Конрад Н.И. Избранные труды. История

Подождите немного. Документ загружается.

Это движение, представленное такими крупнейшими деятелями культуры,

как

Хань Юй, Лю Цзун-юань, Оуян Сю, Су Дун-по, вызвало к жизни

свою философию и свою эстетику, свою

художественную

литературу и

свое искусство, свою науку и свою публицистику — все резко отличное

от того, что наблюдалось в этих областях ранее. Развивалось это движе-

ние

под знаменем обращения к

«древнему

просвещению» {гу

вэнъ).

Что же именно было древностью {гу) для представителей этого дви-

жения?

Прямой

ответ на этот вопрос мы находим у того, кто первый обосно-

вал положение о необходимости обращения к

«древнему

просвещению»:

это

был Хань Юй — поэт, публицист, философ. В одной из своих работ —

трактате «О продвижении в

науке»

(«Цзинь сюэ

цзе»)

— он точно пере-

числил те письменные памятники, которые определили для него

«древ-

нее просвещение».

Это важнейшие произведения китайской философской, исторической,

публицистической мысли, поэтического творчества за время от глубокой

древности до конца Ханьской империи, т. е. до III в. н. э.

Этот перечень свидетельствует, что у Хань Юя было вполне определен-

ное

понятие «древности», определенное прежде всего хронологически. В то-

же время, поскольку он

«древнее

просвещение» {гу

вэнъ)

противопостав-

лял «современному» {ши

вэнъ),

постольку

ясно,

что для него существова-

ло и понятие «нового времени». Ближайшим образом это было, конечно,,

его время, т. е. вторая половина VIII — первая четверть IX в. В более

широком

смысле для людей его поколения новым временем была вообще

танская

эпоха, т. е. время, наступившее после установления империи

дома Тан в начале VII в. Наличие этих

двух

историко-хронологических

категорий само собою обнаруживает, что наряду с древностью и новым

временем у Хань Юя и его единомышленников в его время и в по-

следующем существовало вполне отчетливое представление и о проме-

жуточной полосе, лежащей

между

древностью и новым временем. Наиме-

нования

«средние

века»

эта полоса у них не получила, но существование

соответствующего представления об этом промежутке не подлежит сом-

нению.

Это представление, как явствует из сказанного, было прежде всего*

хронологическим, относилось ко времени с III по VII в. Но хронологи-

ческое содержание понятия «средних веков» отнюдь не было главным и

у китайских «возрожденцев»: и Хань Юй, и его единомышленники счи-

тали эту промежуточную полосу

между

древностью и их временем по ум-

ственному уровню, по

культуре

ниже того, что было в древности. Если

бы они думали иначе, они не призывали бы обратиться к

«древнему

просвещению»: нельзя призывать к

тому,

что не считалось бы лучшим,

хотя и утерянным. Это распространялось и на

литературу,

и на филосо-

фию,

и на научное познание. Очень ярко отрицательное отношение тан-

ских «возрожденцев» проявилось и к религии.

Как

известно, средние века в понимании Хань Юя, т. е. III—VI вв., оз-

наменовались распространением и укреплением в Китае новой религии,,

начавшей проникать в Китай из Кушанского царства в Средней Азии еще-

I в. тг. э. Этой новой религией был буддизм. В Танской империи

влияние

этой религии благодаря покровительству знати и самих импера-

торов по только сохранялось, но и росло. Показателем силы этого влия-

ния

в эпоху Хань Юя служило перенесение в Китай «кости

Будды»:

«частица мощей» была перевезена в столицу империи город Чанъань и?

с великой торжественностью водворена в дворцовом храме.

216

Хань Юй отозвался на это знаменитым памфлетом «О кости

Будды».

В нем он протестовал против такого покровительства диким, с его точки

зрения,

суевериям.

«Ведь

он (Будда.— Н. К.),— писал Хань Юй,— мертв,

уже давно. Это всего только сгнившая кость. Это всего только скверна и

нечисть. Как же можно помещать ее во

дворце?»

Хань Юй резко отрица-

тельно относился к

буддизму,

да и вообще к распространенным в его вре-

мя

в Китае формам религии. Он был тем, кого принято называть конфу-

цианцами,

«Лунь

ой» — книга, в которой излагается учение Конфу-

ция,—

сообщает, что

«учитель

не говорил ни о

богах,

пи о демонах»; на

прямой

же вопрос, как он к ним относится, ответил: «Я чту богов и демо-

нов,

но

держу

их от себя в отдалении». Кстати сказать, эти слова Хань

Юй

привел и в своем памфлете.

Говорить на этом основании о Хань Юе как об атеисте, конечно, нель-

зя,

но его пренебрежительное отношение к религии как собранию всяко-

го рода суеверий несомненно. Так же относилось к религии и большин-

ство

других

деятелей движения за обращение к

«древнему

просвещению».

Следует

помнить при этом, что обе массовые религии тогдашнего Ки-

тая — буддизм и даосизм — были в то время в полной силе.

То,

что в средневековом Китае именуется конфуцианством, представ-

ляло собой светское просвещение. Это было учение об обществе и

госу-

дарстве, о человеке и его морали; это было учение о природе и ее по-

знании.

Совершенно светский характер в танскую эпоху носила и находив-

шаяся

в руках конфуцианцев система образования. Представителями

именно

такого светского просвещения были и все деятели движения за

обращение к древности. Хань Юй выдвинул и основной принцип этого

движения.

Он обозначил его словом

«человеческое»

(жэнъ)

или, полнее,

«путь

человеческого»

(жэнъ

дао). Невольно напрашивается перевод этих

слов нашим словом «гуманизм». И это допустимо, причем не только чисто

этимологически, но и по

существу:

представители «танского возрожде-

ния» настойчиво выдвигали положение о высшей ценности человека как

основы

общественной жизни, просвещения, культуры. Хань Юй посвятил

этой

теме особый трактат, так и называемый им «О человеке» («Юань

жэнь»).

Такое положение дел позволяет нам сказать, что и на Востоке в опре-

деленный исторический момент, обусловленный самим ходом историческо-

го развития, возникла концепция «средних веков», которая имела притом

не

только хронологическое, но и культурно-историческое содержание. По

крайней

мере так было в истории китайского народа.

Было

ли что-нибудь похожее в истории и

других

народов Востока?

Обратимся к мусульманскому миру, и прежде всего к мусульманско-

му миру Средней Азии

IX—XI

вв. Нам известно, что в эти столетия

там имел место величайший для того времени расцвет науки, филосо-

фии,

просвещения. Но также известно и то, что ал-Фараби, Ибн-Сина

(Авиценна),

ал-Хорезми, ал-Бируни и

другие

великие современники

этого расцвета создавали направление тогдашней научной и философской

мысли,

приняв философское и научное наследие древнего мира. Они обра-

тились ко всем источникам великих древних цивилизаций, с которыми их

народы оказались связаны в своих исторических

судьбах.

Это была, как

известно,

европейская античность, особенно эпоха эллинизма; они черпа-

ли

и из древнего индийского источника; последующее изучение, вероятно,

откроет, что кое-чем они обязаны и древнему Китаю — если и не непо-

средственно, то, во всяком случае, через наследие старых народов Сред-

ней

Азии, всегда бывших в тесных сношениях с древним Китаем. Сред-

217

няя

Азия еще в древнейшие времена была местом скрещения путей к

важнейшим источникам человеческой цивилизации и сама представляла

один

из центров этой цивилизации. Поэтому передовые деятели науки и

философии

среднеазиатского мира

IX—XI

вв.— подлинные гуманисты по

своим принципам, создавая новую образованность, новое просвещение,

так

же как до этого их собратья в Китае, а после них — их собратья в

Европе,

перешагнули через какую-то историческую полосу, лежащую по-

средине

между

их временем и древним миром, иначе говоря, через свои

«средние века».

Эта краткая справка позволяет сказать, что историки Востока имеют

право употреблять термин «средние

века»

на том же основании, на ка-

ком

этот термин вошел в употребление гуманистов Европы

XV—XVII

вв.

Вместе с тем приведенные факты, как нам кажется, позволяют поставить

вопрос и о том, не

следует

ли считать то, что в истории народов Ев-

ропы

получило наименование «Возрождения», проявлением общей законо-

мерности исторического процесса, обязательно наступающим в определен-

ный

момент исторического развития народов великих цивилизаций. На

такую мысль наталкивает и то обстоятельство, что движение за обраще-

ние

«древнему

просвещению», как оно проявилось в истории китай-

ского народа, так же как и в Европе, возникло в обстановке бурно раз-

вивавшейся городской культуры, при наличии многочисленного слоя пи-

сателей, публицистов, историков, философов, общественных деятелей, тес-

но

связанных с этой городской культурой, с жизнью влиятельных

городских сословий, работавших при достаточно развившемся книгопеча-

тании.

Разумеется, ни в коем

случае

нельзя полностью отождествлять все

эти

явления. Если условно именовать их «возрождением», то и «танское

возрождение», и «среднеазиатское возрождение» имеют свои глубоко спе-

цифические

черты, отличающие их

друг

от

друга

и каждое из них от

«европейского возрождения». Но вправе ли мы видеть только эти отли-

чия,

не обращая внимания на

сходства,

тем более что эти

сходства

ле-

жат в историческом существе этих явлений?

Сопоставим теперь хронологию средних веков в упомянутых центрах

мировой

цивилизации в то историческое время. Для великих мыслителей

ученых Средней Азии и Ирана средние века начались после падения

древнего Парфянского царства, т. е. в том же, III в.; для народов Евро-

пы

— после крушения Западной Римской империи, т. е. в V в.; для китай-

ских гуманистов времен Танской империи — после распада древней Хань-

ской

империи, т. е. в III в. н. э. Концом средних веков для танских

гуманистов была эпоха обращения к древности, т. е. «эпоха танского

возрождения», вполне отчетливо обозначившаяся, как сказано выше,

VIII в., но подготовленная еще предшествующим веком. Концом средних

веков для гуманистов Средней Азии и Ирана была «эпоха газневидского

возрождения», начавшаяся в IX в., но достигшая своего расцвета в X—

XI вв.

Концом

средних веков для европейского мира была «эпоха евро-

пейского возрождения», начавшаяся в XIV в. в Италии и создавшая в

дальнейшем великий расцвет цивилизации во всей Европе.

Стоит только определить начало средних веков в этих

трех

центрах

мировой

истории того времени, как нам — при современном уровне исто-

рических знаний — становится ясным подлинное историческое содержание

этих «средних веков». Средние века — период становления, утверждения

расцвета феодализма.

218

В самом деле,

существуют

различные мнения о конце древнего мира

Китае. Понимая древний мир как эпоху рабовладельческого общества,

новейшая

историческая наука в Китае склонна относить крушение рабо-

владельческого общества, а следовательно, и начало феодального периода

Китае к далеким временам, во всяком

случае

не ближе чем IV—III вв.

до н. э. Действительно, элементы феодализма начали развиваться в Ки-

тае раньше, чем у

других

народов. Но при всей несомненности этого

факта

все же

следует

учитывать, что процесс крушения рабовладельче-

ских порядков и установления феодальных занимал обычно длительное

время,

что элементы распадающегося рабовладельческого строя и посте-

пенно

возникающего феодального могли существовать рядом в течение

столетий. Поэтому эти века можно при одном

подходе

— с точки зрения

истории

рабовладельческого общества — рассматривать как последнюю, за-

катную фазу рабовладельческого периода в истории данного народа, при

другом

подходе

— с точки зрения истории феодального общества — счи-

тать начальной фазой периода феодализма. Так по-разному можно оцени-

вать и последние века Римской империи, так можно относиться и ко

времени» Хань, т. е. к последним

двум

столетиям до н. э. и первым

двум

векам н. э. Отношение к этому времени танских гуманистов, ви-

девших четкий рубеж

между

древностью и средними веками именно в кон-

це Ханьской империи, заставляет нас считать более правильной оценку

этой

эпохи как закатной фазы рабовладельческого периода истории Китая,

несмотря на несомненное наличие в строе Ханьской империи уже доволь-

но

развитых элементов феодализма. А если так, то и для Китая, и для Ри-

ма — в первом несколько раньше, во втором несколько позже — средние

века в указанных хронологических рамках были в равной мере временем

окончательного утверждения и развития феодализма.

В истории Ирана древностью было время Парфянского царства — го-

сударства

с рабовладельческим строем. После падения аршакидской Пар-

фии

и образования на ее месте Сасанидской державы в этом

государстве

также стали постепенно утверждаться феодальные отношения. Кушан-

ское царство в Средней Азии и Северо-Западной Индии было

государст-

вом рабовладельческим. Это была древность для народов этой части Ста-

рого Света. После падения Кушанского царства в V в. и в этой части

стали постепенно формироваться феодальные отношения.

Таким

образом, и на Востоке, и на Западе средние века имеют одно

то же историческое содержание: это — время утверждения и развития

феодализма.

Марксистская

историческая наука показывает, что переход от рабо-

владельческой формации к феодализму в то историческое время имел глу-

боко

прогрессивное значение. Это обстоятельство заставляет отнестись к

средним векам иначе, чем относились к ним гуманисты. Отношение это

было, как известно, отрицательным. Гуманисты видели в средних веках

время темноты и невежества, из которого, как им казалось, могло вывести

человечество обращение к лучезарной древности. Мы же не можем не

видеть в наступлении средних веков шаг вперед, а не назад. Парфенон,

храмы Эллоры и Аджанты — великие создания человеческого гения, но не

менее великими созданиями человеческого гения являются и Миланский

собор,

Альгамбра,

храм Хорюдзи в Японии.

219

На

каких же основаниях мы можем строить историю средних веков в

том охвате, о котором шла речь выше, т. е. в таком объеме, который

включал бы не одну историю народов Европы в средние века, а историю

за этот же период и народов Азии и Северной Африки — всего известно-

го

тогда

цивилизованного мира? Иначе говоря, на каких основаниях мож-

но

строить историю средних веков во всемирно-историческом масштабе?

Как

было упомянуто выше, у нас есть прежде всего самое главное:

единая

общая почва для такого построения. Эта почва — история ут-

верждения феодализма как господствующей во всемирно-историческом

аспекте формации. Хронологически отправным пунктом при этом являет-

ся

III век. К этому времени древний мир на всемирно-исторической аре-

не

был представлен пятью государствами, если считать только «великие

державы»

того времени. Это были Римская империя в Западной Европе,

Северной

Африке и Передней Азии; Ханьская империя в Восточной

Азии, империя Гуптов в

Индии,

Кушанское царство в Средней Азии,

Парфянское

царство в Месопотамии и Иране. Распад Ханьской империи

начался в конце II в.; в начале III в. пала

Парфия.

Таким образом, на

рубеже

III в.

рухнули

две крупнейшие державы древнего мира на Восто-

ке.

Дольше продержались прочие державы: они распались только в V в.

Хорошо известно, однако, что, говоря о падении Западной Римской

империи

в V в., подразумевают факт, не имевший никакого эпохального

значения,—

свержение Одоакром с престола Римской империи последнего

римского императора Ромула

Августула.

Фактически империя перестала

существовать уже раньше. Еще в IV в. она распалась на две — Восточную

Западную, и уже

тогда

в западной части стали хозяйничать завоева-

тели —

«варвары».

Явственные же признаки развала Римской империи

обнаружились еще раньше — в III в.; ее ослабление сказалось и в том,

что она с великим

трудом

отстояла свое существование от натиска «вар-

варских» народов.

Таким

образом,

следует

признать, что в III в. распад древнего рабо-

владельческого мира обнаружился не в

двух,

а в

трех

его центрах:

Китае, в Иране и в Римской империи. Конечно, степень и масштаб

этого распада, а следовательно, степень и масштаб утверждения фео-

дальных отношений в каждой из этих

трех

стран были очень различны.

наибольшей силой этот процесс проявился

тогда

в Китае, с наимень-

шей

— в Иране. Поэтому в аспекте историй отдельных народов и стран,

даже

в аспекте региональных историй хронология перехода к феода-

лизму в каждом

случае

будет

особая. Но если брать процесс в целом,

плане всемирной истории, эти местные отличия в степени

утвержде-

ния

феодализма существенно изменить общую хронологию не

могут.

Гораздо позднее начался переход к феодализму в остальных

двух

центрах мировой цивилизации. Кушанское царство пало в конце V в.;

империя

Гуптов была разгромлена также в конце V в., а окончательно

исчезла в VI в. Было бы, однако, неправомерным ожидать, что исто-

рический

процесс утверждения феодализма не мог протекать

всюду,

на

всем протяжении Старого Света в одних и тех же хронологических

рамках;

следует

скорее изумляться близости по времени развития этого

процесса в

трех

важнейших

государствах

древнего мира: в Восточной

Азии, на Ближнем Востоке и в Западной Европе. О том, какое все-

мирно-историческое значение имели события, развернувшиеся в этих

странах, можно судить по

тому,

что уже в IV в. обнаруживаются при-

220

знаки

развала и в Кушанском царстве, т. е. в стране, примыкавшей,

с одной стороны, к уже павшей Парфии, с

другой

— к распавшейся

Ханьской империи; почти одновременно с падением этого царства в V в.

произошло

и падение соседней с ним империи Гуптов (VI в.). Поэтому,

если брать всемирно-исторические масштабы, именно III век и

следует

считать началом того процесса, который привел к утверждению феода-

лизма как господствующей социально-экономической системы.

Основаниями,

на которых можно строить историю средних веков в

подлинно

всемирно-историческом масштабе,

служат

многие — общие и для

Востока и для Запада — исторические факты, сопровождавшие процесс

утверждения феодализма. Один из этих фактов — появление в III—V вв.

на

всемирно-исторической арене новых,

«молодых»

народов. Население

двух

могучих

империй древнего мира — Римской и Ханьской — с их древ-

ней

цивилизацией, давно уже страдавшее от набегов этих народов, обо-

значало их словами, совершенно одинаковыми по своему смыслу: китай-

цы

называли их ху или

хужэнъ,

римляне —

барбари.

Эти названия в рав-

ной

мере значат «иноплеменники» и вместе с тем «нецивилизованные».

Для китайцев III—V вв. это были гунны, тибетцы, сяньбийцы, жужане,

несколько

позже — тюрки. Для римлян этих же столетий это были готы,

вандалы, аланы, лангобарды, франки, гунны, несколько позднее —

славяне.

Народы,

окружавшие древний Китай, в IV в. установили в северной

его половине свои «варварские» королевства — гуннское, тибетское,

сяньбийское,

чем и привели страну к распаду на две — северную и юж-

ную;

другие

— вандалы, остготы, вестготы, франки, окружающие древний

Рим,

способствовали также в IV в. распаду Римской империи на две

половины

— восточную и западную, а затем обосновались на территории

западной части. Такая же картина наблюдалась и в

других

районах

древнего мира. Парфянское царство еще в III в. перешло в руки

другой

группы иранских племен, основавших новое государство под властью

Сасанидов.

Кушанское царство и империя Гуптов пали в

V—VI

вв. под

ударами гуннов-эфталитов, также образовавших на некоторое время на

завоеванной

территории свое государство. Черты общности не должны,

однако,

заслонять от нас и существенные различия в процессе столкнове-

ния

«старых»

«молодых»

народов. Как известно, в

результате

«варвар-

ских»

вторжений в Западную Римскую империю эта империя вообще пе-

рестала существовать, и возникшие на ее месте «варварские» королевст-

ва положили начало полному изменению картины в Европе. Дальнейшая

история

этой части света есть история уже этих

«молодых»

народов.

Иначе

шел процесс в Китае: «варварские» завоевания не только не

уничтожили китайское государство, но

даже

не прервали его существо-

вания.

Вне захватов осталась южная часть страны, причем она отнюдь не

превратилась в дальнейшем в своего рода «Византию», а продолжала

оставаться тем же Китаем. И

даже

в северной части страны, где образо-

вались «варварские» королевства, эти королевства очень скоро перестали

быть «варварскими», превратившись в те же китайские. Коренное ки-

тайское население этой части страны ассимилировало пришельцев и при-

вило им свою цивилизацию. На этой основе в дальнейшем восстанови-

лось и государственное единство страны.

В связи с этим по-разному отразились «варварские» завоевания и на

процессе утверждения феодализма.

«Молодые»

народы стояли

тогда

на бо-

лее низкой ступени общественного развития, чем народы древних цивили-

заций:

одни находились еще на поздней стадии первобытнообщинного

221

строя,

других

уже зарождались элементы феодализма. Поэтому в целом

эти

народы, тесно соприкасаясь с народами древних цивилизаций, у ко-

торых уже шел процесс становления феодализма, были втянуты в этот

процесс.

Но в одних случаях они сыграли большую роль в этом процес-

се,

других

— меньшую.

Многие

из перечисленных племен как на Востоке, так и на Западе

развивались за пределами стран древней цивилизации. В Азии такими

племенами были: маньчжуро-тунгусские племена, как мы теперь называ-

ем эту этническую

группу,

давно уже осевшие на территории, впоследст-

вии

получившей название Маньчжурии; к ним примыкали предки совре-

менных корейцев, уже в I в. до н. э. создавшие на Корейском полу-

острове свои государства; жужане, находившиеся на северо-западе от

Китая

и в V в. достигшие высшей точки своего могущества; тюрки,

образовавшие в VI в. могущественную

державу

на обширных простран-

ствах

к северо-западу от Китая, подчинив при этом своей власти жу-

жаней.

В Европе к таким племенам относились свевы — в северной

части, славяне — в восточной и юго-восточной. Этот процесс продолжался

в дальнейшем, и в

ходе

его вступали в общую историческую жизнь

все новые и новые народы. В Восточной Азии это были японцы, тан-

гуты,

кидани, чжурчжэни, монголы; в Средней и Передней Азии —

различные тюркские племена, в Передней Азии — арабы. Одни из этих

народов селились на территории старых цивилизованных стран, создава-

ли

там свои государства, то сливаясь с местным населением, то истребляя

его;

другие

образовывали государства на новых территориях, вводя в об-

щую историю новые обширные районы Старого Света.

Общим для истории народов средневековья на Востоке и на Западе яв-

ляется далее тот факт, что эти народы строили свою цивилизацию на ос-

нове старого наследства — цивилизации древнего мира. Для одних народов

такое наследство было прямым, поскольку они развивались на территориях

великих государств древности с их старой цивилизацией. Для

других

эта

цивилизация

была как бы внешней, но мощь древних цивилизаций была

такова, что все народы в той или иной мере подпадали под их влияние,

вовлекались в их орбиту. Поэтому древние цивилизации играли в истории

народов средневековья особую роль.

началу средних веков мир знал пять старых очагов цивилизации:

Китай,

Индию, Кушанское царство, Парфию и греко-римский мир. Под

влиянием

древней китайской цивилизации находились все народы Во-

сточной и Юго-Восточной Азии; под влиянием цивилизации Индии —•

различные народности самой Индии и Средней Азии; в свою очередь

цивилизация Средней Азии простирала свое влияние на Северо-Запад-

ную Индию, на народы Центральной Азии и на Китай; греко-римская

цивилизация

господствовала в Европе, Передней Азии и Северной Аф-

рике,

а в эпоху эллинизма проникла и в Среднюю Азию.

Такая

ситуация определила очень сложный ход развития экономиче-

ских, социальных и политических институтов народов средневековья. Мно-

гие из таких институтов вырастали либо непосредственно из соответ-

ствующих установлений древнего мира, либо формировались под их

влиянием.

Поэтому та

«чистота»

общественных форм, которая может

наблюдаться при самостоятельном, свободном от внешних влияний исто-

рическом развитии какого-либо народа,— случай, кстати сказать, в исто-

рии

вряд ли когда-либо бывший,— в указанной исторической обстановке

наблюдаться не могла. Средневековье — эпоха, коренным образом отли-

чающаяся от древнего мира,— все же было преемником этого древнего

222

мира. Это двойное обстоятельство — преемственность цивилизации, с од-

ной

стороны, и отказ от старой цивилизации ради новой, с другой,—

составило одну из существенных черт культурного развития средне-

вековья,

именно ту

черту,

которая обусловила упомянутую сложность

зачастую противоречивость отдельных явлений этого процесса.

Роль

древнего мира в развитии средневековья с особой отчетливостью

выявилась в два исторических момента: в момент становления средневе-

кового феодального общества и в момент его перехода в новую, уже срав-

нительно позднюю фазу. Становление феодального строя происходило в

обстановке резкого столкновения нового со старым по всем линиям,

столкновения,

приведшего к крушению рабовладельческого мира, и в то

же время новый, феодальный строй формировался в соединении со многи-

ми

элементами культуры старых, рабовладельческих государств.

Роль

древней цивилизации ярко проявилась при переходе средневеко-

вого феодального общества в новую фазу его развития, когда в этом об-

ществе стали вырисовываться элементы новых для того времени отноше-

ний

— раннекапиталистических. Это было в эпоху, которую в Европе на-

зывали «Возрождением» и которую этим же именем, при непременном

учете

своеобразия, можно назвать, как нам кажется, и в некоторых

странах Азии. Переход в новую форму сопровождался известным оттал-

киванием

от средневековья и обращением к древности. Древность призва-

на

была содействовать развитию новых порядков — тех, о которых мечта-

ли

гуманисты Европы, Китая, Средней Азии. Конечно, как мы хорошо

знаем,

это не было действительно полное отрицание средневековья. От

него и нельзя было отойти: феодализм, т. е. тот строй, который мы назы-

ваем «средневековьем», еще продолжал существовать. Это не было и воз-

рождением древности. Ее и нельзя было восстановить: это означало бы

возвращение к рабовладельческому строю. От средневековья осталось все

то,

что могло еще развиваться; от древности было взято то, что могло

способствовать необходимому движению вперед. Но мы также хорошо зна-

ем,

как велико было это новое проявление влияния античности на средне-

вековый мир, как долго оно держалось и к каким многообразным послед-

ствиям в

культуре

оно привело.

Таким

образом, особая роль наследия древнего мира в истории средне-

вековья проявилась одинаково и на Востоке и на Западе, и это составляет

еще одну опору при построении истории средних веков во всемирном

масштабе.

Можно

указать много общих исторических явлений, могущих служить

опорой

при построении такой истории. "Укажем на одно из существен-

ных — особую роль религии и церкви в истории средневекового общест-

ва. Как известно, в средние века мы наблюдаем то, чего не знал древ-

ний

мир,— появление мировых религий. Это были: буддизм в Восточной,

Центральной

и отчасти Средней Азии, ислам в Средней и Передней Азии

в Северной Африке, христианство в Европе и отчасти в Передней и

Средней Азии. Конечно, буддизм и христианство зародились и получили

свое развитие еще в древнем мире, но только в период средневековья

они

превратились в религии мирового масштаба. Ислам возник в средние

века, но также быстро приобрел мировое значение. Оказалось, таким об-

разом,

что именно феодализм — средневековое общество — обусловил

саму возможность приобретения религией такого исключительного по-

ложения.

Новый базис в первое время нуждался в надстройке, которая

помогла бы ему укрепиться: буддизм, христианство и ислам и составили

тогда

именно такую надстройку, и притом всеобъемлющего характера.

223

Надстройки,

укрепляющие свой базис,— это право, политическая тео-

рия,

система морали, эстетические взгляды, философия и религия. Рели-

гия

в средние века была и системой права, и политической доктриной,

моральным учением, и философией. Она была синтезом

всех

надстроек

над феодальным базисом, по крайней мере до тех пор, пока этот базис не

стал расшатываться под действием факторов, ведших к капитализму. Та-

кой

всеохватывающий характер религии в средние века обнаружился всю-

ду. Буддизм — это далеко не только верования; это — философия со своей

теорией познания, со своим учением о бытии; это — моральное учение;

это

— учение об обществе и государстве; это, наконец,— система эстетиче-

ских воззрений, под знаком которых расцвело замечательное буддийское

искусство — архитектура, скульптура, живопись, образовалась

художест-

венная

литература —

поэзия,

повесть, драма. Ислам не только совокуп-

ность верований; это — политическое учение, это — право, мораль. То же

можно сказать и о средневековом христианстве: достаточно перелистать

одну «Summa theologiae», чтобы увидеть, что в ней содержались элемен-

ты

всех

видов надстройки вплоть до экономической теории. Поэтому при-

знаком

начала освобождения из-под власти религии, проявлением ослабле-

ния

ее значения был распад этого синтеза — высвобождение из общего

целого отдельных самостоятельных областей. Как нам известно, первыми

на

этом пути были науки о природе — естествознание, астрономия и ма-

тематика. Именно поэтому их возникновение и развитие имели для того

времени поистине революционное значение, предвещавшее установление

нового общественного порядка.

Дело было, однако, не только в чисто идеологической стороне религии.

Надстройки

вызывают к жизни соответствующие им институты и

действу-

ют через них. Таким институтом религии как надстройки была церковь.

в той же мере, как и сама надстройка, этот ее институт имел всеобъ-

емлющий характер. Появление церкви — огромной, разветвленной,

могу-

щественной общественной организации — новая и притом чрезвычайно

характерная черта средневекового строя.

Здесь мы опять можем констатировать в каждом отдельном

случае

сходство

явлений на Востоке и на Западе — при

всех

специфических

чертах.

Не одно только христианство создало церковь: церковь имел и

ислам,

церковь имел и буддизм. Формы организации этих

трех

церквей

были близкими в своей основе. Церковь состояла из

духовенства

и ми-

рян;

духовенство было организовано на началах иерархии; одинаков был

принцип, на котором строилась эта иерархия,— принцип авторитета.

Была

еще одна черта, во всей полноте выявившаяся именно в рели-

гии

средних веков. Все три церкви были прежде всего крупнейшими

политическими

организациями, и история христианской, исламской и буд-

дийской

церкви есть в первую очередь история их политической дея-

тельности. Излишне напоминать, что эти организации были орудиями

правящего класса — феодалов — в целях наиболее полного подчинения

этим

феодалам эксплуатируемых ими народных масс. Такой специфиче-

ский

характер религии в средние века и ее особая роль как идеологии

как церковной организации, роль, одинаково проявившаяся в истории

христианской церкви, и ислама, и буддизма,

могут

быть добавлены к

числу тех общих факторов исторической жизни в средние века, которые

создают почву для построения истории средних веков как общей истории

стран и народов Старого Света в этот период.

Однако при всей общности этого явления нельзя упускать из виду и

значительные различия в сферах и степени влияния религий на идеоло-

224

гию и общественную жизнь в разных странах периода средневековья.

Примером

этих различий может служить роль католичества в жизни на-

родов Западной Европы и буддизма в Китае. Буддизм в Китае никогда,

даже

во времена своего наибольшего могущества, не играл такой роли в

общественной и государственной жизни, какую играло в западноевропей-

ских странах католичество. Так, например, один из самых важных

участ-

ков

— просвещение, образование — в Китае всегда находился в руках так

называемых конфуцианцев, т. е. представителей, как мы отметили выше,

светского просвещения. В руках конфуцианцев было сосредоточено и

школьное образование, и высшая ученая академия. Буддийские трактаты

никогда не были учебниками в этих школах, а если конфуцианцы эти

трактаты и читали, то только для того, чтобы их критиковать и на ос-

нове этой критики отвергать. Таким образом, в этой сфере положение в

средневековом Китае резко отличалось от того, что наблюдалось в хри-

стианской

Европе и в мусульманской Азии и Африке.

Можно

было бы перечислить еще ряд явлений, служащих надежной

опорой

для построения общей, всемирно-исторической, а не региональ-

ной

— западной или восточной — истории средних веков. Рассмотрим из

них только одно из числа самых важных. Это явление — крестьянские

движения в историческом процессе. Хорошо известно, что именно в сред-

ние

века крестьянские движения получили такой размах, который не

наблюдался ни раньше, ни позднее. И это естественно, так как в усло-

виях феодализма крестьянство составляло основную массу

трудового

на-

селения,

было основным антагонистическим классом по отношению к гос-

подствующему классу — феодалам. Прочие угнетаемые слои общества —

ремесленники,

люди наемного

труда,

городской плебс — лишь в эпоху

позднего феодализма стали выступать самостоятельно, да и то относитель-

но;

в течение же всего периода средних веков эти угнетенные слои под-

нимались

на борьбу, лишь присоединяясь к крестьянам. Поэтому классо-

вая

борьба в средние века велась в форме столкновения основных анта-

гонистических классов феодального общества — крестьян и феодалов.

Очень хорошо известны и досконально изучены крестьянские движе-

ния

в Европе. Гораздо менее они изучены на Востоке, а

между

тем в

средние века именно на Востоке крестьянская борьба принимала наибо-

лее крупные масштабы и выливалась в наиболее острые формы. Это осо-

бенно

относится к Китаю.

Но

с точки зрения исторического процесса важен не столько сам факт

таких восстаний, сколько их историческая роль.

Крестьянские

восстания в средние века, как правило, заканчивались

неудачей: феодалы обычно жестоко подавляли их. Но было бы крайне

неправильно

видеть только это. Несмотря на все репрессии, которые

обрушивались на борющихся крестьян, именно эти восстания, эта борьба в

решительные моменты двигали историю вперед. Если взять историю Ки-

тая,

этот факт можно проиллюстрировать тремя яркими примерами.

Первый

пример. В 80-х

годах

II в. н. э. в Ханьской империи разра-

зилось огромное восстание, известное под названием «восстание желтых

повязок» (желтая повязка служила знаком принадлежности к восстав-

шим).

В нем приняли участие все угнетенные слои населения, главным

образом закабаляемые земледельцы и рабы. Восстание было подавлено, но

оно

подорвало самые основы Ханьской империи и заставило господствую-

щий

класс окончательно отказаться от остатков рабовладельческой эксплуа-

тации

и решительно перейти к эксплуатации феодальной. А такой переход

для того времени был шагом вперед, на пути общественного развития.

8 Н. И. Конрад 225