 кургана, 3 погребе-

ния), отдельные курганы в составе разновременных некрополей

Сарбулат-2 (1 курган, 2 погребения), Сукраковский-II (1 курган, 1

погребение), Кизильский (1 курган, 1 погребение), грунтовые по-

гребения на поселениях Журумбай-2 (1 погребение), Синташта

(1 погребение). В итоге мы располагаем сведениями, весьма нерав-

ноценными по степени полноты, всего о 25 погребениях (16 курга-

нов и 2 грунтовых захоронения). Возможно, этот список может

быть несколько расширен за счет плохо документированных рас-

копок начала XX в. близ Челябинска.

В имеющейся выборке погребальных материалов намечают-

ся контуры двух групп, различие между которыми, вероятно, хро-

нологическое. Большинство памятников относится к последним

векам эпохи бронзы, а собственно временем перехода к РЖВ

должны датироваться Макан-1 и Верблюжьи Горки. Своеобразие

«поздней» группе придают такие черты, как западная ориентировка

и слабая степень скорченности покойных, находки железных но-

жей, втульчатых наконечников стрел из кости и др. За мизерностью

280

данных обсуждение культурной составляющей этой группы пока

бесперспективно.

«Раннюю» группу памятников объединяет довольно длин-

ный ряд общих параметров. Курганы в большинстве случаев ло-

кализованы в ситуации, не типичной для могильников эпохи

бронзы – на удалении от русла, с большим превышением высотных

отметок площадки памятника над уровнем водоема. Не известны

могильники, включающие более двух надмогильных сооружений.

Подавляющее большинство насыпей земляные. Использование

камня достоверно зафиксировано в пяти курганах (каменная на-

сыпь, обкладка основания земляной насыпи, стела у края земляной

насыпи, перекрытие плитами могильных ям). Конфигурация ка-

менных конструкций может быть как округлой, так и подпрямо-

угольной. Независимо от вида используемого материала размеры

насыпей очень небольшие. Наряду с одномогильными комплекса-

ми есть курганы со сдвоенными ямами, судя по всему, сооружав-

шимися одновременно; лишь в одном случае на подкурганной

площадке были устроены 3 могилы. Могильные ямы очень мелкие

и тесные, едва достаточные для размещения покойных даже в тех

случаях, когда они предназначалась для погребения двух человек.

Почти все захоронения совершены по обряду трупоположения.

Единственное исключение – курган из могильника Сарбулат-2 с

двумя парциальными захоронениями. Следы огня встречаются ред-

ко. Стандартная поза погребенных – скорченно на правом (редко

левом) боку с кистями рук, зафиксированными у лица. Степень

скорченности, как правило, очень сильная. Сочетание право- и ле-

вобочного положения в пределах одной могилы встречено лишь

однажды. Ориентировка покойных чрезвычайно устойчивая – го-

ловой к югу (иногда с отклонением к западу).

Инвентарь чаще всего представлен керамическим сосудом,

установленным близ головы покойного в пределах могильной ямы

или за ее границами. Небрежная по исполнению лепная посуда ха-

рактеризуется плавной профилировкой, плоским дном, сильно раз-

дутым туловом, короткой, слабо отогнутой шейкой, округлым или

приостренным венчиком. Орнаментация (прочерченные горизон-

тальная и вертикальная «елочка», косая «сетка», а также ряды го-

ризонтальных вдавлений) размещена исключительно в верхней

части сосуда или отсутствует вовсе. В придонной части изредка

наблюдаются пальцевые вдавления. Особо следует подчеркнуть