Конрад Н.И. Избранные труды. История

Подождите немного. Документ загружается.

добавляет: «Мы во Франции только строим Дюнкеркский комбинат, а у

японцев

таких комбинатов уже с полдюжины, да еще строятся новые,

где доменные печи уже побили различные мировые рекорды». А вот и

быт: предприниматели объявили, что начинают «революцию

трех

С».

Три

«С» — это

cooker

(«кухонная электронная печь»),

central

heating

(«центральное отопление»),

cottage

(«дешевые загородные домики для

уикэнда»)! «Революция» в этом

случае

означает, видимо, резкое

улучше-

ние

качества этих

«трех

С» и удешевление их стоимости.

Все это так и есть и может быть пополнено многими другими, столь

же выразительными фактами. Но есть и кое-что, о чем пишут редко,

но

что не менее, если не более, существенно.

Японские

вузы... Их много, и они очень различны не только по об-

ластям науки и искусства, в них представленным, но и но типу, про-

граммам, приемам преподавания, уровню. Но какой факультет встречает-

ся

чаще всего? Кэйэйбу — факультет управления. На каком факультете

больше всего

студентов?

На нем. Японцы, видимо, сочли, что в наше

время главная для государственной жизни наука — наука управления

производством.

Что это такое? Позволю себе ответить так, как отвечают японские

справочные издания. Наука управления производством — это I. E., О. R.,

М. P., P. R., Design. He удивляйтесь! В современном японском языке

много слов и выражений, перенесенных в него из английского, в дело-

вом же обиходе многие выражения даются в буквенной аббревиатуре.

Е.— Industrial Engineering («индустриальная инженерия»). Она

занимается вопросами комплексного использования людей, материалов,

оборудования и решает эти вопросы на основе специальных знаний, иду-

щих из наук математических, естественных и общественных с примене-

нием

принципов и методов, употребляемых в технологическом анализе

проектировании. Коротко говоря, это — технология управления.

О. R.— Operations Research («оперативное изучение»). Это выраже-

ние

возникло в годы второй мировой войны, и

тогда

под ним разуме-

лось изучение материалов, позволяющих судить о противнике — его ре-

сурсах,

его действиях, его планах, изучение новейшими научными мето-

дами с применением специальных приборов. В дальнейшем было понято,

что те же методы изучения можно прилагать и к деятельности пред-

приятий

и строить на его

результатах

соответствующие планы. Это —

стратегия управления.

М. Р.— Management

Psychology

(«психология ведения дела»). Заво-

ды, компании, банки... все в них, в сущности, состоит из того, что люди

управляют людьми через людей. Поэтому управляющие должны изучать,

как

обращаться с работающими, считаясь с их интеллектуальным и мо-

ральным состоянием, их психическим складом, их настроениями; должны

изучать, как

следует

организовать цех, рабочую

группу,

какое настрое-

ние

должно там царить, как способствовать созданию такого настрое-

ния.

Это — психология на

службе

науки управления.

R,— Public Relations («общественные отношения»). Эта отрасль

управления исходит из мысли, что отношения

между

различными груп-

пами,

участвующими в производственной жизни, носят общественный

характер. Таков, например, характер отношений производителей и по-

требителей, управляющих и работающих, хозяев предприятия и профес-

сиональных союзов на этих предприятиях; таковы отношения

между

от-

дельными группами держателей акций,

между

предприятиями и государ-

ственной

властью.

Учет

всех

этих отношений в организации предприя-

196

тия,

в самом производственном процессе и составляет содержание P. R.

Это — социология на

службе

науки управления.

Наконец,

Design («дизайн»). Это слово можно оставить без перево-

да, так как оно в настоящее время применяется в специальном значе-

нии

и в таком своем значении вошло в технический язык высокоинду-

стриальных стран. Дизайн — проектирование форм, внешнего облика ве-

щей,

участвующих

в производстве и создаваемых производством; проек-

тирование на основе

учета

функции этих вещей, их м&териала, спосо-

бов их изготовления и использования. Дизайн применим к созданию

музыкального произведения, к строительству космических ракет, к из-

готовлению холодильников и к планированию городов, к оформлению

журнала и к конструированию рекламы. Это — эстетика на

службе

науки

управления.

Поскольку

совокупность перечисленных явлений сложилась в усло-

виях капиталистического производства, то ее можно было бы определить

как

всеобъемлющую научную систему повышения производительности

предприятий

и извлечения максимальных прибылей из производства. При

этом рациональный научный расчет распространяется одновременно на

использование механизмов и эксплуатацию людей. В тех же справочни-

ках можно прочитать, что коммерческий

успех

известной компании

Сони,

наводняющей мировой рынок транзисторными радиоприемниками, зиж-

дется на

двух

китах: тщательно разработанной индустрии транзисто-

ров и дешевом женском

труде.

Однако сказать только это означало бы

создать неверное представление о науке управления как таковой. По-

явление этой науки — неизбежный, необходимый, всеобщий по значению

результат

двух

важнейших в наше время исторических процессов: с од-

ной

стороны, научно-технической революции, с

другой

— роста демокра-

тических стремлений. Научно-техническая революция получила свое

реальное воплощение в переоборудовании и переустройстве производства,

т. е. вызвала новый промышленный переворот; но она же потребовала

других

людей, занятых в производстве: не только с гораздо более вы-

соким,

чем раньше, образованием и общим интеллектуальным уровнем,

но

и с гораздо более высокими специальными знаниями, со стремле-

нием

к собственной инициативе и самоуправлению, т. е. предпосылками

демократии.

Эти два обстоятельства потребовали и решительного изменения всей

системы управления производством прежде всего в аспекте самой, так

сказать, технологии управления.

Рост и усиление демократического движения — процесс, наблюдаемый

нашу эпоху во многих капиталистических странах, крайне повысил

роль трудящихся на предприятиях и заставил предпринимателей в са-

мом управлении производством гораздо более, чем прежде, считаться с

интересами и нуждами рабочих и служащих, с их общественными запро-

сами,

да и просто с человеческими настроениями. Японские предприни-

матели поняли эту истину, а поняв ее, возможно, вспомнили

старую

формулу Ван Ян-мина: «знание и действие едины». Так или иначе, с раз-

рухой, порожденной войной, было покончено. Правда, нельзя забывать и

про

другое

— про те оборотные средства, которые японская промышлен-

ность получила в связи с конъюнктурой. Но все же в первую очередь

можно воздать должное инициативе и энергии этих предпринимателей,

но

еще больше, конечно, уму и

труду

народа.

Так

что же? Остается только восхищаться тем, что достигнуто? Да,

восхищаться есть чем. Но тех, кто знает Японию, чтит ее удивительный

197

народ, любит его

культуру,

его страну, их все это не только восхищает,

но

и ставит перед вопросом: не произошла ли гипертрофия производ-

ственного роста? А рост этот неуклонно продолжается. Бульдозеры сре-

зают холмы, чтобы получить клочок драгоценного пространства для воз-

ведения все новых и новых заводов. Расширяющиеся города поглощают

деревни. Уже сейчас в Японии восемь огромных экономических центров,

сущности — гигантских городов. Недавно еще

Кита

Кюсю

означало про-

сто «Север о. Кюсю», а сейчас это — Китакюсю, название города. Час-

тично уже построены, частично строятся под морем тоннели, над морем

подвесные мосты, которые соединят Хонсю, главный остров, с тремя его

окружающими — Кюсю, Сикоку, Хоккайдо. История знает, что города-го-

сударства

существовали: древнегреческие полисы. К XXI в. Япония ста-

нет

«сверхгородом-государством»,

мегаполисом. Но аналогии тут нет.

В VI в. до н. э. греческие полисы могли существовать более или ме-

нее изолированно

друг

от

друга;

недаром именно

тогда

родилась кон-

цепция

хозяйственной автаркии; во второй половине XX в. никакой по-

лис,

будь

он

даже

мегаполисом, сам по себе существовать не может.

Куда денется нескончаемый поток транзисторов, телевизоров, фотоаппа-

ратов, синтетических тканей и т. д., если их

будет

нельзя сбывать по

всему

свету?

Конечно, улучшение благосостояния народных масс вызовет

новый

спрос и внутри страны, но он никогда не станет соразмерным мас-

штабам производства. Для чего

будут

существовать ультрасовременные

верфи,

если

упадет

спрос на морские

суда?

Как

будет

поддерживаться

производство синтетических материалов, если не

будет

непрерывно по-

ступать сырье, и притом именно извне? Поэтому и сейчас, как и сто лет

назад,

будущее

Японии зависит от того, как она

сумеет

обеспечить себе

прочные связи с остальным миром, какое место в нем она себе создаст.

А в наше время это труднее, чем прежде. Тогда мир был проще: в нем

господствовала одна система — капиталистическая. Теперь в нем дей-

ствуют

и соревнуются две — капиталистическая и социалистическая. В со-

временном мире

действуют

при этом разные тенденции — реалистические,

считающиеся с общим благом человечества, т. е. гуманистические по

своей природе и интернационалистические по своей устремленности,

авантюристические, с общим благом не считающиеся, тем самым анти-

гуманистические и могущие привести к националистическому противо-

поставлению себя другим частям человечества;

действуют

силы, стремя-

щиеся

обеспечить человеку — его мысли, его творчеству, его энергии —

максимальную свободу и простор для блага общества, и силы, противо-

действующие этому.

Япония

не только окружена этим сложным миром, те же противоре-

чия

в своей форме и в своем масштабе

действуют

и в ней самой. Поэ-

тому для того, чтобы сохранить приобретенное, чтобы открыть путь для

дальнейшего прогресса, а без этого имеющееся достояние мертвым гру-

зом придавит страну, Японии нужно найти свое место, соответствующее

ходу

своей истории, с полным сохранением своего культурного облика,

созданного многовековой деятельностью творческого, инициативного,

энергичного народа.

Возможности у японского народа огромны. Его страна находится сей-

час на высоком уровпе экономического развития, и в ней сложился мно-

гочисленный высокоорганизованный рабочий класс. Если и то новое, что

наше время становится все более и более значимым явлением совре-

менной

истории,— рост удельного веса и активности

трудового

населения,

трудящихся. Каждая техническая революция имеет и свои социальные

198

последствия: первая, прошедшая на заре капиталистической эры, вызва-

ла к жизни пролетариат, т. е. рабочий класс в его классическом для

капитализма XIX в. виде, ликвидировав тем самым облик старого «ма-

стерового»; вторая, нынешняя научно-техническая революция решительно

меняет облик старого рабочего, превращает его в образованного специа-

листа, чрезвычайно расширяя состав и масштаб этого слоя общества.

Масса трудящихся, организованная в профсоюзы, сплоченная и высо-

косознательная,

представляет в нынешней Японии главную действую-

щую силу. Именно она

ведет

свои знаменитые «весенние» и «осенние»

наступления, наступления на капитал; она

ведет

борьбу за ликвидацию

угрозы превращения своей страны в атомную

базу.

Вероятно, именно

эта трудовая Япония и поможет своей стране создать такое место в

нынешнем

сложном мире, которое позволит сохранить подлинную нацио-

нальную, культурную, политическую суверенность и иметь действитель-

но

прочные и достойные связи со всем остальным миром.

* * *

Остается сказать последнее. Выше я отметил, что революция Мэйдзи

была событием не только одной японской истории, она была событием и

мировой

истории. Активная роль народных масс Японии в развитии исто-

рических

судеб

своей родины может вновь сделать Японию страной, в ко-

торой решаются вопросы, имеющие мировое значение. Потому-то к сто-

летию революции Мэйдзи и правомерно спросить: не станет ли именно

то,

что произошло со страной в 1945 г., с чего начался нынешний этап

ее истории, таким событием всемирно-исторической значимости?

В 1945 г. на Японию были сброшены первые атомные бомбы. Ко-

нечно,

атомная бомба сама по себе есть, как сказал один из ее соз-

дателей, «хорошая физика», но то, что она была сброшена на головы

людей, было вызовом уходящего старого мира совести человечества. Из-

вестно, как реагировали на этот вызов все честные люди на Земле. Не

привела ли эта всемирно-историческая трагедия также к катарсису, пе-

реживаемому уже всем человечеством? Не напоминает ли он об ана-

хронизме социальных отношений мира наживы и эксплуатации человека

человеком? Организованное движение народных масс свидетельствует

также и о том, что к Японии как одной из самых передовых стран

капиталистической системы относятся слова В. И. Ленина, что

между

высшей стадией монополистического капитала и социалистическим спо-

собом производства нет больше новой стадии капиталистического разви-

тия:

назрели материальные и социальные предпосылки нового строя,

подлинно

человеческого.

А если так, не останутся ли бомбы, сброшенные на Японию, не толь-

ко

первыми, но и последними? В таком

случае

1945 год и именно в

Японии

станет исторической вехой всемирной значимости, вехой отсчета

времени на указанном направлении пути всего человечества к новому

миру. Пусть так и

будет!

О РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ ФОРМАЦИИ

Существование рабовладельческой формации, т. е. общества, экономи-

ческая деятельность которого была основана на рабстве и рабовладель-

честве,— непреложный факт истории человечества. История открывает

нам

и различные стороны этой формации; ее хозяйственную организацию,

социальный

строй, политические формы, ее правовые нормы, мировоз-

зренческие системы, состав и содержание связанной с ней культуры.

История

открывает нам и процесс возникновения, складывания, разви-

тия

и распада этой формации. В сопоставлении же с тем, что было у

народов до сложения этой формации, что наступило у них после того,

как

она распалась, история позволяет нам увидеть место рабовладельче-

ской

формации на общем пути человечества и тем самым понять ее

философско-исторический

смысл.

История

показывает нам, что отнюдь не рабство как таковое яв-

ляется определяющим признаком рабовладельческой формации. Рабство,

т. е.

труд

одних людей на

других,

соединенный с личной, так сказать,

вещественной принадлежностью трудящегося

тому,

кто присваивает про-

дукт

его

труда,—

явление, существовавшее в разных исторических усло-

виях, не говоря уже о разных степенях личной принадлежности раба

его хозяину, о разных масштабах и уровнях общественно-экономическо-

го значения рабского

труда

в общей

структуре

производства данного

общества. Рабовладельческая формация характеризуется не рабством как

таковым, а общественным строем, в котором рабский

труд

играет роль

способа производства, определяющего экономическую основу обществен-

ного бытия на данном этапе истории народа. Поэтому рабство, напри-

мер,

в древнем Египте — факт, характеризующий саму природу обще-

ственного строя Египта того времени, рабство же, например, в планта-

ционном

хозяйстве европейских поселенцев в Северной Америке в

XVII-

XVIII

вв.— не основа установившегося у них

тогда

социально-экономи-

ческого строя, бывшего капиталистическим, а всего лишь локальная осо-

бенность этого строя, образовавшаяся в нем в силу специфических а

те времена условий капиталистического хозяйства на некоторых вновь

осваиваемых далеких территориях (колониях).

Странами,

в истории которых ученые открывают рабовладельческий

строй, являются государства так называемого Древнего Востока, т. е.

Египет, Вавилония, Ассирия, Персия, древняя Индия и древний Китай,

государства Крита и Микен, древней Греции и Италии. Этот перечень сви-

детельствует,

что рабовладельческая формация существовала в те времена,

которые люди уже давно называют

«древностью»,

что она соединена с

первыми в истории человеческого общества формами государственной ор-

ганизации,

что она складывалась у народов, вышедших

тогда

на первое

место в культурно-историческом процессе, что она имела значение миро-

200

вой

системы, занимавшей

тогда

господствующее положение во всем мире.

Отсюда вывод: возникновение рабовладельческой формации — не истори-

ческая случайность, а историческая закономерность.

Но

так — только в рамках общемирового исторического процесса, а от-

нюдь не процесса, развертывавшегося в рамках истории отдельных на-

родов или стран. Иначе говоря, человечество в своем целом, в своей

общей истории прошло через этап рабовладельческой формации, и этот

этап

был для него неизбежен, но отдельные части человечества не про-

ходили через него и не были исторически обязаны через него прохо-

дить. В Африке и Южной Америке наших дней, например, есть наро-

ды, живущие еще племенным бытом, т. е. находящиеся на уровне ка-

кой-то

ступени первобытнообщинной формации, но это не значит, что

они

должны перейти у себя к формации рабовладельческой, затем —

феодальной и т. д. В современных условиях международной общности,

когда жизнь каждого народа так или иначе связана с жизнью

других

народов, когда исторический процесс в целом направляется народами,

вышедшими на передний край общественного развития и цивилизации,

для всякого народа, отставшего на этом общем пути, но желающего со^

хранить свою историческую самостоятельность, возможно лишь то или

иное

но степени и силе, по темпам и длительности подтягивание к уро-

вню высшей ступени общественного развития и цивилизации своего вре-

мени.

Возникновение у какого-нибудь народа рабовладельческой фор-

мации

тогда,

когда у

других

народов уже сложилась феодальная си-

стема, было возможно лишь при полной исторической изоляции этого

народа от

других.

Именно такая изоляция сделала возможным существо^-

вание рабовладельческих государств в Центральной и Южной Америке

то время, когда большие культурные народы Европы, Азии и Северной

Африки уже проходили этап феодализма. И эти рабовладельческие го-

сударства

сразу же распались, как только соприкоснулись с Испанией —

страной в то время уже давно феодальной. Государство в Японии в пол-

ной

мере сформировалось в VII в. н. э., и оно было построено не на

рабовладельческой, а на феодальной основе, хотя рабство в предшествую-

щей

истории японского народа существовало и рабский

труд

занимал

даже

важное место в хозяйственной жизни. В VII в. в Восточной Азии,,

когда

ведущее

место занимал Китай, находившийся на высокой ступени

феодального развития, народу, входившему в орбиту стран, связанных в

этой

части Азии

друг

другом

известной общностью исторической жиз-

ни,

переходить к рабовладению было просто невозможно. Было бы на-

стоящим

историческим анахронизмом для Руси IX в. н. э. создавать

у себя государство на рабовладельческой основе, когда ведущей стра-

ной

в этом районе Европы была феодальная Византия.

Коротко

говоря, в условиях международной общности отстающие на-

роды либо утрачивают самостоятельное место в мировой исторической

жизни,

а то и вовсе исчезают, либо стремятся подтянуться к уровню

того передового, что образовалось в орбите этой общности, орбите в

предшествующие эпохи жизни человечества региональной, в новую же

эпоху — общемировой. Имеет место при этом как бы «равнение» отстаю-

щих на передовых, а не механическое перенесение общественных форм

передового государства в отстающее. Создание государства на феодаль-

ной,

а не на рабовладельческой основе, т. е., с точки зрения историко-

социологических норм, ускорение общественного процесса происходило

либо путем более интенсивного, чем в

других

случаях,

развития элемен-

тов феодализма, уже в какой-то мере зарождавшихся в предшествую-

201

щей

истории данного народа, либо путем направления в феодальную сто-

рону развития тех элементов рабовладельческого общества, которые могли

перестроиться на феодальный лад. Так, например, феодальная экс-

плуатация в ставшей в VII в. на феодальный путь Японии основыва-

лась на системе

«трех

обязанностей»: земельном налоге, промысловой по-

дати и трудовой повинности — обязательстве определенное число дней в

году

отрабатывать на работах общественного значения. Нетрудно видеть

•в этих

трех

повинностях в преобразованном виде явления, характерные

для патриархально-родовых отношений, когда общинники отдавали в по-

рядке подношения своим старейшинам и вождям часть продукции своих

полей и своих промыслов, главным образом охотничьего и ткацкого, и вы-

ходили, когда это оказывалось нужным, на общую работу в интересах

всей данной группы племени.

Таким

образом, изучение рабовладельческой формации должно вестись

'только на основе истории рабовладельческих государств. Такими государ-

ствами были перечисленные выше государства древности. Однако если

для истории как таковой одинаково важно изучение рабовладельческого

строя,

например, в древнем Египте и в древней Греции, то для выяс-

нения

общеисторического содержания рабовладельческой формации, ее

места и роли в общеисторическом процессе, для раскрытия ее философ-

ско-исторического смысла необходимо изучение тех древних рабовладель-

ческих государств, где ее история развернулась во всей полноте и где

нам

известны предыдущие и последующие этапы истории создавших ее

народов.

Ввиду

этого наибольшее, как бы моделирующее значение имеет

история

рабовладельческой формации у тех народов, которые пережили

полно

выраженную эпоху первобытнообщинного строя, перешли потом к

большой, длительной, богатой содержанием эпохе рабовладельческого

строя,

а затем вступили на путь феодализма — иначе говоря, у тех на-

родов, которые прошли курс истории полностью и последовательно, не

перескакивая

через ступени. Такие народы — греки, италийцы, персы,

индийцы,

китайцы. Народы Древнего Востока создали рабовладельческие

государства раньше

всех,

но эти государства, кроме Персии, исчезли

еще в той же древности, и история создавших их народов слилась с

историей

других.

Разумеется, созданное этими древними народами бес-

следно не исчезло. Древняя Эллада и через нее древний Рим — наслед-

ники

еще более древней цивилизации. Но поскольку эта цивилизация

вместе с создавшими ее государствами сама по себе не имела продол-

жения,

постольку в указанной необходимой полноте рабовладельческая

формация

оказывается представленной только в истории названных выше

пяти

народов. Поэтому в аспекте философско-историческом эту форма-

цию

следует

изучать по данным истории именно этих народов.

Возможно, однако, и дальнейшее ограничение материала. Для исто-

рического моделирования рабовладельческой формации важно взять такие

ярко

выраженные и богатые содержанием ее проявления, которые возник-

ли

и развивались вполне независимо

друг

от

друга.

Такими случаями

мы считаем рабовладельческую формацию, представленную в

двух

райо-

нах Старого Света, географически очень отдаленных

друг

от

друга

и но

связанных никакой непосредственной общностью: у народов Китая —

одном районе, у народов Греции и Италии — в другом. Несомненно,

рабовладельческий строй в каждом из них имел свои особенности. Так,

например,

масштаб и уровень эксплуатации рабов в Китае были менее

высоки,

чем в Греции и Риме, но эта разница не меняла существа са-

мих производственных отношений.

202

Для всякого суждения о рабовладельческой формации в целом необ-

ходимо обозреть ее историю. Такое обозрение открывает нам прежде все-

го то, что эта история есть движение и что в этом движении есть свои

этапы.

Их

три: первый — время складывания рабовладельческой системы,

второй — время ее утверждения и развития, третий — время ее зенита

вместе с тем распада. Историческую характеристику первого этапа

можно

построить

на материале истории Китая времен Западного Чжоу-

ского

царства,

бывшего совокупностью

большого

числа отдельных полу-

патриархалъных, полурабовладельческих царств разных масштабов (XI—

VIII

вв. до н. э.), истории Греции — древних греческих царств

«гоме-

ровской

эпохи»

(VIII—VI

вв. до н. э.) и истории Италии — древних

государств Апеннинского полуострова

(VIII—VI

вв. до п. э.). Характе-

ристику второго этапа можно построить на материале истории Китая —

времен Лего, рабовладельческих царств так называемого периода Чунь-

цю-Чжаньго

(VIII—III

вв. до н. э.) и Италии — времени Римской рес-

публики поздней поры

(V—II

вв. до н. э.). Характеристику третьего

этапа можно построить на материале истории

двух

империй: Ханьской —

на

Востоке (II в. до н. э.— III в. н. э.), Римской — на Западе (I в. до>

н.

э.— V в. н. э.).

Первый

этап — время сложения рабовладельческого строя. Для него

характерны четыре процесса. Первый: постепенное, но все более устой-

чивое превращение рабского

труда,

бытовавшего до этого лишь на уровне

домашнего рабства, в средство интенсификации сельского хозяйства и

отчасти ремесленного производства, интенсификации, ставшей необходи-

мой

ввиду роста потребностей — количественного, связанного с увеличе-

нием

состава семьи и рода, и качественного, обусловленного повыше-

нием

требований к материальной стороне жизни. Второй процесс: рост

производства путем расширяющегося применения

труда

рабов, появле-

ние

в связи с этим возможности накопления и отчуждения производи-

мого продукта и возникновение на этой почве частной собственности.

Третий:

возникновение имущественного неравенства внутри общины, обу-

словленного возможностью для некоторых членов общины в силу наслед-

ственного несения ими общественных должностей частнособственниче-

ского присвоения продукта, захвата в свою собственность рабов, а затем

земли. Четвертый: сложение в составе общины первых классов — ра-

бов и рабовладельцев,— антагонистических по своему отношению к про-

изводству, и вместе с тем зарождение антагонистических отношений меж-

ду крупными рабовладельцами-землевладельцами, с одной стороны, и

мелкими

производителями — с другой. Эти процессы развертывались в

обстановке противоречий: рабского

труда

мелких свободных про-

изводителей; этих последних и крупных рабовладельцев-землевладель-

цев;

этих последних и родовой знати общинно-родовой эпохи. В итоге

борьбы, вызванной этими противоречиями, и распада в ней институтов

родо-племенного строя или превращения их в органы управления воз-

никает

государство как стабилизатор и регулятор отношений

между

ан-

тагонистическими классами в интересах господствующего. Признаком

сложения такой обстановки являются: в истории Китая — реформы, про-

веденные в царстве Ци (VII в. до н. э.) и в царствах Лу, Чу, Чжэн

(VI в. до н. э.); в истории Греции — реформы Солона и Клисфена (VI в.

до н. э.); в истории Италии — реформы Сервия Туллия.

Второй этап является временем расцвета той формы государственно-

сти,

что в истории Греции получила название

полисов,

в истории Ита-

205

Лии —

civitas,

в истории Китая — го. Под этими наименованиями скры-

вается в общем одно и то же: государство, сведенное к одному цент-

ру —

городу,

господствующему над всей подвластной ему территорией,

причем такой город-государство был не только политическим, но и эко-

номическим

целым. Именно в этом смысле город-государство и был ба-

зисом

собственности в том ее масштабе, который она

тогда

приняла:

ее объектом были, во-первых, рабы, во-вторых, земля. Преобладающая

форма

собственности на рабов была частная: общественная форма соб-

ственности на рабов (государственные рабы) появляется на более позд-

нем

этапе истории рабовладельческой формации, да и

тогда

эта форма

относилась к непроизводственным категориям рабов — подсобному персо-

налу государственных учреждений. Форма собственности на землю была

двойная

— общинная и частная, причем последняя была опосредствована

первой:

условием частной собственности на землю была принадлежность

гражданской общине, чем и были

полис

в Греции,

civitas

в Италии,

го в Китае.

Следует,

однако, учитывать, что рабский

труд

тогда

еще

далеко не имел того значения в хозяйстве, которое он получил позд-

нее.

Именно

к этому этапу античности относятся известные слова К. Марк-

са: экономической основой «классического общества в наиболее цвету-

щую пору его существования», когда общинные формы собственности

уже разложились, а

«рабство

еще не успело овладеть производством в

сколько-нибудь значительной степени», было «как мелкое крестьянское

хозяйство, так и независимое ремесленное производство» '. Эта характери-

стика относится к Греции и Риму классической эпохи, но она прило-

жима к среднему этапу истории рабовладельческой формации и в Ки-

тае, в котором эпоха

«Лего»

— отдельных городов-государств (VIII —

III

вв. до н. э.) — с полным правом может быть названа классической.

Основным

фактором перехода к третьему этапу, т. е. к эпохе боль-

ших рабовладельческих держав, был кризис города-государства класси-

ческой эпохи. Развившиеся производительные силы, улучшившаяся тех-

ника

производства, увеличившиеся его количественные возможности тре-

бовали

других

масштабов самого производства и его цели — потребле-

ния.

Замкнутые сферы городов-государств, обособленных политически и

известной степени экономически, не открывали необходимых перспек-

тив.

Сложилась альтернатива: либо сохранение замкнутости и, следова-

тельно, застой, а это означало и деградацию, либо ликвидация замкну-

тости, т. е.

выход

из рамок города-государства, и, следовательно, воз-

можность дальнейшего развития. Действием именно такого экономиче-

ского требования, вероятно, и

следует

объяснить возникшую еще в конце

классической эпохи тенденции? к образованию более широких

эконо-

мических и политических общностей либо в форме союзов, как Ахейский,

1-й и 2-й Афинские и Коринфский союзы в Греции

V—IV

вв. до н. э.,

либо в форме федераций, как федерация италийских городов-государств

под гегемонией Рима в Италии IV в., либо в форме поглощения одних

государств другими, более сильными, как это было в Китае, где с сере-

дины

IV по середину III в. на месте многих относительно небольших

городов-государств появилось четыре крупных — Хань, Ци,

Цинь,

Чу.

Концом

этого процесса политической и экономической интеграции сле-

К.

Маркс

и Ф.

Энгельс,

Сочинения, т. 23, стр. 346, прим. 24.

204

дует

считать: в одной части Старого Света образование в III в. до н. э.

так

называемых эллинистических монархий, особенно таких крупных, как

Египет, Сирия и Македония, деливших

между

собою гегемонию во всем

Восточном Присредиземноморье, а также образование в III в. до н. э.

Римской

республики — не только как крупного италийского государства,

но

после Второй пунической войны и как гегемона во всем Западном

Присредиземноморье; в

другой

части Старого Света образование в конце

III

в. до н. э. в Китае единого большого государства — империи, сна-

чала, около

двух

десятилетий, управляемой императорами династии

Цянь,

затем — императорами династии Хань. С I в. до н. э. в

другой

поло-

вине

Старого Света такой же огромной империей становится Римская, объе-

динившая

под своей властью все Присредиземноморье — как Восточное,

так

и Западное; последнее—со всеми прилегающими к нему территория-

ми

Южной и Западной Европы.

В рамках этих мировых держав рабовладельческая формация и дости-

гла максимума своего развития. Сущность этого максимума — превра-

щение

рабского

труда

в основную силу во всем производстве, иначе

говоря, достижение им того положения, которого он не имел в эпоху

городов-государств, т. е. на втором этапе своей истории. Рабский

труд

самых широких масштабах стал применяться в различных отраслях

сельского хозяйства, тем самым подрывая положение массы свободных

мелких производителей. Этот процесс соединился с ростом крупного зем-

левладения, базировавшегося на частной собственности на землю. О том,

какое

значение имело утверждение в этой сфере частной собственности,

свидетельствует история усиления царства

Цинь

в Китае, усиления, по-

зволившего этому царству в конце III в. до н. э. объединить под своей

властью всю страну. В IV в. до н. э. в царстве

Цинь

были разрешены

сделки с землей (продажа, заклад), были отменены ограничения на раз-

меры владения землей. Тем самым был нанесен решительный

удар

по

общинному землевладению, подорвавший его значение в общем хозяй-

стве этого царства.

Рост рабовладельческих земельных латифундий — явление, характер-

ное

для рабовладельческих империй как на Востоке, так и на Западе,—

естественно, привел к увеличению числа рабов, что в свою очередь

сопровождалось расширением применения рабского

труда

и в промыш-

ленном

производстве. К этому толкали повысившиеся требования к про-

изводству со стороны многочисленного и более культурного населения

городов, неуклонно увеличивавшихся в своем числе и в своих размерах.

этому же толкал и чрезвычайно расширившийся обмен

между

райо-

нами,

ранее обособленными, теперь же объединенными в одном государ-

стве,— как в евро-афро-азиатском круге земель времен эллинистических

монархий, а позднее — Римской империи, так и в восточно- и централь-

ноазиатском

круге, подвластном Ханьской империи. Обмен этот был в

первую очередь торговлей, главным же предметом торговых операций были

промышленные

изделия: на них был

тогда

международный — в своих ре-

гиональных пределах — спрос. Впрочем, в более позднюю пору этих им-

перий

создался международный спрос и вне региональных рамок: до-

статочно вспомнить о существовании Великого шелкового пути из Китая

на

римский Восток. Растущая торговля стимулировала ремесленное про-

изводство; оно же в этих условиях требовало улучшения техники и по-

вышения

производительности

труда.

Совокупность этих условий могла образоваться только в городе, по-

чему торгово-промышленный город и стал главным очагом цивилизации.

205