Конрад Н.И. Избранные труды. История

Подождите немного. Документ загружается.

Второй пример. В 70-х

годах

IX в. н. э. в Танской империи вспых-

нула крестьянская война, которой руководили Ван Сянь-чжи и

Хуан

Чао.

Как всегда, основную массу восставших составили крестьяне;

ним примкнули и

другие

угнетенные слои трудящихся. Восстание было

подавлено, но форма эксплуатации, которая господствовала до этого,—

форма,

основанная на государственном закрепощении крестьянства,— была

окончательно ликвидирована и заменена зависимостью крестьян непо-

средственно от феодалов. Это соответствовало интересам прежде всего

класса эксплуататоров, но в связи с этим началась эра так называемого

раздробленного феодализма, характеризовавшегося значительной хозяйст-

венной

самостоятельностью отдельных феодальных владений, что способ-

ствовало общему экономическому развитию страны. Для того времени это

было, следовательно, шагом вперед. Нужно, однако, помнить, что господ-

ствующий класс перешел к

другой

форме эксплуатации именно под влия-

нием

этого крестьянского восстания.

третий пример. В первой половине

XVII

в. в Минской империи раз-

горелась крестьянская война, известная под названием восстания Лп

Цзы-чэна.

Восстание это также было подавлено при содействии маньчжу-

ров,

призванных на помощь китайскими феодалами. Но это восстание не

только повлекло за собой свержение правящей династии, но и имело бо-

лее важный

результат:

оно окончательно привело китайский феодализм

его последней фазе — фазе абсолютизма, т. е. двинуло историю вперед.

Эти три примера, как нам кажется, подтверждают тезис марксист-

ской

теории исторического процесса: именно народ, трудящиеся классы

являлись

и являются истинными двигателями истории. Разумеется, это

одинаково ярко иллюстрируется борьбой крестьян и на Западе. И этот

факт

может служить надежнейшей опорой в выявлении общности

хода

исторического процесса на Западе и Востоке.

Достаточно ли, однако, всего этого? Достаточно ли для построения исто-

рии

средних веков того факта, что в этот период на всем протяжении

Старого Света господствовал феодализм, что этот феодализм вырос на

развалинах древнего рабовладельческого мира, что в этот период и в Азии

в Европе стали действовать новые народы, что многие из них положили

начало образованию в дальнейшем современных наций, что весь истори-

ческий

процесс в это время проходил в обстановке переплетения элемен-

тов новой цивилизации с элементами старой цивилизации, что в этом про-

цессе огромную роль играли религия и церковь, что двигали историю

трудящиеся массы, их борьба?

Ведь

для общей истории нужна какая-то

общность самой жизни. Была ли в средние века такая общность истори-

ческой жизни народов Азии, Европы, Северной Африки?

Никому

не приходит в голову сомневаться, что в исторической жизни

народы Европы тесно соприкасались

друг

с другом. Само существование

уже с давних пор «истории средних веков» в европейском понимании

этого термина как особого отдела исторической науки свидетельствует об

этом.

Никто не спорит и о том, что исторические

судьбы

народов Сред-

ней

и Передней Азии, а также Индии тесно переплетались: это давно уже

сделало возможным существование «истории Востока» вообще и

даже

«ис-

тории восточного средневековья» в частности. Тесно связаны

между

со-

бой и народы Дальнего Востока, а также и народы Юго-Восточной Азии.

Но

общность исторической жизни Запада и Востока в целом? Существо-

вала ли она?

226

Обратимся к

тому,

что нам хорошо известно. Обратимся к древнему

миру. Древняя Греция была не только страной Европы, ее малоазиат-

ские

колонии делали ее и страною Азии. Греко-персидские войны — крас-

норечивое свидетельство самого близкого соприкосновения истории Греции

с историей народов Ближнего Востока. История Запада в эпоху

Алек-

сандра Македонского перестает быть историей одного Запада, она превра-

щается и в историю Востока. Более того, в эллинистическом мире, обра-

зовавшемся после походов Александра, вообще не было разделения на

Восток и Запад. Частями этого мира в равной мере были и европейская

Греция,

и африканский Египет, и переднеазиатская Сирия, и среднеази-

атская Бактрия.

Трудно провести разделение на Восток и Запад и в эпоху Рима. Рим-

ская

империя отнюдь не была государством только европейским — ни гео-

графически,

ни политически, ни культурно. Даже в области религии: ми-

траизм и христианство, господствовавшие в Римской империи в последние

столетия ее существования,—• явления одинаково восточные и западные.

Хорошо известно и то, как тесно соприкасалась история Рима с историей

окружавших его народов Азии и Северной Африки.

Чем было Кушанское царство? Оно находилось в Азии, так что геогра-

фически

принадлежало Востоку. Но оно включало в свой состав и терри-

торию бывшей Бактрии — страны эллинистической культуры; оно владело

территорией нынешнего Афганистана и частью Северо-Западной

Индии,

откуда в него проник буддизм; оно находилось в постоянных сношениях

с Ханьской империей, а это означало проникновение в него китайской

цивилизации

и из него в Китай — буддизма. Кушанское царство в эпоху

своего расцвета было поистине перекрестком и средоточием цивилизаций

иранской,

индийской, эллинистической и китайской, обогативших мест-

ную

культурную

основу. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно

взглянуть на искусство Гандхары — на памятники изобразительного ис-

кусства, оставшиеся от этого царства: в изображениях

будд

и бодисатв,

созданных

тогда,

можно увидеть и черты индийского искусства, и эле-

менты эллинистического искусства, и отголоски изобразительного искус-

ства древнего Китая. Это скрещение разных

культур

получило

даже

свое-

образное символическое выражение. Канишка, правитель Кушанского

царства, в эпоху его высшего могущества носил четыре

титула:

«Сына

Неба» (Дэвапутра), «Царя Царей» (Шаонана шао), «Цезаря» (Кайсара)

«Магараджи». Это были титулы правителей Китая, Ирана, Рима,

Индии.

Обратимся к Ханьской империи. Ее история тесно переплеталась с ис-

торией народов на Корейском полуострове, с историей народов Юго-Во-

сточной Азии, с историей «Западного края» (Си юй), как называли

тогда

китайцы

Восточный Туркестан. О связи с историей

«варварских»

пле-

мен,

обитавших к северу и северо-западу от китайских границ, и го-

ворить нечего: история этих племен прямо включается в так называе-

мые династические истории Китая. Так, например, в

«Хоу-Хань

шу»

(«Истории Поздней Ханьской династии») есть отделы, излагающие исто-

рию народов и Корейского полуострова, и «Западного края». А через

Среднюю

Азию

историческая жизнь китайского народа соприкасалась и

с жизнью народов Индии и Ближнего Востока. Китайцы знали и о «Ве-

ликой

стране Цинь» (Да-Цинь) на далеком западе — так они называли

Римскую империю. Знали о «Стране серов», существующей

где-то

на Даль-

нем

Востоке, и древние римляне; им было известно, что те шелковые

материи, которые привозили к ним восточные купцы, шли из этой стра-

227

ны.

Обе страны иногда

даже

стремились установить прямую связь

друг

с другом. В I в. н. э. в Рим было направлено ханьское посольство; оно

до Рима не дошло, но в римской Сирии побывало. Когда же «Да-Цинь-

ский

Антон», т. е. Марк Аврелий Антонин, во II в. н. э. разгромил

парфян

и ступил на берег Персидского залива, он тут же направил в

«Страну

серов»

посольство. Оно направилось в Китай морским путем —

через Индийский океан — к берегам Кохинхины и

оттуда

по суше до

ханьской столицы — города Лояна. Таким образом, существовала торго-

вая

связь

между

двумя великими империями Востока и Запада. Она

поддерживалась и «северным

путем»

— по суше через страны Передней

Средней Азии, и «южным

путем»

— по морю, от Персидского залива

до Индокитая. Все эти хорошо известные факты приведены лишь для

того, чтобы напомнить, что еще в древнем мире образовалась известная

общность исторической жизни народов Востока и Запада. И в средние века

эта общность не только не исчезла, но увеличилась в масштабах и усложни-

лась в своем содержании. В этом нетрудно убедиться, если бросить хотя бы

самый беглый взгляд на важнейшие исторические события средних веков.

Уже в самом начале средних веков мы видим проявление общно-

сти истории народов Востока и Запада: это история гуннов. Вспом-

ним

ее. Гунны из той части племени, которая осталась на своей исконной

родине в Восточной Азии, в начале IV в. ринулись на Цзиньскую им-

перию в Китае, на короткое время восстановившую

старую

империю

под властью

другой

династии, и завладели северной половиной этой им-

перии.

Гунны из той части племени, которая в конце II в. покинула

свою древнюю родину и двинулась на Запад, сначала на некоторое вре-

мя

задержались в Средней Азии, а затем пошли дальше — «продол-

жать свою историю» уже в

других

местах. Одна их группа, которую

европейские историки называют гуннами-эфталитами, в V в. обруши-

лась на Кушанское царство и овладела им, а вскоре затем покорила

индийскую империю Гуптов. Другая группа продвинулась к Каспий-

скому морю, заняв северный берег его вплоть до южных отрогов Ура-

ла, а затем, увлекая с собою покоренные племена и в известной мере

смешавшись с ними, двинулась далее на запад, установив во второй

половине

IV в. свое государство в степях Нижней Волги, Дона и Се-

верного Кавказа; в последней четверти IV в. эти гунны, перейдя

Дон — границу готской державы, разбили остготов и, продвинувшись да-

лее к Днестру, разгромили вестготов, подступив таким образом к гра-

ницам

Римской империи. В V в. начался натиск гуннов уже на Рим,

приведший к перенесению центра гуннской державы в самое сердце

Европы

— Паннонию.

Где развернулась эта история гуннов? На Востоке? На Западе? В Во-

сточной Азии? В Средней Азии? В Передней Азии? В Индии? В Во-

сточной Европе? В Центральной Европе? Ответ, конечно, может быть

только один:

всюду,

на всем пространстве Старого Света — от северных

областей Китая до западных провинций Рима. Можно ли поэтому изла-

гать историю гуннов вообще как-нибудь иначе, чем в рамках общей

истории

народов Старого Света в средние века? Исторический путь гун-

нов

наглядно свидетельствует о невозможности строить эту историю в

рамках одного Востока или одного Запада.

Выходит

за эти рамки и исто-

рия

некоторых

других

народов, появившихся на исторической арене в

средние века: тюрков, арабов, монголов.

История

тюркских племен начинается в Азии, в районе Алтая. В VI в.

эти

племена образовали сильный племенной союз, именуемый западными

228

историками

«тюркским каганатом». В это время владения тюрок пред-

ставляли обширную

державу,

простиравшуюся от Хинганских гор на

востоке до Согдианы в Средней Азии, отнятой тюрками у гуннов-эфта-

литов. Центр этой державы был на

берегу

р. Орхон в нынешней

Северной

Монголии. Но уже в те времена эта держава, бывшая непроч-

ным

объединением большого числа кочевых племен, фактически распада-

лась на две слабо связанные

между

собой части — восточную и запад-

ную, имевшие каждая своего отдельного кагана. Поэтому дальнейшее

развитие истории тюрок пошло по

двум

направлениям. История восточ-

ных тюрок протекала в ближайшем соседстве с Китаем и тесно сопри-

касалась с китайской историей. Уже в VI в. обнаружился сильный на-

тиск

тюрок на Северный Китай, вынудивший китайцев то отбиваться от

них оружием, то откупаться дарами и данью. Столкновения продолжа-

лись в течение VI и VII вв. и были настолько значительными, что в

эти

столетия «тюркская опасность» была главной внешней угрозой для

Китая.

Еще в VI в., т. е. во время существования единой тюркской дер-

жавы, западные тюрки покорили Среднюю

Азию

даже

Персию, завяза-

ли

сношения с Византией. Они вели через эти старые культурные стра-

ны

оживленную торговлю, связывавшую

тогда

Восток с Западом.

Незачем здесь излагать историю западных тюркских племен: она хо-

рошо известна. В последующие времена мы находим тюркские государ-

ства и в Средней Азии, и в Передней Азии, и в

Индии,

и в Европе.

Какой

же части Старого Света принадлежит история тюрок? Разве толь-

ко

азиатской была империя Тимура? Разве только азиатской была Осман-

ская

империя? И можно ли вообще историю тюркских народов излагать

иначе,

как вне рамок Востока и Запада?

Так

же частью истории и Востока и Запада была история арабов.

В средние века арабские государства протянулись цепью от Аравии и

Средней Азии по всему побережью Северной Африки до Атлантическо-

го океана и перешли

оттуда

на Пиренейский полуостров. История этих

государств на Востоке была историей не только самих арабов, но и на-

родов Средней Азии и

даже

Северо-Западной

Индии;

а история аравий-

ских арабов соприкасается и с историей Эфиопии. История арабов в

Передней

Азии самым тесным образом сомкнулась с историей Византии

даже

стран Западной Европы. Об арабах на Пиренейском полуострове

повествует история Европы.

В равной мере немыслимо излагать историю Кордовского халифата от-

дельно от истории

Испании,

как и историю Испании в средние века без

истории

мавров.

Подобным

же образом и историю монголов, как и историю гуннов,

тюрок и арабов, невозможно излагать в рамках одной только истории

Востока. Монгольская империя XIII—XIV вв., протянувшаяся от бере-

гов Тихого океана до западных границ Восточной Европы,— явление,

принадлежащее и Востоку и Западу. Трудно себе представить, чтобы у

монголов времен Чингиса или Хубилая могла

даже

существовать мысль

рубеже, делящем их владения на

«Восток»

«Запад».

Следует

во-

обще сказать, что в Европе образовалось понятие

«Восток»,

но у наро-

дов Азии понятия

«Запад»

в средние века не было. Понятие

«Запад»

как

понятие, противопоставляемое

«Востоку»,

появилось, например, у ки-

тайцев и японцев лишь в новейшее время и своим возникновением обя-

зано

знакомству с европейским словом

«Восток»

в специфическом для

европейцев понимании.

229

Так

обстоит дело с историей некоторых народов, действовавших в

средние века: она может быть рассказана только в рамках всемирной

истории.

Это касается не только тех народов, которые вышли из Азии,

но

и распространяется на некоторые из европейских народов. Вспом-

ним

хотя бы историю Византии или историю Киевской Руси и Москов-

ского царства. Можно ли излагать историю Византии без истории Пер-

сии,

Арабского халифата или Турции? Можно ли представить историю

Киевской

Руси и затем Московского царства без того, чтобы не затро-

нуть при этом Монгольской империи или державы Тимура?

Таким

образом, переплетенность исторической жизни народов Восто-

ка

и Запада в средние века несомненна. Само собою разумеется, эта

переплетенность в разные времена и у разных народов была различной

по степени и по содержанию. Временами она могла и совсем

отсут-

ствовать. Но если историю народов Востока и Запада в средние века

брать в целом, эта переплетенность исторической жизни наличествует

всюду.

Можно

и нужно излагать историю отдельных народов — и больших

малых; каждый народ является субъектом истории и обладает своею

собственной судьбой. Историческая деятельность каждого народа имеет

самодовлеющее историческое значение.

Можно

и нужно излагать историю отдельных групп народов, особо

связанных

между

собой течением своих исторических

судеб.

Вполне воз-

можна, например, история в средние века народов Восточной Азии — ки-

тайцев, корейцев, японцев, история народов

Индии,

Средней Азии,

Ближнего Востока, история славянских народов, история народов Запад-

ной

Европы и т. п. Но не менее важна и столь же необходима и об-

щая

история средних веков. Возможна она по той причине, что истори-

чески жизнь народов Старого Света тесно связана была с общей; необ-

ходима же такая общая история потому, что лишь в таких общих рам-

ках перед нами в подлинном свете и в должном масштабе предстанут

многие процессы истории отдельных народов и целых групп народов.

Как

строить эту общую историю средних веков? Как не допустить того,

чтобы эта история превратилась в собрание историй отдельных стран и

народов или, в лучшем случае, в какую-то общую сводку этих историй,

иначе говоря, в новый вариант так называемых всеобщих историй,

существующих уже с давних пор и имеющих свои установившиеся тра-

диции? Как

следует

строить эту историю, чтобы получилась действи-

тельно общая история стран и народов средних веков?

Построить подлинно всемирную историю средних веков можно лишь

том случае, если постоянно помнить о ее специфических особенно-

стях, отличных от задач историй отдельных народов и стран или истории

отдельных групп народов. Некоторые из этих задач можно, как нам

кажется, назвать без особого

труда.

Одна из таких задач состоит в раскрытии содержания и значения

каждого исторического события, затрагивающего одновременно несколько

стран и народов, несколько групп стран и народов или

даже

Восток

Запад в целом, не в аспекте истории какого-либо одного из

участ-

ников

этого события, а в аспекте всемирной истории.

Возьмем для примера один исторический факт. Мы знаем о крестовых

230

походах,

знаем историю их. Но один тот факт, что мы знаем эту исто-

рию под названием «крестовые походы», свидетельствует, что она пред-

ставлена у нас «с этой стороны» — со стороны Европы. Замена наимено-

вания

«крестовые

походы»

другим ничего не меняет в таком, так ска-

зать, европейском

подходе

к этим событиям.

Меж

тем крестовые походы представляют события, в такой же мере

составляющие историю и восточных народов, и их можно излагать, под-

ходя к ним и «с той стороны»; оснований для этого ничуть не меньше,

чем для изложения их в аспекте истории Европы. Представим себе, что

об этих событиях повествует какой-либо мусульманский историк. Он рас-

скажет о них иначе, чем историки Европы. У него это

будет,

может

быть, «защита от нашествия неверных», может быть, «история продви-

жения

ислама на Запад» или еще что-нибудь в подобном роде. Отме-

чать эти события в аспекте истории Европы вполне законно, но только

для истории Европы. Так же законно излагать их и в аспекте исто-

рии

арабов, позднее — турок, но только для истории арабов или турок.

Иначе

должна подойти к этим событиям всемирная история средних ве-

ков:

она должна посмотреть на эти события не с

«этой»

или

«той»

стороны,

а как бы

«сверху»,

т. е. независимо от концепций

«этой»

«той»

стороны. И лишь в таком

случае

эти события предстанут перед

историком

в своем общеисторическом, т. е. наиболее правильном, свете.

Возьмем еще пример. Мы знаем о монгольских завоеваниях в Восточ-

ной

Европе; мы знаем о борьбе русского народа с завоевателями и о

крушении

их государства. Можно излагать это крушение как освобож-

дение от монгольского ига; так и нужно делать в истории русского

народа. Можно говорить об этом крушении как о спасении народов За-

падной

Европы от монгольской опасности; так и

следует

освещать это

событие в истории этих народов. Однако историк средних веков в целом

увидит тут одновременно упорную борьбу китайского народа с монголь-

скими

завоевателями, борьбу, приведшую к его освобождению от мон-

гольского ига; борьбу народов Средней Азии и Ближнего Востока с

монгольскими завоевателями и распад монгольского владычества в этом

районе

Старого Света; героическое сопротивление русского народа, в дли-

тельной борьбе завоевавшего свою свободу. Всемирная история увидит

все эти три факта одновременно, они

войдут

в связь

друг

другом

все вместе раскроют подлинный смысл событий: это

будет

крушение ми-

ровой монгольской империи и начало нового развития народов, на

неко-

торое время оказавшихся в своем развитии скованными владычеством

завоевателей.

Такова одна задача истории средних веков — раскрытие содержания

значения

всех

событий в подлинно всемирно-историческом аспекте.

Другая из возможных задач состоит в раскрытии роли каждого на-

рода в общем историческом процессе средневековья. Это может быть

достигнуто двойным путем: во-первых, прослеживанием истории каждого

народа как явления самодовлеющего, а не как придатка к истории ка-

кого-либо

другого

народа; во-вторых, раскрытием переплетенности исто-

рии

каждого народа с историей

других

народов. Эти два аспекта долж-

ны

неуклонно сопровождать, взаимно пополнять и коррегировать

друг

друга.

Нельзя, например, историю арабов излагать только с того момен-

та, когда европейские народы реально столкнулись с ними; нужно изла-

гать всю историю арабских племен в средние века. Но для того чтобы

это

не превратилось в историю арабов и только, эту историю

следует

231

излагать с точки зрения той роли, которую сыграли арабы в общей

исторической жизни средних веков. И

тогда

эта история предстанет пред

нами

как процесс выхода различных арабских племен на арену всемир-

ной

истории; как процесс распространения их по огромной части Ста-

рого Света — от Аравийского полуострова до берегов Атлантики, с од-

ной

стороны, до Индонезии — с другой; как процесс образования араб-

ских народностей, создавших свои государства; как процесс вхождения

их в историю

других

народов и в Азии и в Европе с серьезным влия-

нием

на течение истории и

даже

на

судьбы

некоторых из них.

В особом свете предстанет перед историком средних веков и исто-

рия

русского народа. Он увидит в ней процесс сплочения и объедине-

ния

восточнославянских племен, превращения их в один из мощных

факторов

всемирной истории; процесс образования восточнославянского

государства ~ нового пункта скрещения истории Востока и Запада с

последствиями этого — с необходимостью вести борьбу за свое сущест-

вование и развитие в

двух

направлениях — западном и восточном; исто-

рик

увидит в дальнейшем процесс образования государства, ставшего

XVI в. могучей державой, перешагнувшей через Урал, уже

тогда

поло-

жившей начало многонациональному объединению.

Так

может быть определена еще одна задача общей истории сред-

них веков — раскрытие истории каждого народа в аспекте его места и

роли в общем историческом процессе.

Но

эта задача сама ставит и новую

задачу

— прослеживание и раскры-

тие процесса исторической жизни в средние века в целом. Эта задача

самая трудная, но в то же время настоятельно требующая своего реше-

ния.

Можно сказать, что без ее решения подлинной истории средних

веков не получится. Было бы преждевременным сейчас намечать пути

решения

этой задачи и предсказывать результаты, к которым это ре-

шение

может привести. Надлежит ограничиться лишь самыми общими

соображениями.

Как

было сказано выше, для нас средние века — период установле-

ния

и развития феодального социально-экономического строя, сменивше-

го собою прежний, рабовладельческий строй. Но вместе с тем внима-

тельное изучение картины истории народов в средние века со всей

ясностью обнаруживает несколько несомненных фактов: конкретную

историческую разновременность утверждения феодализма в разных стра-

нах средневекового мира; различные в разных странах условия

уста-

новления

феодализма и его развития; разные степени его развития и,

наконец,

многообразие его форм при общем единстве его социально-

экономической

сущности.

Только общая история средних веков может все это раскрыть и объ-

яснить.

При этом раскрытие и объяснение указанных явлений дости-

гается изучением истории отдельных народов и стран и одновременно

истории

всех

их, вместе взятых. Без этого нельзя выяснить, почему в

одной

стране феодализм утвердился раньше, в

другой

— позже; почему

одних странах он установился таким-то путем, в

других

— иным; по-

чему в одном месте он был более прочен и более развит, в

другом

—

меньше;

почему в одном месте он проявился в одних формах, в

другом

месте — в

других.

Без общего изучения нельзя установить самое послед-

нее и самое важное: как все это историческое многообразие уклады-

валось все же в единый процесс исторического развития; как, в каких

конкретных

формах, в какой последовательности и взаимосвязанности он

протекал и к чему в конечном счете привел средневековое общество;

232

иначе говоря, что именно и как вызвало к жизни феодальный строй

средневекового общества, что составило силу его огромного развития и

что привело его к

упадку,

а в дальнейшем — к концу.

Этот общий процесс имеет одну конкретную сторону, которая со-

ставляет его историческую специфику. Эта сторона — общая направлен-

ность исторического процесса зарождения, развития и упадка феодализ-

ма. Раскрытие этой направленности объясняет нам исторические

судьбы

народов средневековья не только в средние века, но и в дальнейшем,

новое время.

Присмотримся

к общему

ходу

мирового исторического процесса за

время средних веков. При первом же ознакомлении с ним мы увидим,

что в этой общей истории Востока и Запада Восток в течение долгого

времени играл передовую роль. Выражается это в том, что на Востоке

раньше начинаются те процессы, которые стали впоследствии общими

для Запада и Востока. Так, например, на Востоке раньше, чем на За-

паде, произошел натиск

«варваров»

на древние цивилизованные

госу-

дарства: уже в III в. до н. э. китайцам пришлось воздвигать для за-

щиты от вторжения этих

«варваров»

на севере различные оборонитель-

ные

сооружения, положившие начало известной в дальнейшем Великой

китайской

стене. Аналогичное же оборонительное сооружение Римской

империи

на ее северо-восточной окраине — Траянов вал — понадобилось

только в начале II в. н. э. Движение племен, охватившее

Азию

и Евро-

пу и приведшее в конечном

результате

к созданию новых народностей

новых государств, иначе говоря, крупнейшее по исторической важно-

сти явление, ознаменовавшее начальный период средневековья, зароди-

лось на Востоке и при этом задолго до того, как оно захватило и Ев-

ропу: оттеснение части гуннов от северных границ Ханьской империи

произошло

в конце I в. н. э., и это движение гуннов достигло Европы

толкнуло на запад — в сторону Римской империи — причерноморских

готов только в IV в. н. э. На Востоке ранее, чем на Западе, стали

создаваться новые «варварские» королевства: на территории Северного

Китая

они начали появляться уже в начале IV в. н. э., в то время

как

в Европе, на территории Западной Римской империи, они возникли

лишь

в V в. Феодализм как основа экономического, общественного и

государственного строя на Востоке начал складываться раньше, чем на

Западе.

Другим признаком передовой роли Востока в эту эпоху являет-

ся

то обстоятельство, что именно на Востоке в связи с таким ранним

могучим развитием феодализма образовались наиболее крупные, мощ-

ные

государства.

Наконец,

можно упомянуть и еще об одном аспекте той важнейшей

роли,

которую играли страны Востока в средние века. Несомненно, что

китайская,

индийская, арабская, иранская, среднеазиатская

культура

этот период как во многих областях техники и материальной культуры,

особенно

в искусстве, так и в области законодательства, политических

учений, философии, историографии, науки и художественной литературы

развилась раньше и была долгое время богаче по содержанию, чем все

эти

области культуры на Западе.

Наряду со всем этим на Востоке возникли и развились такие усло-

вия,

которые постепенно стали задерживать исторический процесс, стали

замедлять развитие капиталистических элементов. Поскольку такие усло-

вия

на Западе не создались, постольку там развитие феодализма, а в

дальнейшем рост капитализма шли быстрее. В

результате

в определен-

ный

момент средних веков центр тяжести в поступательном движении

233

человеческого общества в Старом Свете стал перемещаться от Востока

Западу. Началось то, что мы называем отставанием Востока, отстава-

нием

экономическим прежде всего, а затем и политическим и культур-

ным.

Как известно, это отставание в новое время привело к явлению,

прямо

обратному

тому,

что наблюдалось в средние века: если

тогда

шел

почти непрерывный натиск Востока на Запад, то теперь начался натиск

Запада на Восток, поставивший в конце концов большинство стран Во-

стока в положение колоний, полуколоний стран западного мира или за-

висимых от него государств. Таким образом, настоящее научное раскры-

тие истории народов средних веков во всемирно-историческом масштабе,

т. е. одновременно народов Востока и Запада,

дает

возможность объяс-

нить

ход исторического процесса и в новое время.

ОБ

ЭПОХЕ ВОЗРОЖДЕНИЯ

При

весьма различном понимании исторического существа, содержания

границ эпохи, получившей в истории народов Европы наименование

«Ренессанс», само наличие такой эпохи никем не оспаривается. О ней

говорят историки

всех

специальностей и

всех

направлений. Общее у них

том, что все они имеют в виду прежде всего культурное содержание

этой

эпохи, различия — в том, что одни видят в Ренессансе лишь одну

из

эпох истории культуры,

другие

связывают культурно-историческое со-

держание ее с социально-экономическим, т. е. рассматривают Ренессанс

как

особое звено общеисторического процесса. Среди историков первой

группы

существуют

свои различия, заключающиеся прежде всего в том,

считают ли они показательной для Ренессанса всю совокупность

культу-

ры либо же только, или преимущественно, одну какую-либо ее сферу,

например

искусство или

литературу;

такие различия определяются глав-

ным

образом специальностью авторов. Есть свои различия и среди исто-

риков

второй группы в том, как они понимают общеисторическое со-

держание эпохи Ренессанса; такие различия определяются общеистори-

ческими

позициями авторов, принадлежностью к тому или иному направ-

лению исторической науки'.

Положение,

таким образом, достаточно сложное,

даже

если оставаться

пределах хорошо изученного. Хорошо изучено же, как известно, толь-

ко

то, что относится к Ренессансу в Италии и

других

странах Запад-

ной

Европы — Германии, Нидерландах, Франции, Англии,

Испании;

уже

гораздо менее изучен вопрос об эпохе Возрождения в странах Цент-

ральной Европы и еще менее — Восточной

. Положение осложняется тем,

что при недостаточно отчетливом понимании исторического существа

Возрождения в Италии, из истории которой вошло в историческую нау-

ку само представление о такой эпохе, наименование «Ренессанс» нередко

бывают готовы приложить ко всякой полосе особого подъема культуры,

чаще всего искусства и литературы, особенно если этот подъем в какой-

то степени связан с обращением к древности.

Положение

в последнее время осложнилось еще тем, что об эпохе

Ренессанса

заговорили и востоковеды. В 1947 г. Ш. И. Нуцубидзе в

работе «Руставели и восточный Ренессанс» заговорил о времени велико-

Среди новейших авторов, занимавшихся проблемами западноевропейского

Ре-

нессанса

как

особой исторической эпохи, большой интерес представляет,

как мне

кажется,

Huizinga (1872—1945), голландский историк, которого

его

почитатели

называют даже Буркгардом

XX в. О его

работах

см.: К. Kbster,

Вступительная

статья,—

кн.:

/. Huizinga,

Geschichte

der

Kultur, Stuttgart,

1954.

Решительный сдвиг

этой области произвела выдающаяся работа

И. И.

Голени-

щева-Кутузова

(см.: И. И.

Голенищев-Кутузов,

Итальянское Возрождение

и сла-

вянские

литературы

XV—XVI

вв., М.,

1963).

235