Конрад Н.И. Избранные труды. История

Подождите немного. Документ загружается.

ции

производства, и в построении правительственного аппарата, и в стро-

гой централизации

всех

функций управления в руках государства, и в

абсолютизме верховной власти. Ближайшим исполнителем ее велений ста-

новится

чиновничество — правительственная бюрократия. Таким образом,

с этой стороны феодализм надельной системы может быть назван цент-

рализованным.

Когда наступает надобность в таком централизованном феодализме и

когда он оказывается возможным? Тогда, когда постоянная борьба меж-

ду центральной властью и местными феодалами (борьба

двух

тенденций в

феодализме — центробежной и центростремительной) на время заверша-

ется победой центростремительных сил.

Это бывает — в определенных исторических условиях — необходимо с

точки зрения положения правящего класса; но это же бывает в извест-

ные

моменты допустимо и с точки зрения управляемых, т. е. крестьян-

ства. Крестьянство может встретить государственную организацию экс-

плуатации как освобождение от насилий и поборов местных феодалов.

Ничем

не сдерживаемому произволу

«своих»

феодалов оно может пред-

почесть эксплуатацию в определенных, законом установленных рамках.

Крестьянство может, наконец, в известных условиях приветствовать на-

дельную систему как режим, когда клочок земли, предоставленный кре-

стьянину, охраняется законом, когда во всем

государстве

утверждается

какой-то

правопорядок, когда, наконец, устанавливается более или менее

прочный

мир, дающий возможность относительно спокойно заниматься

своим делом.

Таким

образом, исторические причины, приводящие феодализм к тому

режиму, который называется надельной системой,

могут

быть очень раз-

личны

и очень сложны. Поэтому совершенно не обязательно, чтобы :и в

Китае,

и в Японии, и в Корее надельная система устанавливалась по

одттт1м

и тем же причинам. В каждом

случае

находятся особые причины.

Но,

как мне кажется, в целом эта обстановка укладывается в рамки

того, что мною здесь написано, а причины

могут

быть по преимущест-

ву те, которые здесь перечисляются. Конечно, окончательное решение

этого вопроса последует только после обзора содержания надельной си-

стемы в Корее, после изучения конкретных исторических причин, вы-

звавших ее появление в

трех

странах Дальнего Востока, и после срав-

нительного анализа как причин возникновения, так и содержания на-

дельной системы в каждом случае.

* * *

Надельная система в конце концов распадается. Ее крах обусловливает-

ся

прежде всего внутренними причинами, в первую очередь теми про-

тиворечиями,

которые заложены в ней самой. Основное внутреннее про-

тиворечие надельной системы заключается в том, что она, с одной сто-

роны,

способствует развитию производительных сил, а с

другой

— сама

ставит пределы этому развитию. С ее помощью мобилизуются все ре-

сурсы страны: земля, человеческий

труд,

даже

тягловая сила рабочего

скота; вводится определенный сельскохозяйственный режим, обеспечиваю-

щий

основные потребности страны; пускаются в ход все средства, чтобы

этот режим соблюдался. Но надельная система ограничивает использо-

вание земельных ресурсов и применение

труда

рамками надела и

уста-

новленного сельскохозяйственного режима. Эти рамки

дают

возможность

роста производительных сил, когда поля

пустуют

(и не только оттого,

156

что некому их обрабатывать, но и оттого, что их трудно и бесцельно

обрабатывать при существующих

«нормах»

произвола и грабежа);

когда добрая часть населения бродит по стране в качестве

«бродяг»

или

«разбойпиков» и когда нужно заставить ее применить свой

труд

к земле.

Но

эти же рамки становятся тесными для дальнейшего роста произво-

дительных сил, когда все уже сделано, когда население крепко сидит на

земле, когда поля обработаны и с них уже получается все, что они

могут

дать. После введения надельной системы в первое время всегда обна-

руживается явственный подъем хозяйства, рост населения и рост потреб-

ностей.

Но надельная система может удовлетворить рост населения и

потребностей только до поры до времени, до известных пределов. Рост

потребностей особенно заметен среди правящего класса. Его существование

требует

уже совершенно иных, чем раньше, материальных ресурсов — как

количественном, так и в качественном отношениях. Недаром в эти вре-

мена появляются роскошные дворцы, величественные монастыри, боль-

шие

правительственные здания, богатые и разнообразные утварь, одеж-

да, украшения и т. д. Наблюдается огромный расцвет культуры в целом,

образованности, литературы. Достаточно вспомнить, что для Китая зна-

чит танская литература, чтобы попять тот уровень, которого достиг в

этих условиях правящий класс.

Но

на определенном этапе надельное землепользование перестает да-

вать продукт в таком размере, который нужен для увеличивающегося

населения

и выросших потребностей, в первую очередь, конечно, потреб-

ностей правящих слоев. Становится необходимым получать этот продукт

большем количестве. Известного увеличения

доходов

можно достигнуть

улучшением обработки земли, т. е. повышением сельскохозяйственной

техники. Но в условиях феодализма технический прогресс обыкновенно

бывает чрезвычайно медленным и ограниченным. Поэтому, хотя прогресс

при

надельном режиме и несомненен, все же он не может дать оконча-

тельного эффекта. Остается одно средство — увеличение количества об-

рабатываемых земель. Но добиться этого увеличения можно двояким

путем: либо увеличить размеры наделов, либо предоставить право сво-

бодной распашки. Государство шло на увеличение наделов, но это было

возможно опять-таки до определенной степени: в густонаселенных мест-

ностях, где почти все земли были уже давно распределены и обработа-

ны,

не было той нови, которую можно было раздать. Да и там, где она

была, увеличение надела как общая мера должно было повлечь за со-

бою новый перемер участков, почти поголовное перемещение населения —

дворов, деревень, что нарушало всю сложившуюся картину и весь ад-

министративный

порядок. Оставалось, следовательно, допустить свобод-

ное

освоение пустующих земель, где бы они ни находились. Нужно

было не только допустить, но и поощрить, а это возможно сделать

только одним способом: предоставить обрабатывающим новь какие-нибудь

льготы. Наилучшей же льготой было освобождение от обложения, а в

дальнейшем и предоставление вновь обработанной земли в наследственное

пользование.

Таким путем внутри надельной системы зародился институт

новых полей

(кэнъ

тянъ),

построенный на иной правовой базе.

Допущение этого института, по

существу

частных владений, да еще

освобожденных от налогов, имело огромные и далеко идущие последствия

для всей надельной системы. За обработку новых полей могли взяться

далеко не все — в первую очередь наиболее имущие лица, главным обра-

зом бывшие земельные собственники, сидевшие часто на своих прежних

местах и пользовавшиеся своей же землей в качестве надела; далее, все-

157

владельцы специальных, т. е. более крупных и привилегированных, наде-

лов.

Иначе говоря, это мероприятие открывало широкий путь прежде все-

го для правящего класса. Оно открывало известные возможности и для

крестьянства, но крестьяне принуждены были в пожжах свободной земли

переходить на окраины, в места слабозаселенные, следовательно, всегда

жить под угрозой разбоя, насилия и т. п. Поэтому естественно, что

крестьяне-новоселы должны были мириться с тем, что кое-кто более

сильный

предложит им военную защиту, но потребует с них работу на

него.

Так внутри надельного режима зарождались частновладельческие

поместья с закрепощенными крестьянами.

Таково основное внутреннее противоречие надельной системы: способ-

ствуя развитию производительных сил, она на определенном этапе ста-

новится

тормозом на его пути. Не

следует

только упускать из

виду,

что

если это противоречие как таковое вскрывается в общем

ходе

развития

системы, то обостряется оно благодаря классовым противоречиям. Рост

потребностей происходит непропорционально: у правящего класса он идет

быстрее, чем у класса эксплуатируемого. Правящий класс начинает тре-

бовать большего, обгоняя фактические возможности для этого. Отсюда —

сначала усиление эксплуатации, увеличение обложения, в дальнейшем —

открытый произвол, присвоение и грабеж. А это, в свою очередь, вызы-

вает

ухудшение

положения крестьянства, его разорение и разрушение

«амого

сельского хозяйства. Тут возникает стремление как-либо изба-

виться от тяжелой эксплуатации: создать для себя иные производствен-

ные

условия, например перейти на новые поля, или просто бежать и вы-

ражать свой протест борьбой с угнетателями, организуя «разбойничьи»,

как

их называли, отряды, а то и подымаясь открыто всеми деревнями.

Начинается

полоса крестьянских восстаний. Возникшее на базе расхож-

дения

производительных сил и производственных отношений внутреннее

экономическое

противоречие надельной системы сильнейшим образом

обостряется благодаря сопряженным со всем этим классовым противоре-

чиям

и перерастает в открытое столкновение классов — феодалов и кре-

стьянства, в распад экономической, социальной и политической системы

целом.

Разумеется, вокруг основной причины распада надельной системы

группируются и другие, частью прямо вытекающие из основной, частью

с нею связанные. К этим вторичным причинам нужно отнести обострение

противоречий

между

чиновничеством и местными земельными магнатами.

В то время как первые строили свое благополучие в основном на эксплуа-

тации

крестьянства через государство, вторые очень скоро стали стре-

миться к непосредственной эксплуатации. Отсюда — временами очень

яростная

борьба

«центра»

«мест»,

столицы и провинции, правительст-

венной

бюрократии и местного земельного дворянства, императора и зе-

мельной знати — старой и новой, потомков старинной земельной аристо-

кратии

и осевших на земле чиновников. Исход борьбы был предрешен

общим ходом исторического процесса, продиктованного вышеописанными

экономическими

условиями и характером борьбы

двух

основных классов

феодального общества — феодалов и крестьянства. Победить должна была

провинция,

феодалы-помещики, тем более что этой победы требовали на

данном

этапе интересы всего класса феодалов в целом, т. е. в конечном

•счете и интересы его чиновно-бюрократического слоя.

158

Фактический

конец надельной системы в Китае наступил

тогда,

когда вся

страна от наделов перешла к поместью. Этот переход наглядно рисуется

всей историей империи Тан. На первых порах танское правительство вся-

чески старалось не допускать присвоения земли. Как известно, продажа

пахотных наделов была строго запрещена. За такую продажу виновный

подвергался наказанию; ему давали 10

ударов

плетью за каждое про-

данное му. Проданный участок возвращался его прежнему владельцу,

а полученная плата конфисковалась. Правительство стремилось бороться

с присвоением и другим путем: в

случае

выявления излишков сверх по-

ложенного надела полагалось также 10

ударов

плетью за каждое обна-

руженное му. Но тут уже существовала оговорка: если эти излишки

возникали

за счет освоения пустующих земель, наказание отменялось.

Она

означала допущение свободной запашки пустующих земель и откры-

вала путь к присвоению. Этим путем воспользовались, как и следовало

ожидать, больше всего не крестьяне, а представители правящего класса.

Владельцы специальных наделов, собственники жалованных земель, обла-

дая правом совершать всякие сделки со своей землей, имели несравненно

больше возможностей для освоения земель, чем рядовое крестьянство.

Правительство пыталось помешать этому. Было введено наказание, по ко-

торому чиновник, находящийся на государственной службе, подвергался

ударам

батогами за каждое присвоенное му земли. Но уже

тогда

для

всей титулованной знати было сделано исключение. Таким образом, для

высших слоев правящего класса возможность создания личных поместий

была открыта раньше, чем для

других.

За ними последовали и другие.

Одновременно обнаруживаются и факты прямого захвата крестьянских

земель. Крестьяне из

«свободных»

государственных землепашцев превра-

щались в землепашцев — работников феодала

(дянь

кэ). Захват крестьян-

ских земель производится иногда под флагом «покупки земли» или «пере-

дачи»

ее прежним владельцем новому. Закон пытался помешать этому:

735 г. был издан указ, запрещавший такую продажу и передачу, но он,

видимо,

не действовал. Таким образом, в первой половине VIII в. надель-

ная

система находилась в состоянии упадка. Об этом говорит и автор

«Тундянь»:

«Хотя

эта система (т. е. система

цзюнь

тянь.—

Н. К.) и

существовала, но со времени правления императоров под девизом Кайюань

(713-741

гг.-Я. К.) и Тяньбао

(742-755

гг.-Я. К.) этот закон

ослабел, и зло присвоения земель превысило

даже

то, что наблюдалось

при

императорах Чэн-ди

(37—7

гг. до н. э.— Я. К.) и

Ай-ди

(6—1 гг.

до н. э.— Я. К.)». Судя по эдикту 752 г., земельные магнаты и чиновники

заставляли крестьян разрабатывать новь и потом обращали эту землю

свое владение, скупали, а то и прямо захватывали крестьянские наде-

лы,

присваивая себе земли под видом аренды, частично разрешенной за-

конами,

подделывали подворные реестры, стремясь скрыть фактическое

число хозяйств, т. е. присвоить утаенную таким образом землю. Таким

путем росло число поместий

чжуан

тянъ

чжуан

юань.

История особо

выделяет в этом процессе роль так называемых

цзедуши,

т. е. прави-

тельственных наместников, превращавшихся из агентов правительства

полновластных местных владетелей, с далеко идущими честолюбивыми

стремлениями.

Страна была подразделена на 400 областей

(чжоу)

и во

главе каждой области поставлен наместник.

Сначала эта должность не была наследственной, но скоро наместники

превратили ее в наследственную, и, таким образом, в провинции поя-

159

вились свои правители, делавшие что хотели с землей и населением.

Нельзя

оспаривать, конечно, значение роли

цзедуши

в процессе краха

надельной системы, но нельзя ее и преувеличивать. Наместники

сыграли гораздо большую роль в ускорении развала политической сто-

роны

надельного режима, чем его экономической стороны. Экономический

распад надельного режима происходил вследствие широкого движения

всего правящего класса, а не только его верхушки; его ускорили и те

изменения,

которые происходили в крестьянстве. Мятеж Ань Лу-шаня,

одного из этих

цзедуши

(755—760

гг.), был только внешним выражением

обострившихся противоречий

между

старой, отмирающей социально-эко-

номической

формой и новой, восходящей, последствием наступившего

кризиса

первой. Как велик был кризис, можно усмотреть из некоторых

цифр.

Через 20 лет после мятежа Ань Лу-шаня, в 780 г., во все провин-

ции

были посланы особые уполномоченные для производства переписи

населения

—

чубуши

с целью установить число дворов, подлежащих наде-

лению землей и обложению налогами. По этой переписи оказалось, что

169 округах насчитывалось всего

1933174

двора с населением

16 990 388 человек против 8 914 709 дворов и 52 907 309 человек в 755 г.

Другими словами, зарегистрированное население уменьшилось за 25 лет

почти на 7 млн. дворов (почти на 36 млн. человек). Конечно, нужно

принять

в расчет, что данные 780 г. относятся только в 169 округам.

Необходимо часть убыли отнести также за счет междоусобной борьбы,

•событий, связанных с восстанием Ань Лу-шаня. Но все же главная при-

чина

появления таких цифр в государственных реестрах состоит не в том,

что так сильно уменьшилось население в целом, а в том, что уменьшилось

население,

подлежащее правительственной регистрации, т. е. население,

живущее еще на надельных землях и платящее

государству

налоги.

Основная

масса крестьянства, а следовательно, и земель отошла к частно-

владельческим поместьям, т. е. оказалась за пределами надельной си-

стемы.

Это явление, несомненно расширявшееся с каждым годом, привело

постепенной перестройке и государственной системы.

Государству

при-

шлось прежде всего изменить систему обложения. При существовавшей

системе обложению подлежал владелец надела. Поэтому, когда владельца-

ми

наделов были все крестьяне, система давала

государству

реальный до-

ход. Когда же число живущих на наделах стало с каждым годом умень-

шаться, стал падать п государственный

доход.

Поэтому

государству

пришлось

изменить объект обложения, т. е. облагать то, что продолжало

сохранять постоянное значение. Этот новый объект был найден: земля.

Таким

образом, через несколько лет после восстания Ань Лу-шаня,

763 г., был сделан исторический шаг: государство перешло от обложе-

ния

человека к обложению земли; налог стал взиматься с земельной

площади в размере 2 шэн с 1 му.

Историческое значение реформы несомненно: вводя обложение земли,

государство тем самым как бы отказалось от прав собственности на эту

землю, т. е. отказалось от основного правового принципа надельной си-

стемы. Таким образом, признавались частновладельческие поместья и во-

обще закрепление земли за ее владельцем, т. е. фактическая передача

•всей земли местным феодалам.

Процесс

окончательного перехода к новому земельному строю пошел

« еще большей интенсивностью, и законодательству пришлось всячески

поспевать за ним. Дальнейшее развитие налоговой реформы — в 765 и

160

769 г.— явственно обнаруживает происходящий в стране процесс. Закон

769 г. устанавливал, что обложению подлежат не только исконные жи-

тели этой местности, но и все

«бродяги»

(люкэ), «временно поселив-

шиеся» (ци чжу ху), «поселившиеся в поместьях» (ци

чжуан

ху). С точ-

ки

зрения порядков надельной системы оседлым жителем признавался

только тот, кто из поколения в поколение проживал на надельной земле.

Понятно,

почему все, не жившие ранее на данном месте, получали назва-

ние

либо

«бродяг»,

либо «временных поселенцев». Это узаконение свиде-

тельствует,

что государство признало новое положение данной части зем-

ледельцев и постаралось наложить налоговые обязательства и на них.

Обложению подлежала земля, в чьем бы владении она ни находилась.

Таким

образом, были обложены земельным налогом и все представители

правящего класса, земли которых обрабатывались крестьянами. Так пе-

рестраивалось государство, стремясь приспособиться к новому положению

вещей.

Эволюция

правовых норм завершилась в 780 г. известным актом,

вводящим систему

«двух

налогов» (лян шуй). Закон окончательно

уста-

новил,

что обложению подлежит земля, а не человек. Поэтому налог

взимался со всякого, кто пользовался землею, независимо от того, корен-

ной

он житель данной местности или пришелец. Заодно была проведена

децентрализация налоговой системы: административный район вычислял

свои нужды и соответственно им устанавливал ставки налога, исходя из

числа проживающих в данном районе лиц и количества земель, а также

степени их имущественного благосостояния (в зависимости от нее все

дворы были поделены на девять разрядов). Налог полагалось вносить два

раза в год — летом и осенью; отсюда и его название —

«два

налога».

Введение нового закона означало конец системы

трех

повинностей — зер-

нового налога, промысловой подати и рабочей повинности, конец не толь-

ко

фактический, наступивший гораздо раньше, но и юридический — того

строя,

которому история дала название «системы уравнительного земле-

пользования»

(цзюнъ

тянъ

фа), или надельной системы

Много сведений, касающихся надельной системы

Китае, содержится

японских

работах:

Моритани

Кокки, Сина сякай кэйдзай

си

(Социально-экономическая исто-

рия Китая), Токио,

1934, и

работах

Утида

Гиндзо.

6 Н. И. Конрад

КУЛЬТУРА КИТАЯ

ВТОРОЙ

ПОЛОВИНЫ

XVII

XVIII

В.

Культура китайского народа в условиях маньчжурского господства не

изменила

направления своего исторического развития. Этого и не могло-

произойти,

так как завоеватели не принесли с собой своей, особой куль-

туры

такого содержания и такой высоты, которая могла бы оказать

влияние

на столь древнюю и непрерывно развивавшуюся

культуру

вели-

кого народа. Не

следует

забывать, что маньчжуры не в первый раз

вплотную соприкоснулись с китайцами. Маньчжуры

XVII

в. были потом-

ками

маньчжуров XII—XIII вв., называвшихся

тогда

чжурчжэнями. Они

вышли из той же Маньчжурии, из которой пять столетий назад вышли

чжурчжэни. Основатель маньчжурского могущества — Нурхаци, ставший

1616 г. великим ханом, назвал свое государство Хоу-Цзинь, т. е. Поздней

Цзиньской

империей, демонстративно подчеркивая этим, что он всего-на-

всего восстанавливает

старую

Цзиньскую империю, провозглашенную

1115 г. его далеким предшественником — чжурчжэньским ханом Агу-

дой. Монголы в 1234 г. свалили первую маньчжурскую империю, утвер-

дившуюся на территории Маньчжурии и Северного Китая, но более чем

столетнее пребывание среди китайцев, постоянное соприкосновение

с ними и в самой Маньчжурии ввели маньчжуров в орбиту китайской

культуры. Они сохранили элементы этой культуры и после падения их

власти в Северном Китае и отступления за пределы Великой стены.

Поэтому, когда в 1636 г., уже при преемнике Нурхаци,

Абахае,

при ко-

тором наименование Хоу-Цзинь было изменено на Цин, маньчжурские

армии

через Шаньхайгуаньский проход ворвались в Китай, это отнюдь не

были дикие кочевники, далекие от культуры той страны, на завоевание

которой

они опять, во второй раз в истории маньчжурских племен, устре-

мились.

В силу необходимости, для сохранения власти над обширной страной,

маньчжуры должны были опереться на давно сложившийся аппарат

управления, на китайское чиновничество. Маньчжурские правители по-

ступили обратно

тому,

что делали в свое время монголы, полностью от-

странившие китайцев от управления. Использование китайского аппарата

управления было одной из причин, позволивших маньчжурским правите-

лям

сохранить власть над Китаем в течение

двух

с половиной столетий,

тогда

как власть монгольских ханов продолжалась в Китае всего около

девяноста лет, если считать с 1279 г.— с момента ликвидации последних

сил сопротивления Сунской империи в морском сражении при Яйшань.

Однако маньчжурское завоевание, не прервав общего развития китай-

ской

культуры, все же повлияло на его ход. Маньчжурское завоевание

сильно

задержало рост тех сил, которые подтачивали феодальный строй

уже со второй половины минской эпохи, во всяком

случае

с XVI в.

Культура же второй половины

XVII

и всего

XVIII

в. была все еще ха-

162

рактерной

для страны, проходящей затянувшийся этап феодального

абсолютизма. Это общее направление сказалось и в

ходе

развития мате-

риальной

культуры, и в явлениях культуры духовной.

В области материальной культуры в указанное время замечается

прежде всего развитие архитектуры, вызванное обширным строительст-

вом,

предпринятым маньчжурскими правителями. Были сооружены пе-

кинские

дворцы как в пределах бывшего «Запрещенного города», так и

загородные — знаменитые императорские мавзолеи в Мукдене (ныне

г.

Шэньян),

колыбели династии. Восстанавливались и перестраивались

городские стены с монументальными воротами в них.

Всюду

возводились

правительственные здания. Строились конфуцианские мавзолеи, буддий-

ские

и даосские храмы. Шло, наконец, обширное строительство жилых

зданий

— дворцов маньчжурской и китайской знати, высших сановников,

богатых купцов. Строительство дворцов и домов знати сочеталось

с устройством парков, так что необходимо говорить о развитии и пар-

кового искусства.

В целом архитектура оставалась в своем прежнем русле. Продолжа-

лись традиции строительного искусства времен Минской империи. Китай-

ские

архитекторы в маньчжурскую эпоху с чрезвычайной полнотой разви-

ли

то, что в постройках

XV—XVI

вв. начинало проступать,—грандиоз-

ность размеров, обилие декоративности. Изогнутые линии, всевозможные

завитки

получили преобладание над прямыми линиями и спокойными

поверхностями при сохранении, однако, общей геометрической стройности

основной

схемы постройки.

Архитектура

Китая

XVII—XVIII

вв. пред-

ставляет как бы тип китайского барокко, т. е. стиль, характерный для

эпохи позднего феодализма. Интересно, что сохранившиеся остатки евро-

пейской

постройки того времени — постройки дворцового типа, возведен-

ной

европейскими мастерами,— также представляют собой чистое барокко.

Устройство и украшение дворцов, правительственных зданий и бога-

тых домов вызвало усиление спроса на изделия прикладного искусства,

обусловило его развитие. Об искусстве художественного литья свидетельст-

вуют

сохранившиеся до нашего времени в пекинских дворцах, а также

попавшие

в музеи Европы и Америки бронзовые фигуры львов, черепах,

цапель,

драконов, фениксов. Среди подобных предметов особое место

занимает находящийся во дворце Ваныпоушань «Бронзовый

дворец»

—

сооружение, воспроизводящее в бронзе постройку дворцового типа.

Это замечательное искусство литья также развивалось в исконных

традициях китайского художественного ремесла. Крайне характерным

для этой эпохи явлением было усиленное изучение сохранившихся образ-

цов

древнего литейного искусства — времен Ханьской империи и

даже

Чжоуского царства. Изучение предметов старины, а также литературы

по

вопросам ремесла позволило мастерам

XVII—XVIII

вв. ввести в

худо-

жественное литье многие забытые приемы. Это привело

даже

к образова-

нию

особой отрасли литейного искусства — отливке изделий, воспроиз-

водящих образцы чжоуской и ханьской бронзы. Сами китайцы не при-

давали особого значения исторической подлинности подобных изделий,

считаясь только с художественной стороной и с точностью воспроизве-

дения

старинного образца; европейцы же впоследствии приняли предме-

ты, сделанные в правление Канси или Цянь-луна, за реликвии времен

Чжоу и Хань, что привело к заполнению такими «древностями» кол-

лекций

европейских и американских любителей китайского искусства.

Поистине

огромное развитие получило искусство резьбы из камня

(особенно

из нефрита и белой яшмы), а также из кости, особенно сло-

163 6*

новой.

В искусстве такой резьбы китайские мастера достигли подлинной

виртуозности и художественного совершенства. Резьбой украшались раз-

личные предметы домашнего обихода — столики, ширмы, курильницы,

вазы для цветов, шандалы, кувшины, музыкальные инструменты; из яшмы

кости вырезались фигуры людей, птиц, животных.

Столь же большое развитие получили изделия из лака: столики,

этажерки,

ширмы, подставки для цветов, шкатулки, чашки, блюдца. Осо-

бую отрасль художественного ремесла составляли вышивки. Они украша-

ли

одежды, головные уборы, подушки и использовались в интерьере. Осо-

бенно

славились вышивки из пров. Хунань. Производство вышивок, как

парчи, поощрялось большим спросом богатой части населения, а также

иностранцев.

Производство перечисленных видов художественных изделий и им по-

добных носило еще характер ремесла. Лишь в художественном литье,,

а также в изделиях из дерева существовали мастерские типа мануфак-

тур. Наиболее развитый вид приняло производство фарфора. Правитель-

ственное предприятие в Цзиндэчжэне (пров.

Цзянси),

радикально пере-

строенное еще в 1369 г., было уже настоящим заводом. Оно было оснаще-

но

техническим оборудованием заводского типа; само производство велось

на

основе очень далеко зашедшей дифференциации

труда.

В сущности

почти все трудоспособное население городка, т. е. и члены семей рабо-

чих, так или иначе было занято в производстве. По описаниям того вре-

мени,

пламя, вырывавшееся из более чем 3 тыс. печей завода, было вид-

но

издалека, создавая впечатление зарева огромного пожара. Подобные

заводы, только меньших размеров, были и в

других

местах. Одни из них

принадлежали правительству,

другие

находились в частных

руках.

Наи-

большей известностью пользовался фарфор зеленого цвета, цвета «бы-

чьей крови» и цвета «персиковой кожицы», как называли его европей-

цы.

С конца

XVII

в. главная масса изделий была разных оттенков зелено-

го и розового цветов.

Спрос

на фарфор был огромный, причем не только внутренний, но и

внешний:

китайский фарфор массами стал вывозиться в соседние страны

Азии, особенно

туда,

где, как, например, в Индокитае, было многочислен-

ное

китайское население. Все в возрастающем количестве фарфоровые из-

делия стали проникать и в Европу, где становились лучшим украшением

дворцов.

Для того подъема и роста, которые отмечаются в прикладном искусст-

ве

XVII—XVIII

вв., характерно, что этот рост был основан на развитии

традиции. Желая продвинуть свое мастерство вперед, китайские мастера

не

искали новых путей, а возобновляли старые, уже забытые. Об этом

свидетельствует появление различных описаний всякого рода ремесел и

производств древности и средних веков. К известным произведениям та-

кого рода относятся «Тяньгун

кайу»

Сун

Ин-сина

— своего рода пособие

по

технике производства, «Юань

чжи»

Цзи Чэна — пособие по устрой-

ству

парков. Китайское прикладное искусство дошло до максимума того,

чего могло достигнуть прикладное искусство в условиях феодального типа

производства. Дальше шел либо застой, а следовательно, и упадок, либо

переход к иным формам производства, к другим задачам, к другим мас-

штабам и

другому

отношению к подобного рода изделиям.

По

такому же пути пошла в маньчжурскую эпоху и живопись. Она

продолжала развивать традиции, сложившиеся еще во времена Минской

империи.

Культивировались традиционные жанры: декоративный жанр

«цветов и птиц», пейзаж

«гор

и воды». К ним присоединилось искусство

164

портрета. Маньчжурские правители сохранили

«Сад

живописи»

(«Хуа

юань») — придворную Академию живописи, однако сами богдыханы

своих личных вкусах не особенно придерживались традиции и охотно

привлекали художников из среды европейских миссионеров. Некоторые

из

них, как, например, итальянец Джузеппе Кастилионе и австриец

Игнатий

Зикерпарт,

даже

стали придворными живописцами. Они работа-

ли

в своеобразной манере, сочетавшей приемы живописи европейской и

традиционной

китайской. Образцом такой живописи может служить кар-

тина

Кастилионе — изображение гончей собаки, которую одинаково

труд-

но

признать по приемам чисто европейской или чисто китайской. Иногда

европейские художники работали

даже

вместе с китайскими. Такова,

например,

картина, изображающая всадника и стоящего рядом человека:

фигуры людей и лошадей на ней принадлежат Кастилионе, весь фон —

неизвестному китайскому художнику. Европейские художники познако-

мили

своих китайских коллег со светотенью, с воздушной перспективой.

Однако это не произвело переворота в китайской живописи: новые эле-

менты не получили в ней

тогда

особого развития.

На

традиции была основана и живопись, развивавшаяся за пределами

дворца. Некоторые новые явления можно открыть в пейзаже, в жанре

«гор

и воды»: прежние художники стремились изображать дикие, глубо-

кие

ущелья с прихотливо извивающейся линией водных потоков, нагро-

мождения горных круч; новые художники брали уже более спокойные

модели. И сама манера стала более индивидуальной, более свободной.

Но

все же в существе самой манеры перемены не произошло.

В области общественной мысли наблюдался тот же традиционализм,

который

был характерным признаком всей китайской культуры

XVII—XVIII

вв. Очень явственно он проявился в тех отраслях общест-

венной

мысли, которые ближайшим образом касаются идеологии,— в фи-

лософии

и истории. Традиционализм в области философии выразился

стремлении уложить мысль в привычные схемы, оперировать давно сло-

жившимися

понятиями, опираться на старые письменные памятники. По-

скольку на этой почве столкнулись интересы маньчжурских властителей

Китая

и пришедшей к ним на

службу

значительной части китайских

феодалов со стремлениями и чаяниями представителей национального

сознания,

мечтавших о свержении власти чужеземцев и о восстановлении

национальной

власти, постольку традиционная философия и история были

обращены на две прямо противоположные цели — на охрану режима,

установившегося при маньчжурах, и на свержение его.

Маньчжурские правители быстро оценили пригодность для охрани-

тельных целей конфуцианской философии сунского времени, особенно

учения Чжу Си, в котором эта философия получила законченное выра-

жение.

Система Чжу Си сложилась в условиях отстаивания китайским на-

родом своей независимости от натиска чжурчжэней и тангутов,

условиях борьбы за свою цивилизацию и государственность. Фило-

софия

сунской школы развивалась в обстановке борьбы за крепкую цент-

ральную власть, за пресечение центробежных тенденций крупных феода-

лов,

за законность власти. Тогда эта система была прогрессивной, служи-

ла продвижению страны по исторически необходимому пути. Теперь же,

на

последнем этапе феодализма, учение Чжу Си было использовано

для поддержки режима феодального абсолютизма — во всем, что в нем

касалось интересов феодалов, глубоко реакционного. Сунская философия

стала официальной доктриной режима. Для ее закрепления прибегли

даже

к прокламированию ее от имени верховной власти: император Кан-

165